Рассказка о Лисёнке и королеве шуршариков

Михаил Мазель, 2015

…Они жили в большом и светлом городе. Они были самыми что ни на есть обыкновенными – то есть созданными для любви и счастья. Они ждали и верили. А город пульсировал на перекрёстках проспектов и бульваров. Они жили в большом и светлом городе, и их жизни текли сквозь него, как всё те же бульвары, на которых и происходила всё та же жизнь. Город затаился и ждал, и сам не знал, чего он ждёт. Скорее всего, он ждал чуда. Хотя можно, конечно, и свершать чудеса… Наша маленькая история именно об этом.

Глава 8

Утром я с трудом раскрыл глаза. Тело ныло и конечности не слушались меня. Губы потрескались, а язык еле ворочался во рту.

Температуру мерить я не стал. Зачем. Вне всяких сомнений — она была. Я позвонил шефу и, взяв больничный день, поплёлся к врачу. Хорошо, что я ещё заставил себя съесть кусок белого хлеба с маслом и сыром и выпить стакан чая. Может, это было и не самым умным поступком: пить горячий чай и идти простуженным на улицу. Но если учесть, что мне пришлось просидеть в очереди больше пяти часов, то я хотя бы не умер от голода и тихо постанывал только от озноба и головной боли. К моменту приёма у меня уже почти всё прошло. Врач посоветовал мне высыпаться и ничего не прописал.

Обычно я предпочитал ходить пешком, даже на значительные расстояния, но чувствуя слабость, я решил подъехать несколько кварталов на трамвае. Я вышел на бульвар и, присев на лавочку, принялся ждать. Трамвая долго не было. Холодный ветер начал проникать под мой не по сезону легкий плащ и под безрукавку, которую я надел по случаю предполагаемой простуды. Красный кленовый листик приземлился ко мне на колено. Я положил на него ладошку и провалился куда-то. Мысли проносились на периферии сознания, как облака весенним вечером над крышами домов: четкие и неуловимые.

— Мужчина… Мужчина, Вы будете садиться?

Я очнулся как от сна и увидел кондукторшу в новенькой кожаной фуражке с блестящей эмблемой на кокарде.

— Простите, я… я, кажется, задремал, — зачем-то пробормотал я, с некоторым усилием приподнимаясь со скамейки и медленно ковыляя к подножке.

— Вроде не пьяный,.. — сама себе сказала кондуктор, и посмотрев на меня спросила, уже громче: — Милок, с тобой всё в порядке? Странный ты какой-то…

Вместо ответа я швырнул в нее кленовым листочком и прошел в глубину вагона. Трамвай звякнул и неспеша поплёлся вдоль знакомого до мелочей маршрута, а я притулился плечом к окну, приподнял воротник и, протиснув ладонь между високом и холодным стеклом, прикрыл глаза.

Мне казалось, что прошёл час, хотя, наверное, не прошло и минуты. Визгливый высокий голос проник в меня как утренний озноб: — Ну, и так и будешь изображать тут ненормального? А платить кто будет? Пилот самолета? А, ну, давай, плати!? Я не посмотрю, что ты на вид интеллигентный, живо высажу!.. — кондуктор крутила серебристым свистком на пальце явно демонстрируя его мне.

Первой моей мыслью было, что мне всё равно, что я хочу спать, хочу горячего чая и что, пусть меня ссаживают, арестовывают что угодно, мне бы только побыстрее добраться до любого места, где можно лечь и закрыть глаза. Но потом я представил, как громко и пронзительно она будет свистеть, хотя никогда и не слышал этого свиста вживую, кроме как в кино. Я улыбнулся, сознавая, что даже в детстве, ребенком я не ездил зайцем ни в трамвае, ни где бы то ни было ещё.

— Ещё и улыбается, нахал такой! А, ну,. плати, живо, — не унималась «хозяйка» трамвая.

Я встал и находу нащупав в кармане билетик, не глядя прокомпостировал его и протянул даме, уставившейся на меня, мягко говоря, очень недоброжелательно.

— А ну давай выходи сам, пока я не вызвала кого нужно, — дама явно не шутила. Я ничего не мог понять, но чувство самосохранения подсказывало мне, что мне лучше сойти с трамвая добровольно.

Я даже почти проснулся и пришёл в себя. По крайней мере, спустился я с подножки гораздо живее, чем поднимался на неё несколько минут назад.

— Ну и народ пошёл! То же мне шарманщик с плешивой обезьянкой… — это были последние слова, которые я услышал, прежде чем дверь вагона захлопнулась и какая—то бумажка вылетела из неё.

Осуждающе звякнув, трамвай скрылся за поворотом, а синяя бумажка ещё планировала в воздухе, подбрасываемая ветром. Не зная зачем, я сделал три быстрых шага и поймал её на открытую ладонь.

Конец ознакомительного фрагмента.