Деревенская история 3

Михаил Павлович Рожков, 2020

Мечты сбываются! Дед Витя теперь счастливый владелец автосервиса. Но вместе с этим счастьем на его голову сваливается куча проблем, одна из которых – это его конкурент, бывший бандит по кличке Копчёный. А тут ещё зима со всеми своими прелестями: морозами, снегами и нерасчищенными дорогами. В этой истории Виктор Иванович обретёт новых друзей и познает предательство старых. Узнайте, чем всё закончится в этот раз для новоявленного деревенского бизнесмена.

Глава вторая

Павел

Побелкина и Штольц сидели на кухне и пили чай. На коленях у Ирины Николаевны мирно дремала Копейка. Женщина периодически поглаживала животное. Кошка в ответ вытягивала передние лапы вперёд и выпускала от удовольствия коготки.

— Рассказывай давай, — произнесла Побелкина, глядя на подругу.

— Да нечего там рассказывать.

— Как это нечего? Ты же вчера на свидании была.

— Да я уж пять раз пожалела. Да и вообще, глупая была идея.

— Глупая не глупая, а ты же пошла.

— Да я пошла только потому, чтобы этот певец от меня отстал. Это же надо, какой настырный попался, несколько недель подряд и пишет, и звонит, и пишет, и звонит. Вот я и не выдержала. Не сим-карту же из-за него менять.

— Рассказывай же, Нин, не томи. Я жажду подробностей.

Ой, — махнула рукой Штольц, затем отхлебнула из кружки чай. — Я, значит, накрасилась, вырядилась, сапоги свои новые надела. Ну помнишь, которые мы в городе перед днём деревни купили?

— Помню.

— Так вот, вызвала такси, приехала в город. Сашка меня встретил с цветами.

— Ммм, цветы! Как мило.

— Ага, три полудохлые розы. Но да это ладно. Повёл он, значит, меня в кафе. Местное кафе это ещё то заведение: грязные столы, мухи под потолком и противный запах чего-то кислого. Ну да и бог с ним, провинция же, я всё понимаю. Тем более других заведений общепита в городе-то и нет. Правда, есть ещё ресторан, но Сашка сказал, что в этот день там поминки проходят. Да я в общем-то и не в претензиях, как-никак уже несколько месяцев в Смородиновке живу, сама почти деревенский житель стала. А теперь угадай, что мы ели?

Побелкина пожала плечами.

— Пиццу! Ира, пиццу! А угадай, что пили?

— Даже боюсь представить.

— Пиво! Он заказал нам пиво. Я, правда, пиво не пила. Я же культурная женщина. Я себе водки заказала. Но всё это ерунда, как говорится. Главное, чтобы человек был хороший. Но потом начался ад. Он начал мне читать стихи. Свои стихи.

— По-моему, очень мило. Мне вот Витя тоже стихи читал.

— Мило, это когда один раз прочитал, ну два, но не три же часа подряд.

— Ого, какой плодовитый поэт!

— Не то слово. Мне кажется, он их на ходу сочинял. Я даже один запомнила. Сейчас прочту.

Нина Михайловна закатила глаза и, придав лицу серьёзный вид, начала декламировать.

Нина, ты как в море бригантина,

Ты летаешь по волнам,

И по разным сторонам.

Нина, ты как старая картина,

Так прекрасна, хороша

И безумно дорога.

— Ужас какой, — резюмировала Побелкина.

— Вот и я про то. Нет, конечно, я не литературный ценитель, но сравнить меня с бригантиной? Ты знаешь, что такое бригантина, Ира?

— Корабль такой.

— Вот! Я, конечно, не стройняшка, я это понимаю, но сравнить меня с кораблём — это уже край.

— Я думаю, он не совсем это имел в виду.

— Хорошо, допустим. А как тебе понравилось сравнение со старой картиной? Да, мне не восемнадцать лет, но я ещё не старая!

— Творческие люди — они особенные, они мыслят и думают образами, — улыбнулась Ирина Николаевна.

— Мозгами надо думать, а не образами, — психанула Штольц и допила залпом остывший чай.

— Ещё налить? — кивнула Ирина Николаевна в сторону пустой кружки.

— Спасибо, не надо. Я же не гриб, чтобы столько воды пить.

— Так вроде только первая кружка?

— Четвёртая. Я утром три уже выпила.

— Это всё нервы.

— Конечно, нервы, а что же ещё. Я как вспомню вчерашний день, так прям трясти начинает.

— Хватит тебе, не всё же так плохо.

— Нет, всё. Потом он начал петь. Поёт, конечно, он неплохо, голос приятный, не спорю. Но не в кафе же, сидя за столом, держа кусок пиццы в руках.

Побелкина рассмеялась, а потом произнесла:

— Я думаю, что дело не в его чудачествах. Просто Александр Васильевич не герой твоего романа.

— Вот-вот, не герой, — хлопнула по столу Штольц. — А вообще, уеду в Москву, наверное. Ненадолго, на месяц-другой.

— Что так?

— Устала я что-то, Ира, тут. От деревенской жизни ведь тоже нужно отдыхать. Это летом здесь хорошо, осенью туда-сюда, а зимой я здесь не выдержу. Мороз шибанёт, снегом всё заметёт. А в квартире в Москве горячая вода, ванна, газ.

— Ой, что-то ты темнишь, Нина. Я никогда не поверю, что человека, работавшего на скорой помощи и в поликлинике, может напугать отсутствие комфорта.

— Ну может, и ещё какая причина есть, — игриво произнесла Штольц.

— Да-а! Быстро рассказывай.

— Да что там рассказывать. Позвонил мне сегодня Серёжка Бобров.

— Кто такой? Почему я не знаю?

— Да знакомый старый. Общались по молодости. Я в меде училась, а он в ветеринарном. Лет двадцать его не видела. Позвонил он, и что-то мы разговорились. Про то, про сё. Он, оказывается, развёлся пять лет назад. В общем, предложил мне встретиться, кофе попить, поболтать.

— И ты согласилась?

— Да. Серёжка мне раньше очень нравился. Я даже помню, он ухаживал за мной. Но там Федька, скотина, под руку попался и как-то всё завертелось совсем в другую сторону.

— Знаешь, Нина, всё-таки столько лет прошло. Люди за это время сильно меняются. Он мог стать лысым, толстым, слепым, хромым.

— Прям как я люблю, — весело произнесла Штольц.

— В общем поедешь?

— Да. Но ты не переживай, я ненадолго. Думаю, через пару недель вернусь, если с Серёжкой ничего не выгорит. А если что и получится, то немного попозже. Так что ты не скучай. Тем более когда тебе скучать, у тебя вон муж бизнесмен.

— Ну официально он мне не муж, — потупила взгляд Побелкина, — да и от автосервиса пока только одни убытки.

— А вот это твоё упущение. Давно уже надо было Виктора Ивановича обработать и в ЗАГС отвести.

— Во-первых, нам и так хорошо. А штамп в паспорте — он же ни на что не влияет. А во-вторых…

— Ой, Ира, кому ты заливаешь? Я тебе сколько раз говорила, засунь свои интеллигентные манеры куда подальше. С мужиками надо вести себя активно и дерзко, иначе никак. Куй, как говорится, железо, пока горячо. Так, значит, бери быка за рога, и чтобы до Нового года вы насчёт свадьбы созрели. А я пока в это время попробую своего бычка поймать.

***

Дед Витя и Берестов молча сидели и задумчиво смотрели на пустую бутылку водки. Продолжения посиделок очень хотелось, но продолжать, собственно, было нечем. В магазин же в город идти было далеко, поэтому этот вариант вслух никто не произносил. Ионов всё ждал, когда Берестов вызовется идти, так как самому было лень. Но сколько ни сиди, сколько ни жди, а желанный напиток сам собой не появится. Поэтому Николай Степанович не выдержал и произнёс:

— Эх, Виктор Иванович, надо было тебе не автосервис открывать, а магазин. Сейчас бы уже сидели с тобой и водочку кушали.

— А для кого бы я его открыл, Степаныч? Сам для себя, что ли? Для магазина тут место совсем неудобное. Оно и от города, и от деревни на одинаковом расстоянии находится.

— Тоже верно.

Внезапно в ворота постучали.

— Ты смотри, — удивился Ионов, — сегодня прямо день открытых дверей. То участковый нагрянет, то ты. Вот и ещё кого-то несёт.

— Так может, это на работу кто устраиваться пришёл?

— Может. Тогда иди открой.

— А почему я?

— Так, Степаныч, сейчас уволю, если будешь выпендриваться.

— Понял, — кивнул головой Берестов. Он встал со стула и довольно шустро побежал открывать.

В проёме ворот показался высокий худой парень, держащий за руль велосипед. На вид парню было лет двадцать. Одет он был в китайскую синтепоновую куртку чёрного цвета, такого же цвета спортивные штаны и грязные коричневые кроссовки. Красная вязаная шапка была единственным ярким пятном среди всей одежды парня. Она небрежно и как бы с вызовом восседала на макушке.

— Заходи давай, нечего тепло выпускать, — скомандовал юноше Ионов. — Мы тут только-только натопили.

Парень кивнул и зашёл внутрь, закатив велосипед. Берестов закрыл за ним ворота.

— Я так понимаю, ты сломался и хочешь коня своего починить? — догадался дед Витя.

— Какого коня? — удивился парень.

— Вот этого, двухколёсного.

— А, не, я по объявлению, на работу.

— На работу?

— Ага, — подтвердил парень.

— Тогда шапку сними.

— Зачем?

Виктор Иванович вздохнул и спокойно произнёс:

— До свидания, вы нам не подходите.

— А не, не, всё, снимаю.

Парень снял шапку, и Ионов вдруг заметил, что голова у юноши похожа на большой вытянутый кабачок. Дед Витя встал со стула и подошёл поближе к соискателю работы. Парень, в свою очередь, уставился на Ионова большими коровьими глазами и даже на миг перестал жевать жвачку, которую до этого безостановочно молол.

— Как звать?

— Пашка.

— И кем же ты хочешь у нас работать?

— Автослесарем.

— А умеешь?

— Угу. Я же техникум закончил.

— Это прям весомый аргумент, — ухмыльнулся дед Витя. Парень ему откровенно не нравился.

— А лет тебе сколько? — спросил Берестов. Он почувствовал, что теперь настала его очередь задавать вопросы.

— Двадцать один.

— В армии служил?

— Нет. У меня плоскостопие.

— Э нее, ты нам не подходишь. Нам с кривыми ногами люди не нужны.

— Нормальные у меня ноги, — обиделся Павел.

— Ну как же нормальные, когда у тебя плоскостопие, — возмутился Берестов.

— Степаныч, плоскостопие — это немного другое, — одёрнул его Ионов.

— Да?! А, ну тогда ладно.

Виктор Иванович, достал из кармана папиросы, закурил и задумался. Павел ему не нравился: молодой, неопытный, и похоже ещё, что бестолковый. Но с другой стороны, других желающих работать в автосервисе, помимо Берестова, пока не было. Поэтому дед Витя решил не разбрасываться кадрами.

— Ладно, я тебя могу взять на испытательный срок, — предложил Ионов. — И зарплату будешь получать сдельную, в зависимости от количества работы. Сделаешь машину — получишь процент.

— Идёт, — радостно кивнул Павел.

— Документы есть какие?

— Есть, диплом и паспорт.

— Диплом не надо, знаю я, как нынче вас учат. Давай паспорт.

Парень расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана документ. Дед Витя взял паспорт в руки, открыл первую страницу и прищурившись прочитал:

— Так, что тут у нас? Корчиков Павел Алексеевич. Понятно. А ты где живёшь-то, Алексеич?

— В городе.

— Так от сервиса до города три километра. Добираться как будешь?

— Так на велосипеде, — продемонстрировал транспортное средство Корчиков. — А когда снег выпадет, могу на лыжах.

— А за сколько ты до города доезжаешь? — спросил дед Витя. У него вдруг возникла одна идея.

— Да минут за десять.

— Хм, пойдёт.

Ионов затушил папиросу и, отдав паспорт Павлу, произнёс:

— Значит, так, работник, звать меня Виктор Иванович. Автосервис это мой, а это значит, что я твой начальник. Понял?

— Понял.

— Этот пузатый старикан — Николай Степанович, — показал Ионов на Берестова, — его тоже слушайся.

— Я правая рука Виктора Ивановича, — важно произнёс Берестов.

Павел согласно кивнул.

— А теперь слушай внимательно, — сказал Ионов, доставая из кармана двести рублей. — Вот тебе деньги, смотаешься в город, купишь бутылку водки, привезёшь сюда. Выполнишь — считай, с этого дня ты принят на работу.

— Будет сделано, Виктор Иванович, — отрапортовал Павел.

— И не вздумай с деньгами улизнуть, я твои данные запомнил. Если что — найду, — пригрозил дед Витя.

— Понял, — кивнул Корчиков, взял деньги и покатил велосипед к выходу.

После того, как ворота за ним захлопнулись, Берестов повернулся к Ионову и восхищённо произнёс:

— Ну ты и голова, Виктор Иванович! Здорово ты придумал!

— А то! Поэтому я и начальник. Парень, конечно, малость туповат, ну да ничего, оно нам даже на руку. Со временем нахватается, может, неплохой работник из него получится. Главное, чтобы исполнительный был, а остальное приложится.

Спустя полчаса Корчиков вернулся. Он деловито закатил велосипед в автосервис и поставил его возле стены. Затем, подойдя к столу, извлёк из-за пазухи пол-литровую бутыль.

— О, молодец, Пашка, — произнёс Берестов, глядя на бутылку и облизывая губы.

Корчиков кивнул и вслед за бутылкой извлёк на свет пластиковый стаканчик.

— А посуда у нас уже есть, — сказал дед Витя.

— Так это мне.

Ионов и Берестов удивлённо взглянули на Павла, после чего дед Витя громко и заразительно рассмеялся.

— А ты молодец! — похвалил парня дед Витя, вытирая проступившие от смеха слёзы. — Я-то думал, ты дурачок, а нет, хваткий, своего не упустишь. Разливай давай.

Павел открутил пробку и налил сначала деду Вите, затем Берестову, потом себе. Ионов отметил этот иерархический разлив и внутренне остался доволен.

— Ну, за открытие и за нового сотрудника, — произнёс он тост.

Выпили. Николай Степанович раскраснелся ещё больше, а его улыбка на лице стала ещё шире. Взглянув умиротворённым взглядом на Павла, он задал вопрос:

— А расскажи нам, Алексеич, про себя.

— А что рассказать?

— Почему в автослесари пошёл? Машины любишь?

— Да не, не очень. Я и за рулём-то ездить не умею. Просто когда девятый класс закончил, нужно было куда-то поступать. А у нас в городе только училище и техникум, так что выбор был невелик. Техникум-то попрестижнее будет. Вот туда я и пошёл. А так как в основном пацаны шли на автослесарей, то и я с ними заодно.

— Судьба, значит. А где-то работал уже?

— Нет.

— А закончил когда?

— В прошлом году, летом.

— А чем же ты больше года занимался? — поинтересовался дед Витя.

— Так дома сидел, в компьютер играл. А вчера мамка с папкой не выдержали и выгнали меня из дома, сказав, чтобы устроился на работу.

— Это они правильно сделали. Я бы на их месте ещё раньше тебе трендюлей бы вставил.

Берестов тут же поддакнул.

— А почему ко мне устраиваться пришёл, в городе же тоже автосервис есть? — поинтересовался Ионов. — Небось узнал, что я здесь хозяин, услышал про мои золотые руки и захотел работать под моим началом? Ну а что, дело правильное. Опыта у меня наберёшься, станешь рукастым специалистом. К тебе потом ещё со всей области ездить будут.

— Да не, — махнул рукой Корчиков, — меня просто в городе не взяли. А автосервисов у нас в округе всего два: городской и ваш.

Виктор Иванович нахмурился. Павел, уловив изменение в настроении начальника, засунул руку в карман и, достав оттуда пять рублей, протянул их Ионову.

— Что это?

— Сдача. Чуть не забыл отдать.

Дед Витя взял монету и задумчиво произнёс:

— Зато ты честный. А это уже большой плюс. Ну ничего, я из тебя сделаю матёрого автослесаря. Не сразу, конечно, но со временем. Степаныч, наливай давай.

Неспешно и за разговорами мужчины прикончили бутылку. Дед Витя, почувствовав, что он уже прилично нетрезв, огласил начальственное решение всем расходиться по домам. Павел сел на велосипед и укатил, а Ионов, закрыв автосервис, вместе с Берестовым пошёл домой, в деревню. На улице было темно и холодно. Дед Витя пёр как танк, ведя под руку Николая Степановича, прекрасно ориентируясь в темноте и ни разу не сбившись с пути. Маршрут до дома за годы ходьбы у него был вбит в подсознании. В любом состоянии, в любое время года, неважно — ночью или днём, в дождь или пургу, ноги Виктора Ивановича всегда приводили его в родную деревню. Правда, к слову сказать, даже если очень сильно захотеть, то заблудиться будет трудно, потому что дорога, ведущая через поле в деревню, всего одна.

Дойдя до дома, Ионов попрощался с Берестовым, наказав ему в восемь утра быть в автосервисе как штык. Тузик, обрадовавшись возвращению хозяина, выбежал из будки, радостно виляя хвостом, навстречу деду Вите. Тот потрепал пса за уши и пошёл сдаваться на суд Ирины Николаевны. Побелкина встретила Ионова строгим и осуждающим взглядом. Виктор Иванович, ни сказав ни слова, подошёл к женщине, поцеловал её в щёку, потрепал, как и Тузика, за уши, после чего прошёл в комнату, рухнул на диван и громко захрапел.

***

А ночи стали уже совсем холодные. Тузик лежал в будке, высунув наружу лишь нос. Когда свет в окнах дома погас, пёс устало вздохнул и прикрыл глаза. Сон пришёл быстро. Но вдруг Тузик почувствовал прикосновение чего-то мокрого к своему носу. Открывать глаза и проверять, что это, не хотелось, поэтому пёс решил не обращать на это явление никакого внимания. Но действие опять повторилось. Что-то мокрое и колючее вновь и вновь касалось его носа. Тузик всё-таки открыл глаза. С неба белыми хлопьями падал первый снег. Снежинки были пока ещё редкими, молодыми и неокрепшими. Они, неспешно кружась и падая, накрывали ночную Смородиновку.