Тропа тунеядцев – 5. Книга третья. Эпидемия. Часть первая. Интервенция. Роман-катастрофа

Михаил Михайлович Вербицкий

Белорусы мирно возделывают свои нивы, но на них валятся новые неприятности. И снова из космоса. На этот раз проблемы гораздо серьезнее, чем неприятности с российским челноком. На этот раз жителям Молочаевки и окрестных деревень предстоит решать проблемы мирового уровня. А может, даже более масштабные. Разумеется, спасать мир силами нескольких деревень – дело затруднительное. Поэтому сельчане бросают клич о помощи по всей стране, а из соответствующих структур призывают на выручку майора Злыдника.

Глава первая

В кабинете председателя КГБ, генерала Аксамитова, проходило чрезвычайное заседание, в узком, составе. На нем присутствовали начальник Кадрового Управления генерал Жемчужников, начальник Центрального управления — полковник Бурый и руководитель Инициативной группы, майор Злыдник. Присутствие майора Злыдника, подчеркивало серьезность проблемы, которая стояла на повестке дня.

Генерал Аксамитов не видел, последнего, воочию, с прошлого года, что благотворно сказывалось на его душевном равновесии. Все это время, комитет, под его руководством, успешно справлялся со всеми, находящимися в его компетенции, проблемами. А, именно: шпионажем, коррупцией и наркоторговлей. Правда, с последней, только, в пределах городской черты. За городской чертой, проблема наркотиков не стояла. Там, выйдя в поле, можно было, без злого умысла, нанюхаться васильков или еще каких-нибудь лютиков и провести в состоянии эйфории неопределенное количество времени. Поэтому сельская местность, особенно отдаленные районы, в плане наркотиков, была неподконтрольна государственному регулированию. Там происходило саморегулирование, на уровне развитого самосознания. Там, тех, кто нюхал, осознано, записывали в ботаники, после чего человек отправлялся лес, общаться с природой, до полного восстановления нормальных заворотов головного мозга.

Сегодняшнее, присутствие, в высоком кабинете, Злыдника, говорило о том, что привычные, рутинные дела, пора отложить и пора заняться проблемами мирового масштаба. Это напрягало Аксамитова, это наложило отпечаток озабоченности на лицо полковника Бурого. Даже генерал Жемчужников, обычно, относящийся к серьезным проблемам, с легкой иронией, выглядел хмуро. Поэтому вопрос прозвучавший, из его уст, в адрес майора, звучал откровенно угрожающе, без обычной вкрадчивости и ласки:

— Чем, ты, нас, собираешься порадовать? Говори четко, ясно и по существу!

— Слушаюсь! По существу: в поле, между населенными пунктами Молочаевка и Погорельцы, стоит летательный аппарат внеземного происхождения, внешне похожий на летающую тарелку. Появился вчера, ночью. Посадку наблюдал местный астральный синоптик и жители окрестных деревень, допризывного возраста.

В кабинете председателя, наступило молчание. Только, через какое-то время, генерал Жемчужников сказал:

— Ага! Дождались!

После этого, вновь наступило молчание, не очень долгое, но очень напряженное.

— Ты трюфелей, у Геннадия Петровича, не кушал? — спросил Жемчужников, сквозь сжатые зубы.

— Никак нет. Грибов не кушал, ландышей не курил. Вообще, просто приехал, посмотрел и сразу — обратно.

— Зачем ездили? — Сухо поинтересовался Аксамитов.

— По вызову. Позвонил участковый Марченко. Сказал, что лучше мне приехать. Зачем, по телефону, не сказал, только он — человек серьезный; без дела тревожить не станет. Тем более, там — аномалия, территория, мне подконтрольная. Я поехал. И, вот!

— «И, вот»! — Мрачно сказал Бурый. — Что, теперь, прикажешь делать?

— Я, тут — при чем, товарищ полковник? — Искрение, удивился Злыдник. — Я, тут — совершенно не причем! Они сами прилетели!

— Ты, эту тарелку, своими нездоровыми фантазиями, накликал! — Горячился Бурый. — Помнишь прошлогодние телерепортажи, которые организовывал?! Когда, к нам российская ракета прилетела?!

— Подождите, полковник. — Сказал Аксамитов. — Давайте — по существу! Виноватых будем искать потом.

Председатель взглянул на Злыдника:

— Сомнений быть не может? Это — тарелка?

— Она, самая. Геннадий Петрович, даже контакт установил.

О Геннадии Петровиче, астральном синоптике, из Молочаевской аномалии, знали все присутствующие. Геннадий Петрович Мирошниченко, в деревенском обиходе — Гена Кукурузник, получил широкую известность не только в Белоруссии, но и за границей республики. Его знали в России, знали на западе. Его знали, даже в странах ближнего и среднего востока. Правда одна деталь, из жизни гражданина Мирошниченко, была известна, лишь людям посвященным. А, именно — односельчанам и сотрудникам КГБ. Лет десять назад, недалекий, от рождения, Мирошниченко усугубил свое психическое здоровье, заблудившись в необъятных кукурузных полях, колхоза «Светлая Заря», и проблуждал, там все лето. Помогло выжить незадачливому экстремалу его обостренное чувство обаяния. Если с восприятием реальности у него было не все в порядке, то это компенсировалось обостренным нюхом.

— Большие деньги, мог бы в «Шанели» заколачивать. — Говорили про него, односельчане. — Ему одеколоны смешивать, как два пальца, об асфальт.

— На таможне, или, там, в наркоконтроле, мог, тоже, до высоких чинов дослужиться. — Соглашались, с ними собеседники. — Мимо него, без спросу, ничего не пронесешь. Ему кокаин, какой унюхать — раз плюнуть.

Во время, своих вынужденных скитаний, Геннадий Петрович, обнаружил белорусские трюфеля и питался ими, до уборочной. Он стал их первооткрывателем. Причем, белорусские, постэволюционные трюфеля, били свои французские аналоги, по всем статьям. Они превосходили их размерами, утонченностью аромата и вкусовыми качествами. Орден, за столь ценное открытие, ему не дали, только потому, что грибы обладали побочным эффектом. Употребленные в большом количестве, в купе со спиртными напитками, они вызывали галлюцинации, причем исключительно в уфологической плоскости.

Съехавшиеся, в прошлом году, к месту падения российского корабля многоразового использования, шпионы, в поисках информации, в большинстве своем, посетили местную достопримечательность, в лице астрального синоптика. В гостях у Гены Кукурузника, они, выпытывая секретную информацию, выпивали и закусывали. Закусывали грибами. Поэтому в заграничных разведывательных центрах, до сих пор ломали головы, над сообщениями своих сотрудников. В аппарате ведомств, никак не могли придти к единому мнению: что, там собственно происходит, в этой Молочаевке. Что, там — пространственная деформация или все это, их агентам, только почудилось?

— Геннадий Петрович, говоришь? — прищурившись, спросил Аксамитов, Злыдника.

— Тут, все в порядке, товарищ генерал. Контакт он устанавливал, в присутствии свидетелей. Так, что — факт налицо.

— Я не совсем понял, насчет посадки. Что, там — со свидетелями? — спросил Аксамитов.

— Я, же, говорю. Свидетели, допризывного возраста. Молодежь. Влюбленные парочки. Ночью гости сели, когда устоявшиеся люди, уже спят.

— Верить, им, можно? — Спросил Аксамитов.

— Можно. На деревне, сейчас, всем верить можно. Они, если говорить не хотят, то молчат, но, если скажут, то — скажут. Сами знаете.

— Знаем. — Нахмурился председатель.

— Ты продолжай, продолжай. — Поощрил, Злыдника, Жемчужников.

— Значит — так. — Собрался майор. — Сели они ночью. Около половины второго ночи. Хронометрически точно, установить время посадки не удалось, но — в промежутке, между часом двадцати пятью и часом тридцати пятью минутами. Сели без рева турбин, с легким свистом. Наблюдалось голубое свечение, в нижней плоскости. Выпустили восемь опор и, на них опираются. Корпус металлический. По виду и на ощупь. Я лично ходил и проверял. На стук отзывается не звонко, а глуховато. Метал — такой…. Типа — алюминия или магния. Мирошниченко, после обхода, возвращался домой, но, понятно, сразу вернулся. Сразу начал обтаптывать ямсовую поросль, вокруг объекта.

— Зачем? — Разом, спросили Жемчужников и Аксамитов.

— Видимо решил, что это явление временное и скоро растворится. Решил пометить территорию. Он, же — специалист, по таким делам. Мы, могли растеряться, а он нет. Потом послал, кого-то к себе, за фотоаппаратом. Вот снимки.

— Ты, чего, раньше, молчал? — Раздраженно спросил председатель.

— Я не молчал. Я последовательно излагаю. — Продолжая оставаться серьезным, ответил руководитель Инициативной Группы, выкладывая на стол фотографии.

Руководство стало их рассматривать, передовая друг, другу.

— На паука похоже. — Сказал Жемчужников.

— Вот-вот! — Согласился майор. — Местные, эту штуку, так и окрестили. Фотоаппарат, я у Геннадия Петровича изъял. Родителей, Ромео и Джульетт, попросил конфисковать, у отпрысков, мобильники. Пока ситуация не прояснится.

— Момент, контакта, что заснять не удалось? — спросил Бурый.

— Не засняли. — Вздохнул Злыдник. — Геннадий Петрович, сам контакт устанавливал, поэтому не снимал. Молодежь, тоже. К этому времени, старшее поколение подтянулось. Запретили.

— Ну, а по описанию, они — чего? Какие — из себя? — С искрением любопытством, поинтересовался Жемчужников, облокотившись, о стол.

— Все, как в кино, товарищ генерал. Существа — человекообразные. Вылитые гомо сапиенсы. С лица — зеленые. Бледно-салатового цвета. Костюмчики, у них, как положено — облегающие, серебристого оттенка. Половая принадлежность у всех одинаковая — трансвеститы.

Около минуты, в зловещей тишине кабинета, председателя КГБ Белоруссии, слышалась, лишь легкая барабанная дробь, которую тот выбивал пальцами, по столу.

— Кто это определил? Их половую принадлежность? — первым пришел в себя, Жемчужников.

— Все. Все определили. Единогласное решение. Костюмчики, у них, как я сказал — облегающие. Подчеркивают все формы. Все — напоказ. В районе грудной клетки — женские формы, в районе паха — выпирает мужское. Как у балетных танцоров.

— Может, у них, там, что другое выпирает? — Спросил Аксамитов. — Космическое?

— Что космическое, это — точно. По масштабам. Выпирает отчетливо, с характерными признаками. Кроме того, двое, которые в районе грудной клетки — двойники спасательниц Малибу, были с растительностью на лице. Один с усами, другой с бородкой. Этому номеру третьему, бороду в черный цвет покрасить и, можно, на «Евровидение».

— Почему покрасить? — Спросил генерал Жемчужников.

— Почему — «номеру третьему»? — Задал вопрос генерал Аксамитов.

Злыдник ответил, по ранжиру; сперва председателю, потом его первому заместителю.

— Номера у них были на карточках проставлены. Арабской цифирью. Рядом с абстрактными символами. Карточки на шее висели. На веревочках. Вышли номера первый, второй, третий, четвертый и шестнадцатый. Насчет, бороды…. У этих космотайцев, черный цвет отсутствует напрочь. Прически, у них, всех радужных оттенков, только, не черные.

— Причем, здесь — шестнадцатый? — неизвестно к кому обращаясь, задумчиво, спросил Аксамитов. — По логике, вещей, должен был выйти пятый.

— Я, сразу, тоже, про это подумал. — Незамедлительно среагировал Злыдник. — По рассказам очевидцев, в ходе контакта, первые номера постоянно косились на шестнадцатого. Словно опасались чего-то или искали поддержки. Поэтому, думаю, шестнадцатый — наш человек. Из контрольных органов.

— Все возможно, все возможно. — Сказал председатель. — Ладно! С этим потом разберемся! Давайте думать, что, нам с этим «Пауком», делать и какие будут последствия.

Трое руководителей уставились на Злыдника. Майор обреченно вздохнул и сказал:

— Первое — торговых представителей, на момент посадки в Доме быта, не было. По казино шлялись. Но утром приехали. Сегодня понедельник. Они, по понедельникам, приезжают посмотреть, на месте их офисы или нет. Тарелку они обнаружили. Ее, со второго этажа Дома быта, хорошо видно. Походили, посмотрели и разъехались. Обратно в Минск отправились. Российскую лабораторию, которая, там присутствует, я попридержал, до времени. Народонаселение относится к происшествию сдержанно и не очень толерантно.

— Что — так? — спросил Жемчужников.

— Не прижились гомосексуальные и трансгендорные поветрия, на селе. Все, кто — с расстройством личности, в города уходят. Вслед, за собаками. А тут прилетело неизвестно, что. Здрасте, мы из Таиланда! Я не сказал, еще. Контакт, у Геннадия Петровича, получился не очень…. Он посмотрел на этих гуманоидов, походил вокруг и ничего не сказал. Даже руки не подал. А, ведь, всю жизнь человек о таком мечтал!

— Делать — что? — Раздраженно спросил Аксамитов.

Злыдник, удрученно вздохнул.

— Ничего не делать. Делать вид, что ничего не происходит. Пока не разберемся. Цель визита, надо выяснить. Намерения, так сказать. Сотрудничать они хотят или для порабощения прибыли. Афишировать факт прилета, пока не будем. Нам новое нашествие в Молочаевку ни к чему. Жителям, прошлогодней экспедиции хватило. Они, еще, от «Ласточки», не очухались. А, тут, нате — «Паук» прилетел.

— С торговыми представителями, зарубежных государств, что делать? — Спросил Жемчужников. — По имеющимся данным, их, там — пруд пруди.

— Прудили прошлой осенью. Торговые представители, первоначальный запал потеряли. Вложились в наше сельское хозяйство. Ждали, что после этого, доступ к галактическим технологиям получат. Не дождались и завяли. Ропщут, конечно. Но не в открытую. К властям, у них претензий быть не может. А, с артельщиков, — какой спрос? Если пустить среди них слушок, что это деревенские, специально такую штуку сварганили, чтобы оживить процесс инвестирования, они задумчиво молчать будут. Или отделываться невразумительными сообщениями.

— Пройдет, такой вариант? Как думаешь? — Обратился Аксамитов, к Жемчужникову.

— Думаю, для начала, подойдет. — Сказал Жемчужников.

— Мне, наверх, докладывать надо. — Вздохнул Аксамитов. — Вот сижу, думаю — может в госпиталь лечь, от греха подальше. Пусть, полковник Бурый доложит. Ведь его управление, этим вопросом, вплотную, занимается.

Полковник Бурый слегка побледнел.

— Шучу, я. — Устало сказал Аксамитов.

Потом, генерал подумал немного и принял решение.

— Докладывать, разумеется, буду сам. Только…. Только, после того, как увижу все, своими глазами. И пощупаю своими руками. Возникает вопрос — как это осуществить, чтобы не засветиться? Иначе вся операция прикрытия пойдет насмарку. Председатель КГБ, фиктивную тарелку, осматривать не ездит.

Генерал вопросительно взглянул на своих заместителей. Те, в свою очередь, обратили пристальное внимание, на Злыдника. Майор смущенно кашлянул и сказал:

— Можно устроить. Только, мне, со своей агентурой, связаться надо. Думаю, в течение часа, решу вопрос.

****

Чрезвычайная тройка, в составе двух генералов, Аксамитова и Жемчужникова, а, так, же полковника Бурого, прибыла в Молочаевку, около часа дня. Прибыли скромно, на микроавтобусе, без сопровождения. За рулем сидел прапорщик Янушко, который пользовался особым доверием руководства, за умение держать язык за зубами. Проезжая, по деревне, еще издали разглядели майора Злыдника. Тот, в обществе обворожительной девушки, выглядевшей, как дюжина фотомоделей разом, встречал их, возле местной картинной галереи.

— Хочется поработать, в местных условиях. — Вздохнул Жемчужников, глядя на спутницу майора. — Девчонка — как с плаката!

Генерал Аксамитов ничего не сказал, просто, выразительно кивнул.

Когда микроавтобус остановился, рядом с парочкой, полковник Бурый отодвинул раздвижную дверь и спросил у подчиненного:

— Что скажешь?

— Все в порядке. — Ответил Злыдник. — Секретность обеспечена. Можете выходить. А можете не выходить. Можем проехать до места. Только вместе с Тоней.

Жемчужников подтолкнул локтем Аксамитова:

— Выходим!

Первым наружу выскочил полковник Бурый. За ним, выбрались генералы.

— Уверен, что не засветимся? — Спросил Жемчужников.

— Уверен, на все сто процентов. — Четко, без ужимок, ответил Злыдник. — Пока Тоня, с нами, можем, хоть, провода снимать, никто не почешется.

Генерал Аксамитов, многозначительно поджал губы и представился девушке. Генерал Жемчужников поклонился и поцеловал руку. Полковник Бурый, насколько это позволяло его атлетическое телосложение, элегантно поклонился.

— Так, какое будет решение? Пойдем или поедем? — спросил майор.

— Давайте пройдемся. — Сказал Жемчужников. — Развеемся. Когда мне еще придется прогуляться в обществе столь милого создания. Ты — как, Александр Владимирович?

— Давайте. — Согласился Аксамитов. — Все-таки, за город выбрались.

Мимо них, не обратив никакого внимания, на присутствие посторонних, пронеслась стайка юных велосипедистов.

— Товарищ генерал! — обратился Злыдник, к Аксамитову. — Вы, как желаете, здесь присутствовать? Сохраняя полное инкогнито, или местным жителям, желаете представиться?

— А, что — полное возможно? Чтобы — полное? — Заинтересовался председатель, щурясь, одним глазом, на Тоню.

— От местных жителей, полностью прикрыться не удастся. Только, процентов на восемьдесят.

— На шестьдесят, шестьдесят пять. — Поправила Злыдника девушка.

— Тогда, не надо. Глупо, как-то получится. — Сказал Аксамитов.

— Да, и, неприлично, с нашей стороны будет. — Покивал головой Жемчужников. — Нас здесь знают. Причем, не с плохой стороны.

— Тогда — все. Можно идти. — Сказал майор.

Представители Комитета Государственной Безопасности, в сопровождении девушки, тронулись, вдоль по улице.

— Иван Ильич, куда, это, ты, меня, все время подпихиваешь? — Стал возмущаться Аксамитов.

— К девушке, тебя, подпихиваю. Тебе, как главному, положено с ней рядом идти. По ранжиру.

Аксамитов фыркнул, но смирился. Тем более что Тоня взяла его под руку, и вырываться было глупо. Местные жители, попадались навстречу редко. Было ясно, что о приезде высокого руководства, здесь, знают и назойливо досаждать, начальству, не намерены. Было видно, что все встречные идут по делу, и другого пути у них нет.

Отвечая на приветствия, генералы дышали полной грудью. Только полковник Бурый сохранял на лице привычную суровость и профессиональную нейтральность.

Сотрудники комитета, еще не вышли из деревни, а таинственный аппарат уже образовался на горизонте. Когда они прошли немного по дороге, соединяющей две дружественные деревни, Молочаевку и Погорельцы, прилетевший объект стал, виден целиком. Он стоял, недалеко от дороги, на высоких опорах, посреди ямсового поля.

— Как есть — паук. — Удовлетворенно сказал Жемчужников.

— Ты, чему радуешься? — Спросил его Аксамитов.

— Радуюсь, что мне, после нового года — на пенсию.

— Давай, радоваться на пару. По всем приметам, вместе, на пенсию, отправимся.

Народу, рядом с кораблем пришельцев, было немного. Человек пятнадцать сельчан, стояли небольшими группами, обсуждая происшествие, да небольшая стайка детишек глазела на «взаправднешний» космический корабль.

Бурый отметил, этот факт:

— Маловато, встречающих.

— С утра, народу было больше. — Сказал Злыдник. — Люди приходят и уходят. Чего торчать, без толку, если ничего не происходит.

Среди взрослых, выделялась отдельная группа, стоящая немного особняком. Это был пожилой, но не старый мужчина, в окружении трех женщин. Внимание привлекали именно женщины, составляющие ему компанию. Одна, та, что помоложе, во всем походила на Тоню — удалась ростом, стройностью ног и чертами лица. Две другие были постарше, в районе сорока, ростом не удались, правда, только по отношению к третьей; но во всем остальном радовали глаз. В сущности, эта парочка различались, только, цветом волос. Одна была русая, вторая — жгучая брюнетка.

— Мы, с тобой, Владимир Александрович, все сомневались, что тут — настоящая аномалия. — Хмыкнул Жемчужников. — Видимо — зря. Ты, посмотри, что творится! Тут, все женщины — аномальных параметров. Про нашу спутницу, я, даже не говорю!

Жемчужников отвесил, в сторону Тони, церемонный поклон.

— Погоди Иван Ильич! Майор, эту штуку рукам можно потрогать? Силового поля нет, как в кино? Лазерами, не стреляют?

— Можно. — Ответил Злыдник. — Я трогал. Геннадий Петрович ощупывал. Народ, сразу, кто прибудет — идут соприкоснуться, первым делом.

— Ну, что, же! Пошли, и, мы. — Подняв плечи, глубоко вздохнул Аксамитов.

****

В шестнадцать часов, у генерала Аксамитова, было назначено расширенное совещание. Однако оно задерживалось. Председатель комитета — генерал, пять начальников управлений, генерал и четыре полковника, были наготове, но томились, по своим кабинетам, в ожидании прибытия майора Злыдника.

Руководитель инициативной группы прибыл в шестнадцать — двадцать пять. В шестнадцать тридцать, совещание, наконец, началось.

— Майор, вам было ясно сказано, во сколько назначено совещание! — Раздраженно сказал Аксамитов. — До вас, что не доходит?! В каком режиме времени вы живете?!

Полковники Шконда, Федосов и Фирсов, после этих слов, стали солидарно, с руководством, сверлить глазами Злыдника. Непосредственный начальник последнего, полковник Бурый, стал задумчиво рассматривать ноготь, на среднем пальце.

— Прошу извинить. Задержался. Перед отъездом, нужно было провести подробный инструктаж! — Вскочил Злыдник. — Каждому ведомству и учреждению, следовало обозначить линию поведения, в зависимости от специфики.

— Садитесь. — Сказал Аксамитов.

Он оглядел всех присутствующих, и спросил:

— Все, в курсе происходящего?

Ответом на вопрос было молчание. Генерал Жемчужников и полковник Бурый были в курсе, о чем председатель знал, поэтому молчали, утвердительно. Злыдник, тоже, на рожон не лез. Федосов, Фирсов и Шконда молчали, в напряжении, лихорадочно соображая, в курсе чего им следует находиться. О том, что председатель сегодня, два раза, отлучался, они знали. Но в суть вещей не проникли.

— О чем, разрешите узнать, идет речь? — Спросил плотненький Федосов.

— Вот, сейчас, майор Злыдник просветит, если кто — не в курсе.

Майор Злыдник просветил. Речь его была краткой, но содержательной; без церемонных отступлений. Когда он кончил говорить, Аксамитов спросил:

— Теперь, все — в теме?

Федосов, Фирсов и Шконда выглядели, уже не, так бодро, как в начале совещания. Они были готовы ко всему, только не к прилету гуманоидов. По календарю, сегодня было не первое апреля. Кроме, всего прочего, им было известно, что Аксамитов пошутить любил, но в розыгрышах замечен не был. Да и Злыдник был непривычно собран и сосредоточен. Приходилось верить. Правда, поверив, полковники не могли все до глубины прочувствовать. Не могли, сразу, проникнутся душой и сердцем. От этого, они выглядели вяло и рассеянно.

— Кому следует, я, уже доложил. Так, что тот, кому надо — в курсе. — Взял слово генерал Аксамитов. — Вопрос этот мы подробно обсудили. Была дана оценка ситуации, как она видится в международном масштабе. Предварительная. Не окончательная. Скажу одно: ситуация — хуже некуда. Во всех отношениях. Чем это грозит человечеству — неясно. Чем это грозит нашему государству, на фоне угрозы человечеству, тут вариантов много. И все не радуют. Все варианты — отвратительно удручающие. Поэтому, была поставлена задача, искать пути выхода, из кризиса. Причем, в срочном порядке.

— А, что, здесь — плохого? — Оживился полковник Фирсов. — Не российский аппарат залетел, а настоящий. Высокотехнологичный. Может пришельцы технологиями поделятся.

— Вот, ты, Фирсов не понимаешь критичность ситуации. Вот Федосов понимает и молчит. Понимаешь, Федосов?

— Понимаю.

— Ну, и, насколько все плохо?

— Настолько плохо, что словами не высказать.

— Раз, ты не можешь, тогда я выскажусь.

Генерал Аксамитов тяжело вздохнул.

— Значит — так. — Начал он. — Фирсов, о технологиях, заговорил. В них-то — вся проблема. Не вся, но значительная доля. Мы с земными технологиями, еще не разобрались, а нам могут навязать внеземные. Вот, майор, в прошлом году пошутил неудачно — до сих пор, от торговых представителей, со всех концов мира, избавиться не можем. За деньги, которые пришли в страну, тебе Злыдник, конечно — спасибо. Но, лучше, у китайцев кредит взять, только, чтобы — без всей этой суматохи. А если серьезно…. Чем это грозит, еще не дошло? Объясняю. Пришельцы, к нам, издалека залетели. Из миров, которые землянам не доступны. Мы к ним летать не можем. Выходит, они продвинутые ребята. Допустим, предложат они, что-то свое. Что за этим последует? Не подумали? А, там…. — Аксамитов показал пальцем в потолок. — Там подумали. Все наши, земные, имеется в виду, высокотехнологичные компании, враз, обрушаться. Что будет? Будет кризис. Причем глобальный. И, не просто глобальный, а прямо — глобалистический. Никому мало не покажется. Даже сырьевые государства закачаются. На каком-то топливе, альтернативном, эти, ведь, до нас долетели. Так….

Аксамитов помолчал недолго и продолжил:

— Это было первое. Второе. Когда об этом визите узнают, за рубежом, что начнется?

Ответом, ему, было молчание.

— Правильно думаете. Начнется вакханалия. Все захотят перетянуть их на свою сторону. Неизвестно, каких политических взглядов эти гермафродиты придерживаются. На чью сторону они станут. Хорошо, если атеисты прилетели. А если мусульмане? Как, вам — такой расклад?! И — третье…. Что, там — третье? Общее. Представляете, какая волна, по миру покатит? Все психи воспрянут. Все группировки левые и правые на улицы выйдут митинговать и мусорки жечь. Парализуют все. Без обвала высоких технологий, кризис грянет, анархический. Это я вам, в общих чертах, преподнес. Развернутую картину, каждый может домыслить, на свой манер. Теперь, собираемся и думаем. Когда, кто, что придумает — берет слово. Общих рассуждений не надо. Не та ситуация.

— О чем думать? — Ошеломленно спросил полковник Шконда.

— Думать, о главном. Что, нам, теперь делать.

Наступило молчание. Молчали долго. Молчали упорно. Никто не хотел лезть вперед. В конце концов, всем это надоело и члены совещания, оторвав взгляд от председательского стола, стали крутить головами, поглядывая, на соседей.

— Ну! Есть предложения? — Спросил председатель.

— Может, полковник Бурый, что надумал. — Вкрадчиво спросил Жемчужников. — Его управление, в прошлом году, по пришельцам, уже работало.

Трое заместителей председателя, которых прошлогодняя эпопея с российским кораблем, севшим в Молочаевской аномалии, зацепила, только боком, облегченно вздохнули. В то, же время, Федосов, Фирсов и Шконда смотрели на полковника Бурого, с любопытством. Оказывается, тот по инопланетянам, уже, не в первый раз работает. А, они — ни слухом, ни духом!

Полковник Бурый не знал, о чем думали остальные, в период времени, отпущенный Аксамитовым, но сам полковник, думал не о пришельцах, ни о катаклизмах, а о том, как выкрутиться. Он не сомневался, что первым слово дадут ему, и поэтому был готов, к этому.

— Для того чтобы реагировать. Надо знать, на что реагировать. И какие меры реагирования, нам по силам. Вот майор Злыдник, в начале совещания, сказал, что инструктировал власти, на местах. Хотелось бы услышать, какие меры он предпринял, и на каких основаниях. Он, там — в гуще событий. От чего-то, он наверно отталкивался. Может, на основании его информации, и мы обретем точку опоры?

— Что скажете, майор? — Спросил Аксамитов, гоня, прочь нехорошие предчувствия. — Сидите, не вставайте.

Злыдник, в отличие, от заместителей, во время паузы, думал целеустремленно. Он крутил головой, дергал, под столом, ногой и загадочно щурился. Получив слово, он прищурился, в последний раз, и заговорил.

— С тарелкой, конечно, нам не повезло. Не вовремя это. Хотя, что ни возьми, в нашей работе, все не вовремя. Но не все так плохо, как кажется, на первый взгляд.

— То, есть — как? — Удивленно спросил Аксамитов.

— Нет, это не ко времени, конечно, товарищ генерал! Но, слава богу, что она у нас села. Вы, ведь сказали, про катаклизмы. Вот, я и подумал. А, не дай бог в Америку, она бы приземлилась? Все бы уже давно рухнуло. Вся мировая экономика. Если бы в Россию, залетела, то ядерная война уже бы шла. Трамп, не дала бы русским шанса. То же самое с мусульманскими странами. Там бы, тоже полыхало, в районе этого блюдца. А, так — все хорошо. Она у нас. Вокруг, пока все тихо. Никто не шумит, ядерными боеголовками не сыплет.

— Нас не засыплешь. — Буркнул неугомонный Фирсов. — Системы наведения не сработают.

— Вот, и, я говорю. — Еще более оживился Злыдник. — До нас не долетит. Все по краям ляжет. А, у нас по краям, с трех сторон — НАТО, с четвертой ядерная супердержава. Особо не раскидаешься! Значит, на позиции ядерной безопасности, мы стоим прочно. Что касается нового мирового экономического кризиса. Тут, все козыри у нас на руках. Тут непочатый простор, работы, для дипломатов. Надо, там объяснить, и справа и слева, что мы можем отказаться от несвоевременных технологий, в обмен, на земные, самые передовые. Пусть «Силиконовая долина», к нам, переезжает. Это в том случае, если за границей, что-то пронюхают. Если не пронюхают, возьмем что-нибудь необходимое у пришельцев. Самое застарелое. То, что им — без надобности. Освоим. Втихаря. Подымемся, как бы сами по себе. Что касается мероприятий. Я переговорил с местным руководством, представителями делового мира, активом. Предложил вести себя, как обычно.

— «Как обычно», это — как? — Спросил Бурый, массируя веко, которое зажило самостоятельной жизнью.

— Как наши, на селе себя ведут? Спокойно. По поводу знаменитостей и пришельцев, не дергаются. Встречают приветливо, но в ноги не кланяются. Мы этот вопрос обсудили в узком кругу….

— С кем — конкретно? — Уточнил Аксамитов.

— На скорую руку, с участковым Марченко и Ириной Витольдовной.

— Хорошо. — Кивнул председатель.

Этот кивок, дал понять трем непосвященным начальникам управлений, насколько они отстали от жизни. Если председатель лично знаком с отдельно взятым участковым и таинственной Ириной Витольдовной, из деревни Молочаевка, то надо, и, им поглубже вникать в оперативную обстановку, на отведенных участках деятельности.

— Решили, так. Когда торговые представители тарелку увидят, на их вопросы отвечать правдиво, но уклончиво. То есть, по поводу тарелки, говорить истинную правду, как на духу: «Не знаем». Ведь, что это — за приспособление, досконально никому не известно. На селе сейчас не врут. Но, тарелка — это, летающая, космолет, модуль гиперпространственный или, что — еще? Навскидку, с одного взгляда, не определишь. Было решено высказывать, только предположения. Мол, это возможно — что-то сельскохозяйственное, раз стоит в поле. Точнее, кому интересно, могут поинтересоваться в Институте Эволюционизма, у академика Мышковца. Его, это — детище или нет. Академик он — секретный. Так, что огражден, от назойливых посетителей. В плане творческой научной деятельности, мы ему этим не навредим.

— А если гуманоиды наружу вылезут и расхаживать начнут? — Ехидно поинтересовался Федосов. — Они, же — салатовые, сам говорил. На это, местные, как отвечать будут?

По тому, как удрученно вздохнул Аксамитов, усмехнулся Жемчужников и скривил щеку Бурый, Федосов понял, что попал впросак. Злыдник не кривился и ничем не дергал, а просто объяснил непосвященному начальнику Аналитического Управления.:

— Фирмачей, теперь, в белорусской деревне зелеными человечками не удивишь. Даже шпионы знают, что зеленый окрас, у нас не редкость. Его, на селе, как насморк, на ровном месте подхватить можно. В прошлом году деловые круги, в полном составе, волочебников, в Молочаевке наблюдали. А, те были даже, не зеленые, а, прямо, изумрудные. Чистые — страшилы. Приезжие сразу, сразу, купились, на белорусскую экзотику. Стали их прикармливать. Так они днями и ночами, стали у них под окнами петь. Они, потом не знали как от этих, зеленых чертей, избавиться.

Федосов, из объяснений Злыдника, мало, что понял, но по тому, как чуть заметно стали улыбаться Жемчужников и Аксамитов, сообразил, что они в теме разбираются, и дополнительных вопросов задавать не стал.

Вопрос задал генерал Жемчужников:

— Иван Иванович, ответь на один вопрос, только прямо. Я, до пенсии, дотяну? Мне, ведь, не долго осталось.

— Все будет, в порядке, товарищ генерал! — С энтузиазмом, сказал Злыдник и добавил:

— Рано, вам, на пенсию! Поработаем, еще!

Жемчужников устало прикрыл глаза. Генерал Аксамитов, легким покашливанием привлек, к себе внимание.

— Я, так, понял, что инициативная группа готова все взять в свои руки?!

У Бурого, стало дергаться веко, с другой стороны.

— Прикажите — выполним любое задание! — Энергично расправил плечи Злыдник.

— Или, вы, полковник Бурый, возьмете командование на себя?! — Спросил председатель.

Всем сразу стало видно, что Бурый разрывается, на две части. Брать, в свои руки, командование ему не хотелось. В очередной раз, запускать, в аномалию Злыдника, тоже. Борьба двух противоположностей длилась, впрочем, недолго.

— Инициативная группа, там, уже работала. Контакты, у майора Злыдника, налажены. Думаю, он справится. — Через силу, выдавил Бурый.

— Так и запишем. — С удовлетворением, сказал Аксамитов. — Начальник Центрального управления, рекомендовал поручить выполнение задания, особой государственной важности, майору Злыднику.

Бурый, после этих слов, настолько переменился в лице, что все, без исключения подумали, что он сейчас попросится на гражданку.

— Перейдем, к конкретным вопросам. — Сказал Аксамитов, внимательно наблюдая, за состоянием, полковника Бурого. — Майор, что, вам, потребуется, для выполнения задания? Какие силы и средства?

Тут, Злыдник заметно подрастерялся. Он задумчиво сказал:

— Честно говоря, пока, не знаю. Знаю, только, что войсковой операции не потребуется. Пришельцы — не земляне. Трудно, наверняка, сказать, как события будут разворачиваться. Общая информация потребуется, по поводу земного человечества. Я имею, в виду — приезжих. Надо быть в курсе, кто, из сумасшедших, к нам пожалует. Чтобы реагировать, без промедления, когда они в зону припрутся.

— Это, Шконда, по твоей части. — Обратился Аксамитов, к начальнику Транспортного Управления. — Тщательно отслеживай пересекающих границу. Особенно профессоров, всяких. Тех, которые — самые разумные. Которые — по славянской космонавтике и цивилизациям юрского периода.

— Вас понял. — Кивнул Шконда.

— Ежедневно подавай список всех подозрительных туристов. Мне, лично, и всем начальникам управлений — по экземпляру, каждый день. И майору Злыднику, в Молочаевку. Злыдник, куда отправлять списки? На какой адрес?

— На имя участкового, капитана Марченко. Я дам координаты.

— Хорошо. Полковник Федосов! Скрупулезно анализируйте всех, кто к нам прибудет. Не только на предмет шпионажа, но и на предмет научной деятельности. И даже увлеченности.

— Все ясно. — Кивнул Федосов. — Будем проверять, даже на предмет психического состояния.

— Да. — Кивнул председатель. — Бурый, прибывших издалека, тех, кто состоит на учете, с нервными расстройствами, сразу брать в плотную разработку. Тут, сразу ясно — наши клиенты.

Аксамитов задумался, на пару секунд.

— Может, следует привлечь специалистов из Новинок? — Спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Пусть они, сразу в аэропорту, проводят собеседования, с приезжающими?

— Можно. — Согласился Шконда. — Поголовно, конечно, всех не охватим, но выборочный контроль не помешает.

— Теперь — самое главное. — Сказал председатель. — Информация, о тарелке, за рамки, участников этого совещания, просочиться не должна. Сотрудникам, давать отдельные поручения, узкой направленности. Обобщать информацию будем, только в ограниченном составе….

— Фирсов, чего ты ежишься? На деревню, хочешь?

— Было бы неплохо, мне лично, на прилетевшее оборудование, взглянуть. — Сказал Фирсов. — Это, по моей части. В сфере компетенции, моего управления!

Глаза Фирсова, фанатично блестели.

— Злыдник, можешь устроить полковнику экскурсию? — Спросил Аксамитов.

— Можно.

— Мне бы поработать, на месте. — Вздохнул Фирсов.

Аксамитов понимающе кивнул.

— Майор сможете обеспечить полковнику прикрытие, на длительный срок?

Злыдник серьезно задумался.

— Погоди, Александр Владимирович. — Остановил, председателя, Жемчужников и обратился к Фирсову.

— Полковник, вы женаты?

— Нет. Уже — нет. Три года.

— Тогда, вариант, с прикрытием не пройдет. — Сказал Жемчужников. — Сам, подумай, Александр Владимирович, какой, у него настрой будет, под этим прикрытием. Ему, не до работы будет.

— Можно, его, под чужими позывными, на месте, зарегистрировать. — Сказал Злыдник.

— Ну, продолжай. — Поощрил его Аксамитов.

— Каким родом деятельности, товарищ полковник занимается, каждому видно. Особенно у зарубежных представителей, на это глаз наметан. Они, хоть и экономические, но все-таки — шпионы. Поэтому, нужно представить полковника Фирсова, как сотрудника института Эволюционизма. Из службы безопасности. Так, мы двух зайцев убьем. И, полковнику — простор, для деятельности, и врагов в замешательство приведем.

— Пространнее, излагай. — Попросил Жемчужников.

— Местные, как мы договорились, будут высказывать предположения, что это новая секретная разработка академика Мышковца, стоит в поле. Поэтому присутствие службы безопасности, из Самохвалович, будет смотреться естественно. Этим, в душе иностранных наблюдателей, мы посеем сомнения. Они гадать будут, что это — космическое или просто секретное.

— Неплохо. — Сказал Аксамитов.

— Только, в звании Фирсова придется понизить. — Сказал Жемчужников.

— В каком смысле? — Удивился тот.

— В смысле — конспирации. Нечего полковникам, вокруг сельскохозяйственной техники крутиться. Сделаем тебя, для работы в аномалии, майором.

Глаза Фирсова говорили:

— Хоть прапорщиком делайте, только дайте на инопланетную тарелку, лично взглянуть.

****

Иван Семенович Ломако был настолько возбужден, что его, даже не тянуло выпить. Выпить он, конечно, выпил, но без души, не переходя в состояние мечтательного покоя. Нервный зуд, внутри Ломако, терзал его внутренности и рвал их, на части. Появление в поле, за Молочаевкой, непонятно чего, нарушило размеренный ход жизни, руководителя секретной лаборатории, созданной «Росскосмосом», в Молочаевской аномалии, прошлым летом.

Ранним утром, когда «лаборант», как его прозвали в деревне, потянув первую чарку, зевал и потягивался на крыльце, его внимание привлекло движение сельчан, нетипично одностороннее, для этого времени суток. Жители Молочаевки целеустремленно шли мимо лаборатории, словно покидали деревню, всем наличным составом. Этот феномен, заставил Ломако спуститься с крыльца, подойти к проему в заборе, обозначавшему место, где должна была находиться калитка, и поинтересоваться, что это — переселение или, так, что происходит.

— Эх, Ваня, Ваня! А, еще — ответственный руководитель! — Покачал головой Михаил Степанович, прадед Марты Игоревны. — Это я, у тебя должен спрашивать, что происходит! Кто у нас руководитель космической лаборатории, ты или я? Ты? Так, почему, ты тут, а не на месте посадки? Геннадий Петрович, вон, уже, по второму кругу тестирование проводит, а ты — тут прохлаждаешься! Чего — тестирование, спрашиваешь? А ты сходи и посмотри!

Ломако метнулся в дом, торопливо хватанул вторую чарку и помчался в поле, за деревней. Увиденное, ошеломило его. Он, даже, сгоряча, решил, что это — «белочка». Он, так, и спросил у Николая Понаморенко, местного предпринимателя, который курил, на краю, народного собрания.

— Это, что — «белочка», у меня?

— Ну, ты даешь, Иван Семенович! — Усмехнулся Николай Андреевич, сверкая золотой коронкой. — Сколько, тут, уже прожил, а никак, не привыкнешь! Это у вас, в России, белочки, по тайге, скачут. А, у нас, в Белоруссии — «кони».

Для убедительности, Понаморенко потряс кулаком, словно демонстрируя, какие у белорусов мощные и резвые «кони». Куда — российской белочке, до белорусских скакунов.

— Так, чего это?! Оно — самое, или кажется? — Спросил Ломако, тревожно вглядываясь в загадочный объект, стоящий на восьми мощных опорах, в ямсовом поле.

— Оно, самое. — Подтвердил Понаморенко.

— Что, теперь, будет?

— Что, теперь, будет, Иван Семенович? — В свою очередь, спросил Николай Андреевич. — Я думал — ты лучше знаешь. Ты, же — научный работник, исследователь аномальных проявлений.

— Это Коля — все ерунда. Исследовать — не проблема. Тут, вопрос — в другом. Что наверх докладывать.

— А, надо?

— Кто его знает. Наверно, надо. Только — как? Скажи, как не выйти за рамки? Чтобы не сболтнуть лишнего. Хочется на руководящей работе задержаться, а не в лесу хворост собирать.

— Да проблема. — Согласился Николай Андреевич. — Самое главное — бесполезная штука. На металл не разберешь. Подряда, на работы, у этих, наверно не получишь.

Понаморенко вздохнул и уставился на загадочную штуковину, очень похожую на летающую тарелку.

Ломако, еще немного потолкался в толпе, прислушиваясь к разговорам.

Михаил Степанович, которого, на селе называли просто — Прадед, покуривая капустную самокрутку, критиковал сложившуюся ситуацию:

— Неправильно это. Не по людски.

— Вы о чем, Михаил Степанович? — поинтересовался кто-то.

— Это, какие, никакие, а — гости. Гостей встречать положено. А, мы, что?! Стоим, вылупились! В былые времена, все бы, от мала, до велика, в поле вышли! Уже столы бы ставили! Накрывали! Приглашали дорогих залетных товарищей.

— Так — тишина. Не выходит никто.

— Они, может, потому и не выходят, что мы непонятно чего, тут стали. Они может знака ждут. Хотят раскрыть наши намерения.

— Так, что, Прадед, ты предлагаешь столы ставить? Прямо сейчас! Тут, в поле?

— Ну, прямо сейчас не надо. Пусть, они вначале покажутся. Неизвестно, какой они конфигурации, и какой частью тела пищу потребляют. Может, им лавки не подойдут, может им лежанки готовить придется или раскорячки какие….

— Стулья, с дырками! — Подсказал кто-то.

— А, что! И, такое возможно. Но не в этом дело. Скудно, у нас, народу собралось. Где — пионеры, с барабанами? Где — руководство? Где — хлеб-соль, наконец.

— Да, дожились. — Соглашаясь, с Прадедом, вздохнул, стоящий неподалеку, Леонович. — Раньше, молодежь было, от мотоцикла, не отогнать, а теперь тарелка прилетела, а они, хоть бы — хны!

— Правду говоришь. — Сказал Прадед. — После войны, к нам в Молочаевку, коров немецких, которых изъяли за причиненный ущерб, возили, на «студебекерах». Радости у нас, пацанов, было — полные штаны. За каждой машиной, от поворота до коровника, бегом бежали. Одна машина в деревне стала, так, возле нее, вся ребятня, от мала, до велика, собрались. Стали, как положено, технические характеристики обсуждать. Старшие хлопцы, про зажигание и трансмиссию говорят, малышня рты поразевала и внимает старшим. Тут шофер пришел. Тогда водителей не было, сплошь — шоферы. Парень, помнится, был молодой, поддатый. Только — от вдовушки. Говорит: «Ну, что? Прокатится, хотите?» «Хотим, дядечка, как не хотеть! Покатайте!» «Давайте, залазьте!» Никого упрашивать не пришлось. Полезли всем скопом. Дружно, так. Малышей, за руки, втащили. «Что — все сели?» — Спрашивает шофер. «Все, дяденька, все!» «Ну, поехали!» Тут, кто-то, из старших крикнул: «Шапки держите!» Это, значит — скорость, сейчас будет такая, что шапки, ветром, с голов, посрывает. Все, за шапки ухватились. Машина тронулась, все разом, на дно, и повалились, с шапками в руках. А, до этого, я говорил, коровы, на этой машине, катались. Что, там, на дне этого кузова творилось, словами не передать. Говна, по щиколотку, было. Считай, от сельсовета, до околицы, всех, по этому кузову мотало, от борта, до борта. На ноги не станешь — слизко. За околицей, слава богу, остановились. Шофер говорит: «Вылазте». Мы вылезли. Он спрашивает: «Как — понравилось?» «Ой, понравилось! Уже, так понравилось!» А, сами стоим, растопырились. Гавно, с нас течет…. Он заржал и поехал. Вот, так к техническим новшествам тянулись. Не то, что — теперь!

Прадед, весело прищурив глаз, стал растягивать потухшую самокрутку. Леонович, достал зажигалку и дал ему прикурить.

— Ты, тут — как, тезка? — спросил Прадед Миша.

— Позвонили. Сказали: «Вторжение». Вот пришлось мчаться.

— Быстро ты среагировал!

— Так — обстоятельства. Мои девушки дирижабль соорудили. — Павел Степанович кивнул на двух приятных женщин, стоящих неподалеку. — Домчали меня, мигом.

В это время, кто-то крикнул:

— Спускаются!

Весь народ, и Иван Семенович, в том числе, обратили свой взор в сторону «тарелки».

****

После непродолжительного контакта, который осуществил местный астральный синоптик Мирошниченко, народ стал задумчиво расходиться. Иван Семенович, наоборот, пришел в такое возбуждение, что помчался в лабораторию бегом. Здесь он успокоил расходившиеся нервы, стопкой местной лечебной настойки и принялся лихорадочно размышлять, какие действия, он, как руководитель лаборатории «Росскосмоса», обязан предпринять, в виду сложившейся чрезвычайной ситуации.

Длительный период абсолютного бездействия, измотал, даже стойкого к подобным жизненным перипетиям Ломако. Собственно говоря, в его обязанности, как руководителя лаборатории, входило «Сидеть и не рыпаться». Такую инструкцию, он получил, от полковника ФСБ Калабалина, в прошлом году, когда лаборатория была основана, чтобы прикрыть, таким образом, заблудившихся в лесу, сотрудников космической корпорации. Тех, которые по недомыслию, решили прокладывать железную дорогу, в лесном массиве, с помощью лунного лазера. Тогда, лесные ароматы свалили с ног около сотни человек. Большинство, правда, в скором времени оклемалось и вернулось на родину, в Россию. Но десятка полтора, самых активных, лесной дух, зацепил серьезно. Эти здорово торкнулись и до сих пор бродили, где-то в белорусских лесах, в состоянии полной деморализации. Для сокрытия этих обстоятельств, от широкой общественности, и было создано вышеупомянутое научное подразделение. Считалось, что заблудшие в лесах, являются ее сотрудниками и усиленно работают над исследованием аномальных проявлений в районе деревни Молочаевка. Кроме людей, в лесу осталось и все оборудование, которое заехало туда, на двух железнодорожных составах. Оборудование было секретное и дорогостоящее. Его, до сих пор не списали, и оно числилось на балансе. По бумагам проходило, что его активно используют «лаборанты», для проведения научных экспериментов.

Сама лаборатория размещалась в обычном деревенском доме, который, до этого использовали в качестве конспиративной квартиры тунеядцы. Тунеядцы были подставные, специально выделенные белорусскими властями, для контактов с представителями союзного государства. С официальными властями, представители «Росскосмоса» сотрудничали не очень охотно, поскольку те отказывались осваивать космические деньги, по традиционным российским схемам. Схемы эти сводились к тому, что давайте все поделим, а вы нас прикроете. Но то ли делить собирались очень неравномерно, то ли белорусом не хотелось переходить на сухари, но подвижек в этом направлении не было. Поэтому с официальными властями, отношения, у «Росскосмоса», стали натянутыми, с самого начала. Для того чтобы как-то ввести российских космических генералов в курс дела, майором Злыдником была сформирована ячейка тунеядцев, которая информирования союзников, об особенностях новой постэволюционной действительности в сельской глубинке. После завершения операции, по подъему «Ласточки», ячейка была расформирована, а поскольку, в ходе проведения оперативных мероприятий дом, где обретались тунеядцы, числился у сельчан, как «логово», он таковым и именовался до этих пор. Когда туда переехал Ломако, его официально переименовали в лабораторию, но название это прижилось не очень. Можно сказать, что оно, даже, за год, не прижилось окончательно. В разговорах с Иваном Семеновичем, сельчане называли его хату «лабораторией», но, между собой, по прежнему именовали «логовом». Тем более что в периоды продолжительных запоев, лаборатория и, одновременно, жилье Ломако, в таковое, и превращалось.

На первых порах, в конце прошлого года, когда последний состав спасательной экспедиции «Росскосмоса», покинул железнодорожный разъезд, под Погорельцами, Ломако испытывая, на старые дрожжи, приступы трудового энтузиазма, наведывался в российское посольство, чтобы обозначить, там, свое присутствие и дать знать, что работа, под его руководством, кипит. Продолжалось это, до тех пор, пока сотрудник миссии, Качинский, получивший, за успешную операцию, по спасению космического челнока «Ласточка», подполковника, не намекнул ответственному руководителю, что его действия идут вразрез, с настроениями руководства.

— Тебе, что, Калабалин сказал? Помнишь? — Спросил Качинский. — Ну — вот! Сиди, тихо и не маячь. Чем скорее, про эту твою лабораторию забудут, тем — лучше. Чего ты носишься туда-сюда? Тебе, что денег не хватает? Прибавки хочешь? Будет тебе прибавка. Только остынь. Сиди, на месте, и на лезь на глаза.

Ломако, совету старшего товарища, внял и засел в Молочаевке. Зарплату, ему и в самом деле повысили. Плюс ко всему, стали выделять деньги на загадочную «амортизацию», которые, тоже шли Ивану Семеновичу, в карман.

На селе, Ломако прижился. Он стал чутко реагировать на реакции соседей. Когда те начинали осуждающе хмуриться, по поводу длительности его запоя, останавливался и начинал совершать оздоровительные прогулки в окрестностях. Иногда он, даже, помогал односельчанам, в их нелегком труде; подходил к работающим и вел умные беседы, на самые разнообразные темы. Подкован Ломако был разносторонне, разбирался во всех сферах и мог болтать часами, скрашивая трудовую деятельность белорусов, разными интересными фактами и поучительными историями, из жизни видных политических и исторических деятелей.

Прошлой осенью, после того, как бывший Дом Быта был переоборудован под офисное здание, где разместились торговые представители, со всех концов света, Ломако почуял, что пахнет хорошими деньгами и начал искать варианты, как присосаться к этим денежным потокам. Заметив его мятежное состояние, участковый Марченко, открытым текстом заявил научному руководителю, что, в случае, попытки последнего переступить закон, ему придется начхать, в его сторону.

— Основательно чихну. — Сказал капитан милиции. — Чтобы ты, Иван Семенович, до конца прочувствовал, дивную красоту белорусских лесов.

Намек Ломако понял. После приобщения к особенностям современной белорусской культуры, на буйной свистопляске, знаменовавшей окончание прошлогодней спасательной экспедиции, он в этом вопросе разбирался. Если, в сельской местности, людям на человека, становилось начхать, то тот отправлялся в лес на срок до года, осмысливать свое поведение. Если в его сторону плевали, то тут вариантов было много: от трех до десяти лет, в зависимости от тяжести содеянного. Кроме того, оплеванный обрастал мохом и разными лишайниками, что позволяло ему легче переносить зимние холода, в условиях лесистой местности.

Участковые чихали, в отличие, от обывателей, хлеще; годика на два, на три. Об этом Иван Семенович уже позже, узнал, от одного из своих сотрудников, который недавно вышел из леса и поведал о своих злоключениях.

— Теперь, понимаю. — Говорил бывший «ботаник», который в ходе беседы попросил обращаться, к себе, запросто — «Петрович». — Понимаю, что пожалел меня Марченко, прошлым летом. Не вовсю силу чихнул. Так, повел носом, в мою сторону. Мог и на большее чмыхнуть. Вошел в положение, что я приезжий.

— Ну, как оно — там. — Ерзал на табурете, Ломако.

— Амнезия — у меня. — Горестно сказал Петрович.

— Ты это брось. Я, на свистопляске, с гоблинами чокался, с кикиморами, на брудершафт, пил. Сам Железный Дровосек, меня благословил. Сам, понимаешь, мне знать можно.

— Чего рассказывать. Я, в самом деле, мало, что помню. Как в тумане — все. Сознание приходит урывками, как во сне. Тогда осознаешь, чего ты тут, по какому вопросу. Совесть начинает разъедать. Когда терпеть, уже силы нет — бац, выключилось все. Потом все, опять, мелкими урывками. Тут ветки собираешь, там ягоду берешь, здесь на кочке дрыхнешь….

Петрович тяжело вздохнул.

— Я, как, полностью в сознание пришел, не понял сразу, что — все. Стою, посреди леса на поляне. Труха с меня сыпется…. Главное знакомо все вокруг. Соображаю, что можно, что нельзя, куда ступить лучше. Потом, вроде, как инстинкт сработал. Понял, что помыться надо, прежде чем в люди выйти. Помыться, понимаю, это — направо. Пошел. К болоту вышел. Ну, я тебе скажу, не болото, а, прямо — турецкие бани! Пар идет, от воды. Вокруг пальмы настоящие, бамбук, эвкалипты…. На ветках коалы сидят. Дальше, на горочке вроде, как поселок. Бабы гомонят, белье на веревках развешено. Я — туда. Подошел, смотрю женщина, с ведром. Меня увидела, как закричит: «Девки, сюда! Ботаник оклемался!» Ну, сбежались, эти девки. От двадцати до шестидесяти. Хохочут, на меня пальцами показывают. Потом успокоились, к себе повели. Сначала раздели, в полотенце завернули и показали бережок, где помыться можно. Пока я мылся, они мою одежду выстирали, на время другую дали. За стол посадили.

— Что — за женщины?! — Заинтересованно спросил Ломако.

— Этого я тебе не скажу. — Это, уже — личные данные. Их разглашать не положено.

— Ясно. А, что — потом?!

— Потом, собрался. Мне тропку показали, которая из леса ведет. Сказали к участковому обратиться. Он мне все объяснит, как и куда. Пришел, я к Марченко. Он ничего, из прошлого вспоминать не стал. Просто объяснил, что у меня теперь — амнезия. И рассчитался.

— Как, за что?!

— У него, просто на бумажке было записано, сколько положено. Если говорит, все хочешь подробно выяснить, к Ирине Витольдовне иди, бухгалтеру колхозному. У нее, говорит, вся информация в голове присутствует. Сколько тебе, за грибы начислили, сколько — за ягоду, сколько — за дрова.

Петрович полез в карман и достал оттуда стопочку евро.

— Вот! — Помахал он деньгами, перед носом Ломако. — Мне сказали, кстати, что от «Росскосмоса», тоже, зарплата шла.

— Шла. — Согласился Иван Семенович.

— Как бы рассчитаться?

— У меня — только подъемные. На обратную дорогу.

Руководитель секретной лаборатории подошел к сейфу, который был не заперт и достал оттуда, конверт, на котором была написана фамилия посетителя.

— Все — тут. Не сомневайся.

— А, я не сомневаюсь. — Ответил, тогда, Петрович. — Тут, в Белоруссии, ты сомневаться должен, все положил или нет.

Подобная обстановка, в которой не было места махинациям и, даже, элементарному разводу, удручающе действовала на Ломако. Особенно в последнее время. Теневой бизнес, в деревнях, не был под запретом. Он, даже, процветал, опережая официальные экономические показатели, во много раз, по самым скромным прикидкам, раз в десять. Но чтобы заниматься бизнесом, на селе, надо было работать. Причем, работать много и упорно. Иван Семенович, все собирался заняться какой-нибудь деятельностью, но как-то не получалось. Руки не доходили. Они, эти руки, то тряслись, то были заняты стаканом. В редкие промежутки трезвости, он решал, для себя — все! Пора браться, за дело! Тогда, Ломако бросал пить окончательно и бесповоротно. Он начинал разрабатывать бизнес-план, бегал консультироваться к сельчанам и в колхозную бухгалтерию. Суетился он до той поры, пока идея не вызревала окончательно. После этого, он начинал прикидывать, сколько заработает, на своем начинании. От масштабов прибыли, начинала кружиться голова. Тогда, он, вживаясь в образ успешного предпринимателя, позволял себе выпить рюмочку, после захода солнца. При свете дня — ни-ни! А, после заката — можно. После закатной рюмочки, Иван Семенович погружался в очередной запой, а, выйдя из него, начинал разрабатывать новую стратегию.

Сегодняшние обстоятельства выбили Ломако из колеи. Тут и стратегию разрабатывать не надо было. Тарелка, вот она! Стоит, прямо в поле. Гуманоиды, из нее вышли! Выкладывай в «Интернет» и собирай подписчиков. Дальше, деньги сами потекут…. В этом месте, в голове, раздавался тревожный стук, он вспоминал слова участкового, патриархальные настроения окружающих, и сердце сжимала, черствой лапой, смертная тоска. Чтобы унять тоску, он наполнял чарку, а поскольку пил натощак, вскоре пришлось пробираться, в дальнюю комнату, к раскладушке.

Проснулся Иван Семенович от чувствительных пинков и мощной тряски. Открыв глаза, он увидел, над собой, знакомое лицо и мигом очухался; протрезветь не протрезвел, но мог действовать осмысленно. Лицо принадлежало майору Злыднику, из белорусского КГБ. Ломако слетел со скрипучего ложа, как потревоженный ниндзя — одним махом.

Разговор у них был короткий.

— Информацию не распространять. Держать себя в руках. — Сказал Злыдник.

— Мне руководству доложить надо.

— Понимаю. Донесение — не любовная записка. Его надо правильно сформулировать. Жди. Как говорит полковник Калабалин: «Сиди и не рыпайся».

— Откуда он знает, что мне говорил полковник? — подумал Ломако, когда майор ушел и отправился похмеляться.

Когда в голове прояснилось, он отметил, что появление Злыдника, оказало общее терапевтическое воздействие на организм. Прошел нервный зуд, сознание обрело равновесие. Иван Семенович начал мыслить здраво.

— Конечно, это маниловщина, насчет «Интернета» и супердоходов, с этой тарелки. Тут, как бы, то, что имеешь не утратить. Гуманоиды, это — простор, для широкой деятельности. Если в центре управления узнают, финансирование могут увеличить. С увеличением денежной массы, на мое место охотников будет предостаточно. Конечно, долго, тут новичок не продержится, махнет рукой, на высокую зарплату — за орехами в лес пойдет. Но меня могут начать перекидывать туда-сюда. Часть средств уйдет неизвестно куда. Ерунда получиться. А, ведь правильно майор рассуждает! Торопиться, тут, не надо!

****

Горячим июльским вечером, когда солнце, уже, почти, село, а раскаленная земля продолжала согревать атмосферу, майор Злыдник подъехал к зданию Молочаевской администрации. Народу, здесь сегодня было необычно много. Начальник Узденского УВД, подполковник Лизурчик, курил, возле своей машины. (Личной). На крыльце сидел, обмахиваясь кепи, участковый, капитан Марченко. Он вел размеренную беседу с Леоновичем Павлом Степановичем, человеком не местным, но хорошо известным, на селе. Еще человек десять сельчан стояли кружком, негромко обсуждая последние события. Поодаль стайка детишек наблюдала за взрослыми, ожидая, когда что-нибудь начнет происходить.

Прибытие Злыдника, создало легкую рябь, на поверхности этого тихого омута. Сельчане кивнули ему издалека. Лизурчик понес окурок в урну, а Марченко и Леонович, замолчали. Участковый водрузил кепи на голову, но с крыльца не встал.

Злыдник энергичным кивком, ответил на приветствие сельчан, пожал руку Лизурчику. Вместе они подошли к сидящим на крыльце. Марченко и Леонович встали и, тоже, поздоровались.

— Ну, как, тут — у вас? — спросил Злыдник. — Наших, что — нет?

— Ваши, в кабинете. — Сказал Марченко. — Не хотят светиться.

— Правильно. У Заслонова?

— Как всегда. — Кивнул участковый. — Чего скажете, хорошего?

— Давайте — кто готов возложить груз ответственности, в кабинет. Там поговорим.

В кабинете председателя Молочаевского сельсовета, народу, готового активно участвовать, набралось предостаточно. Кроме Злыдника присутствовали: хозяин кабинета — Роман Георгиевич, председатель колхоза Бабий, начальник УВД подполковник Лизурчик, начальник Узденского управления КГБ майор Денисенко, участковый Марченко, местный предприниматель Матюхин и вездесущий Леонович. Несколько рядовых местных жителей, тоже, желающих сделать вклад в общее дело, заседать в столь высоком собрании постеснялись и шатались по коридору.

С портрета, висящего на стене кабинета, на совещательный орган, с ехидной улыбкой Джоконды, взирал Леонардо да Винчи.

— Что?! — иронично щурился, заросший, как хиппи, мистификатор, из-за засиженного мухами стекла. — Опять собрались?! Рассказывайте, чего — у вас, на этот раз.

— Сейчас, будет вступительное слово. — Сказал Злыдник, заняв председательское место. — По мнению высокого, руководства, все это — очень некстати. Причем, в мировом масштабе.

Майор безнадежно вздохнул и продолжил:

— На первом месте, по уровню опасности стоят религиозные воззрения пришельцев. Очень бы не хотелось, чтобы они, на этой почве, примкнули к экстремистам. Вообще, не хочется, чтобы примыкали. Ни к какой конфессии.

Он взглянул на присутствующих. Лица, у всех стали очень серьезными.

— На втором месте — технологии. Не будем разевать рот, на чужой каравай. Технологии у них — внеземные, следовательно — нам не подходящие. Ты Денисенко, наверно хочешь спросить, почему?

Денисенко ничего спрашивать не хотел, но согласно кивнул.

— Поясняю. Как, только, из этой шайбы, что-нибудь этакое просочится, все «майкрософты», разом, обанкротятся. Мировой катаклизм случится. Долларами и евро будем стены обклеивать. В память о светлом прошлом.

Слушатели стали молча качать головами, демонстрируя, что до них дошло.

Только Леонович, поскольку Злыдник взял паузу, сказал:

— Если, какая наработка, в руки китайца попадет — беда. Они сразу, не разбираясь, что это такое, кустарным способом, в гаражах, это самое непонятное, клепать начнут. Тогда, не остановишь. Волной покатит, по развивающимся странам.

— Вот-вот. — Кивнул Злыдник. — И волна эта будет приливной. За короткий срок, вокруг шарика обернется. Хорошо если не шарахнет, где нибудь. А такая возможность существует. Это, ведь, будет наподобие испорченного телефона. Исходный образец, будут по мере перехода, из рук в руки, совершенствовать. Удешевлять. Или просто напортачат. И — все, амба! Массовое вымирание. Думаю, до всех дошло, поэтому напоминать о бдительности не буду. Кроме высоких технологий, серьезную опасность представляют топливные емкости, их корабля.

— Тоже, рвануть могут? — спросил Денисенко.

— Протечь могут. Тогда рванет, еще похлеще, чем с технологиями. Что если бензин, у них — синтетический? Долгоиграющий. На чем-то они по галактикам шныряют? Если хоть капля попадет, в чужие руки, страны ОПЕК, опять верблюдов разводить начнут. А некоторые — северных оленей. Я, как — ясно излагаю? В рамках союзного государства, на нас лежит огромная ответственность. За наших союзников. Если эти, не приведи господи — кто, какую плазму европейцам подкинут, они, там, на шестой части, задохнуться от газа. Нефть, некуда будет девать. А, там ядерное оружие. Усекли?

Все дружно кивнули, что, мол, усекли, хотя, до конца не поняли туманного намека. Было не ясно, куда это оружие будет направлено. То ли конкретно в кого-то, то ли на русский манер, с размахом — пропадай все, тут, пропадом, а мы — в рай!

— Вникли в суть происходящего? — Спросил Злыдник и тяжело вздохнул.

— Теперь переходим к делам конкретным. Виктор Анатольевич! — Майор повернул голову к участковому. — Хотелось бы, чтобы население, тоже прониклось.

— Не беспокойтесь, Иван Иванович — доведу, до сознания граждан.

— Павел Степанович. — Обратился Злыдник, в сторону Леоновича. — В более широком, республиканском, масштабе, тоже хотелось бы, осветить вопрос.

— Осветим. Не сомневайтесь.

Руководитель инициативной группы, повернулся к коллеге.

— Денисенко, что мы имеем, на этот час?

— На этот час, имеем восемь торговых представителей, которые сделали снимки объекта и умчались в Минск. Видимо, для передачи информации. Были, так, же два шпиона. Один венгерский, один — испанский. Испанец, в прошлом году, тут, голливудил не слабо. Немного притерся. Поэтому походил, посмотрел, укропчику, с обочины пожевал и уехал. Венгр, тот, метался, по полю, как заяц. Туда забежит, туда подлезет. И все щелкает на телефон, с разных ракурсов.

— Щупал, руками? — поинтересовался Злыдник.

— Нет, не прикасался. Тюлькин не дал. Лизурчик, там машину свою поставил, с нарядом. ППС. Я к ним, Тюлькина подсадил. Одел его в милицейское. Так, он этого мадьяра, у меня его данные записаны, приостановил. «Фотографировать — фотографируйте, но близко лезть не надо. Вещь секретная». Венгр, сразу полез выспрашивать, мол, что за вещь; откуда? Тюлькин ему сказал, что завтра начальство приедет, у него спрашивайте.

— Молодец! — Одобрительно сказал Злыдник. — Да! Лизурчик, ты машину, как поставил?

— Неподалеку. На дороге. Не заезжая в поле. Сказал стоять на месте и наблюдать. Реагировать, на происходящее, вяло.

— Вообще! — Восхитился майор. — Ты, знаешь, что сделай. Ты на разводе, к своим присмотрись. Кто — с похмелья, того — сюда, на пост номер один. Выглядеть будут настолько флегматично, что у каждого, даже самого настырного, червяк сомнения внутри закопошится. Рассуждать начнут, взаправду это или имитация.

— Подумаю. — Серьезно сказал Лизурчик.

— Какие — настроения в обществе? — обратился Злыдник к Заслонову.

— Настроение — не очень. — Ответил тот. — Народ пребывает в состоянии недоумения и легкого шока.

— Понимаю.

— Мы, уже, ко всему были готовы. Ждали, даже, что из этой тарелки червяки полезут. Но действительность превзошла! Прадед Миша предлагал, сразу, в поле столы накрывать. Но потом понял, что погорячился. Чуть в эту тарелку не плюнул.

Злыдник грустно вздохнул.

— Валька Комитетчица договорилась до того, что заявила, будто они прилетели сеять разврат и сексуальное насилие.

— Почему — «Комитетчица»?

Майор задал вопрос весело, но глаза у него были грустные.

— Возглавляет комитет брошенных жен.

— Ясно. А, что другие цели прилета не обсуждались?

— Обсуждались. Но все очень неопределенно. Общий вывод получился такой: «Хрен, его знает, чего им надо».

— Ладно. Теперь перейдем к делам насущным. — Сказал Злыдник. — Пока будем разбираться с приехавшими, вернее — с прилетевшими, надо готовить операцию прикрытия. Будем заретушевывать факты. Что мы можем предпринять? Сразу, в голову ничего не приходит.

— Может выездную сессию организовать? Как в прошлом году? — Спросил Денисенко.

— Это, ты — о чем?

— Академический отряд подтянуть. Пусть подискутируют. Может, кого нахлобучит, как того полковника, из «Росскосмоса», в прошлом году. У которого, от научных диспутов, крыша съехала. Говорят, он, только, недавно в себя пришел.

— Можно. — Согласился Злыдник. — Птичка, по зернышку клюет. Если они, нам парочку любопытствующих вырубят, все легче будет.

— Может спецназ подтянуть. Как в прошлом году? — Спросил Лизурчик. — Эти могут в нерабочее состояние, кого угодно привести. Потом, скажем, что им с пьяных глаз, все чудилось.

— Спецназ не подойдет. Спецназу, здесь делать нечего. Ничего, ведь, не происходит. А, вот «Сельхоздозор», подтянем. Им, тут самое место.

Все одобрительно зашевелились.

— Скажите, Роман Георгиевич, найдутся среди жителей добросовестные граждане, готовые пойти на контакт?

— Вот, так, с ходу, сказать трудно. Конечно, когда осознают, чем все это грозит, соберутся. Но, боюсь, без души это получится; с большой натяжкой. Ворчать будут. А, может, даже, выскажется кто-то. Как бы не обиделись и не улетели.

— Этот вариант, нам не подходит. Выпускать их нельзя. — Сказал майор. — Надо, что бы сидели, на месте. Думаю, ночью они не улетят, а к утру, надо, что-то придумать. Заинтересовать их, чем-то надо. Заинтриговать, Павел Степанович, не поможете?

— Поможем! — Весело сказал Леонович. — Не сомневайтесь.

— Только, ради бога…. — Злыдник приложил руку к сердцу.

— Все будет, как надо.

— Завтра приедет мой коллега. Майор Телегин. Он, же — Полковник Фирсов, начальник Управления Информации. Всякие технические приспособления — по его части. Поэтому, помните, кто этот майор — на самом деле. Тянуться, перед ним не надо. Просто не переходите грань, в общении. Не доводите дело, до панибратства. Он, у Галины Константиновны, по всей видимости, остановится.

— А, вы, товарищ майор? — поинтересовался Денисенко.

— Я, в пансионат, поеду. Два майора, в одном месте, будет чересчур. Ты Денисенко, тоже, тут не светись. Оставляй Тюлькина, на постоянной основе, а сам, или — со мной, или — в Узду.

— Я, лучше — к себе. Буду на связи. А, по надобности, к вам в пансионат буду приезжать.

— Отлично. Не просто — отлично, а, даже — очень хорошо. Ты, Матюхин, чего молчишь? Вижу сказать, что-то хочешь, но молчишь. Говори, уже.

— Спецназ, при этих обстоятельствах, конечно, ни к чему, но турслет организовать можно. Создать резерв живой силы, так сказать.

— Ты, это, по какому поводу придумал? На воле, погулять хочется?

— Хочется, но не очень. У меня — семейная гармония. Я — с гражданской позиции. Уборочная — на носу. Катастрофа, если случится, запасы продовольствия не помешают. Значит, нельзя трудовой народ надолго отвлекать. Надо создать резервный фронт.

Злыдник понимающе кивнул, Матюхину и, обращаясь ко всем, сказал:

— Теперь, в напутствие, подитожу. Тактически будем придерживаться режима тишины. Стратегия сама образуется, по ходу дела. И, самое главное. Обстановка военного времени, поэтому — никаких предупредительных выстрелов. Если, что — сразу переходите на поражение. Ошибиться мы не можем. На нас весь мир смотрит. Смотреть, конечно, не смотрит, но мы за него, теперь в ответе. Так, что — расходимся по боевым постам и бдительно ждем дальнейшего развития событий.