На грани кристалла

Михаил Палецкий, 2020

Предлагаемая читателю книга в жанре малой прозы «На грани кристалла» уникальна по своему содержанию. Она охватывает широкий спектр многообразных событий современной и прошлой жизни. В своём большинстве это философские этюды, основанные на конкретной реальности. Некоторые из очерков и новелл в известной степени автобиографичны и выражают субъективное мнение автора при оценке явлений и событий. Отдельные произведения – «Тайна семи точек», «Проверка боеготовности», «Торенские одуванчики» и некоторые другие – исполнены юмора и составлены автором с целью позабавить читателя. Приключения абитуриента, затем студента и кандидата в аспиранты Вадимова в рассказах «Хроника пути к Копернику» и «Девушка для аспирантуры» информативно насыщенны и поучительны.

Хроника пути к Копернику

Исходная точка

Август 1969 года.

Москва. Ленинские горы. Главный корпус Московского университета (МГУ).

Абитуриенту МГУ Вадимову особенно понравился памятник Ломоносову, установленный перед высотным зданием учебного корпуса: бронзовая фигура Михаила Васильевича на постаменте со свитком бумаги в левой руке и гусиным пером — в правой. Возвращаясь с подготовительных курсов в студенческое общежитие, он неоднократно останавливался у памятника, пытаясь понять его смысл и любуясь скульптурой.

Во время таких чуть ли не каждодневных встреч с «Ломоносовым» открыл он единственную точку перед памятником, кардинально изменяющую ракурс визуального осмотра. Если встать только на эту единственную точку — фигура Ломоносова исчезает, а взамен на тебя как бы обрушивается каменная громада, смутно чем-то напоминающая очертания разъярённого и вставшего на дыбы громадного медведя. Стоит на шаг ступить в сторону — «медведь» исчезает.

Для нашего незадачливого абитуриента это было настоящим открытием, однако столь приятного и абсолютно безопасного удара по сознанию со стороны «Михаила Васильевича» он объяснить не мог. Только спустя пять лет причина загадочного видения ему вскрылась сама по себе, ибо с аналогичным запрограммированным и воплощённым скульптором фокусом он вновь встретился весной 1974 года во Львове в Стрыйском парке у памятника Яну Килинскому.

На постаменте — Ян Килинский, держащий поднятую кривую саблю в правой руке. Но если смотреть из одной найденной на земле точки, то вместо кривой сабли виден прямой меч, а ещё из одной — меч, косо обрубленный на одну треть.

Поразмыслив у памятника и проведя аналогию с иллюзией, ранее виденной в Москве, Вадимов пришел к выводу: фокусы проективной геометрии. Силен скульптор^[1]!

Однако спустя восемнадцать лет, будучи во Львове и посетив Стрыйский парк, Вадимову пришлось зафиксировать: вместо кривой сабли у Я. Килинского остался бесформенный обрубок. По всей вероятности, влияние атмосферных осадков, перепадов температур на материал памятника довершил ветер, обломив «саблю».

А еще через полгода, в апреле 1988 года, Вадимов зафиксировал нечто новое: служители парка реставрировали «саблю», прикрепив ее обломок проволокой, сцементировав и закрасив белой краской. Однако такая реставрация вызвала у него улыбку, ибо первоначальный замысел скульптора был начисто утрачен.

«Что ж, — размышлял Вадимов, — Львов, этот „каменный цветок“, имеет многочисленные памятники архитектуры и скульптуры, которые крушит неумолимое время, а средств на содержание и уход за ними в городской казне не хватает. Интересно, а что там, в Москве, с „медведем“ скульптора Николая Томского^[2]?»

Будучи в Москве в октябре 1989 года, Вадимов предпринял попытку найти ту исходную точку и у памятника Ломоносову, однако эта попытка не увенчалась успехом.

«Остаётся загадкой, — думал он, сидя на одной из скамеек, расставленных возле заасфальтированной дорожки неподалеку, — а была ли такая точка? Если и была, то время могло стереть ранее заложенную скульптором иллюзию. Хотя вряд ли, всё-таки памятник — из бронзы. А иллюзия была, ибо тогда, в 1969 году, я неоднократно шагами перемеривал расстояния у памятника и чувствовал „удар Ломоносова“ только из одной-единственной точки перед памятником, неоднократно к ней возвращаясь. С других расстояний — дальше, ближе, в ту или иную сторону — „удара“ не было.

А когда возвращался в студенческое общежитие после этого демарша, какой-то высокий африканский студент у распахнутого настежь окна, зловеще застыв, смотрел на меня.

Впрочем, в то время и вход на территорию студенческого городка МГУ был только по специальным пропускам, а ныне — свободен для всех. Вот и сейчас иностранные туристы (немцы — судя по их речи) фотографируются на фоне памятника. Возможно, что иллюзию попросту намеренно стёрли, сочтя нежелательным явлением».

У памятников случаются и другого рода иллюзии. Так, например, когда Вадимов был в Одессе во время своего свадебного путешествия в 1981 году и осматривал статую Дюка Ришелье, то ничего особенного не заметил: фигура человека в партикулярной одежде, держащего в приподнятой левой руке свёрнутый в рулончик план-чертёж города. Но вот несколько лет спустя его знакомый, майор милиции Анатолий Сайко рассказывал, что когда он был на курсах повышения квалификации, одесские милиционеры ему показывали странный ракурс, возникающий с точки возле памятника: градоначальник Ришелье выглядит со своим планом города в положении «там за углом» (по монологу Михаила Жванецкого).

Впрочем, мы сильно отвлеклись и забежали далеко вперед во времени, поэтому возвратимся к нашему незадачливому абитуриенту. Наряду с «ударом Ломоносова» ему пришлось испытать не меньший психологический удар по сознанию и от другой личности, приведшей его в полное смятение своим неожиданным появлением.

Странная встреча

Август 1969 года.

Вадимов об этой встрече вспоминал потом следующее:

— Иду по многолюдной московской улице. Вдруг — что это впереди? Вроде бы мой хромающий отец с чемоданом в руке. Следую за ним. Обгоняю. Нет, не он. Следую дальше. Вдруг — что это? Людей вокруг почти нет, а навстречу спешит, сворачивая влево, сам и один Леонид Ильич Брежнев. Как голубок! В правой руке у него кожаная папка темно-желтого цвета. Какой-то человек прямо на меня нацеливает кинокамеру.

Вместо того, чтобы проявить выдержку и хладнокровие, наш абитуриент политической экономии МГУ с двумя общими тетрадями в обложках светло-голубого цвета в левой руке и с выражением страха и ужаса на лице нырнул в случайно слева подвернувшийся подземный переход. Уф, пронесло!

Пять лет потом у него стояло в голове: к чему всё это? Да и неясно, был ли это сам Л. Брежнев или всего лишь загримированный под него чекист.

В МГУ Вадимов не поступил, и одной из причин были отмеченные выше отвлекающие психологические воздействия.

Испытав всю горечь перенесённого крушения надежды и адекватно оценив свои шансы, на следующий год в погоне за высшим образованием Вадимов отправился во Львов.

Тихая гавань

Июль 1970 года.

Львов. Доехав трамваем от железнодорожного вокзала до центра города и пройдя по улице Пекарской, Вадимов свернул на улицу Чкалова. Вот и ЛТЭИ (Львовский торгово-экономический институт). На стене здания старинный символ торговли: идущий под всеми парусами двухмачтовый бриг. Сквозь пыль и паутину на изображении проступает красная краска. Здесь тихо. Шум города сюда не проникает. Малолюдно. Сама обстановка настраивает на то, что поступление в вуз (высшее учебное заведение) гарантировано.

Интуитивное первое впечатление оказалось верным. Успешно выдержавший конкурсные экзамены, Вадимов был зачислен студентом стационара ЛТЭИ.

Позже, карабкаясь по крутым каменистым тропам науки, он всё-таки достиг её сияющей вершины. И неважно, что этой вершиной оказалась всего-навсего Говерла Карпат (2061 м над уровнем моря), а не Эверест в Гималаях (8848 м). Что ж, так уж ему было определено самой судьбой.

И в «тихой гавани» не обошлось без психологических эксцессов. В ЛТЭИ он прибыл без приписного свидетельства по отношению к воинской обязанности. Ответственный секретарь Е. Лихолат недолго лез в карман за «соломоновым решением», заявив абитуриенту:

— Документы мы примем, но Вы должны перезвонить в райвоенкомат с тем, чтобы они выслали приписное свидетельство в адрес приёмной комиссии. Если они не вышлют, результаты экзаменов будут аннулированы.

За день до основного экзамена по элементарной математике он поплёлся на центральный переговорный пункт города Львова.

Девушка на другом конце провода, выслушав его просьбу, через некоторое время объявила:

— Вы будете говорить с райвоенкомом подполковником Собакинских.

Вадимов замер в ожидании. Вскорости в трубке послышалось:

— Ах ты, сукин сын! Ты о чем думал, когда ехал?!

В трубке что-то хряснуло, видимо, райвоенком с силой её бросил на поддерживающий рычаг, и послышались короткие гудки.

«Вышлют или не вышлют, а экзамены сдавать надо», — мысленно подытожил результаты переговоров абитуриент Вадимов, покидая зал ЦПП.

Экзамен по элементарной математике принимал заведующий кафедрой высшей математики, капитан артиллерии в годы Великой Отечественной войны, доцент А. С. Гершгорн с ассистентом. Видя, что абитуриент хорошо справился с заданием по экзаменационному билету и правильно ответил на дополнительные вопросы, доцент Гершгорн продиктовал два алгебраических уравнения по нахождению корней из высоких степеней. Однако видя, что абитуриент надолго задумался, он смилостивился и заметил, проставляя отметку «отлично» в экзаменационном листе:

— Ладно. Дома решите.

Через два дня после сдачи экзамена Вадимова вызвали в приёмную комиссию и вручили приписное свидетельство. «Военная гроза» прошла мимо.

Институт, в котором обучался Вадимов, студенты определяли как «физкультурно-медицинский институт иностранных языков с небольшим экономическим уклоном» по той причине, что занятия по физической подготовке проводились почти ежедневно, изучение иностранного языка продолжалось на протяжении пяти семестров, а девушки (основной контингент обучающихся) дополнительно изучали медицину, получая при этом воинское звание медсестры запаса.

Политэкономию капитализма изучали по учебнику профессора Брегеля, социализма — проф. Румянцева, историю КПСС — академика Пономарева, экономику торговли — проф. Гоголя, финансы потребкооперации — проф. Богачевского, финансы СССР — проф. Злобина. «Деньги — это зло, но зло необходимое», — поучал будущих финансистов постоянно опаздывающий на занятия преподаватель по совместительству из другого львовского вуза, чем-то похожий на волка со щёлкающими зубами.

На первом курсе, на занятиях кружка любителей географии, заведующий кафедрой экономической географии, профессор Ф. Д. Заставный очень вежливо и с улыбкой спросил у студента Вадимова:

— У Вас есть родственники в Москве?

— У меня есть родственники… в Киеве! — несколько с вызовом ответил студент, подумав при этом: «Видимо, профессор ознакомился с моим личным делом из райвоенкомата. Впрочем, может быть, у меня московский облик».

На втором курсе заведующий кафедрой статистики, доцент М. Ю. Колодий при ведении практического занятия сделал небольшое лирическое отступление:

— После войны за этими партами сколько сидело инвалидов! А сейчас — юная молодежь! Наш институт заканчивал министр торговли Украины Старунский. Он, правда, особыми способностями при учёбе не отличался. А вот Симчера, ставший профессором Университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы в Москве, блистал знанием иностранного языка. Много фамилий, но вот никогда не встречал такую фамилию — Собакинский.

После этой тирады он в упор посмотрел на студента Вадимова, но тот опустил глаза, подумав: «Снова камешек в мой огород».

Веха

Февраль 1973 года.

Организацией Объединённых Наций 1973 год был объявлен Международным годом Коперника в связи с 500-летием со дня его рождения. Юбилей Коперника отмечался повсеместно на страницах прессы публикациями многочисленных статей и заметок.

Массовая шумиха вокруг этого имени была непонятной, и студенты Львовского политехнического института на своём непроизвольно организовавшемся диспуте по Копернику в одной из комнат студенческого общежития пришли к единодушному мнению: «Ну и раздули этого Коперника», имея в виду ученого как астронома, а астрономию как науку, весьма далёкую от ближайших земных дел.

На этом диспуте присутствовал и наш студент Вадимов, который полностью разделял такое категорическое суждение о Копернике, ибо историки и пресса подчас многих личностей раздувают непомерно. Ведь отшумели анекдоты о Владимире Ильиче в связи с Ленинианой 1970 года, а теперь — Коперник.

Вадимов, как и политехники, в тот момент заблуждался, и через год ему пришлось изменить своё суждение на диаметрально противоположное: не то чтобы чрезмерно отмечен юбилей, а наоборот, недостаточно, поскольку так и осталась непонятной связь небес с земными делами и роль в этом Коперника.

Тем не менее, когда ему попался на глаза в киоске значок с изображением Коперника и звёзд, Вадимов его приобрёл и прикрепил к лацкану своего пиджака. Но долго носить значок ему не пришлось. Кто-то из сокурсников в общежитии тайком его снял с пиджака, возможно, просто из зависти. Впрочем, Вадимов сожалений по поводу утраченного жетона не высказывал, думая, что вновь его приобретёт в одном из киосков «Союзпечати». Увы! Больше такой или аналогичный жетон с изображением Коперника ему не встретился.

Зеркало

Апрель 1973 года.

Заседание президиума студенческой научной конференции Львовского торгово-экономического института, на которой студент экономического факультета Вадимов, исполнявший к тому времени обязанности председателя НСО (научного студенческого общества), докладывал об итогах студенческой научной деятельности, было запечатлено в фотографиях.

Первая фотография. Профессор Наставный (куратор НСО) что-то шепчет на ухо студенту Вадимову. У студента благородный медальный профиль.

Вторая фотография. Профессор Наставный спокойно сидит, а лицо студента Вадимова анфас повернуто к фотографу. И, судя по лицу и застывшей в напряжении фигуре, отчётливо просматривается «рысь в прыжке» с приговором смотрящему: череп со скрещёнными костями. Да, действительно, есть такая иллюзия!

Проходя мимо фотовыставки «Наука в ЛТЭИ» и рассмотрев своё изображение, Вадимов сам себя испугался. И было отчего, ибо каждый, взглянув на фотографию и будучи тем самым поставленным на место фотографа, должен был почувствовать себя неизбежной жертвой летящей с высоты «рыси».

Стоявший рядом с ним и также рассматривавший фотографии студент-сокурсник заметил: «Ти, Вадимов, страшний чоловік», но тот ему ничего не ответил, не будучи в состоянии что-либо объяснить по данному явлению.

Впрочем, разгадка данного психологического явления весьма проста: на фотографии был запечатлен момент легкого испуга Вадимова от внезапной вспышки магния при фотографировании. Вместе с тем не исключено, что такой облик с оскалом хищного зверя вызвало зеркальное отображение ранее оставшегося в памяти «медведя» у памятника Ломоносову, ибо сознание человека подобно чувствительной фотоплёнке, на которой фиксируются и наслаиваются чувственно повлиявшие особенности реальных сущностей окружающего мира. Магниевая вспышка на какое-то мгновение высветила звериную породу в человеке, одновременно оставив глубокий след в памяти, который так же ассоциативно в чем-то проявит себя в будущем.

С Вадимовым так и произошло через один год — магниевая вспышка вызвала в соответствующих условиях зрительное видение «замаскированного Коперника», но об этом наш рассказ ниже.

Загадка сфинкса

Апрель 1974 года.

Преддипломная практика студенту ЛТЭИ Вадимову в Киеве неожиданно преподнесла сюрприз. Предоставим ему слово:

— Ботанический сад АН Украины — единственное место в городе, в котором я почувствовал себя как дома. Проходя мимо разбитых земельных участков с цветами, слышу слова девочки, обращённые к рядом стоящей молодой женщине, видимо, её матери: «Магнолия — и то Монголия». Заинтересовавшись, что означает её замечание, обращаю внимание на цветы. Действительно, табличка свидетельствует о магнолиях, завезенных из Монголии. Только эти цветы слегка расцветшие, а рядом магнолии из других мест, но те ещё не цветут.

Прихожу через несколько дней на то же самое место. Магнолии из Монголии цветут пышным белым цветом, а рядом уже расцвели и розовые: их родина произрастания, согласно табличке, ближе к Европе. А рядом и европейские, но те ещё не цветут.

Изумление.

Цветы посажены в одном и том же месте, всё для них в равной мере: и солнце, и влага, и почва, однако цветение в строгой последовательности, начиная с более восточных. Почему?

Внезапно возникает мысленная образная ассоциация: тщательно замаскированный в заросшей травой луговине «Коперник» (смутный портретный силуэт), посылающий мягкое сияние. Приятный «солнечный удар» по сознанию. Да ведь Земля вертится! А цветы указывают направление её вращения — с запада на восток.

Более того, вращение Земли проявляет себя в любом явлении и процессе. Беглый взгляд на историю показывает: монголо-татары в полном соответствии с направлением, обратном вращению Земли, прокатились от Китая до Карпат. Движение в данном направлении легче. Вообразим, человек на сфере, бегущий в противоположном направлении её движения, и сопоставим с человеком, бегущим по направлению её движения. Вот откуда успех европейцев, устремившихся на кораблях к берегам Новой Индии.

А вот французский поход 1812 года и германский 1941 года оказались «полётами в небеса» и «бегом на месте» в полном соответствии с движением «глобуса». Впрочем, всё это звучит наивно, но ведь «устами ребенка глаголет истина». Магнолия всё-таки действительно… из Монголии.

Вот те на. Ученые кивают на вращение Земли среди звёзд, приводя строгие доказательства, в том числе и опытами (маятник Фуко), в то время как подобные доказательства можно найти и в других условиях, сугубо земных, и неспроста древние философы ограничивались, по сути, голословными утверждениями о вращении Земли. Видимо, они усматривали это не только в звёздах. А смена дня и ночи и смена времен года — доказательство настолько очевидное, что уже является банальным и примитивным для нашего времени.

Поэтому если мы хотим выделить исключительно единственную личность, стоящую во главе угла Всемирной истории, учитывая глобальность и истинность поставленного вопроса, то это — Николай Коперник.

Возможно, что наш студент и прав в своём утверждении, а Коперник действительно является скромной Полярной звездой в созвездии других имён.

Книга

26 апреля 1974 года.

За прилежание в учебе и достигнутые успехи в образовании студент Вадимов был поощрен книгой И. Н. Веселовского, Ю. А. Белого «Николай Коперник» издательства «Наука», М.,1974 год. Книгу по цене 1 рубль 56 копеек ярким солнечным утром ему вручил продавец киоска на улице Крещатик возле Бессарабского рынка города Киева со словами: «Пятьдесят экземпляров за три дня. Последний экземпляр!»

Купленную книгу формата телефонного справочника (алфавитного указателя) о Копернике он хранит до сих пор. В тот же день на её чистой странице для записей Вадимов воспроизвел слова киоскера и отметил дату её приобретения. В дальнейшем появились другие записи: «И до сих пор ещё идет спор: Коперник — немец или поляк» (львовянин В. И. Стельмах). «Учение Коперника возникло с появлением книгопечатания, имеет равное с ним значение и просуществует такой же период времени» (Вадимов). Я видел у него эту книгу и согласился с ним в том, что её покупка — поощрение по наитию свыше, ибо спрос на эту книгу был весьма большой.

В свою очередь одолжив эту книгу у Вадимова, проанализировал её содержание и исторические данные и пришел к любопытным выводам.

Во-первых, ученый мир приписал Копернику первенство в том, в чём он был далеко не первым. Еще задолго до Коперника о вращении Земли утверждали: древнегреческий философ, ученик Пифагора Филолай, живший в V веке до нашей эры, древнегреческий астроном Аристарх Самосский (III век до нашей эры), среднеазиатский ученый-энциклопедист Абу Рейхан Бируни (ХI век нашей эры). Непосредственно сам Коперник в книге «О вращении небесных сфер» свидетельствует, что такие взгляды имели еще учёные античности. «У Цицерона встречается упоминание о том, что Пикетас (правильно Гикетас) считал, что Земля движется, у Плутарха упоминается о ранних сторонниках этой идеи — Филолае, Гераклиде из Понта, пифагорейце Экфанте» (стр. 378 книги И. Н. Веселовского, Ю. А. Белого «Николай Коперник», изд. «Наука», М.,1974 г.).

Впрочем, правомерно ли говорить о «приписке», если именно благодаря учению Коперника началось массовое прозрение у других: Джордано Бруно, Иоганн Кеплер, Галилео Галилей, Исаак Ньютон, Михаил Ломоносов.

Во-вторых, единственное, в чём Николай Коперник был первым, так это в открытии закона денежного обращения — худшие деньги вытесняют лучшие и обесцениваются. Однако первенство в этом в свою очередь было приписано английскому государственному деятелю и финансисту XVI века Томасу Грешему, объяснившему этот закон в 1558 году, то есть уже после смерти Николая Коперника, намного ранее давшего классическую формулировку данного закона.

Вместе с тем истинное знание вечно и принадлежит всем, потому и не имеет подлинных авторов.

Что касается учёного спора по Копернику немцев с поляками, отмеченного Вадимовым, то считаю этот спор практически неразрешимым, ибо мать Коперника Барбара Ватценроде была немкой, а отец Коперника Николай Коперник — поляком. Поэтому утверждать о каких-то врождённых национальных свойствах творческой личности, право же, смешно. Впрочем, К. Э. Циолковский утверждал: «Всё-таки мы, поляки, чем-то ближе к Богу».

Однако нам пора возвратиться к нашему студенту. Окрылённый личным открытием Коперника, Вадимов попытался разделить радость с озарявшим его своим сиянием в институте профессором Наставным, но профессор «накрыл его мокрым рядном».

Загадка профессора

5 мая 1974 года.

Выслушав несколько шокирующую и не совсем логичную речь Вадимова о Копернике, профессор Наставный прореагировал следующим образом:

— Да вот… Щель в несколько миллиметров и… камень идеально черный.

Для пущей убедительности свою загадку профессор продемонстрировал жестами. Изобразил между большим и указательным пальцами левой руки условную, в несколько миллиметров, щель и движением правой руки — наличие некоего камня на ладони.

— Нефертити, — ответил студент первое, что ему почему-то пришло в голову, но по глазам профессора увидел, что ответ неправильный.

— Нефертити, — примирительно повторил Вадимов, но сидящий за письменным столом Наставный-сфинкс безмолвствовал, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.

Вадимов ушёл размышляя:

— Ответ, безусловно, неправильный, судя по молчанию профессора, но каков вопрос, таков и ответ. Многозначность его загадки содержит любое решение, удовлетворяющее поставленным условиям, которое можно расценить правильным. Например, отвечая «Нефертити», я имел в виду драгоценный камень, которым украсилась древнеегипетская царица. Камень сверкающе-чёрного цвета, закреплённый с помощью, возможно, и не одной миллиметровой щели, в золотой оправе и есть требуемый ответ, ибо условия загадки удовлетворяются. Стоит ли ещё ломать голову над этим?

Последняя точка

2 апреля 1988 года.

В этот день, по дороге домой в движущемся поезде, Вадимовым было найдено исключительно единственное решение загадки профессора.

Мне, ранее также пытавшемуся разрешить загадку профессора, успех не благоприятствовал, поэтому попросил разъяснить суть ответа, но Вадимов проигнорировал моё обращение, возразив:

— Эта загадка мною предлагалась для решения и другим знакомым. Следователь прокуратуры Виталий Селюк одну треть загадки разрешил в течение полминуты, но на этом так и остановился. Другие вообще ничего в ней не поняли, недоумённо пожав плечами.

В то же время загадка, по мнению Вадимова, относится к числу гениальных и, следовательно, решив её, каждый человек может самому себе сказать, что и он не лишен задатков гениальности.

Доводы Вадимова показались мне резонными, но я порекомендовал ему разыскать профессора и сверить с ним решение, поскольку решение может вновь оказаться ошибочным, как и то, 1974-го года. Однако Вадимов отвечал, что убеждён в правильности единственного решения, ибо этим решением улавливается та невидимая связь с Коперником, которую имел в виду профессор. Впрочем, он обещал последовать моему совету, но ссылался на то обстоятельство, что не знает где его искать, так как профессор ещё в те времена выбыл из Львова.

Примечания

1

Автором скульптуры памятника Яну Килинскому, руководителю Польского восстания в 1794 году в Варшаве, является известный польский скульптор Юлиан Марковский. Памятник был изготовлен в Варшаве и доставлен во Львов в 1878 году, где и установлен у входа заложенного годом ранее Стрыйского парка.

2

Николай Васильевич Гришин (Томский) (1900–1984) является автором скульптуры памятника М. В. Ломоносову перед главным зданием Московского госуниверситета на Воробьевых горах (1954 г.; архитектор Л. В. Руднев).