Серёга Полищук. Пилигрим, дух Предтечей

Михаил Сергеевич Шамриков

«Я убил человека!» – грохотало в моей голове. Я стоял, опустив вниз налившиеся свинцом руки. Бита норовила выскользнуть из вспотевшей ладони. Я вдруг посмотрел вверх и охренел. Там, увеличиваясь в размерах и разгоняя редкие облака, медленно разрасталась антрацитово-чёрная воронка. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

После недолгих разговоров на отвлечённые темы Палыч предложил отобедать. Перешучиваясь и балагуря, мы всей честно́й компанией, ну, кроме Гаечки, спустились вниз, в ангар, где парни, с кем мне ещё предстояло познакомиться, готовили в котле варево. По просторному помещению разливался аромат настоящего узбекского плова.

— О, вы вовремя! — радостно приветствовал нас молодой узбек, чем-то похожий на американского актёра Уилла Смита, только светлокожий, но такой же лопоухий и улыбчивый, — плов только что поспел!

— Красавчик, Шахид! — Макс-Восемь-пять одобрительно хлопнул парня по плечу.

— Зачем Шахид, Максим? Я — Шавкат! — несерьёзно возмутился парень.

— Всё равно красавчик, — не меняя доброжелательного тона, по-военному бодро отчеканил Восемь-пять, — пойдём кушать, пока тут все слюнями не захлебнулись.

Ещё двое парней, Степан и Денис, помогавших Шавкату в готовке, подхватили с костра котёл с пловом за шест, на котором он держался над костром, и споро потащили его на второй этаж, так сказать в «столовую».

Степан и Денис — два закадычных друга, обоим чуть за двадцать. Не найдя приличной работы после армии, устроились в такси, но не в нашу, а в другую фирму. «Крутили» преимущественно по ночам, а так как «ночники» всех фирм друг друга, благодаря «кормушкам», знали в лицо, заочно являлись «своими» и были приняты в коллектив единодушно и безоговорочно. Шавкат же был студентом одного из институтов и готовился стать лингвистом, чтобы преподавать в школе родного села русский язык. После занятий в институте Шавкат подрабатывал в такси — обычное дело для студентов.

— А сколько народу к вам притащила аномалия? — поинтересовался я у Профа.

— Живых единицы, а точнее двое. Ты — второй, — охотно ответил профессор, — а так только изменённых приносит.

— Это зомбаков, что ли? — удивлённо уточнил я у Палыча.

— Да, молодой человек, вот только зомби — это умершие люди, а затем воскрешённые с помощью некого ритуала, а Пилигрим нам приносит живых, но изменённых людей.

— То есть, моя пассажирка в процессе переноса была изменена? А я почему остался прежним?

— Есть одно предположение, — задумчиво произнёс учёный и поведал свою гипотезу, объясняющую данное явление, — алкоголь и чрезмерное увлечение просмотром телепередач может влиять на радикальное изменение личности в процессе переноса объекта аномалией. Сейчас попробую объяснить. Увлечение просмотром телепередач грозит ухудшением когнитивных функций и снижением объема серого вещества, об этом довольно-таки давно предупреждают ученые. Это потенциально повышает риски развития деменции. Это во-первых. А во-вторых — алкоголь. Алкоголь, в свою очередь, оказывает негативное воздействие на головной мозг даже при употреблении в небольших количествах. При умеренном употреблении алкоголя деятельность нейронов подавляется, это проявляется нарушением памяти, снижением умственной активности, и нарушением внимания. Если человек употребляет спиртное регулярно, нейроны погибают, и такие изменения становятся необратимыми. Ослабленный такими воздействиями мозг больше уязвим для излучений Пилигрима. Они беспрепятственно взаимодействуют с разрозненными, «рваными», так сказать, нервными окончаниями нейронов головного мозга, но на целостную структуру нейронных связей мыслящих существ воздействовать они не способны. Это как в байке про отдельную веточку и вязанку хвороста. Помните такую? Это про то, как легко сломать одну веточку, но если этих ветвей целая вязанка, то сломать её представляется невозможным.

— Выходит, что я, как человек непьющий и нелюбящий «зомбоящик», не по зубам аномалии? — уточнил я у Профа.

— Выходит, что так. То, что Вас перенесло к нам без психических изменений, только подтверждает эту гипотезу.

— Проф, Вы сказали, что я не первый, кого Пилигрим перенёс вменяемым? — продолжил я расспрашивать учёного.

— Да, Вы — второй, а первой была девушка лет двадцати, не больше. Неделю назад мы нашли её в районе «Стандарта» и привезли сюда, в схрон. Хочу заметить, «боевая» особа! — Проф приподнял бровь и покачал головой, придавая сказанным словам особый смысл, — Крепкая такая, с длинной косой, в чёрной кожаной «косухе» и грубых армейских ботинках, их кажется «берцами» называют. Пробыла у нас сутки, расспросила обо всём и предпочла уйти. Честно говоря, это нас весьма озадачило, но силой мы никого не удерживаем. Дали ей провизии, воды и отпустили. Свой уход она объяснила, дескать, есть тут дела, которые надо решать, и, что это исключительно её личные проблемы. Имени её мы не узнали. Назвалась «Рысью» и была такова.

— Я не ослышался? Рысь? — от такой неожиданности сердце, кажется, пропустило удар, — Такая красивая, с острым носиком? Тонкие губы, серебряные глаза? Немного картавит? — меня трясло, а может так просто мне казалось.

— Сергей, возьмите же себя в руки! И прошу Вас, не сжимайте так моё запястье, Вы его сейчас сломаете! — серьёзным взглядом, но с еле уловимыми чёртиками в глазах, потребовал профессор.

— Эммм… — разжал я пальцы, освобождая руку деда, схваченную незаметно для меня самого, — Проф, простите пожалуйста. Не знаю, что на меня накатило.

Я почувствовал, как к лицу прилила кровь.

— В точности так, как Вы и описали. Полагаю, эта милая особа вам знакома? — хитро́ щурясь и потирая запястье произнёс старик.

— Да я это, батя, то есть Проф, эээ… Палыч, — я глупым взглядом уставился проницательного старика.

— Серёжа, обращайтесь ко мне так, как Вам удобно. Можно и на «Ты», это несколько сближает, — улыбаясь произнёс профессор, становясь похожим на доброго Деда Мороза из русских сказок.

— Хорошо, Проф, а то что-то переволновался, — наконец-то я взял себя в руки, — эту девочку, Рысь я имею ввиду, я видел всего лишь однажды. Она, так сказать, друг моих друзей. Нас так и не познакомили. Помните ту биту, что пригодилась мне при знакомстве с Раптором? Это её подарок. Запала она ещё тогда мне в душу, но встречи с ней я, в общем, не искал. У нас разница в возрасте большая, куда мне. А тут сама судьба велит!

— Ну вот и прекрасно! Хорошая девочка сделала хороший подарок хорошему человеку, — весело констатировал Проф и, указывая рукой в сторону офисов, куда ребята унесли котёл с пловом, добавил — а теперь пойдёмте обедать. У Шавката удивительные кулинарные способности. Сейчас Вы в этом убедитесь!

Плов был «зачётным»! Других слов не найти. Более вкусного плова я, пожалуй, не пробовал. Наевшись «от пуза» мы сменили ребят, что патрулём ходили по территории. Встав в пару с Полторашкой, мы направились в дальний край схрона. Патрули были вооружены битами, самодельными пиками и охотничьим помповым ружьём МР-153, прозванного в народе «Муркой». У Макса была пика, сработанная из арматуры с остро отточенными концами, а я взял свою биту.

— Максик, — по-простецки, как и в своём мире, обратился я к другу, — а вы уже пробовали приструнить аномалию?

— Проф занимается вопросом, я в этом ни в зуб ногой. Что-то пытается старый, несколько раз к себе в институт гонял. Но, как видишь, пока тишина, — ответил он.

— И как давно вся эта катавасия завертелась?

— Полгода уже примерно, — Максим немного задумался, — плюс-минус пара недель.

— А часто этот Пилигрим всякую хрень сюда таскает?

— Когда как. То каждые десять минут, то по несколько дней его не видать. Но тогда он такую срань притаскивает, что хоть стой, хоть падай! — многозначительно округлил глаза Полторашка, — Зомбаков, ну, этих, изменённых — часто приносит. Они медленные и «ебашить» их просто. А порой и динозавриков таскает. Вот эти твари опасные. Раптор, которого ты битой забил — это мелкие. Был случай, этот хрен тираннозавра притащил! В длину метров десять и в высоту… хер знает… больше трёх! Видать, напуганная была ящерка — такого тут кипиша устроила! Людей много побила, техники. Еле завалили. Ребята из дивизии на бэтэре с КПВТ расстреляли. Да пиздец! Полгода как страшный сон! По городу то зомбаки бегают, то ящерицы допотопные, то хуета какая, вроде «Чужого» из фильма. Да, бывали тут и гуманоиды разные. Страшные, здоровенные, метра под три ростом. Они и сейчас где-то гуляют. К нам в схрон редко суются. Мы им не по зубам здесь. Один перепрыгнул, но до земли не долетел, на пики его приняли. Тяжёлая херня, скажу я тебе! Часто животных таскает: что-то вроде собачек, некоторые козликов каких-то напоминают. Держатся стаями, на людей нападают. А козлики те, сука, плотоядные! Недавно тётку загрызли в районе кормушки «Буратино», ну, знаешь, на улице Героев-Десантников которая. По городу передвигаться вообще опасно. Магазины не работают, увеселительные заведения тоже. Школы закрыты. В больничках дежурные врачи сидят только. Короче, пиздец, братан. Большо-ой Пиздец!

— М-да. Дела. Я так понимаю, дело за Профом? — спросил я.

— За ним. Только и он в растерянности.

— Херня, прорвёмся, — хлопнул я товарища по плечу.

— У тебя, по ходу, во всех мирах оптимизма выше крыши! — усмехнулся Макс.

За разговорами пролетели четыре часа нашего патрулирования. Я засыпал товарища вопросами, не переставая поражаться ответам. Макс поведал о том, как всё переменилось за полгода со дня, когда «лёг» Страж: что население и без того не самого крупного города сократилось едва ли не втрое; что военные, не получив от руководства одобрения на зачистку улиц от недружелюбных «гостей», разместили свои семьи в ближайших к частям опустевших квартирах и сосредоточились на обороне их и самих частей; что внутренние вооружённые силы, не имея в распоряжении подобных армейским укреплений, опустошили оружейные комнаты и большей частью разобрались по бандформированиям; что инфраструктура города не рухнула, но теперь строилась на договорной основе и из-за частой смены хозяев отраслей лишилась какой-либо стабильности. Поначалу мне не слишком-то верилось в такую масштабность последствий. Может, я просто не хотел верить? Но, когда друг стал перечислять имена тех, кто уже не выйдет на связь, я с ужасом понял, что дослушать список до конца выше моих душевных сил. И, слава Богам, патрулирование окончилось раньше.