Камень с пути уберет обходчик

Михаил Седогин, 2021

Катастрофа, случившаяся в далеком космосе, грозит гибелью планете Земля и всей Солнечной системе. Возможно, российскому астрофизику Игорю Торшину удастся найти путь к спасению человечества. Из недалекого будущего повесть переносит читателя в начало 70-х годов, во времена СССР. Ключ к решению проблемы ученый находит именно там, в своем далеком советском детстве. Там, где обычный мальчишка с заводской окраины учится преодолевать свои страхи и комплексы, находить выход из безвыходных ситуаций, принимать на себя ответственность за жизнь и благополучие других людей.

Глава 2

Третьеклассник Игорь прибежал домой из школы. Комната была пуста, родители на заводе. На столе лежала записка от мамы: «Игорь, поешь чего-нибудь, возьми яйца в столе». Игорь вышел на кухню. В коммунальной квартире все было как обычно. В соседней комнате, в которой проживает с семьей фронтовик дядя Костя, стоял шум и гам: это его дети 13-летний Вова и Света на два года моложе брата, то ли ссорились, то ли играли. Еще в семье фронтовика имелся старший сын — 20-летний Степа, но он в данный момент отсутствовал. А если бы он был дома, то, скорее всего, сидел бы на кухне с дядей Костей, приканчивая очередную «чекушку» водки. Игорь уважал дядю Костю: в войну дядя Костя служил в кавалерии (оказывается, и на этой войне была кавалерия), на плече у него след от пулевого ранения. Война кончилась очень давно, и Игорь считал, что фронтовики почти все умерли или уже древние старики. А тут — живой фронтовик, в немцев стрелял. Как-то, еще в первом классе, Игорь даже прочитал дяде Косте смешной стишок о том, как под мостом Гитлера поймали, почему-то с хвостом. Дядя Костя на стишок отреагировал вяло, очевидно, ввиду подпития. Игорю было вообще непонятно, зачем взрослые то и дело пьют водку: потом от них так противно пахнет, а говорить с ними вообще становится невозможно — совсем дураками становятся. Дядю Костю застать трезвым было трудно. Впрочем, Игорь жил в «слободке», на заводской окраине, взрослые здесь пили практически все, поэтому ему было не привыкать общаться с пьяными. Еще одну комнату занимала молодая семья с двумя маленькими детьми. Один был совсем младенец, он постоянно орал; молодая мать непрерывно стирала пеленки в ванной, занимая ее по времени больше положенного. Наконец, последнюю комнату занимали старик со старухой, их Игорь недолюбливал, точнее не выносил запаха их готовки: украинка баба Груня целый день торчала на кухне и жарила лук. Игорь не понимал, зачем украинцам столько жареного лука.

Поздоровавшись со спящим прямо на стуле дядей Костей, его женой и бабой Груней, Игорь заглянул в свой кухонный стол и достал оттуда пару яиц, разбил их в кружку, посолил, взболтал, и быстро съел «обед», макая в «гоголь-моголь» ломоть хлеба. Потом, порывшись, нашел кулек с дешевыми конфетами, взял одну и съел ее вприкуску с хлебом. Запив все это водой из чайника, прямо из носика, Игорь почувствовал себя вполне сытым.

Пора было собираться на улицу. Улица Игорю нравилась. В школе тоже ничего, но все же не так как на улице. В школе старшеклассники-«дежурные» встречают младших в коридоре с утра и на перемене и раздают всем без исключения подзатыльники, это называется «получить леща». А еще хуже, это когда врежут по макушке оттянутым средним пальцем, это называется «залепуха». В такие дни к концу уроков голова трещит от полученных «лещей» и «залепух». Да еще эти Хорьки, братья Хорьковы. (Вспомнив о Хорьках, Игорь почувствовал привычный холод в животе и горячую волну где-то в области сердца: так всегда случалось, стоило только подумать об этой банде). Убежать нельзя: куда ж убежишь из школы? Пожаловаться взрослым — такое даже в голову прийти не может! В классе вот еще надоели два придурка Архипкин и Охапкин, которые то портфель из рук выбьют, то стул отодвинут, а то еще во время переодевания с физкультуры схватят твои брюки и убегут, и ты вынужден за ними бегать по школе в спортивных трусах.

Но в целом, Игорю такая жизнь нравилась, он считал себя счастливым. На затрещины от старших и проделки сверстников почти не обижался и сам отыгрывался на тех, кто помладше и послабее. Не потому, что ему это нравилось, а потому, что так было заведено. И вообще он гордился тем, что живет в Советском Союзе, а не в какой-нибудь капиталистической Америке. В Советском Союзе нет безработицы и апартеида. Он, правда, не очень хорошо представлял, что такое апартеид, но главное, что его нет. В апреле его приняли в пионеры, это было очень торжественно, он научился отдавать салют и повязывать пионерский галстук красивым узлом. А летом он поедет в пионерский лагерь, и многие мальчишки из школы тоже туда поедут, это будет здорово, тем более, что никого из Хорьков, по имеющейся информации, там не будет.

Во дворе, конечно, его уже ждут друзья. Друзья — это важно. Друзья никогда не оставят в беде. И даже если между друзьями что-то и случается — не надо обижаться. А он обиделся. Потому что недавно во время игры в «казаки-разбойники» друзья привязали его к дереву и пытали: прижигали раскаленным железом, хлестали по голой спине плетеным из проводов ремнем, выпытывая секретный пароль. Во время «пытки» Игорь стонал, как положено «разбойнику», но тайну не выдал. Но обиделся он на них не из-за этого («пытки» предусматривались правилами игры и были ненастоящими), а за то, что они оставили его привязанным к дереву, а сами ушли. С огромным трудом он избавился от веревок и, почти плача, убежал домой, ругая друзей последними словами. Но вот вчера одного из друзей — Леху Скороходова, или Скорого, — он сам забыл привязанным у дерева вообще на целый час под дождем, и тот ничего, даже не обиделся.

Нужно было переодеться: в школьных брюках гулять, конечно, не очень удобно. На улице стояла ранняя майская жара. Порывшись в ящике шкафа, Игорь решительно отложил в сторону шорты. Мама зачем-то купила их в прошлом году, и Игорь их так ни разу и не надел. Считалось неприличным такому большому мальчику ходить в коротких штанишках, как детсадовцу. По крайней мере, он нигде и никогда не видел мальчишек школьного возраста в шортах (разве что на физкультуре и в журнале «Пионер»), и рисковать не стал. Вероятно, в СССР шорты были признаны «идеологически вредным» видом одежды. Конечно, Игорю и его друзьям об этом вряд ли было известно, но им вполне достаточно было того, что в одном из самых популярных детских фильмов того времени «Сказка о Мальчише-Кибальчише» в шортах ходили только отвратительные буржуины и не менее отвратительный Плохиш.

Игорь надел черные сатиновые шаровары и рубашку с коротким рукавом. Рубашку надел специально погрязнее и мятую, чтобы играть во дворе, не боясь запачкаться. Обуваться Игорь не стал и вышел на улицу босиком. Это была такая своеобразная мода, такое недолгое поветрие среди городских мальчишек. Как только стало тепло, почти все мальчишки во дворе стали выходить на улицу босиком. Зачем? А кто его знает? Может быть, и в этом был «виноват» фильм о босоногих героях-«мальчишах». При этом выяснилось, что бегать и даже просто ходить босиком по городским пустырям и дворам не очень-то удобно из-за постоянной угрозы, исходящей от стекляшек, камешков и колючек. Впрочем, вскоре мальчишки интуитивно освоили известный каждому деревенскому пацану относительно безопасный способ ходьбы «босиком по стерне» — скользящий, с носка на пятку (а не наоборот, как привыкли ходить в городе).

У девочек-младшеклассниц тоже была своя мода: на прогулках они носили очень короткие платьица, даже короче, чем в детском саду. Девочки играли почти всегда отдельно от мальчишек, но все же порой с интересом поглядывали на мальчишеские ватаги и иногда принимали участие в общих играх, в основном в прятки.

Перед выходом Игорь осмотрел себя в полный рост в большом зеркале на дверце шкафа, взлохматил белый вихор и остался вполне доволен своим внешним видом. Он закрыл за собой дверь, надел на шею шнурок с ключом и вышел во двор. Его друзья уже стояли неподалеку. «Скорый», одетый в такие же, как и у Игоря, шаровары, в тюбетейке, но зато без рубашки, вытаскивал из босой ноги занозу. Все было спокойно, Хорьков поблизости не наблюдалось. Но одну опасность он прозевал. Из-за угла выскочила второклассница Подковырина, веснушчатая, худая и вертлявая, как чертенок. Подбежав к Игорю, она чмокнула его в щеку, всучила ему в руки большой красочно оформленный конверт и также быстро убежала. Он уже знал, что в конверте лежит открытка, на которой Подковырина нарисовала цветными карандашами сердечко и надпись крупными печатными буквами «Я тебя люблю», с тремя восклицательными знаками. Это был уже третий конверт, который Подковырина сумела-таки «вручить» Игорю. Вот дура! Игорь чертыхнулся, яростно вытер щеку рукой, а конверт разорвал в клочки.

Сидевший на скамейке незнакомый толстый мальчик ехидно усмехнулся. Игорь посмотрел на незнакомца, и тот ему сразу не понравился: в новых брюках, отглаженной рубашке и начищенных полуботинках, ишь, вырядился — и это не в школе, а во дворе! По неписанным правилам улицы, старожилу двора все равно пришлось бы обязательно так или иначе столкнуться с новым обитателем, чтобы выяснить, кто сильнее, а тут он сам нарывался на ссору, посмеявшись над Игорем и нелепой сценой с дурой Подковыриной.

Хотя новичок был явно старше, ему было, наверное, лет 11, а то и 12, Игорь рассчитывал на победу, так как считал толстых слабаками.

— А ты чё лыбишься? — с вызовом спросил он.

— Ничего, просто так, — не поддавался на ссору чужак.

— А то, смотри, чухальник разобью! — продолжал словесную атаку Игорь. Он, конечно же, читал «Приключения Тома Сойера», но не находил ничего смешного в похожести ситуации.

— Ну, что ж, попробуй, — спокойно улыбаясь, ответил толстяк.

— Щас ты у меня получишь, «…»! — Игорь употребил одно из самых сильных выражений, используемых во дворе и тем самым довел уровень оскорблений до высшей точки. Скоре всего, никто во дворе не знал, кто такой «…», но считалось, что это достаточно оскорбительно, чтобы в любом случае началась драка. Но незнакомец по-прежнему спокойно и насмешливо смотрел на Игоря.

Честно говоря, Игорю не очень хотелось драться. Как и произносить корявые грязные слова. На самом деле он был очень начитанным мальчиком, любил и умел изъясняться чрезвычайно грамотно, хорошо рисовал, увлекался физикой и астрономией. К тому же он был… отличником. Вообще-то это было непросто. Школа в слободке презирала отличников, причем не только ученики, но и учителя. Быть отличником не считалось зазорным только в первом классе. А дальше любому «правильному» отличнику школа устроила бы кошмарную жизнь. В этом смысле традиции школьной жизни в слободке не сильно изменились со времен бурсы и кадетской гимназии. Поэтому Игорь, в соответствии с придуманным им тайным «планом икс», специально портил свой образ отличника: разговаривал с одноклассниками и во дворе исключительно грубыми упрощенными словами, получал по каждому предмету по одной двойке в месяц, каждые две недели получал запись в дневник о плохом поведении, плевался бумажными шариками из трубочки, бесился с мальчишками на переменах, то есть вел себя «как все». Разумеется, давал списать всем, кто просил. План срабатывал великолепно. Школа прощала ему его страшный грех — быть отличником. Драка с незнакомцем при первой встрече была обязательным элементом поведения по «плану икс».

В данном случае обычными способами спровоцировать незнакомца на драку не удавалось, поэтому Игорь сам перешел к делу. Он кинулся на него, стараясь сбить его со скамейки и захватить за шею. Захват сделать удалось, Игорь сцепил руки в «замок» и стал стискивать незнакомцу шею. Но тот оказался явно сильнее и легко перехватил инициативу. Он так сдавил Игорю шею, что тому ничего не оставалось сделать, как признать поражение. Капитуляция была принята. Это не было обидным: противник оказался сильнее, но он был старше, и поэтому его победа являлась естественной. После выяснения отношений стороны стали знакомиться.

— Меня Игорь зовут, можно — Сивый. Это вот — Леха Скороходов, Скорый. Это — Валерка Дубников. А тебя как зовут?

— Сергей Тарасов. Мы вчера сюда переехали.

— Отлично, будешь Серый.

— Да мне, собственно, все равно. А что делать будем?

— Пока не знаем, сейчас что-нибудь придумаем, можно в войну поиграть.

— А у меня мяч есть, вы в поджопники играете?

Никто такой игры не знал, но все заинтересовались. Сергей вынес мяч, и компания пошла на пустырь. По пути присоединилось еще 5-7 мальчишек. После объяснений правил начали игру, определили, кто будет «маяться». Все сели на землю, опершись руками за спиной и задрав ноги. Задачей маящегося было попасть мячом по мягкому месту любому из сидящих, в этом случае он садился, а тот выходил маяться. Можно было попасть и в любую точку тела. Выигрыша это не давало, но зато, какое удовольствие — «засветить» тяжелым футбольным мячом, например, в лоб сидящему, ведь ему запрещалось закрываться руками и отклоняться. Разрешалось только отбить мяч ногой, причем как можно дальше, чтобы маящийся побегал за мячом. Игра всем понравилась, количество играющих все увеличивалось. Наконец, играть стало трудно из-за большого количества игроков. Подошли девочки, хотели присоединиться, присели, попытались играть, но решили, что в их коротких платьицах играть в поджопники не очень удобно. Убежали.

Игорю досталось маяться. Он так увлекся, что не заметил, как подошли Хорьки, четверо. Это была самая большая опасность во дворе. Они встали поодаль с разных сторон, затем один из Хорьков громко свистнул. У некоторых из игроков не выдержали нервы, они вскочили на ноги, чтобы убежать, но, увидев угрожающий жест старшего Хорька, тут же вернулись на место. Хорьки сноровисто обшарили карманы игроков, отыскивая мелочь. Впрочем, денег почти ни у кого с собой не оказалось.

Затем Васька-Хорек уселся прямо перед Игорем, закинув ногу за ногу, и уставился на него прищуренными бесцветными рыбьими глазами. Игорь замер с мячом, не зная, что делать, тело сковала привычная волна паники. Все притихли, наблюдая, что будет дальше.

— Ну! — угрожающе сказал Хорек.

— Что? — стараясь держаться спокойно, спросил Игорь.

— Бросай, че встал как статуя!

Игорь стоял в нерешительности.

— Те че, непонятно? Сейчас объясню. — Хорек начал медленно подниматься.

Игорь неловко швырнул мяч, целясь Хорьку в ноги. Но мяч неожиданно полетел Хорьку в лицо. Бац! Хорек судорожно потер кулаком ушибленный тяжелым мячом нос.

— Ты…! — Хорек снова начал подниматься, но вдруг снова сел. Затем достал папиросу, сунул в зубы, чиркнул спичкой, пустил дым и снова закинул ногу за ногу. Все это время он, не отрываясь, смотрел на Игоря.

Игорь инстинктивно поднял мяч и осмотрелся. Все уже без страха, с любопытством, смотрели на Игоря: как он выпутается из этой ситуации. Игорь снова нерешительно стоял с мячом. Пауза стала невыносимой. Хорек молча сверлил Игоря своим особым взглядом, зная, какой ужас он вызывает у любого обитателя двора. Глядя в ненавистные мутные глаза Хорька, Игорь чувствовал себя кроликом перед удавом. Не зная, что делать дальше, он знал, чего он уж точно не сделает. Он ни за что не бросит мяч в Хорька! Куда угодно, только не в него! Игорь замахнулся, сделал несколько обманных движений, выбирая цель, как это было принято в игре, и изо всех сил швырнул мяч в сторону Серого. Но в последний момент, как будто какая-то непреодолимая сила направила его бросок по прежнему адресу. Бац! Игорь даже не подозревал, что может бросить тяжеленный мяч с такой силой. Хорек громко выругался, обжегшись и выплевывая сломавшуюся папиросу. На лице Хорька быстро разрасталось красное пятно. Он медленно поднялся и подошел к Игорю.

— Ну, все! Капец тебе! — прошипел он. Грязной пятерней он провел Игорю по лицу, развернул и изо всех сил пнул ногой. Хорек босиком не ходил, удар башмака был очень чувствительным, но Игорь даже не пытался сопротивляться.

— Эй, ты! — раздался голос Сергея.

— Чего, чего? — отозвался Хорек. — Защитник что ли нашелся?

Но сидящие рядом Валерка и Скорый уже держали Серого за руки и что-то шепотом ему объясняли.

— То-то же! — уходя, победно ухмыльнулся Хорек, сплевывая сквозь зубы.

Настроение было испорчено, компания быстро разошлась.

Серый, идя рядом с Игорем, вдруг сказал:

— А пошли ко мне, я тебе что-то покажу.

Игорь был сильно раздосадован встречей с Хорьками и хотел пойти домой, но, подумав, согласился. И не зря. Дома у Серого оказалось очень здорово, а главное — у него была собственная комната. Было видно, что семья только что переехала, кругом еще лежали нераспакованные коробки и узлы. Тем не менее, в проеме двери уже висела боксерская груша. В углу на изящных тонких ножках стояла редкая для того времени радиола «Ригонда». На столе в беспорядке лежали какие-то физические приборы, среди которых Игорь без труда узнал детали телескопа, а также — лампочки, батарейки, электродвигатели, реле, электрические платы и другие, чрезвычайно интересные, вещи.

— Вот смотри, — Серый раскрыл перед Игорем альбом для рисования. Игорь считал себя очень умелым в рисовании, но здесь был совершенно иной уровень. Он был восхищен до глубины души. Десятки рисунков, в основном на исторические темы, выполненные простым карандашом, были безукоризненными. Древние спартанцы и римляне, средневековые рыцари, короли и герцоги, солдаты армии Наполеона, пираты, — все были прорисованы до мельчайших подробностей, до крошечных складок одежды. Очень натуралистично выглядела боевая техника времен Великой отечественной войны — советские танки «Т-34», «КВ», «ИС», и фашистские — «Тигр», «Пантера», САУ «Фердинанд» и другие.

— Это ты сам все нарисовал? — не поверил Игорь, — а где ты так научился?

— Сам. Ну, я вообще-то хожу в художественную школу, но там немножко другое… А вот смотри, еще альбом. Про древнюю Спарту. Там правил царь Леонид, вот он. А спартанцы, они были прирожденными воинами и воспитывали детей с ранних лет, как воинов…

Это было изобретение Сергея — подборка рисунков на одну тему, так что получался как бы последовательный рассказ. Изложив в рисунках историю про Триста спартанцев, он тут же перешел к другому альбому, в котором была нарисована история про мушкетеров. Конечно, ни Сергей, ни тем более Игорь, не знали слова «комиксы», но это были именно они. Сергей знал огромное количество исторических сюжетов, а если чего не знал — смело фантазировал, рассказывая. Игорь слушал и смотрел, раскрыв рот.

С тех пор Игорь часто заходил к Серому домой, и они проводили вместе много времени. Он попросил несколько альбомов с рисунками домой и попробовал их перерисовать в той же технике. Это заняло массу времени. Зато Игорь научился копировать рисунки и неплохо рисовать свои.

Добродушный толстяк Серый на самом деле оказался очень разносторонне развитым мальчиком и научил его многим полезным вещам, например, как правильно сделать пистолет, стреляющий «шпонками». Как изготовить «бомбочку» из коробка спичек и изоленты. Как сделать ракету из кусочка фольги и старой фотопленки. Как сделать «пугач» и «поджиг» из медной трубки и гвоздя. Как качать мускулы. Как правильно бить боксерскую «двойку».

Но все-таки, Серый был старше Игоря почти на два года — слишком большая разница в возрасте для полноценной мальчишеской дружбы. Настоящим другом по-прежнему был Валерка.

…Как-то вечером, выйдя во двор, Игорь, вместе с другими мальчишками, обнаружил во дворе новое явление, обещающее массу развлечений: огромную лужу, даже не лужу, а целое море. Где-то прорвало водопровод, и весь асфальт у дома оказался под слоем воды.

Игорь, вместе со Скорым и Валеркой закатали штаны и стали бегать по луже, создавая волны, как на реке, и поднимая тучи брызг. Местами вода доходила почти до колен, а у фонарного столба и глубже, поэтому туда забегать побаивались. Вода была ледяная, но зато в воздухе стояла жара, так что беготня по воде доставляла удовольствие. В конце концов, они устали бегать и замерзли. К тому же Валерка, не удержавшись, поскользнулся и грохнулся в грязь, испачкав рубашку. Ему стало обидно, что он один из всех извозился, как свинья. Тем более, что он вспомнил и еще одну давнишнюю обиду.

— А слабо до столба пробежаться? — спросил он Игоря.

— А чего не пробежаться? — тот не почувствовал подвоха.

Валерка помнил, что у столба находится открытый колодец, из которого, скорее всего, и текла вода. Ему было интересно, как Игорь грохнется в колодец. Игорь про колодец забыл. Он разбежался и на всей скорости ворвался в воду и в следующий момент не почувствовал под ногой опоры. Не успев ничего сообразить, он обеими ногами оказался в колодце и тут же ушел под воду с головой. Однако инстинктивно вскинутые при падении руки цепко схватились за края колодца, и он мгновенно выскочил из ледяной воды. Даже испугаться не успел.

— Ну, ты даешь! — хохотал Валерка. — Вылетел как пробка! Ха-ха!

— Что, смешно, да? — возмутился Игорь, — ты это специально, да? Тоже мне друг называется! Да тебе за это надо по шее надавать!

— Да, а ты помнишь, как я из-за тебя с трубой во рту полчаса сидел? Я же тебе после этого ничего не говорил!

— Ну, так уж и полчаса, минут десять всего! — засмеялся Игорь, вспомнив эту историю.

Год назад они играли у Валеркиного дома. Дом был «частный», то есть деревянный, окруженный небольшим садом-огородом. Вместо ограждения по всему огороду шла стальная изогнутая труба общей длиной метров тридцать. Усевшись у свободных концов трубы, Игорь с Валеркой переговаривались через трубу. Звук тихого голоса по трубе передавался удивительно четко и громко. Это была очень интересная игра. Потом они начали баловаться, крича в трубу так, что при этом у собеседника закладывало ухо. Игорю пришла идея погудеть в трубу на всю улицу, но у него не получилось полностью обхватить ее ртом. Тогда он стал подначивать Валерку. Валерка, долго прилаживался, как можно шире разевая рот, и в конечном итоге торец трубы проскользнул между зубами. Валерка несколько раз оглушительно прогудел, это было здорово. Но вот вытащить трубу изо рта не получилось, то ли на конце трубы было утолщение, то ли просто свело челюсти от напряжения. Игорь понял, что произошло непредвиденное, и попытался помочь другу. Но сколько он не уговаривал Валерку пошире открыть рот, сколько не старался разжать ему зубы пальцами и щепкой, ничего не получалось. Валерка окончательно испугался и уже ревел во весь голос. Игорь побежал за Валеркиной мамой, она вроде бы ушла к соседке. Пока он за ней бегал, она сама вернулась домой. Можно представить ее ужас: откуда-то из дальнего конца огорода, заросшего зеленью, доносится оглушительный рев, лишь отдаленно напоминающий голос ее сына. Она туда, а там никого нет, только труба торчит. Она принялась метаться между кустами, ничего не понимая, но слыша все тот же рев. Наконец, пройдя по трубе, она обнаружила Валерку, который уже не надеялся на помощь, а только все ревел в трубу. У забора стал собираться народ. Кто-то предложил полить трубу подсолнечным маслом. Так и сделали, и Валерка, наконец, снялся с трубы.

— Ну, тогда — в расчете, — согласился Игорь, с которого текли потоки воды, — вот только, мне надо домой идти, а там мама дома, что я ей скажу? Ругаться будет.

— Да, действительно, — почувствовал свою вину Валерка. — А пошли ко мне, там и посушишься.

Они пошли к Валерке. Мама Валерки была дома. Увидев его на пороге, она всплеснула руками:

— Грязный, мокрый, как свиненок! Ну, что мне с тобой делать, то в грязи вываляешься, то на трубу насадишься! Вот посмотри на Игоря: всегда чистый, опрятный.

— Чистый, опрятный? — засмеялся Валерка. — Ты у него рубашку и штаны пощупай!

Мама потрогала одежду у Игоря:

— И где же ты так вымок? Ну, ладно, давайте заходите, будете мыться-сушиться, только сначала ноги вытирайте, босяки. А то у меня в комнате ковер лежит.

Когда она узнала, что Игорь «нырнул» в колодец, ей чуть не стало плохо.

— Да там глубина метра три в колодце! Да ты хоть понимаешь, что мог утонуть? Вот твоя мама не знает!

— Ой, только не говорите маме! — попросил Игорь.

— Ладно, ладно. Давай снимай рубашку и штаны, я их утюгом проглажу. А вы пока садитесь, я вам щей налью.

Игорь и Валерка, в одних трусах, сидели на кухне, уминали щи и со смехом вспоминали случившиеся с ними события. Игорь думал, что вот это и есть настоящее счастье: Советский Союз, дом, родители, соседи, двор, верные друзья, с которыми можно играть во что угодно, можно влипнуть в какую-нибудь историю, но зато потом на них можно положиться…