Формула добра. Приключения необычной собаки

Михаил Самарский, 2020

Если ты собака-поводырь, то привередничать на работе тебе не к лицу. Вот и лабрадор Трисон поступил на службу к весьма необычной подопечной. Со слепой старушкой не побегаешь, не поиграешь, но он отлично справлялся со своей задачей, несмотря ни на что. Правда, скоро все изменилось, судьба преподнесла сюрприз. И верный помощник попал к совсем другим хозяевам. Поводырь стал… охранником! Казалось, быть на страже в детском садике – легче легкого, пока там не произошло страшное событие. Однако Трисон не простой пес, поэтому даже в критической ситуации смог показать себя с лучшей стороны!

Глава 4

Вспомнился один случай в супермаркете. Ох уж эти супермаркеты! Не везёт мне с ними. Нас с Полиной Фотеевной поначалу не пускали туда. Вспоминая случай с моим путешествием в багажнике, я мысленно умолял подопечную не соглашаться с охраной и не оставлять меня одного на улице. Но зря волновался — моя старушенция оказалась боевитой и настырной женщиной. Куда она только ни обращалась, но своего добилась. Охранник на пороге кисло улыбался нам, но в магазин впускал. А куда денешься — начальство приказало.

Я сначала думал, и чего она с ними воюет, ну не пускают, да и бог с ними. У нас же рядом с домом есть небольшой магазинчик, там всё то же самое продают, что и в супермаркете. Так нет же — подавай ей магазинище, и всё тут. А когда понял, в чём дело, опешил.

Вошли мы с ней в торговый зал, ходим между разными полками, она щупает, что где лежит. Сделали пару кругов, и вдруг слышу, Полина Фотеевна мне шепчет:

— На, дружок, угощайся! — и тычет мне в лицо куском сыра.

Я даже смутился, хотя слюной чуть не поперхнулся — пахнет вкусно. А она продолжает:

— Ну, ты чего, барбос, зажрался, что ли? Не голодный? Чего рыло воротишь? Дают — бери, бьют — беги. Ешь, собака, пока угощаю.

И что мне оставалось делать? Закусил я сырком, а Полина Фотеевна мне уже десерт приготовила, пряничком угощает. Мягонький такой, душистый, сладкий. В общем, полакомился я в тот день на славу. Старушка моя купила, наверное для виду, бутылку молока, буханку хлеба, и мы отправились домой.

— Ну как? — спросила она у меня по дороге. — Вкусно?

— Ав! — ответил я. Вы же помните, что это означает «Да».

Полина Фотеевна с первого дня нашего знакомства догадалась, что значит моё «Ав».

— Ну и молодчина, — засмеялась она. — Не обеднеют буржуи. Подумаешь, кусочек сыра да пару пряников съели у них. Ничего страшного. Не бойся, Трисон, с голоду не пропадём.

Иду и думаю, к чему это она? Корм, что ли, дома закончился? Так она решила меня в супермаркете теперь кормить? Ох, не нравится мне всё это. Это что же я, из поводыря в вора превращаюсь? Хотя какой я вор? Я ведь без разрешения ни кусочка никогда в жизни не возьму, хоть с голоду буду умирать. Какой с меня спрос? Я обязан подчиняться людям, выполнять их команды. Наверное, ищу себе оправдание. Всё равно как-то неудобно и стыдно.

В общем, так мы совершили несколько набегов на супермаркет. И всё сходило нам с рук. Однажды я даже поймал себя на мысли, что это моя месть магазинщикам за то, что тогда нас с Сашкой не пустили в супермаркет. Сколько я тогда помыкался! Ещё повезло — всё хорошо закончилось, а ведь могло быть и хуже. Продали бы меня бандиты какому-нибудь негодяю, а тот посадил бы меня на цепь, и сиди у будки по сей день. Ой, как страшно!

— Вставай, лежебока, — сказала как-то утром Полина Фотеевна, — пошли за добычей.

Хм, лежебока. А что мне делать? Скакать по квартире? Смотрю и недоумеваю: старушка укутала мне спину махровым полотенцем. Чего это она задумала? Ой не к добру. Ой не к добру! Поверх полотенца надела шлейку и скомандовала:

— В супермаркет! Да поживее!

Куда поживее? Я-то могу такую скорость набрать, что и не угонишься. Но тебя же берегу, Полина Фотеевна. Вот что меня очень сильно обижало, так то, что она каждый раз, отдав команду, ещё и пинала меня ногой под зад. Ну к чему такое обращение? Я что, без пинка не слушаюсь, что ли? Не скажу, что больно, но обидно! Вот вы как отнеслись бы к человеку, который говорит вам «Пошли» и тут же ногой по заднице? И вот со всем этим мне пришлось смиряться. Дорогие человеки, пожалуйста, не пинайте своих питомцев. Знайте: нам очень обидно.

Но то, что случилось дальше, уму непостижимо — даже собачьему. Уже на пороге в магазин Полина Фотеевна вдруг объявила охране:

— Вот дура старая! Старая да слепая. Представляете, собачку поранила. Наливала кипяток себе в чашку и уронила чайник, да прямо на спинку своей собачке. Так жалко, так жалко псинку. Бедненькая моя, — гладит меня по голове, а сама причитает: — Потерпи, голубчик, я же не нарочно, прости меня, дорогой…

Я со стыда чуть не разгавкался. Это же надо такое придумать! И главное, зачем ей это? Чтобы нас пожалели и посочувствовали? Нет, друзья. Тут фантазия бойкой старушки пошла гораздо дальше. Как обычно, сделав пару кругов по супермаркету, позавтракав сыром и печеньем, мы подошли к стенду с колбасными изделиями. Если бы я не знал, что Полина Фотеевна слепая, никогда бы не поверил. Она так ловко упрятала мне под полотенце несколько упаковок колбасной нарезки, что и зрячий такой трюк не смог бы повторить. Потом, как обычно, взяла с собой бутылку молока, хлеба и направилась к кассе.

Стою, а у самого лапы подкашиваются. Рассчитались, идём к выходу. И вот тут начались приключения.

— Гражданочка, погодите! — окликнул нас охранник.

— Чего надо? — продолжая идти вперёд, недовольно спросила Полина Фатеевна.

— Остановитесь, пожалуйста, — охранник взял её под руку, — нам нужно проверить вашу собаку.

— Убери руки, кретин! — вдруг закричала старушка. — Я милицию сейчас позову!

— Не волнуйтесь, мадам, — усмехнулся тот, перегораживая нам дорогу, — милицию мы уже вызвали.

«Вот и приехали, — подумал я, — дожили».

И тут слышу, Полина Фатеевна скомандовала:

— Трисон, фас! Убери с дороги этого балбеса.

Извините, Полина Фотеевна, но это команда не для меня. Не могу я её исполнить. Вот поверь, дорогая моя старушка, не могу. Во-первых, нас этому не обучали, во-вторых, я же не охранник-телохранитель. А она всё не успокаивалась:

— Кому сказала? Фас его! Защищай меня, собака!

Ну я, чтоб уж совсем не казаться беспомощным, гавкнул пару раз для острастки. На что охранник улыбнулся и сказал так нагло мне:

— Какая бесстыжая собака! Обворовала магазин и ещё рявкает тут. Щас как дам ногой по морде!

Ну скажите, дорогие мои друзья. Вот это разве не «чушь собачья»? Кто обворовал магазин? Я?! Вы ещё скажите, что я, мол, сволочь, нарочно укутался в полотенце и пришёл за добычей. Эх, люди-люди. Как же вы бываете несправедливы к нам, собакам. Я от обиды даже заскулил…

К тому времени приехала милиция, или, как теперь её называют, полиция. Сразу двое. Видимо, один для меня, другой — для старушки. Один из них, усатый и постарше, став на колено, сунул руку под моё полотенце и вынул оттуда три упаковки колбасной нарезки.

Внимание! Сейчас прозвучит ещё одна чушь, но уже чисто человеческая. Такое придумать могу только люди. Он поднялся и, громко рассмеявшись, сказал мне:

— Так ты, братец, оказывается, никакой не поводырь, а обыкновенный воришка? Поехали к нам в отделение. Оформим протокол, хозяйку твою в тюрьму посадим, а тебя усыпим.

Верите, я чуть не сгорел со стыда. Нет-нет, нисколечко не испугался. Чем жить на свете с такой репутацией, лучше уж и впрямь пусть усыпят. Только вот обидно. Какой же с меня вор? Я что, должен ещё лекции о нравственности читать своей старушке?

— Ты чего несёшь? — вмешалась Полина Фотеевна. — Какая, нафиг, тюрьма? Что вы от нас хотите?

— Успокойтесь, гражданка, — сказал второй полицейский, который помоложе. — Вы подозреваетесь в краже. Пройдёмте.

— Какая кража? — вскричала Полина Фотеевна. — Вы что такое говорите?

— Тише-тише, бабушка, — успокоил он её. — Разберёмся. Не шумите. Кто собаке под полотенце засунул колбасу?

— А я откуда знаю? — ответила вопросом на вопрос Полина Фотеевна. — Какая колбаса? Первый раз слышу. Может, кто пошутил, разыграл нас?

— А вот мы сейчас отпечатки пальцев снимем с упаковки и скажем вам, кто тут шутит, а кто говорит серьёзно.

Смотрю, старушка моя стушевалась. Видимо, поняла, что дело плохо. Мы молча прошли к полицейскому автомобилю и под конвоем отправились в отделение.

Меня сразу по приезде закрыли в какой-то чулан с вёдрами, швабрами, тазами и тряпками. Темно и сыро. Лучше бы в обезьянник посадили, там хоть с людьми можно пообщаться. Слышу, Полина Фотеевна плачет:

— Да я просто забыла на кассе сказать об этой колбасе. Понимаете?

— Врёт бабуля, — сказал приехавший сюда же охранник магазина. — Она заранее всё подготовила, а на входе мне по ушам ездила, мол, полотенце на собаке из-за того, что дома случайно ошпарила её кипятком. Это была спланированная кража. Давайте проверим собаку. Я уверен, она здорова как бык.

Сам ты бычок племенной, думаю. Ну, поймали старуху, напугали до смерти и хватит. Поговорите, проведите профилактическую беседу да отпустите уже нас с богом.

Дежурный полицейский оказался явно умнее охранника. По-моему, где-то я его видел.

— Ладно. Идите гражданин, работайте. Понадобитесь, мы вас вызовем.

После того как охранник ушёл, полицейский, как выяснилось, знакомый, подсел поближе к Полине Фотеевне и сказал:

— Ну что ты, Фотеевна? Колбаски захотелось? Нафига ты у них крадёшь? Знаешь, где я живу, приди ко мне, я всегда помогу. Не связывайся ты с ними. Они же за кусок колбасы и голову тебя открутят, не посмотрят, что слепая. Оно тебе нужно, Фотеевна?

— Да не хотела я у них ничего красть, — всхлипывая, махнула рукой старушка, — случайно получилось. Забыла я на кассе пробить… Что теперь будет?

— Да что будет, мать? — Полицейский погладил ее по голове. — Не забывай оплачивать, забирай своего Трисона, да иди домой. На вот, — он сунул в руку старухе несколько денежных купюр, — зайди в наш магазинчик, купи ты этой, будь она неладна, колбасы, если хочется.

Точно, это же наш сосед. По-моему, из третьего подъезда. А я думаю, чего такое лицо знакомое.

— Спасибо, Сень, — улыбнулась перепуганная старушка и смахнула слезу. — Дай бог тебе здоровья! Ладно, не буду больше… Ой, Сенька, повзрослел ты уже совсем.

Полина Фотеевна погладила его по лицу.

— Что поделаешь, Фотеевна, мы тоже стареем. Сына вон уже в армию проводил.

— Да ты что? — всплеснула она руками. — Только ж вроде из роддома забрали. Ой, времечко, времечко…

— Фотеевна, у меня к тебе просьба, — неожиданно сменил тему он, — ты бы это… завязала с выпивкой.

— А что делать, Сёмка? — тяжело вздохнула Полина Фотеевна. — Порой и жить не хочется, а рюмочку-другую пропустишь, смотришь, и настроение поднялось…

— Ерунда всё это, — перебил полицейский, — хочешь, я тебе проигрыватель куплю, будешь аудиокниги слушать. Прикольная вещь. Я в машине постоянно слушаю. Тебе понравится, Фотеевна, честное слово. Хочешь?

— Ну а чего? — хмыкнула старушка. — Если не жалко, купи. Раньше у меня радио было, сейчас не работает, а по телевизору слушать нечего.

— Да ладно тебе, — он погладил Полину Фотеевну по руке, — копейки. Не обеднеем…

Раздался звонок, полицейский рванул к телефону, на ходу кому-то крикнув:

— Собаку выпустите, проводите их! — И, обращаясь к Полине Фотеевне, добавил: — Завтра после обеда зайду в гости, не уходи никуда.

Через полчаса мы с Полиной Фотеевной пили чай с пирожными. Я на всякий случай держался поодаль — бережёного бог бережёт, наслушался про всякие чайники и кипятки.