Дорога в лето

Михаил Панюшкин

Это книга о том, как странно может повернуться твоя судьба, если ты просто взял и уехал из собственного города в попытке настигнуть мечту. Это книга о дружбе и безразличии, о фонарях и о железных дорогах, о перекрестках и обочинах трасс. Но самое главное – это книга о людях, которые просто живут в этом городе.

IV. Художница

Пой мне

Это будет моей болью

Это будет моей любовью

Я услышу все, что ты мне споешь

Может

Это станет моей ложью

Перепутать совсем несложно

Что такое правда, что ложь²

Одна девушка, отставив бутылку пива, хватает лежащую рядом с гитарным чехлом запыленную пеструю вязаную шапку, и обходит с ней людей. Кто-то кидает деньги, кто-то пожимает плечами. А девушка идет все дальше, она заглядывает в лица. И что-то говорит каждому. На девушке растянутый яркий свитер, и забрызганные джинсы клеш. На руках — бисерные плетеные фенечки. Вот она подходит к тебе, и ты внутренне сжимаешься. Неужели сейчас произойдет то же самое, и девушка посмотрит сквозь тебя? Нет, она смотрит прямо в глаза. Губы ее вздрагивают, но не произносят заранее заготовленной фразы «помогите музыкантам». Она улыбается тебе, и говорит:

— Привет! Давно в Москве?

Ты не знаешь, что ответить. Молчишь и смотришь ей в лицо. Как это приятно видеть живые глаза, не те, что у горожан, похожие на мокрый бетон. Не те, что у твоих друзей — бессмысленные, и будто выцветшие. А обычные, человеческие глаза.

— Катька, ну ты работать будешь? — кричит кто-то из стоящих рядом с черноволосой гитаристкой.

Девушка смеется, перехватывает шапку и прыжками направляется к проходящим мимо людям. А ты продолжаешь слушать — время течет насквозь эфирным песком. И вдруг ты спохватываешься. Время! Закидываешь на плечо сумку и бежишь к таксофону. Ты видела его еще в самом начале улицы, и, добравшись, успела запыхаться. Снова запихнуть карточку в щель приемника, дрожащей рукой настучать номер на клавиатуре. Гудок, другой, бросили трубку… И что же теперь делать? Ты дышишь на стекло и рисуешь на нем косой крест. Стоишь и немного смотришь на него. Потом идешь обратно. Может быть, там еще поют?

А там уже все разошлись, и только девушка, просившая денег, осталась. Она стоит, прислонившись к столбу, и смотрит на тебя. В руках у нее бутылка дешевого пива. В зубах — сигарета. Девушка жует фильтр, так, будто хочет его отгрызть и чего-то бормочет, изредка посматривая в небо. Ты садишься на парапет фонтана и смотришь на воду. Подойти? И что ты скажешь?

Но все решается само. Девушка прыжками (интересно, она как-нибудь еще передвигается?) приближается к фонтану.

— Хая! Меня Катька зовут! Иногда Кошка, ну или еще как. А ты кто?

Ты отвечаешь. Губы двигаются, но ты будто не слышишь собственного имени. Какая разница?

— Круто. А я вот тут, тусуюсь. Наши все свалили. Ты то давно в Москве? Я сразу поняла, что ты не отсюда. А я вот позавчера трассой пришла, а сейчас думаю еще немного лета дождаться. А ты то зачем тут?

Ты объясняешь. Ее лицо изменятся, в нем появляется некий намек на жалость.

— Ну, типа мечта это круто. А я вот забила давно на учебу. Не интересно. Мать говорит, что надо мол, а мне все равно. Ну нахуя, скажи мне? Будешь офисным рабом? Единственный выход, ага! Так она еще говорит — обязательно в технический, там мальчиков много. Вроде как кто-нибудь да выберет, пожалеет сирую да убогую…

Так проходит время. Кажется, будто фонари начинают светить ярче, их свет отражается в мокром асфальте. Но теперь они уже не кажутся просто лампами.

Девушка смотрит на тебя и зашвыривает пустую бутылку пива за спину. Звенит стекло — разлетается сотнями осколков, сверкающими в фонарной пляске. Где-то там за фонтаном люди пляшут и обнимаются.

— Ну, ладно, я пошла, пожалуй. Ты тут еще потусишь? — говорит Катька, глубоко затягивается, потом бросает окурок на мостовую и втаптывает его ногой. Умирающие искорки размазывает по камню черным.

— Мне некуда больше идти, — ты говоришь это, и нервно перебрасываешь сумку в руках.

— Эй, ты чего? У тебя что, в Москве вписки нет?

От удивления девушка вытягивает из пачки еще одну сигарету. Потом закуривает, выпускает дым, и недоуменно смотрит на него.

— Чего? — произносишь ты, с трудом выталкивая слова сквозь губы.

— Ну, типа места где остановится, — нетерпеливо отвечают тебе.

— Нет. То есть, у меня было. Но я туда звонила, а там бросают трубку, — тебе начинает казаться, что все происходящее просто какая-то история, которая происходит не с тобой.

— Ну и чего будешь делать?

— Не знаю. Наверное, тут сидеть.

— Ты чего, дура, ночью в городе, одна? Да еще в Москве?

Девушка, похоже, разозлилась. Она переламывает сигарету и шепчет про себя:

— Черт, как курить надоело.

— А что мне еще делать? Мне идти некуда.

— Знаешь, есть такая примета. Хорошему человеку не может быть некуда идти. Так, пошли, я тут в одном месте вписываюсь, там тесновато правда. Тут недалеко.

Девушка подхватывает сумку и бежит вперед. Ты сидишь на месте. Она останавливается.

— Ну, ты чего тормозишь то? — говорит она, притопывая от нетерпения ногой. — Пошли, пошли, замерзнешь тут вообще, на дворе не май месяц, а вовсе даже июнь, или менты загребут, а у тебя, небось, и денег нет.

Ты встаешь и идешь за ней, недоуменно оглядываясь. Пройти мимо людей, остановиться у метро. Войти внутрь, и посмотреть на турникеты.

Катька прыгает через них.

— Хей!

И ты за ней.

— Женщина, вы охуели? — несется вслед.

— У нее все равно денег нет! — кричит Катька и тащит тебя за руку вниз по эскалатору. Если ты отчаялась и опустила руки, но тебе очень нужно что-то, всегда найдутся люди, которые тебе помогут.

Примечания

2

Ольга Тишина