Тропа тунеядцев – 5. Книга третья. Эпидемия. Часть первая. Интервенция. Роман-катастрофа

Михаил Михайлович Вербицкий

Белорусы мирно возделывают свои нивы, но на них валятся новые неприятности. И снова из космоса. На этот раз проблемы гораздо серьезнее, чем неприятности с российским челноком. На этот раз жителям Молочаевки и окрестных деревень предстоит решать проблемы мирового уровня. А может, даже более масштабные. Разумеется, спасать мир силами нескольких деревень – дело затруднительное. Поэтому сельчане бросают клич о помощи по всей стране, а из соответствующих структур призывают на выручку майора Злыдника.

Глава вторая

Одновременно, с совещанием землян, самой середине «летающей тарелки», в центральном помещении, предназначенном для официальных мероприятий, на торжественное заседание, собрались все члены экипажа космолета. В нем принимали участие, ровно тридцать три представителя разумной расы, с планеты Нанайя. Экипаж расположился в креслах, стоящих вокруг фонтана, нежно журчащего в центре композиции. Интерьер кают-компании, произвольно обновлялся, по системе случайного выбора, от планеты, к планете. На Земле, нанайскому компьютеру почему-то приглянулись фонтан и мебель в стиле модернизма. Члены экипажа нашли этот выбор очень символичным. Планета, из космоса, просматривалась в голубых тонах, и это очень сочеталось с водными источниками. Все сидели, в креслах с хромированными ручками, счастливые и зеленые.

Еще ночью, когда выяснилось, что по зеленым технологиям, то место где они садятся — впереди планеты всей, по предложению Астронавигатора, было принято единогласное решение, окрасить кожу в соответствующий ситуации оттенок. Астронавигатор сказал, что этим они подчеркнут свою солидарность с продвинутыми, в зеленых технологиях, белорусами. Правда подавляющее число членов экипажа, в момент голосования, еще не отошли, от анестезии, и голосовали неосознанно, но сегодня поворачивать назад было поздно. Сообщение об инициативе экипажа, уже отправили на Нанайю. В Центре Управления идею одобрили, зарегистрировали и начислили экипажу поощрительные баллы. Больше всего, конечно — Астронавигатору. Но и остальным досталось по парочке зачетных очков. Сама, идея о перекрашивании была воспринята, на Родине, весьма положительно. Инициатива была очень толерантной, в стиле нанайских традиций.

— И, так, коллеги! Уважаемые товарищи астронавты. Докладываю! Посадка произведена. Послепосадочные процедуры завершены. Восстановительные процессы протекают в обычном порядке. В связи с этим, навигационная группа слагает с себя почетные обязанности лидерства и передает их в руки Общего Собрания. — Сказал член экипажа проходящий, по списку, под номером тридцать два; по судовой ведомости — Астронавигатор.

Все посмотрели на номера первого, почетной обязанностью которого было ведение Общего Собрания. Номер первый, Гидропоник, встал, поклонился и, без лишних слов, предоставил слово, номеру Тридцать Третьему. Номер Тридцать Третий, тоже встал, тоже поклонился, во все стороны, и сказал:

— Все, конечно идет, не так, как мы привыкли, но математически возможно, произошло счастливое стечение обстоятельств. Положительные факторы сошлись в одной точке, наложились друг на друга и мы попали в бесконфликтную ситуацию. Первый показательный выход совершен. Земляне убедились, что мы не автоматическая станция, а управляемый аппарат. Все вернулись обратно живые. Значит — все хорошо!

Закончив речь Тридцать Третий — по списку, по судовому расписанию — Галактик, сел на свое место.

Слова попросил номер девятый, Транспортировщик — по ведомости. Получив слово, он ударил челом, и сказал:

— Непонятно, чего нам следует ждать. Чувствуется какая-то непредсказуемость в поведении, местных жителей. Ситуация — бесконфликтная, соглашусь. Но, судя по описаниям, в этом случае, все должно идти по другому. Смотрите — нет привычного массового присутствия собратьев по разуму. Отсутствуют плакаты с приветственными лозунгами. Или — наоборот, со словами осуждения. Выражу личное мнение — не туда мы сели! Возможно, произошла ошибка с выбором точки контакта.

— А, чего?! Как, тут, говорят — прикольно. — Не вставая и не кланяясь, сказал Номер Двадцать Восьмой, Электроник.

Он был бородатый, волосатый и не носил лифчика. Груди, под комбинезоном, у него торчали в разные стороны. Почесав бороду, Электроник продолжил:

— Конечно, обстановка неестественно спокойная, но главное войска не стягивают. До, этого, у нас, контакты проходили, по двум вариантам. Нас или торжественно встречали, окружив вооружениями, или расстреливали из разных видов оружия, без торжественных мероприятий.

Оторвав зад от кресла, ему возразил Транспортировщик:

— Обстановка очень непредсказуемая. Я это чувствую. Отсутствие политической активности настораживает. Неизвестно, к чему надо готовиться!

— Почему, мы, здесь, вообще оказались? — Встав и откланявшись, спросил номер двадцать пятый, Экстремал. — Нам, по инструкции, нужно было сесть возле большого города, чтобы наше прибытие было зафиксировано многочисленными представителями земной расы и было зафиксировано множеством индивидуумов. А, тут, похоже — сплошная сельская местность. Почти безжизненная. Приборы мегаполисов вообще не фиксируют. Они вообще, словно ослепли. Картинки непонятные мелькают и все.

Вопрос был задан в окружающее пространство, но явно адресовался Астронавигатору, который формально отвечал за посадку. Всем было ясно, что Экстремал остался, не очень доволен, своим зеленым окрасом, ведь идею о перекрашивании, подал вчера, именно, Астронавигатор. Этот последние лет пятьдесят полета, желая заработать дополнительные баллы, без конца, генерировал всевозможные идеи, по повышению морального облика экипажа. При этом баллы зарабатывал он один, а расплачивались все.

Астронавигатор, намек понял и поднял руку. Когда Гидропоник дал ему слово, он сказал:

— В мою компетенцию, входит дополнительный анализ и одобрение места посадки, сделанного бортовым компьютером. Конкретную точку на поверхности, выбирает Наводчик. Мегаполисов вокруг хватает. Здесь не джунгли, а освоенная местность с многочисленным населением и производственными мощностями. Можно посмотреть в Системе, она ошибаться не может.

— Мы и садились возле большого города. — Стал каяться Наводчик. — До последнего момента, все, под нами, огнями сияло. Программа работала безупречно. Перед тем, как поверхности коснулись, все уплыло. Сели, видим — в поле стоим и тишина вокруг.

— Нужно было сразу переместиться. — Резко сказал Эксперт.

— Сразу не могли. — Взял слово Ведущий. — Ощутили дополнительное электронное противодействие. Предполагалось, что при взлете, начнется применение средств ПВО, которое, на первом этапе запоздало. Поэтому было принято решение оставаться, пока, на месте.

— Кем принято? Как, без совещательного органа? — Недоуменно спросил Психолог.

— Принято мной, Экстремалом, Наводчиком и Астронавигатором. По рекомендации бортового компьютера. — Со скрываемым сожалением, глядя на спросившего, ответил Ведущий. — Подумайте сами! У нас, ведь, такого раньше не было, что бы на такой насыщенной вооружениями планете, мы садились, без единого выстрела. Это первый прецедент, у нашего экипажа! Было решено сохранить состояние мирного равновесия. Возможно, это — новый шаг в сфере контактов с разумными существами, на отсталых, но технологичных планетах. Разумеется, это решение — промежуточное. Общее Собрание может принять другое. Кстати место очень интересное. Мы, недавно, разобрались, что это не намеренное электронное противодействие, а какой-то фон. Причем не от промышленных установок.

Здесь возразить было нечего. Во-первых — подобное миролюбие, в самом деле, редко встречалось в истории нанайских космических исследований. Такие случаи, можно было пересчитать по пальцам. Во-вторых — во время полета, между системами, члены экипажа принимали препараты, затормаживающие физиологические процессы и, в момент посадки, все члены экипажа, за исключением группы навигаторов, еще находились в заторможенном состоянии. Только навигационная группа была в здравом уме и могла принимать адекватные решения. В-третьих — каждый подумал о поощрительных баллах, которые можно заработать, приняв личное участие во всевозможных мероприятиях, проводимых с целью окультуривания землян.

Неуместный вопрос, заданный Психологом, свидетельствовал о том, что в голове, у него, еще не до конца прояснилось.

— Что, здесь — залежи? Полезные ископаемые? — После паузы, поинтересовался номер девятый, Транспортировщик.

— Похоже, по геологическому строению — нет. — Подал голос номер двадцать пятый, Архивариус. — Разработки, по всем данным, тоже не ведутся.

— Мы, где только не садились, какие, только помехи нам не ставили — подобного нигде не было. — Не сходил с критической позиции Транспортировщик. — Надо экстренно, с этим, разбираться. Вдруг, при перемещении грузов эти помехи как-то повлияют. Еще — хотелось бы, более подробно, обсудить реакцию землян, на наше присутствие.

— Не надо, только суетиться. Я, же сказал — работаем. — Скрывая раздражение, сказал Экстремал. — Исследуем, анализируем, собираем информацию. По поводу реакции, вообще волноваться не стоит. Всемирная паутина, у них, есть. «Интернет», называется. Долго это не продлится. Вот увидите, что здесь вскоре будет твориться!

— А, вы, что скажите? — спросил Гидропоник, у номера Шестнадцатого.

Номер шестнадцатый, Корректор, встал со своего места, поклонился собравшимся и сказал:

— Уважаемые коллеги, товарищи, собратья, по гендерному равновесию! В первую очередь хочу, всех, без исключения поздравить с прибытием, на эту планету. По поводу происходящего хочу сказать, что, ознакомившись с доводами навигационной группы, я полностью одобряю их решение, приземлиться в Белоруссии. Для подтверждения этого, сделаю короткий обзор системного анализа. В целом, место посадки, по всем параметрам толерантности и политкорректности, больше всего подходило, для установления контакта, с жителями этого мира. Политико-общественные образования, с ядерным потенциалом и мощными средствами ПВО, как места посадки, отпали на первом этапе обсуждения. На континент Африка садиться было не очень удобно. Там государственных образований огромное количество. А в каждом образовании, еще — различные общественно-политические движения, расовые сообщества и религиозные группировки, которым нет числа. В Азии сесть некуда. Там свободного пространства, практически не осталось. С вероятностью девяносто девять процентов, мы, там, при посадке раздавили бы какую-нибудь швейную фабрику.

— Почему — фабрику, и почему — швейную? — спросил Климатолог.

— По данным компьютера, там все пространство занято швейными фабриками. Только на них, не только шьют, но и компьютеры делают. Почему — так, будем разбираться, если время позволит. Так, дальше! Обстановка на планете, в целом, находится в стадии начального технологического периода. Детальное исследование информационного пространства, показало, что мясо животных, едят повсеместно. В одной стране, не едят мясо коров, но там, вообще — кастовая система. Политкорректность, у землян, на слуху, но везде однобокая, с перекосами. Кое-где, даже с тупиковыми ветвями развития. В Северной Америке, так ускоренно строили политкорректное общество, что пришли к матриархату. По их пути направилась и южная Америка, но там мирным путем живородящим индивидуумам, добиться превосходства не получилось, поэтому началась война полов. Живородящие создали Южноамериканскую Фракцию Революционных Амазонок, ушли в джунгли и ведут вооруженную борьбу. Там, вообще, весь континент полыхает. Партизанская война, идет не только в лесах. Урбанистическая группировка «Девственницы Рио-де-Жанейро», организовало городскую герилью в городах. Это все очень поверхностно, но понятно, к чему я веду. Все население Земли, с малыми исключениями, до сих пор, разделено по половому признаку. По этому фактору, нам, ориентироваться нет возможности. Так, что пришлось брать в расчет толерантность и зеленые технологии. Здесь, в политико-общественном образовании, под названием Беларусь, как выяснилось, такие технологии, успешно внедряются. Здесь отказались от углеводородов, и перешли на возобновляемые источники энергии. Это образование, по крайней мере, в этой области, идет по правильному пути развития. Конечно, как и все земляне, жители этого участка суши, белорусы, еще разделены по гендерным, религиозным и прочим особенностям, но с толерантностью, у них, не хуже, чем у остальных. А когда мы внедрим сюда наши технологии и ознакомим с принципами гармоничного развития, Беларусь превратится в эпицентр нового мира. Отсюда пойдут волны, которые разнесут нанайские высокоморальные принципы, по всей планете.

Корректор отвесил слушателям поклон. Все встали, даже Электроник, и зааплодировали. Когда овация стихла, слово, с разрешения Гидропоника, взял Экстремал, К нему, по уставу, после посадки, перешло почетное право направлять деятельность экипажа. Нервно поглядывая, на Транспортировщика, он заговорил:

— Надо сказать, что обстановка в точке приземления — странная. Даже по земным меркам. Первые признаки этого выявились сразу, после приземления. Один из землян, в фазе завершения рабочего цикла, обошел вокруг корабля, помечая место посадки. Как потом выяснилось из разговоров собравшихся, он опасался, что мы можем исчезнуть.

— Интересно, куда? — спросил Психолог.

— Выяснить не удалось. Удалось, только узнать, что этот представитель — специалист, по контактам, с внеземными цивилизациями. Астральный синоптик.

— Выходит мы не первые! — Облегченно сказал номер семнадцатый, Диетолог. — Теперь понятно! Вот почему они, так, к нам относятся. Привыкли, что к ним прилетают.

— Возможно. — Сказал, с места, Корректор. — Только — кто? В этой галактике, никто, кроме нас, не летает.

— Раньше не летали, теперь начали. — Уверенно сказал Диетолог.

— Возможно. — Согласился Экстремал. — Второй, пока неразрешенный вопрос, который стоит, перед экспедицией — фоновые помехи. Минизонды, которые земные средства слежения не могут засечь, будут отправлены собирать информацию. С этим мы разберемся. Это не важно. Важно другое. Судя по реакции окружающих, они отнеслись, к нашему внешнему виду, отрицательно.

— Может, стоит сменить окраску? Принять естественный цвет кожи. — Спросил номер первый, Гидропоник.

Экстремал, чуть заметно, вздохнул.

— Цвет лица, здесь не причем. — Сказал он. — Скорее всего, здесь не привыкли к политкорректности внешнего облика, достигших совершенства, разумных форм жизни. Наш вид не был, для них, шокирующим, но вызвал отрицательные эмоции.

— Судя по «Интернету», наш внешний вид не является чем-то необычным. Опыты по созданию многогранного облика, здесь уже проводятся. — Заметил со своего места номер тринадцатый, Хронометрист.

— Вы, что наблюдали сцены спаривания? — Выкрикнул со своего места, номер четырнадцатый, Биолог.

— Случайно. В рамках общего образовательного процесса и разрешенного доступа. Тем более Система, это пропустила. Там было обозначено: «Мамочки» Я думал это о защите прав материнства и детства. Оказалось, что не так. Там были и мамочки, и папочки, и особи в состоянии гендерного равновесия. Я, так, полагаю, наш уважаемый Биолог, тоже наблюдал подобное, раз в курсе?

— Я, тоже, случайно. Там было написано: «Овощи». Это в рамках моей компетенции. Система, тоже, это пропустила. Оказалось, да — овощи. Но несколько странные. Я сразу отключился.

— Я, тоже. — Хмыкнул Хронометрист.

— Оставим эти препирательства. — Сказал Экстремал. — Но хочу напомнить, что каждый из нас, как гражданин Нанайи, принял присягу на Декларации Гармонии, и должен вести себя соответственно. С вашего позволения, я продолжу? Так — вот. Как я, уже заметил, кроме небольших экспериментов, население земли, еще не достигло, не только гендерного равновесия, но и обычного равенства. Ни во внешнем облике, ни в общественных отношениях. Поиски в этом направлении, как я сказал, активно ведутся, но, очень неумело, с патологическими отклонениями. Здесь в Белоруссии, о равенстве не говорят, но и явных проблем не наблюдается. Это явилось добавочным стимулом к тому, что она была выбрана в качестве места посадки. С конкретной точкой приземления, вышло не очень последовательно, но эта ситуация разрешится сама собой. Насчет, передислокации в другое место, скажу, так. На начальном этапе, это будет выглядеть с нашей стороны, некорректно. Получается, нас не устроил прием, и мы улетели. Сразу будет отмечена наша заносчивость, нетолерантность к малым народам и прочее. Что о нас подумают жители этой планеты? Как это будет воспринято в Центре Полетов? Это может стать поводом для разбирательств.

Тут Экстремал сделал паузу, чтобы сказанное дошло, до сознания каждого. Сказанное видимо дошло, потому, что все сосредоточено молчали.

— Нужно показать, что нам важен, каждый член земного сообщества, где бы он не находился. Как они воспримут положения Декларации, если мы, в самом начале начнем перемещаться с места на место, в поисках более теплого приема. К тому, же, неизвестно, как нас воспримут, на новом месте.

Тут, Экстремал, снова, сделал паузу. Все тридцать три члена экипажа согласно закивали головами. Тем более что в словах Экстремала был смысл.

— Поэтому, предлагаю, как, только представится подходящий случай, активнее идти на контакт с местными жителями. Чтобы они постепенно привыкли к нашему внешнему облику. Как, только они начнут воспринимать нас более терпимо, установятся отношения взаимопонимания. От взаимопонимания мы перейдем к более тесным отношениям. Разъясним землянам преимущества, присущего нам, облика равновесия. Потом, поделимся, друг с другом, своими культурными достижениями, начнем толерантно дискутировать. В спорах рождается нанайская истина и, так далее. Разумеется, сразу убедить их, в преимуществах нашей культуры, не удастся, но со временем они придут, к этому.

После этих слов, все закивали головами, еще энергичнее. Всем было понятно, что не мытьем, так катаньем они своего, на этой планете, добьются. Землянам придется, так или иначе, принять нормы нанайской морали и совершенный нанайский облик. Но выглядеть со стороны, все должно было прилично.

— Все ясно. — Сказал Диетолог. — Давайте, восстановим физическую форму, а завтра, с новыми силами, энергично представим местным жителям, все положительные стороны и преимущества, нашей цивилизации.

Всем стало понятно, что Диетологу не терпится отправиться в тренажерный зал.

— Да пора расходиться. — Согласился Гидропоник. — Надо проверить, в каком состоянии системы жизнеобеспечения.

— Минуточку! Куда расходиться? — Взвился, на своем кресле, Биолог. — Передовой контактной группе, завтра, снова — выходить наружу. Надо, что-то решать с местными особенностями. Это, я — по поводу невидимок.

— Да. Простите, коллега. Волнуюсь. — Спохватился Экстремал и, виновато поклонившись Биологу, обратился ко всем:

— Действительно. Сегодня, мы наблюдали присутствие, возле корабля, невидимок. Вернее мы не наблюдали, а приборы зафиксировали. Они зафиксировали пребывание, рядом с кораблем, пятерых невидимых объектов биологических форм жизни. Мы их просканировали, перевели в цифровой формат и выяснили, что это представители местной разумной расы. Как, только это выяснилось, сканирование было отключено.

— Посему, отключили?! — поинтересовался номер двенадцатый, Главный Энергетик.

— Возможно, они имеют основания оставаться невидимыми, по причинам личного или религиозного порядка. Вторгаться в эти сферы жизни, мы не в праве. Пока не выясним все досконально. Опасности они не представляют. Выяснилось, что это разумные формы жизни в разных стадиях трудовой активности. Поведение их было стандартно-предсказуемое. Они потрогали опору корабля и ушли. Как все остальные.

— Как вы думаете, почему они все именно эту опору трогают. Все время одну и ту, же? — Поинтересовался Психолог, видимо обращаясь ко всем.

— Чего, тут, думать! — Усмехнулся номер шестой, Инноватор. — Эта опора, к местной транспортной артерии — самая ближняя. Под днище, они не лезут. Не дураки. Соблюдают технику безопасности.

— И, что теперь?! — Волновался Биолог. — Получается, если я выйду, вокруг меня невидимки будут. Вдруг, кто-нибудь, невидимо подкрадется и захочет посмотреть, что у меня внутри. Было, уже такое. И не раз. Потом местные оправдываются, мол, мы думали, что это не люди, а роботы. Так, то — они видимые были. Меня, каждый раз, вовремя эвакуировали. Все обошлось. А, с невидимками, могу без головы остаться. Унесут мою голову. Придется меня, после клонирования, с чистого листа переписывать.

Все осознали серьезность сказанного. Поэтому в кают-компании установилась тишина.

— За головами членов контактной группы, будем следить особенно тщательно. — Заверил Биолога, Экстремал. — Мы к головам членов контактной группы прикрепим дополнительные датчики. Обращаю внимание спасательной команды! Голову, у пострадавших, спасать в первую очередь.

— Очень хорошо. — Сказал Корректор. — Теперь, какие будут предложения, по выработке плана наших действий, на завтрашний день?

Гидропоник поднял руку.

— Прошу, вас, Номер Первый. — Вежливо сказал Корректор и сел на свое место.

Гидропоник, как положено, поклонился во все стороны и начал:

— Предлагаю, если позволит окружающая обстановка, совершить второй выход, контактной группой, завтра, в первой половине дня, и попытаться наладить более тесное общение…

С этого момента, все интересное, для собравшихся закончилось. Для утверждения плана подобных мероприятий, существовала давно устоявшаяся процедура. Регламент выступления первого номера был знаком каждому до мелочей и все прекрасно знали, кто отправится устанавливать контакт и, как будут распределены обязанности между членами передового отряда.

****

В ночь после совещания с местным руководством и активом Молочаевки, майор Злыдник почти не спал. Сразу, после совещания, он поехал в усадьбу, к Матюхину, где имел содержательный разговор с ним и его женой, Ириной Витольдовной, главным бухгалтером местного колхоза.

Покинув гармоничную супружескую пару, он вернулся в сельсовет и, отправив исполненного служебного рвения подполковника Лизурчика домой, поспать, засел за телефон.

Первый звонок он сделал в Слободку, председателю местного кооператива. Трубку сняла, сама Екатерина Федоровна. Когда майор назвал свою фамилию, она звонко рассмеялась в трубку:

— Я, так и знала, что вы позвоните.

— Может, знаете — зачем?

— Я, думаю, по поводу, этого самого. До нас, уже докатилось. Я правильно говорю? Секретно?

— Да, все правильно. Как поживает ваш супруг. Простите, забыл поинтересоваться. Он еще на месте?

— Куда он, от меня, денется?! Он, без меня, пропадет, как рудая мышь! — Весело сказала Екатерина Федоровна и добавила серьезным тоном:

— Объект, образно говоря, сидит, на чемоданах. Носится взад-вперед в полной боевой готовности. Какие с нашей стороны, потребуются действия?

— Пусть выдвигается по известному, ему адресу. Прямо в населенный пункт. К зданию администрации. Только, хотелось бы, что бы он появился к утру.

— Я сама его доставлю. Чего, тут ехать!

— Большое спасибо.

— Все! Конец связи. — Сказала Екатерина Федоровна, таинственным голосом, и повесила трубку.

Следующий звонок, Злыдник сделал в Минск. Здесь трубку, долго не брали. Он, уже начал подумывать, не послать ли, по адресу, оперативную группу, чтобы поднять адресата с постели, но трубку, в конце концов, сняли.

— Алло…. Что, за чертовщина? Кто это? — Сонно спросили, на другом конце провода.

— Это — майор Злыдник.

Абонент в Минске моментально начал соображать.

— Калюнов слушает! — Хрипло сказал в трубку директор новостных программ, одного из белорусских телеканалов.

— Проснулся? Хорошо! Значит — так! Вылезай из постели и организовывай выездную бригаду.

— В, каком смысле? Куда ехать? Почему, сейчас? Или, где-то пожар?!

— Почти. Насчет пункта направления, может, сам догадаешься? Я тебе по межгороду звоню.

— Мне кофе надо выпить. Я, так, не могу….

— Думайте Александр. Думайте!

— Не дай бог, опять — в Молочаевку!

— Вот видите, и без кофе, у вас голова варит!

— Не может быть! — Ахнул, на другом конце провода Калюнов. — Чего — опять? Ладно, не проснулся, до конца. Что брать?

— Проверенных людей. Остались еще такие?

— Все в строю!

— И, наших девушек захвати.

— Обескровим канал. — Заныл Калюнов. Они, у меня — при деле.

— Они ненадолго понадобятся. Через денек, будут в городе.

— Группе, когда выезжать?

— До рассвета.

— Понял. Сделаю, что смогу. Ехать, куда?

— Сразу, в пансионат. Потом посмотрим.

После первого звонка Калюнову, он, он побеседовал с Леоновичем, который курил на крыльце. Тот заверил, его, что, с его стороны, все необходимые меры предприняты и необходимая информация дойдет, до кого надо.

Потом, разглядев в ночном сумраке, колеблющуюся тень, он узнал в сумеречном облике Ломако и проинструктировал руководителя лаборатории, относительно доклада в Москву.

— Четко ничего не формулируй. Отделывайся предположениями. Пиши, что в поле появилось, что-то непонятное. Именно появилось. Не прилетело, не село. Ты сам видел, как оно, там сфокусировалось? Нет? Вот видишь! Четко можешь сказать, что — это? Можешь?! Тарелка?! Что — за тарелка, откуда? С чего, ты взял, что она летающая? Ты, как она летала, видел? Не видел! Может, ее туда прикатили. Вот — то-то! Соображать надо. Поймет, твой Калабалин. Не маленький. В аномалии притерся. Главное, что бы остальные ничего не поняли.

Проинструктировав Ломако, Злыдник, еще раз вышел на связь с Калюновым, что бы узнать, как, там, у него, продвигаются дела. Наконец он решил немного поспать. Еще вечером, заприметив, где Заслонов прячет ключ от мастерской, он проник туда и улегся на диване. В кабинете председателя сельсовета, диван тоже был, но, только по названию. Не диван, а — канапе, в стиле французской монархии, на половину человеческого роста. В мастерской он вытянулся во всю длину, но сон все ровно не шел. Усталость давила на веки, но полного забвения не было. В голову лезла всякая чертовщина, но иногда, цветными картинками, мелькали светлые мысли. Зная свою забывчивость, Злыдник, поднимался и, в зомбическом состоянии, записывал свои сны на большом листе бумаги. Бумага была акварельная, писалось на ней плохо, но он старался, зная, что утром ничего не вспомнит. Потом, он на короткое время провалился в абсолютное никуда, где пребывал в полной темноте, около часа.

Проснулся майор, не выспавшийся, но отдохнувший. Прочитав написанное, за ночь, он покрутил головой и понес записки на улицу, чтобы предать огню.

Снаружи занимался рассвет. Когда бумага с описаниями ночных кошмаров догорела, к сельсовету подкатил серебристый «BMW» и из него вылетел Валера Пилигримов, более известный, местному населению, под кодовым обозначением «Румын». К Злыднику, он впрочем, не побежал, хотя ноги не хотели стоять на месте, а дождался, пока выйдет водитель. Невысокая хрупкая женщина, немолодая, но с приятным цветом лица, вышла из машины, и Румын важно взял ее под руку. Вдвоем они подошли к Злыднику. Тот слегка поклонился женщине и пожал Румыну руку.

— А, где тарелка? — спросила женщина.

— В поле. Там! — Майор махнул в нужную сторону рукой и спросил:

— Как поживаете? Как идут дела?

— Поживаем хорошо. Дела идут неплохо. Валера исправляться решил. Бросает пить.

— Да, что вы говорите?!

— Ага! Каждый месяц бросает. Потом в его организме каких-то химических реакций начинает недоставать. Приходится их восстанавливать. Но с каждым месяцем, потребность в оздоровлении организма возникает все реже и реже.

— Это, как — хорошо? — поинтересовался Злыдник.

— Это радует. — Серьезно сказала Екатерина Федоровна. — Ну, так — что? Куда мне его? Отвезти, куда или здесь бросить?

— Везти никуда не надо. Пускай здесь остается.

— К тарелке пускают? Или нельзя? — Спросила женщина.

— Да ради бога! Валера мне пока не нужен. Осмотрите достопримечательность. — Воскликнул майор. — Только на машине не ездите. Пройдитесь, если не трудно. Мы, тут, создаем видимость, что приезжих здесь нет, только местные.

****

В деловом центре, расположенном в центре деревни Молочаевка, неподалеку от картинной галереи, этот рабочий день начался, нетипично, по деревенскому распорядку. То есть, с восхода солнца.

Бывший Дом быта, выкупленный, прошлым летом, у сельской администрации и переоборудованный под офисные помещения, радуя глаз сельчан, матово отсвечивал, снаружи, каркасом из нержавеющей стали и темного стекла. Внутри, тоже все соответствовало мировым тенденциям. Было не очень уютно но, зато, красиво.

Столь раннее начало рабочего дня было, в деловом центре Молочаевки, было зафиксировано впервые, со дня его основания. Собственно говоря, торговые представители зарубежных деловых кругов, примчались в деревню еще до рассвета, но постеснялись зажигать свет в своих кабинетах, чтобы не привлекать к себе внимания. Оставив машины на стоянке, внутри ограды, опоясывающей международный анклав, они окольными путями, тщательно избегая друг друга, пробрались за околицу, чтобы, еще раз убедиться, что загадочная штуковина, все, еще торчит в поле. Пока не рассвело, бизнесмены шныряли вокруг «паука». Натыкаясь в сумерках, на собратьев по бизнесу, все старательно делали вид, что совершают утреннею, предрассветную прогулку. Когда на землю пролился свет, восемь воротил бизнеса засели в своих кабинетах, старательно имитируя трудовую деятельность.

Прошлым летом, на волне туманных намеков, Российского центрального телевидения, в деревню заявились человек сорок инвесторов. К этому времени Дом Быта был, уже продан; в нем, вовсю шли работы по реконструкции. Офисные помещения были взяты в аренду, еще на заре реконструкции. Авансом. И, это несмотря на то, что цена аренды была сопоставима с нью-йоркской. Те, кому не хватило площадей или денег, обосновались в Минске и наезжали в Молочаевку, оттуда. Именно, тогда по меткому определению одного из сельчан, произошло разделение предпринимателей на «челноков» и «центровых». «Челноками» именовали не имеющих постоянного пристанища в деревне бизнесменов, а «центровыми», соответственно, имеющих здесь юридический адрес.

Постепенно, в ходе естественного отбора, ряды предпринимателей поредели, и, к этому времени, в строю оставались лишь восемь самых стойких и самоотверженно отданных делу построения капитализма бизнесменов. «Центровых». Все они имели в доме быта офисы и были у деревенских на неплохом счету.

Все восемь, представляли компании зарегистрированные, кто в каком-нибудь Люксембурге, кто вообще, на Кайманах. Впрочем, по данным Аналитического Управления, эти компании служили прикрытием, для очень крупных игроков, из Европы, Азии и Америки, которые не хотели, чтобы их названия упоминались в связи с Молочаевской аномалией. Кроме того, представители подставных компаний, помимо легального инвестирования, могли позволить себе вещи более прозаические, наподобие промышленного шпионажа.

Восьмерка отважных, была солидного, предпенсионного возраста. В свое время, будучи молодыми и красивыми, все, они, замечательно поработали, на поприще, выуживания секретных технологий у конкурентов и были людьми заслуженными. Однако, старинные методы работы, к которым они привыкли и придерживались, по привычке, были сейчас не в ходу. Сейчас, в организациях, подобного рода, в ходу были новомодные тенденции, основанные, на цифровых технологиях. Сейчас, один компьютерный гений, мог, щелкая по клавишам, извлечь наружу, все секреты и финансовую отчетность, любого объекта хозяйствования, в любой точке земного шара.

Однако, в случае с Белоруссией, отгородившейся от мира собственной «Сетью», такой номер, не прошел. Войти в их сеть, труда не составило. Только там не было ничего интересного, только порнуха и пустопорожние разговоры. Удалось, правда, ознакомится с финансовыми документами, ряда организаций, но ответов в этой отчетности не было, только вопросы. Было непонятно, как при такой убыточной экономике, это государство, вообще, существует. И, не просто существует, а прямо-таки процветает. Поэтому руководители законспирированных организаций, извлекли из небытия, своих заслуженных сотрудников, которые дожидались пенсий, в покойных и хорошо оплачиваемых должностях. Молодежь, в этих ведомствах, вообще не понимала, чем они занимаются и за что им такие деньжищи платят. Но руководству уволить этих сотрудников, было себе дороже, потому, что в их головах, хранилось, столько секретов и компромата, на представителей бизнеса и мировых политиков, что выход этой информации, на свет, мог привести к очередному финансовому кризису. У руководства, даже существовало мнение, что такой ветеран мог, в одиночку, свергнуть несколько десятков правительств, в различных регионах земного шара. Когда к этим людям обратились с просьбой съездить посмотреть, что, там, творится в этой Молочаевке, они охотно согласились. Даже рады были поехать проветриться, за казенный счет.

Общий посыл, для отъезжающих, был такой:

— Белоруссия, у нас, как-то, непонятно выпадала, из поля зрения. Когда-то прошла информация, что у них, там, с каким-то доморощенным ускорителем, беда случилась, и началось вымирание. Поэтому никто раньше ею плотно не занимался. Теперь, оказывается, что они вымирали, вымирали и не вымерли. Даже, говорят, размножились, невероятно. Причем, не за счет Африки и арабов, а естественным путем. Ко всему прочему, прошла информация, что у них с инопланетянами контакты налажены. Цифровые технологии, ответов, на этот сложный вопрос не дали, поэтому надо ехать сотрудникам, умеющим работать без цифровой поддержки. Справитесь?

— Справимся! Тряхнем стариной! — Заверили руководство старики и отправились в Белоруссию.

Во время прошлогоднего ажиотажа, они не лезли на передовую, сидели тихо и наблюдали. Люди это были опытные и подмечали многое, недоступное молодым. Все восемь, вышеперечисленных, инвесторов пришли к схожим выводам: «Все, что творится в этой аномалии, вызывает подозрения и за этим надо понаблюдать». Руководителям, такая точка зрения пришлась по душе, и ветеранам было предложено поработать на месте. Почти каждый выбил себе дополнительное финансирование и спокойно проводил время в казино Минска. К тому же, чтобы разнообразить свое существование, они, время от времени, совершали оздоровительные путешествия на экзотические курорты. Начальство было довольно, что старики не мозолят глаза молодежи. Ветераны были довольны настолько, что временами, даже имитировали трудовую деятельность, посещая Молочаевку. С наступлением лета, им стали задавать осторожные вопросы, на тему, каковы, их, успехи в деле освоения галактических технологий и восемь остающихся в строю «Центровых», стали посещать аномалию чаще. На зарубежные курорты, они ездить перестали, и отдыхали, теперь, исключительно в оздоровительных заведениях Беларуси. В Молочаевку, ветераны приезжали, по понедельникам и пятницам. В кафетерии бизнес-центра, у них образовалось нечто вроде клуба, по интересам. Здесь, они два дня в неделю, выпивали, общались и вспоминали старые времена.

Вчерашнее происшествие всколыхнуло ветеранов. Они поняли, что их час настал и пора тряхнуть стариной, по настоящему. Этим утром, асы шпионажа, тряхнули всем, что осталось, но не очень удачно.

Лазая, по росной ямсовой ботве, бродя по пыльным молочаевским проселкам, липовые бизнесмены ничего не выяснили, только привели в полную негодность, нижнюю часть своей форменной одежды. Темно-синие брюки, из английского сукна, у всех мало того, что промокли и покрылись почвенными наслоениями, они, еще и воняли. Не у всех, но у многих. Ямсовое поле, трехлетнего, завершающего цикла, представляло собой заповедную территорию, для всякой живности. А именно: хомяков, морских свинок и голубей, которые в белорусских условиях уже не летали, а, растолстев, вели наземный образ жизни. Отходы жизнедеятельности этой биомассы, встречались повсеместно. А, особую опасность представляли катышки морских свинок. Крупные, величиной с орех фундук, они воняли, так здорово, что белорусские кабинетные зоологи, начинали осторожно высказываться, что свинки, постепенно эволюционируют, и возможно, вскоре превратятся в скунсов.

Сегодня, несмотря на явные неудобства, бизнесмены, деловито развесив пиджаки на спинках стульев, пялились в мониторы и щелкали мышками. Идти переодеваться, означало — потерять из виду остальных, а этого не хотелось никому. На всех после ночной разобщенности, внезапно, накатил приступ коллективизма. Каждый подозревал, что кому-то другому удалось узнать больше, чем ему, и боялся упустить момент, когда проявятся признаки этого. Все ждали, что кто-то, из них, начнет предпринимать, какие либо действия, и были начеку.

Время, однако, шло, никто никаких действий не предпринимал, а в кабинетах воняло все сильнее. Ощущение дискомфорта, тоже, нарастало.

Первым не выдержал Жан Геттар, из «Бонон Трейдинг». Во время блужданий по ямсовому полю, он не просто наступал на катышки, а своротил целое гнездо морских свинок. Мало того, что он чуть не получил инфаркт, когда взрослые особи и многочисленная детвора, с пронзительным визгом, бросились из-под ног, так свинки, вдобавок, взрывая, на старте землю, заляпали, его по пояс, продуктами своей жизнедеятельности.

— Пошло все к черту! Нельзя обхватить необъятное. Всех денег не заработаешь! Всех секретов не выведаешь! — Решил представитель французской фирмы, задыхаясь от смрада.

Когда Геттар пошел приводить себя в порядок, друзья-бизнесмены, пришли в страшное волнение и внимательно следили за его передвижением, из своих застекленных кабинетов. Первым делом, Жан направился к своей машине. В это время семеро остающихся внутри выглядывали в окна. Они увидели, что француз достал из багажника таинственный пакет и пошел обратно в здание. В здание, представитель «Бонона» зашел, но на второй этаж не поднялся. Заинтригованных его манипуляциями конкурентов охватила паника. Курящие потянулись курить на улицу, ведущие здоровый образ жизни, сделав озабоченные лица, отправились на первый этаж, по важным делам. Француза обнаружили в туалете, на первом этаже. Занят он был делом, довольно прозаическим — переодевался и приводил себя в порядок.

Итальянец Пьер Микели и немец Людвиг Хейм, которые застали его за этим занятием, сконфуженно взглянули, на Геттара, потом — друг на друга и отправились, один к машине, а второй в кабинет, где у каждого имелись запасные предметы гардероба.

После этого, волна напряжения в Центре схлынула и бизнесмены, осознав глупость своего поведения, старики, а ведем себя, как молокососы, стали дружно приводить себя в порядок. Когда они избавились от мокрых штанов и мерзких запахов, атмосфера в Центре посвежела, во многих головах появились разумные мысли. Наиболее светлая посетила уроженца Швейцарии Бенедикта Доломье из «Бейкер Компании». Он покинул свой кабинет, заглянул к соотечественнику Андре де Люку, из «Люк энд Люк Компании», и предложил попить кофе. Де Люк выразил согласие. По пути, в кафетерий, Доломье заглянул еще в парочку кабинетов и сделал их обладателям аналогичное предложение. Те, кому он предложения не сделал, сориентировались сами. Поэтому вскоре, в точке общественного питания, на первом этаже, собрались восемь озабоченных бизнесменов.

Официально кафетерий открывался в восемь утра, а закрывался в восемнадцать — ноль, ноль. Однако его двери были открыты круглосуточно. В прошлом году, первые три дня, после открытия центра, заведующая кафетерием, Раиса Петровна или ее племянница, еще стояли за стойкой от звонка до звонка, но вскоре им это надоело. Торговля шла вяло. Доходы, от нее, по деревенским меркам, были мизерные. Поэтому, вскоре, Раиса Петровна реформировала заведение. Она устроила внутри, что-то наподобие шведского стола с выпечкой и бутербродами, а кофе и напитки призвала, работников центра, наливать себе самостоятельно.

— Расплачивайтесь, по прейскуранту. — Заявила она посетителям. — Вот — ценник. Вот — касса. Тут, мелочь, на сдачу. Если у кого денег нет или сдачи не хватает, записывайтесь в книгу. Я, вот — гроссбух положила. Со временем рассчитаемся.

Подобная безалаберность, повергла иностранцев в ужас.

— Туда ли мы приехали, куда нужно? — Думали они. — Разве можно вести дела, с подобными людьми?

Вскоре, правда, ситуация стала понемногу проясняться. Однажды грек Ванадис, вместо того, чтобы положить свои деньги в кассу, достал оттуда казенные, и, с легким сердцем, иронизируя по поводу отсутствия у белорусов коммерческой жилки, отправился в город. Через час, на его машину недалеко от деревни, наткнулся один из приезжих и забил тревогу. Машина Ванадиса стояла на обочине, а сам он валялся, тут, же, у распахнутой дверцы. Грек дышал, но не двигался. Приехавшие врачи диагностировали у дельца флористическое отравление и забрали в больницу. Обнаруживший Ванадиса, словенец Сташек, поинтересовался:

— Как, это — так? Выходит, здесь, у вас опасно? Можно, запросто, на ровном месте подхватить сенную лихорадку?

— На ровном месте нельзя. Просто этот спер чего-то. — Пояснила женщина-врач.

— Ась?

— Украл, говорю, что-то. От этого организм стал восприимчив к мельчайшей концентрации вредных взвесей.

Сташек ничего особо не понял, но вечером, подробно рассказал эту историю в Центре. О болезни Ванадиса, там знали. О диагнозе — нет. Диагноз вечером Сташек озвучил в кафетерии. Раиса Петровна, в это время, как раз, подвезла свежей выпечки и снимала кассу.

— А, я думаю — как-то денег маловато. — Простодушно заметила она. — Будто, вы сегодня не пили не ели. А, оно, вон — что! Выручку, то прикарманили!

— Возможно, это не так. — Сказал кто-то.

— Даже, если и, так! Возможно это не он! — Поддержал говорившего сосед по столику.

— Милок, кабы это был не он, он бы зараз, под капельницей не валялся. — Заметила, тогда Раиса Петровна. У нас, на шаловливые ручки — реакция мгновенная. Родня, интересно у него есть?

— А, что?! Это смертельно?

— Не смертельно. Нет. Но, год, это минимум, в санатории лечиться надо.

Речь, Раисы Петровны, была туманна. Реакция, на пропажу, неопределенна. Поэтому ее словам не придали особого значения. После Ванадиса, ошибку совершил болгарин Ананич. Этот действовал более изощренно. Дождался, пока в кассе не скопится порядочная сумма и, только, тогда произвел экспроприацию. Этот процесс был отмечен британцем Коллинзом, который решил не бить тревогу, а провести экспериментальные наблюдения. Эксперимент окончился удачно. Ананич вырубился прямо на крыльце Делового Центра.

Приехавшие медики поставили диагноз и укоризненно заметили:

— Что, же, вы, господа бизнесмены, у людей крадете. Если у вас денег, на булки нет, не то, что на инвестиции, чего было, сюда ехать?

Господа бизнесмены неодобрительно загудели, мол, это — поклеп, ничего, такого, в бизнес среде происходить не может. В бизнес идут кристально честные люди. Но Коллинз сделал признание, что наблюдал процесс перемещения денег, из кассы в карман болгарина. А не остановил, дескать, потому, что хотел побеседовать наедине и уговорить, вернуть деньги.

— Куда его? В больницу? — Поинтересовался один из зрителей.

— Нет. Этот, по симптомам, сразу в санаторий отправится. — Сказала приятная женщина врач, Лариса Львовна, приехавший по вызову.

Грузить пострадавшего в машину не стали. Только положили на носилки и отнесли к забору. Врачиха села в «скорую» и уехала. С Ананичем остались, только санитары. Все подумали, что за ним придет другая машина, и разошлись. Но болгарин, провалялся под забором часа два, а другой машины, все, не было. Иностранцы, стали интересоваться, когда белорусские медики собираются начать лечение.

— Вот-вот начнем. — Успокаивали их белорусы, но ничего не делали, только пили воду и курили.

Когда негодование коллег Ананича достигло наивысшего накала, и во двор вышла делегация бизнесменов, с требованием, немедленно приступить к лечебным процедурам, Ананич зашевелился на носилках.

Глава делегации прервал обличительную тираду и вместе с делегатами уставился на ожившего соратника. Болгарин ожил, но как-то не до конца. Он встал на ноги и тупо глядя, перед собой, стал раскачиваться. Потом сделал шаг, другой и уверенно двинулся, к какой-то, одному ему ведомой цели.

— Дмитрий, ты куда? — окликнули его.

Но болгарин не обращая внимания, на призывные оклики упрямо шагал, вдоль по улице. За ним бросились. Пытались остановить.

— Это бесполезно! — Кричали, им вслед, санитары.

В Ананича вселилась совершенно непонятная сила. Он, походя, отмахивался от доброжелателей, которые валились от его пинков, как кегли. Вскоре желающих остановить Ананича, не осталось. Остались только наблюдатели. И тех до околицы дошло человек пять. Мало, кто мог выдержать набранный болгарином темп. Трое остались на крою деревни, махнув на это дело рукой, но двое самых упертых проследовали дальше.

— Ну, что? — спросили у них, по возвращении. — И, от вас ушел?

— Ушел. Прямо в лес ушел. Спятил наверно.

Выборный представитель, бизнес сообщества, обратился к высоким белорусским властям. Те отослали их к властям местным. Молочаевский участковый принял заявление, о пропаже, и пообещал, что проведет расследование.

Через неделю, он вызвал к себе ответственного иностранного представителя и сообщил, что Ананич жив, находится в лесу и выходить оттуда не хочет. В доказательство своих слов он продемонстрировал несколько снимков, на которых был запечатлен сам, рядом с болгарином. На одном они просто стояли рядом, на другом Ананич держал в руках газету, за вчерашнее число, на двух следующих, он, в первом случае сидел на корточках и грыз кусок сала, на другом волок, куда-то охапку сухих веток.

— Мы против воли человека действовать не можем. — Вздохнул, при этом, капитан Марченко. — Захотел, если человек, окунуться в мир неизведанного — пускай. Не можем ему препятствовать.

За рубежом, бить тревогу никто не стал. Ананич был холост. Руководство фирмы, на его побег отреагировало равнодушно, а, в Греции, родня Ванадиса, узнав, что лечение в белорусском санатории бесплатное, даже обрадовалась. В широком семейном кругу Ванадисов, по слухам из Аттики, всерьез обсуждалось, кого, еще из близких можно отправить в Белоруссию полечиться бесплатно.

На кассу, после этого зариться перестали. Но некоторые, как ухватили, с самого начала, халяву, за хвост, питаясь у Раисы Петровны бесплатно, так и не платили дальше. Видимо не считали это воровством. Продолжалось это до тех пор, пока утром, при большом стечении народа, в кафетерий не зашла пожилая женщина.

— Здравствуйте, ребята! — поздоровалась она.

«Ребята» отозвались, на приветствие, вразнобой. Кто отчетливо, кто невнятным мычанием с набитым ртом.

— Приятного, всем аппетита. Я, у вас спросить хотела. Вы себя хорошо ведете? Не хулиганите? Деньги исправно платите! Не обманываете Раису Петровну?

— Нет! Да, что — вы!

— Как, можно?!

— Как вы могли подумать?! Мы в бизнесе, столько лет, только за счет порядочности и держимся!

— Ну и ладно. — Сказала старуха.

Выглядела она, несмотря на возраст, осанисто и мощно, так, что именовать ее старушкой, никому в голову не пришло.

— Если, кто забыл, то до вечера, можно дело поправить. До семнадцати часов. Ну, не буду вам мешать. Кушайте, на здоровье.

Когда она ушла, сидящие за столиками, стали, усмехаясь обсуждать особенности ведения бизнеса, в местных условиях. Особенно стебались двое соотечественников: почетный консул Андорры, неаполитанец, по происхождению, и его приятель, калабриец.

— Святая простота! Патриархальность! Это конечно хорошо, но в современном мире, на этом далеко не уедешь.

Некоторые впрочем, задумались, но большинство не серьезно. Серьезно задумались, тогда, двое британец Коллинз и швейцарец Доломье. Доломье, думал в русле сказанного, но в общих чертах, а Коллинз размышлял о вещах конкретных. Когда британец, позавтракав, подошел к кассе и положил, туда сотню евро, Доломье спросил его:

— Что не доплатил?

— Нет. По всем расчетам, у меня баланс сходится. Но могу, ведь и ошибаться. А, ошибки, как мне кажется, здесь дорого обходятся.

— Ясно. — Сказал Доломье и, подумав, тоже опустил в кассу стольник.

— В конце, концов, даже, если мы ошибаемся, то это не переплата. Судя по качеству местных продуктов, цены, здесь сильно занижены. — Сказал представитель страны гномов.

После семнадцати часов, того, же дня, а именно в семнадцать пятнадцать один, из центровых, заглянув к соседу, обнаружил того застывшим, словно изваяние и цвет лица, у каирского бизнесмена был нездоровый. Он не побледнел, оттенок кожи оставался темным, только вместо восточного кофейного, отливал буйной зеленью.

Весть, мигом облетела Центр. Собравшиеся заглядывали в кабинет и оживленно обсуждали случившееся. Потом, кто-то вспомнил о контрольном времени, озвученном бабкой, поутру. На этой волне стали смотреть, кого не хватает. Определенности в подсчетах не добились, потому, что было неизвестно, кто уехал, а кто остался. Решили сделать обход. В боксе почетного консула Андорры, обнаружили его самого и его приятеля калабрийца. Оба были зеленые и молча смотрели в пустоту. Больше, среди «центровых» потерь не было. Где-то, через час пришла весть, что возле магазина бродит зеленый «челнок», родом из Прованса. Казалось, на этом все, но через два дня, к квартету мелких «шреков», добавился пятый. Зеленый мексиканец пришел, со стороны Минска, пешком, босой и взъерошенный, и присоединился к компании.

Компания, к этому времени, стала ориентироваться в пространстве, но крен в сознании сместился в непонятную сторону. Зеленые почувствовали вкус к пению. Они днями бродили по Молочаевке, распевая итальянские мелодичные баллады и французский шансон. Когда к ним добавился мексиканец, репертуар коллектива заметно обогатился. Кроме того, кто-то из сердобольных белорусов отдал заезжим «песнярам» старую гитару и они начали напевать, под акампонимент.

После этого, до большинства, наконец, дошло, что они не где-нибудь, а в аномалии. В кассу платили исправно, и «центровые» и «челноки». Кроме того, в сельское хозяйство Узденского района начались обильные финансовые вливания. Серьезные бизнесмены осознали, что с наскока белорусов не возьмешь. Тут — люди серьезные.

Впрочем, кроме сознательного большинства, оставалось бессознательное меньшинство, которое игнорировало тревожные сигналы. Новые беды приходили, к этим, откуда они не предполагали. Двое «челноков», решили приобщиться к галактическим технологиям, не делая инвестиций. Приняв такое решение, они вечером не уехали в Минск, а засели в кукурузе и, дождавшись темноты, двинулись к облюбованной, при свете дня, ферме. Та, по их предложениям работала на инопланетных технологиях.

После этого оба пропали. Тревогу забили, дня через три, когда выяснилось, что их нет ни в Минске, ни в Молочаевке. В высокие инстанции, бьющие тревогу, обращаться уже не стали, а пошли прямо к участковому. Виктор Анатольевич, успокоил делегатов, сказав им, что пропавшие, в скором времени найдутся.

Действительно, где-то, через неделю оба появились в Центре. В кожном покрове обоих, присутствовали зеленые оттенки, но пятнами, и оба были в сознании. Потеряшки пришли в каких-то отрепьях. От них, не добились, вразумительных объяснений, по поводу длительного отсутствия и формы одежды.

— Амнезия, у нас. — Говорили оба, в унисон, тревожно, при этом оглядываясь по сторонам.

При этом оба ели так, что за ушами трещало. Прямо — не в себя. Присутствующие пришли к общему мнению, что где бы бедолаги не пропадали, край, там — голодный.

— Главное, что позеленели, но, слава богу, не поют. — Сказал немец Хейм. — Голова, уже, идет кругом, от этих песенников.

За окном, в это время, под акампонимент гитары, исполняли неаполитанскую песню.

Возвращенцы, наскоро набив желудки, уехали и больше, в деревню, не возвращались.

После этого, в самой Молочаевке, произошел, только один несчастный случай. Хорват Боскович изнуренный непосильной арендой и понуканиями начальства, совершил отчаянную попытку быстро разрешить загадку здешней аномалии, проникнув в дом местного астрального синоптика. Дождавшись ухода Геннадия Петровича, в обход, он, купившись на обманчивую безлюдность деревенских улиц, тайно, как ему казалось, проник к тому в хату. Там, в жилище Мирошниченко, хорвата и застопорило. Когда поставленные в известность о внезапном недуге Босковича, сослуживцы пришли взглянуть на тело, они увидели застывшего в скорбной позе хорвата, который стоял, склонившись над журнальным столиком. На столике лежали деньги. Аккуратно сложенный, покрытый толстым слоем пыли куб, состоящий из долларов и евро, с небольшой примесью местных денежных знаков. Рядом, на столике лежала пыльная салфетка, которую Боскович, в поисках интересного, видимо сдвинул.

— Попытка хищения? — поинтересовались сослуживцы, прикидывая, на глазок, сумму, заключенную в кубике.

— Нет. — Сказал участковый Марченко, который пригласил их, на опознание. — Таких намерений у него не было. Просто незаконное проникновение. Месяца, через два поправится.

Участковый, как бы, для убедительности, постучал костяшками пальцев, по Босковичу. Стук был деревянный. На вопросительные взгляды, Марченко ответил кивком, приглашая сослуживцев, тоже попробовать. Те постучали и убедились, что хорват, под одеждой, твердый, как дерево.

После этого случая, в центре, окончательно поняли, что незаконными методами, в аномалии ничего не добьешься. Кроме, того, известие о денежных суммах, пылящихся у деревенских, под пыльными салфетками, заставили инвесторов призадуматься. Бизнесмены поняли, что вложились в местную экономику недостаточно. Последовали новые вливания.

В дальнейшем злоключения иностранцев продолжились, но уже в окрестностях. В каком-то тупике, на американца, напала икота. Сначала он месяц икал в посольстве. Когда послу это надоело, больного отправили на родину. По просочившимся данным, в Америке он икал, еще месяца два, а когда остановился, сказал, что в Белоруссию, больше не поедет. В Северную Корею — пожалуйста! А, в Белоруссию — ни ногой!

Больше, серьезных случаев не было. Двое челноков заблудились в треугольнике Узда — Столбцы — Несвиж и катались, там пока бензин не кончился. После этого они стали слезно молить о помощи и их эвакуировали. Еще, кто-то решил заглянуть в небольшой лесок, с виду неопасный. Там исследователя основательно поколотило желудями. Человека три, с грузом на сердце, покурили ландышей, и две недели пролежали в кукурузе, мучимые кошмарными видениями. Суточных обмороков было не сосчитать, но к ним в деловых кругах, стали относиться, как к чему-то повседневному, как к издержкам трудовой деятельности.

Однако вредные условия работы, отсутствие подвижек в приобщении к передовым технологиям, постепенно сказывались на моральном и физическом здоровье торговых представителей, и их ряды мало-помалу редели.

Словом, к нынешнему лету, в деловом центре, остались, только восемь, самых стойких строителей капитализма, которые несмотря ни на что, ждали своего часа. Ждали они, разумеется, не летающую тарелку, а выхода на пенсию. Но обстоятельства оказались сильнее, и всем пришлось заняться профессиональной деятельностью.

Обычно хозяйка кафетерия, Раиса Петровна, готовила шведский стол, только, по понедельникам и пятницам, но, видимо обладая некоторыми экстрасенсорными способностями, догадалась накрыть его и в этот день. Хаотично, рассевшись в кафетерии, с чашками в руках, великолепная восьмерка, ждала, кто заговорит первым.

Первым заговорил инициатор сходки Доломье. Швейцарец поставил недопитую чашку на столик и сказал:

— Собственно говоря, с большой вероятностью, цели, которые мы, перед собой, ставили, можно считать достигнутыми.

— Не совсем понятно. Можете выразиться яснее. — Попросил Поль Ребур, из «Холидей Компании».

— У, вас, Поль, в голове, до сих пор — бессознательное?! — спросил Доломье. — Поясняю. Возможно белорусы нас, не мистифицировали. Возможно, в этой аномалии, в самом деле, приземляются пришельцы, из космоса.

— Если это, не очередная мистификация. — Добавил Пьер Микели, из «Тоскана Кредит».

— Это вряд ли. — Сказал Коллинз, раскуривая трубку. — За такие дела, здесь холера берет.

— А, если это — не космическое? Если это белорусское? — высказал сомнение земляк Доломье — Де Люк. — В Самосваловичах, они вон, какую штуку сварганили.

— Возможно. — Сказал Доломье. — Но выглядит очень подозрительно. Подозрительно похоже, на космический аппарат.

— Все это мы, в принципе, знаем, Бенедикт. Суть разговора, в чем? — спросил Мардок Макензи, из «Камингс Лимитед», зарегистрированный в Лихтенштейне.

— Суть разговора в том, что…. Хочу предварительно спросить. Все, каким-нибудь образом отчитались, перед руководством, партнерами? Надеюсь, не все сразу выложили.

Собеседники, прищурено заулыбались, мол, за кого ты, нас, принимаешь! Выяснилось, что никто о тарелке в головной офис не сообщал. Все ездили в Минск, чтобы прозондировать почву.

— Только, я, пожалуй, сболтнул немного лишнего. — Задумчиво сказал немец Хейм. — Слава богу, что мне не поверили.

Все внимательно глядели, на него.

— Нет, в самом деле, не поверили. — Сказал Хейм. — Просто я поинтересовался, какие действия предпринимать, если в аномалии обнаружатся инопланетяне. Мне предложили съездить в посольство и пройти обследование у нашего врача.

— И, какие результаты? — Участливо спросил Коллинз, пыхтя трубкой.

— Я не поехал. Ни к чему. Цвет лица нормальный. Петь не тянет.

— Попробуйте сыграть. На музыкальном инструменте. — Предложил британец. — Тогда, точно, все сомнения отпадут.

— Господа, давайте — серьезно. — Укоризненно сказал Доломье. — Вернемся к сути, нашего разговора. Так — вот. Надеюсь, все помнят, что здесь творилось в прошлом году. В самом начале.

— Да, кого, тут, только не было! — Сказал Геттар.

— Надеюсь, никто не хочет, чтобы это повторилось, снова?

— К, чему, вы клоните? — Спросил Хейм.

— Если сведения, об этом пришествии, выйдут за пределы аномалии, сюда снова ринутся. Так, сказать, на готовое. Мы, спрашивается — за, что страдали? — Сказал Доломье и сделал паузу.

Во время ее, присутствующие подсчитали вложения, своего руководства, подбили сумму, за аренду офисов и пришли к выводу, что швейцарец прав. Будет обидно, если их обойдут. И руководство может расстроиться. Тогда не только высчитают командировочные, но и оставят без выходного бонуса.

— Прискачет, какой нибудь, прощелыга и заграбастает, все даром. — Подвел итог Доломье.

— Что вы предлагаете? — Деловито, спросил Макензи.

— Предлагаю выработать общую стратегию. Не сотрудничество, нет. Об этом, речь не идет. Я, еще в своем уме. Но надо действовать, так, чтобы вслед за пришельцами из космоса, не появились пришельцы, желающие составить нам нездоровую конкуренцию.

— Что вы предлагаете? — спросил Геттар.

— Предлагаю не накалять обстановку. Каждый понимает, что у конкурентов, имеются свои люди, в наших компаниях. Сообщать туда, о происходящем, значит трезвонить, на весь мир. Лучше будет промолчать и выждать. Посмотреть, как будут развиваться события. Возможно, в конце, концов, это совсем не то, о чем, мы думаем.

Участники совещания выразили свое согласие, с выступающим, дружным молчанием и наклонами головы.

— Вообще, с чего мы взяли, что эта штука — из космоса? — спросил Геттар.

— А, никто не говорит, что она из космоса. — Пожал плечами Коллинз.

— Хотя, сильно смахивает. — Раскуривая сигару, иронично усмехнулся Поль Ребур.

— Что если спросить, у местных напрямую. — Задумчиво пощипал подбородок Микели. — За спрос, вроде, у них, не травят.

— Идея не лишена смысла. — Стали поддакивать остальные. — Можно попробовать.

В это время дверь распахнулась и на пороге кафетерия нарисовалась деловая женщина. Что она — деловая, видно было сразу. Деловым у нее было все: строгий костюм, прическа, фигура, выражение лица. Лицо, правда, подкачало. Если бы не все остальное, то его обладательницу, можно было бы, сразу, записывать в мужчины. Настолько мужественные были у нее черты лица.

Женщина внимательно оглядела сидящих в произвольных позах посетителей кафетерия, недовольно повела носом и спросила:

— Кому, это, вы, тут, курите? Немедленно прекратите.

Старожилы Молочаевской аномалии, с интересом разглядывали ее и не как не отреагировали на предложение.

— Вы, что не слышали? — Возмутилась деловая дама. — Прекратите курить!

Мужчины вопросительно переглянулись.

— Раиса Петровна — не против. — Выпуская клуб дыма, сказал Коллинз. — Так, что извините.

— Раиса Петровна, это — кто? — Недовольно спросила незнакомка.

— Раиса Петровна — буфетчица. Она, здесь всем заведует. — Прояснил ситуацию Микели и пошкрябал тонкий налет щетины на лице.

— Управляющая?! Прекрасно! У меня, с ней, будет серьезный разговор. Где ее найти?

— Возможно она дома. — Сказал Поль Ребур, выпуская струйку сигарного дыма.

— А, возможно, уже на ферме. — Добавил Доломье, демонстративно доставая сигареты.

— Если появится, то, только к обеду. — Проинформировал, поборницу трезвости, Жан Геттар, глядя на нее с откровенным сожалением.

— Ничего. Я разберусь! — Зловеще сказала дама и, уходя, хлопнула дверью.

Ее каблуки застучали по лестнице. Она поднималась наверх.

— Что это было? — недоуменно спросил Ребур.

— Американка. — Уверенно сказал Коллинз и пошел варить себе кофе.

— Она, куда пошла? — обратился к собравшимся Микели.

— Так, «Американ Прогресс», здесь, офис арендует. — Сказал Коллинз. — Помните Филиппа?

— Тернора?

— Тернора, Тернора.

— Помним. Как не помнить. — Усмехнулся Макензи.

Остальные утвердительно покачали головами и переглянулись

Филиппа Тернора, в деловом центре, помнили хорошо. Напористый молодой человек, Филипп Тернор, прибыл в Молочаевку, одним, из первых. Сняв офис, он записался в «центровые», после, чего развил бурную деятельность. Деятельность эта была очень бурной, но носила бессистемный характер. Он, как угорелый носился по окрестностям, стучался в двери промышленных предприятий и свинокомплексов, раздавал, там рекламные проспекты, восхваляющие «Американ Прогресс Лимитед», которая, не только производила и разрабатывала, но и занималась благотворительностью.

Суетился Тернор, так назойливо, что на четвертый день, упал без памяти на пороге, одного из местных спиртзаводов.

— Он, ведь, четвертый раз, ко мне приперся. — Объяснял приехавшим медикам, предприниматель. — Я, ему, даже показал, что у меня и, как. Нету, говорю у меня секретного ничего. Нет, опять приехал! Я чертыхнулся, сгоряча. Извините!

Медики сочувственно покачали головами, и отвезли пострадавшего в Узду, где того, за сутки поставили на ноги.

Потом Филипп влез в крапиву, возле какого-то свинарника и прошел трехдневный курс лечения в Минской инфекционной больнице. Вслед за этим, с ним, снова, случился суточный обморок. После второго обморока, Тернер пошел, следом, за кем-то в лес, где получил многочисленные ушибы. В строй он вернулся, уже через два дня, еще перебинтованный и заляпанный зеленкой. После этого, в течение полутора месяцев, с ним, случались, только обмороки, ветрянка и временная слепота. Но, в конце концов, он завернул, совсем, не в ту степь, и впал в задумчивую прострацию, сопровождаемую икотой. Поскольку эта болячка прилипла к нему намертво, Тернера вывезли на родину, где после двух месяцев бесчисленных экспериментов, привели, наконец, в чувство.

— Они, что не расторгли договор? — спросил Геттар.

— Нет. — Ответил Коллинз. — Племянница Раисы Петровны, там постоянно убирается.

— Интересно, она частница или — из ЦРУ? — Спросил, то ли присутствующих, то ли сам, себя Хейм.

— ЦРУ. — Уверенно сказал Коллинз.

— Почему ты так думаешь? — Заинтересовались все без исключения.

— Оперативно приехала, это — раз. — Усаживаясь, с чашкой кофе, на свой стул, сказал британец. — По лицу видно, это — два. И материть нас не стала, сдержалась, это — три.

****

Как, только полковник Бурый выйдя из дома, сел в машину, водитель сказал ему:

— Иван Владимирович, Шелепова звонила.

— Да!

— Сказала, что Злыдник, уже ждет вас, в приемной.

— Да! Не может быть! Впрочем, неважно. Поехали.

Начальник Центрального управления, стал настолько задумчив, что от телефонного звонка, даже вздрогнул. Он достал телефон. Звонил Аксамитов.

— Слушаю, товарищ генерал!

— Бурый, скажи мне, утро — доброе, или не доброе?

— Не понял, товарищ Генерал?!

— Злыдник приехал?

— Так, точно….

— Я, уже еду. А, ты — где?

— Тоже, подъезжаю.

— Бери своего инициативщика, и — сразу, ко мне!

— Вас понял!

Майор Злыдник и в самом деле был в приемной. Облокотившись о стол старшего лейтенанта Шелеповой, он делал двусмысленные намеки и строил глазки. Лидочка смотрела, на того, широко открытыми глазами и была в растерянности.

Бурый, с ходу оценил ситуацию, и на сердце у него немного отлегло. Он, энергичным кивком голову, скомандовал майору: «За мной», и проследовал в кабинет.

— Что случилось? — спросил полковник, когда Злыдник закрыл, за собой, дверь.

— Ничего.

— Зачем приехал?

— По делу.

— Раз — по делу, пошли к генералу.

В кабинете генерала Аксамитова, еще пахло горячим ветром, от пылесоса. При виде вошедших подчиненных, он кивнул и сказал:

— Садитесь.

Когда Бурый и Злыдник сели, председатель КГБ спросил очень равнодушно:

— Майор, вы, же должны быть в Молочаевке. Зачем приехали? Произошло что-то?

— Ничего не произошло, товарищ генерал. Просто мое присутствие, пока не обязательно, а возникла необходимость обсудить несколько проблем.

— А, если, они в ваше отсутствие выйдут? Опять, прозеваете контакт!

— Даже если они выйдут, товарищ генерал, контакт будет несерьезный, кратковременный. Основной контакт, запланирован на послеобеденное время.

— Кем запланирован? — Удивился Аксамитов.

— Мною. — Сказал Злыдник.

— Хорошо. — Вздохнул генерал. — Объясняйте, по порядку.

— Вчера вечером, провели совещание. С нашими местными сотрудниками, с МВД, с местной администрацией. Пришли к таким выводам, что очень тихо, у нас. Как бы не улетели.

— Так. Хорошо. — Приободрил Злыдника председатель.

— Местные на контакт идут неохотно. Не нравятся им приехавшие. К тому, же уборочная на носу. Людям бегать к тарелке, каждый раз, когда они вылезут, будет недосуг. Поэтому поступило предложение, подтянуть для массовости отряд особого назначения.

— Кого — именно?

— Прошлогоднюю сводную группу. Которая выступала в качестве наблюдателей.

— Вы, же говорили, что не стоит привлекать внимание посторонних. Как, в этом ракурсе, будет смотреться группа непонятных военных?

— Никаких военных, товарищ генерал. Проведем турслет. Палатки, костер, гитара — никаких мундиров. Надо, чтобы проверенные люди были под рукой. Мало ли, что. Команда ветеранов, на подхвате не помешает.

— Ясно. Я согласен. Что, этого нельзя было обсудить по телефону? Являетесь, как снег на голову! Тут и, так, в голове творится, черт, те что!

— Извините, учту. Ночь, почти, не спал. Буду заранее согласовывать цель приезда.

Из интеркома раздался голос майора Савицкой:

— Александр Владимирович, к вам — Жемчужников.

— Пусть, заходит.

Впрочем, генерал Жемчужников, уже, без приглашения, ломился в дверь. Идя по кабинету, он настороженно глядел на сидящих, за столом, но, судя по выражению, их лиц, мировая катастрофа, пока, откладывалась.

****

Пост милиции, расположенный на краю ямсового поля, на дороге, между деревнями Молочаевка и Погорельцы, нес службу бдительно, не отвлекаясь на красоту рассвета. А, рассвет был прекрасен. Небо на востоке, чуть розовело, туман тонкой пеленой стелился у земли. Старший сержант Приходько, зевал на эту пастораль, стоя у милицейского «уазика». Лейтенант госбезопасности Тюлькин пристально вглядывался в «паука», рядом с которым неприкаянно бродил Гена Кукурузник. Работающий по индивидуальному плану Румын, сидел на обочине, в обществе Прадеда Миши, который ворчал, по поводу малочисленности заградительного отряда. Прадед был настроен воинственно.

— Делать, что будем, когда эти гомосеки, на нас пойдут? — Спрашивал он, Румына, занюхивая укропом, чарку вискаря. — У постовых не то, что автоматов, патронов нету. Начнут высадку десанта, как оборону держать будем? С ними, ведь, и в рукопашную не сойдешься. Им, гадам, рукопашная, все ровно, что интимная забава.

— Говорят, они выходили и — ничего. Не проявляли агрессии. — Заметил Румын, пряча усмешку.

— Разведчики. — Уверенно сказал Прадед. — Оценивали обстановку. Сегодня, по всем стратегическим параметрам, проведут разведку боем.

— Прадед, ты что предлагаешь? Окапываться? — Спросил Приходько.

— Окапываться, не окапываться, а народ вооружить надо было. Выдать каждому, по ружью. Чтобы видели, что нас цыцками не возьмешь! Я всех «территориальщиков» обошел. В ружье, говорю! Выдвигайтесь на передовые позиции. Нет, говорят, приказа не было. В сорок первом, вон, тоже, приказа ждали. Дождались….

— Дед, куда тебе ружье? — Усмехнулся Приходько. — Ты стрелять, то умеешь?

— Во-первых — я, тебе не дед, малец, а прадед! Во-вторых — я в армии служил, не год, как ты, а три, так что стрелять могу, на основном инстинкте. В-третьих, я с малолетства к оружию приучен, не то, что нынешняя молодежь.

Прадед скептически оглядел милиционера.

— Так, уж, и — с малолетства. Скажите, еще — с пеленок. — Не сдавался старший сержант.

— С пеленок, я себя не помню, а как, себя помнить начал, был при оружии. Когда война началась, мне лет шесть было. Тогда кругом наше оружие валялось советское, которое советская армия покидала. Только, я в ту пору винтовку поднять не мог, потому, что на трудоднях вырос. Вот когда немцы отступили, и свое оружие побросали, тогда — да! Тогда, уже поднимал. Оружия, по лесам валялось, не описать словами. У каждого в деревне была винтовка. А, то, и две! Возьмешь винтовку, на жердку положишь и лупишь, пока плечо не онемеет. Днями, такая канонада, в Молочаевке стояла, будто две дивизии сошлись. Потом, постепенно, трофейные команды все подобрали. Прижали народ, с этим делом. Но все ровно, считай, до пятидесятого года потихоньку постреливали. А, ты говоришь, внучок! Да, я стрелок, такой, что ласточку на лету пулей сшибаю.

Приходько ничего не ответил. Вглядываясь, в даль, он достал изо рта сигарету и сказал:

— Кажется, спускаются.

— По лучу?! — Вскочил на ноги Румын.

— Да по какому лучу? — Поднимаясь и отряхиваясь, сказал Прадед. — На палках они спускаются. Штанги из тарелки этой вниз высовываются. По этим штангам и едут. На площадках, вроде лифта открытого.

— Ну, что, же! — Сказал Румын, потирая руки. — Еще, по одной и — пошел я!

— Как это — пошел? Куда — пошел? А, я? — Возмутился Прадед. — Одного не пущу. И, не думай. С тобой пойду.

— Ты, Прадед, дойдешь? Я, к тому, что местность пересеченная.

— Внучок, я по этой местности, до Берлина дойду. На! Выпивай и пошли!

Когда земляне тронулись в сторону инопланетян, те, в количестве семи особей, прохаживались под днищем летающей тарелки, поглядывая под ноги и по сторонам. Румын с Прадедом, шли шпарко. Геннадий Петрович, который, до этого, рассеянно мыкался в стороне, заметив перемену обстановки, сперва, вытянув шею, наблюдал за возникшими подвижками, потом, тоже двинулся к точке рандеву.

Инопланетяне, заметив идущих к ним представителей местного населения, вышли из-под космического аппарата, им навстречу и расположились неровной шеренгой.

Румын и Прадед Миша шли, не сбавляя темпа, неумолимо сближаясь с пришельцами. Астральный синоптик прикинул, что запаздывает в точку контакта, и наподдал. Через пару минут, практически единовременно, трое землян и семь представителей неземного разума, стали друг против друга и начали контактировать.

Некоторое время, все молчали, разглядывая друг друга. Потом, Румын, контактер со стажем, почувствовал, что пауза становится неловкой, и смело шагнул вперед.

— Здравствуйте! — Сказал он, протягивая руку ближайшему пришельцу, на шее которого висела карточка, где рядом с непонятными знаками стояла арабская цифра двадцать девять.

Тот не оплошал. Видимо хорошо подготовился. Он ответил крепким рукопожатием и сказал, по русски:

— Здравствуйте.

Румын определив, что разумные существа на контакт идут, не стал останавливаться на достигнутом и прошелся вдоль строя, по очереди здороваясь с каждым. Все инопланетяне знали, как здороваются, на земле, и все знали русский язык.

Поручкавшись, Румын отступил назад и спросил:

— Как долетели? Больных, отставших — нет?

Тут, инопланетяне призадумались. Наконец Двадцать Девятый сказал:

— Мы не болеем. Отстать у нас никто не мог, потому, что мы перемещаемся единым коллективом, в одном средстве передвижения, которое представляет собой замкнутое пространство.

— Ну, вы даете! — Покачал головой ответственный контактер. — Тогда спрошу, так! У вас, что — туристическая группа, или вы с исследовательскими целями прилетели?

— У нас — гуманитарная миссия. — Собравшись с духом, выдавил, из себя Двадцать Девятый и, в поисках поддержки, стал оглядываться на товарищей.

— От лица всего человечества, приветствую вас! — Торжественно сказал Румын, подняв руку в индейском приветствии.

Сказав это, он, видимо сам, в полной мере, осознал торжественность и значимость момента. Глаза его заблестели, плечи расправились. Геннадий Петрович, после этих слов, словно очнулся. До этого, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и был весь, в себе. Перестав, косить взглядом в сторону горизонта, Мирошниченко встрепенулся и бросился к инопланетянам. В первую очередь к Двадцать Девятому.

— Мирошниченко! Местный астральный синоптик! — Выпалил он и стал трясти руку гуманоида. Бросив руку Двадцать Девятого, он обошел остальных; со всеми поздоровался за руку и всем, по царски, представился:

— Мирошниченко, астральный синоптик. Местный синоптик! Очень приятно!

Встряхнув всех, Геннадий Петрович, завернул вираж и пристроился за спиной у Румына.

— Хотелось бы знать, какие у вас планы, на будущее. — Сказал Румын. — Нет. Все понятно, что планы у вас грандиозные. Может, даже секретные. Просто хочется знать, вы, если вас пригласить в гости, откликнитесь на приглашение? Это, вам, можно? По внутреннему регламенту?

В общих чертах, суть вопроса, инопланетяне поняли и видимо были готовы к подобному развитию событий. Вперед вышел пришелец, под номером четырнадцать и торжественно сказал:

— Мы будем рады откликнуться на приглашение землян, если такое предложение поступит.

Четырнадцатый выжидательно уставился на Румына, видимо ожидая приглашения.

— Да, мы, такой народ — гостям, всегда, рады! Только вам сразу придется утрясти, кой-какие формальности. По мне, так, можно, прямо, сейчас идти. Только вы, наших чиновников, врасплох застали. Они, еще не расшевелились. Обещали с утра приехать, да что-то нет никого. Вас зарегистрировать надо. У нас в Белоруссии сорок дней можно без визы, свободно, перемещаться. Только отметку в паспорте надо поставить. У вас, кстати, паспорта есть?

— Нет. А что это такое? — Заинтересованно спросил Двадцать Девятый.

— Это документ такой. — Сказал Румын и полез в карман.

Достав оттуда паспорт, он протянул его Двадцать Девятому.

— Вот смотрите! Тут имя и фамилия. Тут — кем, где и, когда выдан…. Ладно забирай! Потом отдашь! У вас, же, наверно множительная техника, наверно имеется?! Сумеете сварганить?

— Наверно… — Растерянно сказал Двадцать Девятый, глядя на паспорт.

— Не тушуйся! Раз — из дальних галактик прилетели, то сделаете! Ничего, здесь особо сложного нет. Особенно для вас! Справитесь. Только вместо моих данных, свои указывайте.

— Да конечно….

— Теперь, разрешите, от имени местных жителей, пригласить вас на торжественный ужин, который состоится в семнадцать часов, по местному времени! Приглашаются все присутствующие. И, конечно, если, еще, кто пожелает — милости просим!

— Большое спасибо! Мы будем очень рады участвовать в этом мероприятии! — Не скрывая облегчения, сказал Четырнадцатый.

— Ну, и — ладушки! У вас, с местным временем — как? Ориентируетесь?

— Да. Мы, уже ознакомились с местным делением циклов на правильные отрезки. — Сказал Двадцать Девятый.

— С оформлением документов задержек не будет. Вы выходите, тогда, в шестнадцать тридцать. Мы вас, тут, встретим.

— Да! — Спохватился Румын. — Вы, как желаете, к месту торжественной встречи проследовать? На своих двоих или воспользуетесь транспортным средством?

— На «свих двоих», это, какой способ передвижения? — Озабочено спросил Четырнадцатый.

— Так, пешком, это значит. Ногами. Ноги у вас две, я вижу. Как у нас. На них и пойдете. Тут недалеко. Минут двадцать, идти, по местному времени.

— Тогда, мы будем рады совершить прогулку, не прибегая, к помощи, транспортных средств.

— Ну, тогда — бывайте! Встречаемся в шестнадцать тридцать.

Румын взял руку Двадцать Девятого, потряс ее, на прощание, и махнув своим: «За мной», двинулся в сторону дороги, где, прослышав об очередном контакте, собрались дети и человек десять взрослых.

Геннадий Петрович, пристроившись рядом с Румыном, долго сопел у него, под ухом, потом, на ходу, спросил:

— Странно они выглядят? Не находите?

Румын пожал плечами, а Прадед Миша укоризненно сказал:

— Ну, ты, Гена — даешь? Это, же, тебе — не человеки. Пришельцы это, из галактики! А выглядят, так, потому, что трехголовые. Ты, небось, подумал, что это бабы бородатые?! Так — нет. Просто, они одну голову наружу выставили, а две под комбинезоном прячут. Неужели, сразу, не сообразил?!

— Вот, оно — что! Трехголовые! А, я, сразу, не догадался! — Хлопнул себя по лбу, астральный синоптик.

****

Генерал Жемчужников, когда ему разъяснили цель приезда Злыдника, готов был растерзать майора, на месте.

— Ты, что Иван Иваныч, совсем ополоумел?! Я приезжаю — мне говорят: Злыдник приехал, теперь вызвали к председателю. Я, пока поднялся, чего, только не передумал. На валидоле, сюда шел!

— Извините, товарищ генерал! Больше не повторится! Не подумал!

— Еще раз, не подумаешь, будешь учиться думать, знаешь, где?!

— Догадываюсь.

— Нет, Ваня, ты даже не догадываешься. Есть, такое заветное местечко, у нас. Я, его, для особого случая придерживаю. Еще раз, меня взволнуешь — этот случай наступит.

Жемчужников покачал головой и сказал:

— Ладно, давай продолжай. Что у тебя — еще?

— Сельхоздозор возможно придется подтянуть, в прошлогоднем составе. Они уже притерлись, там, должным образом. По всем данным, после прошлогоднего катаклизма, лишнего не болтали. Пока, выдвигать их не надо, но пусть находятся в полной боевой готовности.

— Согласен. — Сказал Аксамитов.

— По поводу отложенного контакта. Я распорядился, если они утром выйдут, отложить торжественную встречу, на вечер. Мотивировка — такая! Прибудут официальные представители, зарегистрируют ваше прибытие, тогда — милости просим. У нас, мол, все идет, по распорядку.

— Передвижной таможенный пост? — Спросил Аксамитов.

— Поста не надо.

Злыдник достал, из кармана, бумажку, заглянул в нее и сказал:

— В группе наблюдателей есть работник таможни. Вот — прапорщик Пшеничный. Он их и оформит. Там делов — составить список присутствующих.

— Хорошо. — Сказал Аксамитов. — Что еще?

— Только его доставить, на место надо в экстренном порядке. Часам, к пятнадцати, чтобы был в точке приземления.

Злыдник вопросительно взглянул на Бурого. Полковник утвердительно кивнул.

— Дальше. — Сказал майор. — Местный колхоз оказывает шефскую помощь Центру психического здоровья. К ним, каждое лето приезжает группа аутистов, на оздоровление. Надо звонить в Новинки. Пусть они эту группу поскорее организовывают и отправляют в колхозный санаторий. Я, с Ириной Витольдовной договорился. Они готовы их принять, в любое время.

— Они, тебе — зачем? — Прищурился Жемчужников.

Злыдник стал объяснять. Его внимательно слушали. Когда майор закончил говорить. Генералы и полковник переглянулись и одобрительно кивнули.

— Еще, надо организовать конференцию астральных синоптиков. — Перешел руководитель инициативной группы к следующему вопросу. — Небольшую. Из тех, кто согласится приехать. Синоптики не академики. Их силком не потащишь. Думаю, это дело капитану Габе поручить. Пусть проедется, по логистическим центрам, поговорит с людьми.

— Конференция — зачем? — Спросил Бурый. — Что аутистов недостаточно будет?

— Чем больше психов, мы там сконцентрируем, тем гуще будет дымовая завеса. — Уверенно сказал майор. — Конечно, один Мирошниченко, со своим опытом, десятка новоявленных синоптиков стоит, но подмога ему не помешает.

****

В центральном зале космического корабля собралось экстренное заседание членов экипажа. По регламенту, открыть его должен был номер первый, Гидропоник. Но он тянул время, терпеливо ожидая, пока все рассядутся, по своим местам. Сидели, только человек пятнадцать. Еще столько, же, сбившись в кучу, разглядывали паспорт Румына. Паспорт листали, изучали номер, даты, прописку и особые отметки.

Наконец, все расселись, и Гидропоник открыв собрание, предоставил слово Галактику. Галактик был краток.

— Кто, что, по этому поводу думает? — Спросил номер тридцать третий и сел на место.

Слово взял Экстремал, который вчера обнадеживал собрание, что сегодня их будет встречать многотысячная толпа, с транспарантами.

— Здесь, непонятно, что творится. — Сказал он, после ритуального вступления, в котором превозносились достижения нанайской цивилизации. — Система проанализировала ситуацию в «Интернете». О нашем прибытии, там, почти, не говорят. На единичных сайтах, такая информация прошла, но участники виртуального общения высказали, по этому поводу, свои сомнения и множество критических замечаний. Замечания сводились к тому, что, то, что происходит в этом районе очень неопределенно и верить этому или нельзя, или можно, с большой натяжкой.

— Так, куда, в конце концов, мы сели? — Ерзая на месте, спросил номер четырнадцатый, Биолог. — Сегодня во время выхода, я не мог ничего понять, хотя язык освоил досконально. Слова все знакомые, но в связке получается непонятно, что.

— Возможно, это один, из оттенков местной разговорной речи. — Сказал Экстремал. — Я покопался в местном информационном пространстве, оказалось, что местные языки имеют различные оттенки. Впрочем, как во многих мирах, где мы побывали. Дело не в свойствах местного диалекта. Не отвлекайтесь. Дело в том, что люди, на этой планете, остались равнодушны к нашему прибытию. Ведь, везде, куда мы прилетали, нас сразу или начинали убивать, или радушно встречали и обращались с просьбами помочь в улучшении жизненных условий. Сразу, после посадки, без промедления. Здесь, все — по-другому. Вот к контактной группе, подошли всего трое. Правительство не приехало. Эти трое становили контакт и ничего не попросили. Даже сувенир, на память. Странно.

— Они назначили торжественную встречу, на конец светлого времени суток. Возможно, тогда попросят. Прибудут высокие представители и обратятся с просьбой, о помощи. — Успокаивающе сказал Материалист, пятнадцатый номер.

— Не исключено, что, так будет. — Согласился Экстремал.

— Давайте решать, что будем делать с паспортами! — Повышенным тоном, сказал Биолог. — То, что нас попросили сделать идификационные удостоверения, меня, лично успокаивает. Этот фактор обнадеживает. Возможно нас, сегодня, вскрывать не станут.

Все посмотрели на него, но не осуждающе, а, с пониманием. Все знали, какой груз ответственности ляжет на плечи Четырнадцатого, во время предстоящей миссии.

Стали обсуждать проблему паспортов. Решили изготовить их, для каждого члена экипажа. На всякий случай. Долго решали, какое место дислокации указать в качестве «прописки». Сошлись во мнении, что укажут местом своего проживания не номерной знак летательного модуля, а родную и всеми горячо любимую планету Нанайю.

Решив основную проблему, перешли к частностям. Говорили на бытовые и общественно-политические темы. Организмы, у всех, заработали в нормальном режиме, и всем хотелось выступить.

По существу, высказался один Электроник.

— Не удается точно установить источник помех. — Сказал он. — Основные шумы идут со стороны участков занятых растительностью. Что там фонить, может — не понятно. Железа там практически нет. Военных и гражданских объектов — тоже. Буду разбираться дальше.

В заключение, слово взял Корректор. Он напомнил представителям Нанайи о целях, их, высокой миссии, о моральной ответственности, которая возложена на них Верховенствующим Советом, поговорил о моральном облике, который они должны блюсти, постоянно, особенно, в общении с другими разумными существами. Потом Корректор стал цитировать отдельные статьи Декларации Гармонии, в промежутках между цитатами объясняя, как жизненно важно соблюдать, именно, эти положения, вдали от родины.

Когда его монотонная речь, наконец, окончилась, все приветствовали оратора дружными аплодисментами.