Про мужичка. Сборник сказок

Михаил Морозовский

Не так часто встретишь в нашей сегодняшней литературе произведения, проникнутые истинно русским духом, написанные колоритным языком. А ведь именно сказки – это уникальное явление нашей русской литературы, и за это они так любимы и детьми, и взрослыми.В сказках нет прямых наставлений и нравоучений, но в них присутствует мудрость, смекалка, добрый юмор, ирония, присущие простому русскому народу. Именно поэтому читаются они с большим удовольствием и оставляют светлую радость в душе.Галина Никитина

ПРО МУЖИЧКА И ДУХ ЛЕСНОЙ, ЧТО ЖИВЁТ ПОД СОСНОЙ

(сказка вторая)

Как-то раз Мужичок, гуляя по лесу, забрёл на полянку, где белки резвились, да в хороводы водились. Присел он на пенёк, что под сосной, да и засмотрелся, а там и задумался: — А как с этого неба лазурь списать да с закатным солнышком смешать?

За думами и не заметил, что солнце село за горизонт, и в лесу стало быстро темнеть. А деревня-то его у моря, а море-то — далеко! Что делать?

— Ну знамо что — искать, где ночь коротать, — сам себе сказал Мужичок, разминая руками за день уставшие колени, — хоть и лето, да в августе ночью в лесу прохладно, укрыться надо.

И вспомнил Мужичок, что по пути на эту полянку шалашик видел в тёмном ельнике. Встал да туда и пошёл.

Чуток погодя, шалаш-то и нашёл. Шалаш — не шалаш, а укрытие какое-никакое всё же есть — низенькое, но влезть можно.

Откинул сухую траву, что нависла над входом, и ползком тихонечко так протискивается, чтобы шалашик не повредить.

Что за чудо! Вроде шалашик-то махонький, а внутри — свободно, и стоять и ходить можно. Темно правда, да вот там вдалеке что-то светится и поблёскивает. Встал Мужичок на ноги, с колен пыль стряхнул да пошёл на свет, что тускло горел в глубине шалаша.

А тут на стене фонарь висит, а под ним три дубовых двери незапертые, с надписями диковинными, мерцающими на свету, да буквами играющими — и, вроде как есть, а прикоснёшься — их и нет, буковок-то!

Прищурился Мужичок и вслух читает, а эхо в пустом большом и тёмном пространстве словами-то играет, из угла в угол переливает:

— Сюда войдёшь — чудо найдёшь, дом, друзей забудешь, назад не уйдёшь.

— Это диво кому надобно? — про себя подумал Мужичок, подходя ко второй двери. Табличка та же, буквы те же да слова другие:

— Сюда войдёшь — власть обретёшь, покой потеряешь, друзей не найдёшь.

— И этого нам не надо, — думает Мужичок, переходя к следующей двери. А там большая табличка мерцает да слова в глаза бросает:

— И чудо найдёшь, и славу найдёшь, и богатым станешь, и покой обретёшь, да себя потеряешь и уж не найдёшь.

— Вот те на те нашей хате! — вырвалось вслух у Мужичка, — и зачем тогда входить, коли не с кем и дружить, коли не с кем слова молвить, знамо, незачем входить!

— Стихами говоришь? — раздалось откуда-то сверху и басами несколько раз прокатилось по темноте.

— Ох ты, ёксель-трёксель, дважды перемоксель! — брякнул Мужичок от неожиданности и обернулся. Обернуться-то обернулся, а никого рядом и не увидал:

— Ты где, ты кто? — чуть оробев, спросил темноту Мужичок.

— Я — Дух Лесной, что живёт в лесу дремучем под могучею сосной.

— А что здесь делашь-то? Зачем людей пугашь? — шаря глазами по сторонам, ещё тише спросил Мужичок.

— Тайну храню, что за этими дверями скрыта, — опять басовитым рокотом прокатилось по темноте.

— Храни себе, я не трогаю. Я вот посплю да домой пойду. Ночь настала, меня в дороге застала…

— Красиво говоришь, — молвило раскатисто Эхо, — да вот назад уж не уйдёшь.

— Как так? — удивился Мужичок.

— Никто не уходил, кто в двери входил, — хохотнул Дух Лесной: — Ох, а ты меня заразил, и я стихами заговорил!

— Так я и не вхожу, вот здесь полежу, рукавом лицо накрою и немножечко посплю.

— Х-м… Действительно не входил? Странно? А что делать?

— А ты меня чаем напои да спать уложи, а уж утром-то и отпусти, — говорит Мужичок, а сам глазами собеседника ищет да не находит.

Неведомо откуда сзади табуреточка появилась, к ногам чуть прикоснулась, а спереди — стол-не стол, но кружка на нём стоит и чаем дымит.

— От, благодарствую тебе, Дух Лесной, — вымолвил, улыбаясь такой диковине, Мужичок.

Присел да чаю из кружки и отпил: — Эх, душист чаёк, да не греет — холодом веет. Как дымок-то идёт — не пойму? Пошто сам не присаживаешься, мне не показываешься?

— Дух я. Не положено, — прокатилось новое эхо, да не так сильно, как прежде, не так пугающе.

— Пошто не положено? Али кто наказал? — спросил Мужичок.

Долго молчало Эхо, а потом не так раскатисто, как прежде, молвило:

— Зло меня наказало, к шалашу привязало.

— Чем же провинился да во тьму превратился? — удивлённо спросил Мужичок.

— Заигрался я… Грибника грибами дразнил, да в этот лес заманил, да дорогу назад замёл, да грозу с дождём привёл…

— Он шалашик, значит, построил, да назад уж не ушёл? — продолжил рассказ Лесного Духа Мужичок.

— Так оно и было. Зло меня подсторожило да сделало хранителем этого шалаша. С тех пор двери сторожу, да назад никого не пускаю, да по лесу уж не летаю, ни друзей, ни врагов не знаю… — тихо молвило Эхо.

— Ты входить-то в двери будешь? — раздалось через некоторое время почти шёпотом.

— А зачем в них входить, лучше тёплая беседа, да с соседями дружить, — ответил Мужичок.

— Тепла-то у меня и нет. Отняли тепло… — ещё тише молвило Эхо.

— Как нет. А табурет кто поставил, а чай кто скоро справил? — удивился Мужичок.

— Чай-то холодный, — совсем тихо сказал Дух Лесной да уж эхом по темноте не летал, а как будто бы за столом с той стороны сидел.

— Так справим это дело! — улыбнулся Мужичок невидимому собеседнику.

— Сколько люда здесь бывало, да за дверями все и пропали, а беседы со мной и не было. Ты так говоришь, будто видишь меня, да знаешь, как беду исправить, — еле донеслось до Мужичка.

— Дак давай править! — с хитринкой в голосе молвил Мужичок.

— Не положено, — тихо отозвался Дух Лесной.

— Кем не положено?

— Злом…

— А мы без зла, мы с добром, — вновь улыбнувшись, сказал Мужичок.

— А как это?

— А вот так!

— Да ты дело говори, душу-то не тяни, — молвил Дух Лесной и снова прокатился эхом по темноте.

— А… душа, значит, у тебя есть?! — воскликнул Мужичок.

— Не дразнись, лучше делом займись? — начал сердиться Лесной Дух.

— А и ты не сердись, а со мною этим делом и займись, — примиряюще сказал Мужичок.

— Что делать-то? — тихо шепнул Лесной Дух прямо в ухо Мужичку.

— Значит, табурет смастерить ты можешь?

— Могу…

— И стол?

— И стол могу…

— И чай?

— Да чай ли это, коль тепла в нём нет? — где-то издалека донёсся негромкий, безрадостный голос Духа Лесного.

— Коль Душа есть — тепло будет, — уверенно сказал Мужичок, — ты сам теплом-то стать хочешь?

— Ох, не томи, дело говори! — заметалось по темноте Эхо, долетая до Мужичка то сзади, то сбоку, то совсем издалека.

— И на волю хочешь? — спросил сурово Мужичок.

— И на волю хочу, — сказало тихо Эхо, так тихо, что и слыхать было еле.

— Людей губить будешь? — спросил Мужичок.

— Коль на волю вырвусь, да Лесным Духом снова стану, людей обижать перестану, — уверенно ответило Эхо.

— Тогда делай, что я скажу. Камин поставить сможешь, да чтоб дрова в нём были?

— Дело нехитрое, — отозвалось Эхо, — да зачем здесь камин, коль огня в нём нет, а огонь я развести не могу — не положено мне.

— Ты камин ставь-то, огонь я добуду, коль тебе нельзя, — сказал уверенно Мужичок.

Глядь, а перед ним камин появился, а рядом с камином берёзовые дрова аккуратной поленницей сложены.

— Молодец! — улыбнулся Мужичок.

— Ох, — вздохнул Дух Лесной, — сколько уж лет меня так не звали… Приятно, даже вроде и теплей стало.

— И тепло добудем, коль добром служить будем. Дальше тебе надо на свет явиться, во что-нибудь обратиться, — сказал Мужичок.

— Только в темноту, — снова на ухо Мужичку прошептал Дух Лесной

— В тень, так в тень, — шепнул в ответ Мужичок.

— Дак и так темно! — снова удивился Дух Лесной.

— Начнём с тени, а там видно будет.

— Дак видно-то и не будет! — хохотнуло Эхо, и снова суетливо пробежалось по пустоте.

— А ты в тень под тем фонарём обратись, что тускло горит, да двери еле освещает, — вставая с табурета, показал Мужичок рукою на двери.

Глядь, и вправду — еле заметный тёмный клубочек под фонарём перекатывается.

— Опять молодец! — похвалил Мужичок, — а теперь в пень!

— Х-м.. В пень, так в пень, — раздалось из клубочка, и тут же на глазах у Мужичка появился пенёчек.

— А теперь на много частей расколись да в полешки превратись.

— Дело нехитрое, и это могу, — сказал пень, разваливаясь на аккуратненькие полешки, — дальше что?

— А дальше я дрова соберу, да в камин положу, да сверху полешками из поленницы прикрою, да огонь настрою, — сказал Мужичок, собирая дрова и складывая их в камин. А потом сухие палочки-то потёр, да огонь развёл, да бересту подпалил, да в камин положил. И заиграло пламя, дрова лизать стало.

— Тепло? — спросил Мужичок.

— Точно, теплее, — раздалось из камина.

— Ты в тепло превратишься, дымом из трубы-то на волю и попадёшь, только помни, что обещал, людей с дорог не сводить, темнотой не морить.

— Помню, — донеслось из огня, и с этими словами темнота-то отступать стала да в утро превратилась. А шалашика-то как не бывало. И дорожка к дому вьётся, и соловушка поёт.

Идёт Мужичок по тропинке, лесом любуется. Краски-то новые он запомнил да неожиданно и ещё цвета нашёл, что оттенять прежнее будут. Вот ведь радость-то какая.

С этого времени селяне в лес по грибы без боязни ходили. Даже в августе ночью в лесу вроде как теплее стало — ветер верхушками сосен играет, а внизу — тихо, спокойно. Так оно и было…