Зов памяти

Михаил Самарский, 2019

Однажды семь человек из разных эпох оказываются на другой планете. Узнав, что находятся за многие миллионы световых лет от Земли и что проспали более тысячи лет, «путешественники» понимают: они больше никогда не увидят свой дом, своих близких, свое время… Но, следуя ЗОВУ ПАМЯТИ, все же находят космический корабль, робот в котором сообщает: на Земле больше не осталось цивилизации. Не теряя надежды и решив дать родной планете шанс, они отправляются в далекое путешествие, но даже не догадываются, что повторяют путь своих предков…

Глава 2

Прошло около двух часов. Никому не хотелось разговаривать, каждый размышлял о чем-то своем. Лишь Тоша беззаботно носился по лужайке и иногда лаял на четырехглазое подобие бабочек. Дмитрий уснул под деревом, отдаленно напоминающим березу. Москворецкий сначала пытался разговорить Марию, но, поскольку та отвечала односложно и неохотно, в конце концов умолк и он. Трухин читал книгу, иногда отрываясь и с опаской поглядывая по сторонам. Матвейка сооружал приспособление для рыбной ловли. Яр и Кирилл Андреевич все это время провели в пещере. Выйдя из нее, профессор спросил:

— Ну что, коллега, есть какие-то соображения?

— Да, есть, — ответил Яр, присаживаясь на траву. — Судя по содержимому грота, здесь кто-то организовал хранилище.

— Кто это мог сделать? — спросил профессор, устраиваясь рядом.

— Точно сказать не могу, но абсолютно убежден, что представители внеземного сверхразума, — ответил Яр. — Если бы здесь находились капсулы только из тридцать первого века, можно было бы подумать на кого-то из землян. Но, согласитесь, как земляне могли заархивировать человека из девятнадцатого или двадцатого веков…

— Погодите, — перебил Кирилл Андреевич, — что значит «заархивировать человека»?

— Заархивированный человек находится в капсуле. Теперь это очевидно, он может храниться в таком состоянии очень длительный период. Вы и ваши современники — тому наглядный пример. У нас такие эксперименты приостановлены Высшим советом, поскольку нам не удается восстановить память человека после его разархивации. Мы архивируем животных, насекомых — да что угодно. В такую капсулу можно «загнать» даже дом приличных размеров. Но человека архивировать запрещено. Я просто поражаюсь, как они смогли заархивировать девушку вместе с собакой? Даже мы в четвертом тысячелетии не смогли этого сделать.

— Выходит, кто-то много-много лет хозяйничал на нашей планете, — сказал Кирилл Андреевич.

— Да, — согласился Яр. — Вы видели темные коридоры, ведущие от центральной аллеи в пещере?

— Видел, — ответил профессор.

— Я думаю, что здесь хранятся несколько тысяч капсул, — сказал Ярослав.

— Но почему здесь все из России?

— Пока точно неизвестно, все ли из России… — ответил Яр.

— Интересно, кому это нужно? — спросил профессор.

— Узнав ответ на этот вопрос, мы решим полпроблемы, если не больше, — ответил Яр и добавил: — То, что мы проснулись, — это случайность.

— Да, кстати, меня это очень сильно удивило, — ухмыльнулся профессор. — Открытая пещера, а мы тут спим тысячу лет.

— Обратите внимание вон на ту глыбу, — перебил Яр и пальцем показал на камень рядом с входом в пещеру. А теперь смотрите на левую сторону входа. Что вы видите?

— Точно! — воскликнул Кирилл Андреевич. — Это же отколотый кусок скалы!

— Да, — подтвердил Яр. — Видимо, здесь произошло землетрясение. Внутри пещеры посыпались камни, некоторые упали на ваши капсулы, и вы проснулись…

— Так нам еще повезло, что образовался выход, — покачал головой профессор.

— Повезло, и очень сильно, — подтвердил Яр, — поскольку грот был законсервирован. Если бы кусок скалы не отвалился, вы бы погибли внутри пещеры без света и воды.

— Я думаю, капсулы расположили в хранилище по какой-то системе, поскольку мы оказались почти из одной эпохи, — предположил профессор. — Матвей чуть подальше, а остальные все рядом.

— Да, я тоже так думаю, — согласился Яр. — Моя капсула находилась в самом конце нашей аллеи. Нужно будет заняться расшифровкой надписей на пластинах из-под капсул. Кирилл, я хотел попросить вас поговорить с вашими людьми, чтобы они ничего не трогали в гроте и ничего не передвигали. Иначе потом мы запутаемся, а тут еще я отключен от глобальной сети.

— Хорошо, я поговорю. Кстати, пойдемте, пройдемся к воде, — предложил Кирилл Андреевич.

— Пошли, — согласился Яр.

Они поднялись с земли и направились к водоему, решив заодно обследовать близлежащую территорию.

— Кирилл Андреевич! Кирилл Андреевич! — окликнул его Дмитрий. — Вы к реке? Можно я с вами?

— Идем, — махнул рукой профессор, и они отправились втроем.

Подойдя к реке, они набрали воды в ладони и выпили.

— Никогда бы не подумал, что мне в тридцать первом веке придется вот так утолять жажду, — улыбнулся Яр.

— Да мы с Дмитрием и в двадцать первом уже так не пили, верно?

— Верно! — подтвердил Котуков.

Все трое расположились на берегу. По воде плавали птицы, иногда взлетая и садясь на противоположном берегу.

— Насколько мне известно, — продолжил разговор Яр, — в двадцать первом веке люди уже понимали, что главное — это сохранить здоровье, увеличить продолжительность жизни?

— Понимать-то понимали, но… в нашем веке еще слишком много несуразностей.

— Было много несуразностей, — поправил Яр.

— Ну да, — усмехнулся профессор, — конечно, было. Я все еще не могу привыкнуть к тому, что наша жизнь осталась в прошлом. Какая-то невероятная история. Пока она не умещается в моей голове. Да, кстати, Яр, позвольте узнать, а какова сейчас, в смысле в тридцать первом веке, средняя продолжительность жизни на земле?

— В тридцатом веке нам удалось поставить рекорд — двести лет. Но ученые говорят, что это не предел. В ближайшие два–три века люди, вероятно, смогут жить и триста лет.

— Ну вы даете, ребята! — улыбнулся Кирилл Андреевич.

— А мне можно вопрос, Яр? — вмешался Дмитрий.

— Конечно можно, — кивнул Яр.

— А вам сколько лет? — спросил Дима.

— Девяносто, — ответил Яр. — Конечно, без учета сна в гроте.

— Ничего себе! — удивился Дмитрий. — У нас таких называют… называли долгожителями.

— Раньше экология была ужасной, — пояснил Яр.

— Да и до ужасной экологии люди столько не жили, — возразил Дима.

— Согласен, но в глубокой древности не была развита медицина, — пояснил Яр. — Сейчас, то есть в то время, когда жил я, и с экологией разобрались, и медицину подняли до небывалых высот.

— Я правильно понимаю, что в тридцать первом веке земляне в атмосферу не выбрасывают миллионы тонн вредных веществ? — спросил Кирилл Андреевич.

— Нет, что вы! — замотал головой Яр. — Это большое, очень тяжкое преступление.

— А как же энергия? Чем вы…

— Все оттуда. — Яр показал на небо. — Человечество научилось использовать солнечную энергию по максимуму. Да и глупо не использовать то, что лежит на поверхности.

— Нефть, газ и прочее уже не в ходу? — спросил Кирилл Андреевич.

— Лет семьсот точно, — кивнул Яр. — Последний автомобиль на нефти…

— На бензине, наверное, — поправил Дмитрий.

— Да, точно, — улыбнулся Яр. — Так вот, последний автомобиль на бензине, вернее, двигатель к нему, был уничтожен в 2370 году. Это были уже музейные экспонаты, их запретили запускать.

— А на чем же вы передвигаетесь? — удивился Дима.

— Все через паснет. В любую точку земли вас доставят в течение часа. Есть, правда, и индивидуальные эфиролеты. Они работают от солнечной энергии, а передвигаются над землей с помощью радиоволн.

— А аварии бывают? Они сталкиваются? — поинтересовался Дима.

— Нет, что вы! — рассмеялся Яр. — Они не могут столкнуться. Даже пролетая на расстоянии нескольких миллиметров, они не прикоснутся друг к другу. Ими управляет искусственный интеллект. В двадцать восьмом — двадцать девятом веке еще случались накладки, но теперь это в прошлом. В принципе, сейчас на земле индивидуальный транспорт не нужен. Смысла в нем нет. Ты вызываешь капсулу на такое количество человек, на какое тебе необходимо, она стыкуется прямо к твоему жилищу. Дальше ты выбираешь пункт назначения, и через несколько минут ты на орбите. А еще через несколько минут космолифт спускает тебя к тому месту, куда ты запланировал прибыть. Какие проблемы? Зачем индивидуальный транспорт? Им пользуются государственные деятели, курьеры, дипломаты, жители Марса, Луны и так далее.

— Жители Марса? — Дмитрий раскрыл рот. — Вот это да! На Марсе есть жизнь?

— Да уж давно, мы еще в двадцать четвертом веке построили там поселения, как на Луне.

— И на Луне? Вот это да! А вы были на Марсе? — спросил Дима.

— Я там работаю, — улыбнулся Яр. — Месяц тружусь на Марсе, потом улетаю и месяц отдыхаю на Земле.

— Здорово! А я могу туда попасть? — неожиданно спросил Дима.

— Конечно. Туда можно слетать по туристической карте, — сказал Яр и, вздохнув, добавил: — Только сначала нужно отсюда выбраться.

— Да выберемся, — рассмеялся Дмитрий. — Раз уж проснулись, теперь выберемся.

— А сколько времени вам нужно сейчас, чтобы добраться до Марса? — спросил Кирилл Андреевич.

— Есть два вида транспорта, — пояснил Яр, — коммерческий и рабочий…

— Ну коммерческий, конечно, намного быстрее, — язвительно произнес профессор.

— Нет, наоборот, — улыбнулся Яр. — Коммерческий — с туристами, летит неделю, а рабочий — трое земных суток. Я заметил ваш сарказм, коллега, но сейчас у нас на планете все подчинено в первую очередь целесообразности. Турист отдыхает, а марсиане (так мы называем тех, кто трудится на Марсе) работают на благо планеты, на благо нашего континента.

— А что значит «на благо континента»? — спросил профессор. — Континент — это…

— Это отдельное государство, их теперь на планете пять: наше, Северная Америка, Южная, Австралия и Африка.

— Но вы говорите по-русски, это значит…

— Это значит, что у нас теперь на континенте два государственных языка — русский и китайский.

— А как же остальные? — удивился профессор. — Английский, немецкий, итальянский, французский и другие?

— Все сохранены, но они являются региональными языками, — ответил Яр. — А бывший материк Евразия теперь называется Росазия.

— Удивительно, — покачал головой Кирилл Андреевич. — Просто удивительно. В наше время темные силы пытались расчленить Россию на мелкие государства, посеять рознь между народами. Значит, сделать это никому не удалось?

— Не удалось! Я не историк, конечно, но у меня здесь много информации… — сказал Яр и постучал себя по голове.

— Да, кстати, — показал профессор на лоб Ярослава, — а что это за анализатор памяти, можете пояснить? А то вы, ссылаясь на законы тридцать первого века, нас даже в преступники записали…

— Да, сейчас запрещено жить на планете без анализатора. Это не только дополнительный объем памяти, но и индивидуальный аналитический центр.

— Что-то вроде дополнительных мозгов? — спросил профессор.

— Можно и так сказать, — улыбнулся Яр и добавил: — Но самое главное — это еще и детектор узнаваемости.

— Неужели человек не может без этого обойтись? — задумчиво произнес Кирилл Андреевич.

— Да, — утвердительно ответил Яр. — Дело в том, что наш мозг не может претендовать на право истины, поскольку эволюция создала его несовершенным, то есть как бы в спешке, не учитывая реалий и интерпретаций космического бытия. Наш мозг не способен сразу понимать законы всего мироздания. Именно поэтому после войны с инопланетянами в двадцать пятом веке внедрение анализатора в мозг человека стало обязательным для всех землян. Это своего рода мощнейший компьютер, дополнительная память или, как вы выразились, дополнительные мозги, способность анализировать ситуацию, мгновенное распознавание чужепланетца. Почему я и удивился, встретив вас…

— Вы приняли нас за инопланетян? — рассмеялся Дима.

— Да, — подтвердил Яр, — поскольку сейчас на планете вы не встретите землянина без анализатора памяти. Его встраивают в мозг при рождении. Это еще и электронное удостоверение личности, вся родословная человека, его профессиональная принадлежность и так далее.

— То есть все под колпаком государства, — произнес профессор с сарказмом и тяжело вздохнул.

— Нет-нет, государство в личную жизнь человека без надобности не вмешивается…

— Без надобности… — усмехнулся Кирилл Андреевич. — В этом и подвох…

— Никакого подвоха, — возразил Яр. — У нас очень развита судебная система. Только суд может дать добро на проверку вашей памяти, но для этого нужны очень и очень веские основания. То есть если вас заподозрили в совершении тяжкого преступления.

— Что это за преступления? — спросил профессор.

— В основном убийство, государственная и планетарная измена.

— Значит, люди продолжают убивать и предавать? — покачал головой профессор.

— К сожалению, да, — сказал Яр. — Наверное, это искоренить невозможно. Люди передвигались на лошадях, затем — на автомобилях, теперь — на эфиролетах, но ничего не изменилось в их психологии: они все по-прежнему влюбляются, ревнуют, изменяют, ругаются, завидуют, предают, мстят и так далее. Здесь мы бессильны. Когда на нас напали инопланетяне, они хотели нас изменить, сделать из нас своего рода роботов, правильных и послушных…

— Не эти ли инопланетяне нас сюда забросили? — спросил Кирилл Андреевич.

— Я думаю, нет. Это какой-то другой сверх-разум. Еще в ваше время ученые начали изучать звезду Сириус. Вы наверняка знаете о ней. Однако в двадцать первом столетии не хватало технических возможностей для ее подробного изучения. В наше же время космобеспилотники стали совершать экспедиции далеко за пределы Солнечной системы.

— Даже так? — удивился Кирилл Андреевич. — В двадцать первом веке это казалось неосуществимым.

— Благодаря этому, — продолжил Яр, — на орбите Сириуса были обнаружены разные планеты. Наши беспилотники стали получать различные сигналы, но даже в тридцать первом веке мы не смогли их расшифровать и изучить. А в последнее время стали догадываться, что за нами кто-то следит из космоса. Мы применили все наши способы обнаружения объектов, но ничего не нашли. А шпионы все же оставляли следы, например, космический мусор непонятного происхождения на орбите Земли. Более того, во все века бесследно и при странных обстоятельствах исчезали люди. Теперь вот становится ясно, где они все… и мы в том числе, оказались.

— Вы думаете, здесь хранятся те, кто пропал без вести?

— Подозреваю, что так, — кивнул Яр. — Не все, конечно, но есть и такие.

— Но у вас же этот, как его… микрокомп в голове, — сказал Дмитрий. — Вас должны были засечь какие-то приборы. Как же вас похитили?

— В заархивированном виде анализатор не действует.

— У меня в голове не укладывается, — сказал профессор, — как можно сжать живое существо до таких размеров, а потом его оживить? Уму непостижимо!

— А вы попробуйте Матвею объяснить, что такое аэродинамика и почему многотонный металлический самолет в двадцать первом веке летал по небу и не падал на землю, — рассмеялся Ярослав.

— И то верно! — согласился Кирилл Андреевич.

Неподалеку раздался смех: к собеседникам приближались Мария и Алексей. Он что-то ей рассказывал, та звонко смеялась. Увидев Профессора и Дмитрия с Яром, парень с девушкой пояснили, что их сюда привела жажда.

— Вы пили воду прямо из реки? — удивилась Маша.

— А что делать? — пожал плечами Кирилл Андреевич. — Самоваров нам в пещеру никто не завозил.

— Не представляю, как же ее пить? — скрестила Маша руки на груди и, вдруг заметив, что ее пудель набросился на воду, закричала: — Тоша, фу! Фу, собака! Что ты делаешь? А вдруг заболеешь?

— Ну что ты ему фукаешь, — махнул рукой Леха. — Пусть попьет.

— Не представляю, чем мне его кормить, — закатила глаза Мария.

— Ты подумай сначала, что ты сама будешь есть, а она о пуделе беспокоится, — съязвил Леха.

— Мне не привыкать, — хихикнула Маша, — я могу три дня ничего не есть, жить на одной воде. А вот как быть с Тошей, даже не знаю.

— То есть ты думаешь, что мы провалялись здесь тысячу лет, а теперь за три дня решим вопрос и разъедемся по домам? — съязвил Алексей.

— Ну так мы же проснулись? — резонно заметила Маша. — Что нам тут теперь делать?

— И твои предложения? — Москворецкий в упор уставился на девушку.

— Найти людей и… ехать домой, — сказала Мария.

— А где наши дома? Кто нас ждет? — нахмурился Леха. — И еще вопрос: ехать, извини, на чем? На разноцветных оленях?

— Обратимся в полицию, объясним, так, мол, и так, нас похитили, а теперь вот мы нашлись. У меня, кстати, и паспорт с собой. Даже два — еще и заграничный, мне недавно выдали на десять лет.

— Ага, как найдемся, смотаемся на Гоа, — съехидничал Леха. — Не против?

— Почему на Гоа? — насупилась Мария. — Может, у них другие курорты есть? И вообще, если честно, я не верю во все эти тридцать первые века и так далее. Мне кажется, я этого Яри-ка видела в турфирме. Уверена, это просто мой «Экстрим-Тур». Не зря же я пять тысяч долларов заплатила.

— А что это у тебя за телефон? — спросил Алексей, заметив в руке Марии трубку, и протянул руку. — Дай взгляну.

— Это смартфон, — сказала Мария.

Алексей покрутил его в руке и с удивлением спросил:

— А почему он без кнопок? Как же с него звонить?

— Ха! — ехидно произнесла Мария. — Леша, какой ты дикий! Тут же сенсорный экран.

— Сама ты дикая, — возмутился Леха, — сказано же: я сплю с 1997 года. Чего ты выпендриваешься?

— Да шучу я, Лешенька, — рассмеялась Маша. — Ну тут прямо на монитор нужно давить, кнопки виртуальные. Понимаешь?

— Понимаю. Так сразу и объяснила бы…

Леха задумался, затем отошел к дереву, сел под него и закрыл глаза. Мария долго ходила по берегу, в конце концов тоже напилась воды из реки. Через некоторое время сюда подтянулись и Трухин с Матвеем. Все хотели есть. Матвей приступил к рыбной ловле, остальные стали за ним наблюдать, и вдруг профессор громко рассмеялся:

— Вот уж воистину говорят: один с сошкой, семеро с ложкой.

— У нас чуть по-другому, — поправил Леха, — один с удочкой, шестеро с ложкой.

— Ничего не по-другому, — возразила Мария, — нас как раз семеро!

— Семеро, но Матвей-то с сошкой! — сказал Леха.

— Да, Матвей с сошкой, но нас-то семеро — с Тошкой.

Услышав рифму, все дружно рассмеялись, а Дмитрий повторил только что родившуюся новую пословицу:

— Матвей с сошкой, а нас семеро с Тошкой.

— Смех смехом, — сказал профессор, — а нам нужно подумать и о ночлеге, и об ужине. Да и о завтраке не мешало бы. Во-первых, сегодня уже бессмысленно отправляться на поиски братьев по разуму, а во-вторых, посмотрите, как небо заволокло. По-моему, собирается дождь.

— Я не могу понять одного, — развел руками Ярослав, — почему у меня нет связи с космосом. Это настолько невероятно. Я даже не знаю, что и думать.

— Твой чип не работает? — поинтересовался Котуков.

— Работает, но в автономном режиме, то есть от энергии моего тела, но это не главное. Вы ведь тоже живете без этого устройства. Оно позволяет мне понимать и говорить на любом языке или адаптировать русскую речь к любому столетию. Я могу по памяти прочесть любое произведение — хоть древних авторов, хоть современных. Но без связи с паснетом я не могу ни с кем общаться. Даже не представляю, в каком месте мы сейчас находимся. Навигационная система отключена, связи с орбитой нет. Это все очень странно. Этого просто не может быть.

— Не может быть, но ведь есть, — уныло усмехнулся Дмитрий.

— Не понимаю, что происходит! — ответил Яр. — Я живу в тридцать первом веке, и такое…

— Теперь не имеет значения, кто в каком жил веке, друзья. — Кирилл Андреевич встал и начал прохаживаться. — Мы все оказались в равных условиях. Связи с внешним миром нет, людей рядом с нами не наблюдается, нас семеро человек плюс собака, мы должны позаботиться о том, как нам здесь выжить. И начинать мы должны прямо сейчас. Первое: нужно заготовить дрова. Ночью в пещере может быть прохладно, а пледов, одеял и матрасов нам тут никто не оставил. Выход один: развести костер и поддерживать огонь до утра. Второе: нужно собрать камней и на ночь загородить вход, чтобы не повстречаться с местными любителями полакомиться человечинкой.

— Господи боже мой! — вздрогнула Мария. — Какие ужасы вы говорите, Кирилл Андреевич, у меня аж мороз по коже.

— Простите, Мария, но сейчас нам не до сантиментов. Мы сегодня видели непонятного оленя, а кто нам даст гарантию, что к нам ночью не пожалует какой-нибудь медведь или лев? Все может быть! Не молчите, предлагайте свои варианты. Я не преувеличиваю, ситуация более чем серьезная. Проблема в том, что о нас никто не знает. Мы пролежали здесь как минимум тысячу лет, никто не пришел, не поинтересовался, что это за колбочки такие тут стоят. Если бы о нас знали, мы бы все уже давно проснулись и прожили бы свои жизни. Но так вот получилось, что нам предстоит жить всем вместе здесь и сейчас. Думайте, друзья. Усиленно думайте!

Подошел Леха и, показывай рукой на пещеру, сказал:

— Взгляните туда! Ничего не напоминает? Только внимательно! Когда я служил в армии, у нас так выглядело овощехранилище.

— Очень меткое сравнение, — согласился Кирилл Андреевич, кивая головой. — Впрочем, нас здесь и хранили, словно овощи. Только в капсулах.

— Вот-вот! Мне эта мысль не дает покоя, — сказал Алексей. — Кто и для чего нас тут столько лет мурыжил? Кому мы понадобились, да еще в законсервированном виде? Вроде огурчиков-помидорчиков в банках.

— Зато прожил тысячу лет! — усмехнулся и произнес с сарказмом в голосе Кирилл Андреевич.

— Если честно, меня это как-то не радует, — вздохнул Леха. — Во-первых, не прожил, а проспал. Ну как это так: проспать всю жизнь в какой-то яме! А во-вторых, что это такое? — Он раскинул руки и сделал оборот на триста шестьдесят градусов. — Где наша жизнь? Здесь? С этими, — кивнул он в сторону кустов, — четырехглазыми кракозябрами? Эх, — тяжело вздохнул Леха и, махнув рукой, добавил: — Да ладно, переживем. Что теперь хныкать?

В небе раздался гром, сверкнула молния. Все, кроме Матвея, поторопились в укрытие. Матвей, не обращая внимания на небесные проделки, продолжил рыбачить.