Ключи покойника

Михаил Кудрявцев, 2022

Предприниматель Савинов – действительно омерзительный тип. Скряга и трус. Его не любят ни коллеги из Центрального банка, ни друзья, ни подруги. Молодой финансист, принявший предложение Савинова возглавить его банк, с опозданием узнал о том, что хозяин брал кредиты в собственном учреждении на подставные фирмы, а потом просто вывел из него все активы. Но ни кредиторы, ни полиция сделать уже ничего не могут: Савинова неожиданно кто-то убивает в гостинице Ниццы. Оказавшаяся на месте преступления бизнес-леди Галина умоляет молодого финансиста помочь ей скрыться. И передает ему ключи покойника. Очень странные ключи. В один из них встроен магнит. И выгравировано два номера, а также надпись «Magnetic code»… Молодой финансист еще не знает, что держит на ладони ключи, ведущие в ад. И к большим, очень большим деньгам… На кону ни много ни мало – миллиард долларов!

Глава 4

Я вошел в ресторан, на ходу снимая стеганую светло-зеленую куртку, и быстрым шагом направился к своему любимому столику в дальнем углу зала.

Я часто заходил сюда вечером, когда уже не хотелось выбираться куда-то в центр города, чтобы перекусить, встретиться с друзьями или деловыми партнерами. Однако персонал этого заведения меня не любил. Несколько лет назад, только переехав в дом напротив, я впервые зашел сюда со своим водителем. Плотно поужинав и запив съеденное изрядным количеством пива, я нагрубил одной из официанток, которая из рук вон плохо обслуживала наш столик, но, по всей вероятности, была по совместительству любовницей владельца заведения.

С тех пор меня терпели как клиента, не выказывая большого дружелюбия. Это привело к тому, что я прекратил давать какие-либо чаевые вообще, но не изменил своей привычке регулярно здесь бывать, так как это был единственный ресторан в непосредственной близости от моего места жительства.

— Добрый день, — поприветствовал я девушку, наливающую из машины розлива большой стакан пива.

Она, не отвлекаясь от процесса, вежливо сказала:

— Здравствуйте. Рады вновь вас видеть, — и добавила уже вдогонку: — Выбирайте любой столик. У нас сегодня мало народу. Сколько вас будет человек?

— Трое, — ответил я.

В этот вечер в ресторане действительно было очень мало людей. Через несколько столов от меня сидели четверо мужчин, каждый из которых допивал далеко уже не первый бокал пива, и шумно, но не агрессивно о чем-то спорили. Кроме этой компании и барменши в ресторане было еще три человека — один из них сидел за барной стойкой и смотрел телевизор — и пара молодых людей, которые, по всей видимости, уже попросили счет и ждали, когда его принесут.

Я повесил куртку на спинку стоящего рядом стула, выложил на стол из бокового кармана черных джинсов два своих мобильных телефона, взял лежащее на столе меню в светло-коричневом кожаном переплете и машинально, так как знал его почти наизусть, начал листать.

Вечер не сулил ничего хорошего. Последняя наша встреча с моим сегодняшним собеседником случилась двумя днями раньше и закончилась в тот момент, когда одновременно были извлечены из кобур три пистолета. Два ствола принадлежали его охранникам, третий — моему водителю. Тогда в сложившейся ситуации все действующие лица решили, что убрать оружие, сесть в свои машины и разъехаться в разные стороны будет самым разумным вариантом развития событий.

Его звали Сергей. Наши вполне дружелюбные рабочие отношения резко испортились в момент кризиса ликвидности в моем банке, когда я не смог вернуть ему чуть более пяти миллионов долларов. Вчера мне позвонил наш общий знакомый и, дав личные гарантии моей безопасности, попросил еще раз встретиться и постараться найти какое-то решение в сложившейся ситуации. Я согласился и теперь сидел за этим столиком.

Аппетита совершенно не было, и я заказал гренки из черного хлеба с чесноком, большую кружку нефильтрованного пива и сто граммов водки. Заказ быстро принесла когда-то обиженная мной официантка.

Сергей на такого рода встречи никогда не ходил один. Кроме охраны он всегда брал с собой одного из своих сотрудников, которые не играли никакой роли и выполняли функции лишь свидетелей разговора и моральной поддержки шефа. Сегодня мы должны были встретиться уже в четвертый раз после возникших затруднений в возврате денежных средств. Три предыдущих наших разговора ни к чему не привели.

Сегодня надо было уже о чем-то реально договариваться. Две недели назад ситуация в банке стала совсем плачевной. На корреспондентском счете в Центральном банке на вечер сегодняшнего дня осталась сумма, не превышающая в эквиваленте пятисот тысяч долларов. Примерно столько же можно было наскрести во всех кассах банковских отделений, дополнительных офисах и банкоматах, расставленных по городу. Однако только задолженность перед компаниями Сергея в пять раз превышала все доступные на сегодня средства. Общая же задолженность по уже просроченным требованиям клиентов достигла уже более пятнадцати миллионов долларов.

В предыдущие встречи Сергей демонстрировал полное отсутствие какого-либо настроя на диалог по реструктуризации или отсрочке долга. Вообще, конструктивным наше общение назвать было очень сложно. Каждый из нас ультимативно отстаивал собственную позицию, хотя, несомненно, правды было больше на его стороне.

Сергей должен был всеми способами обеспечить возврат своих денег. Я же, понимая, что в настоящий момент это совершенно невозможно, должен был добиться отсрочки либо просто как можно дольше тянуть время, в течение которого аккумулировать средства, что помогло бы осуществить в итоге хотя бы частичную выплату ему в ущерб другим, лично незнакомым мне клиентам.

Два дня назад он приехал на нашу встречу в районе метро «Сокол» в сопровождении целого автобуса охраны. Я насчитал семь человек в его сопровождении. В какой-то степени это была срежиссированная специально для меня постановка. Однако чем бы все могло закончиться, если бы Андрей, воспользовавшись какой-то заминкой, не выскочил из машины и не приставил к голове моего оппонента ствол пистолета, сказать на сто процентов я не мог.

В финансовую группу Сергея входили четыре банка, каждый из которых не осуществлял никаких операций, кроме вывода средств за рубеж. Дело в том, что этот человек был одним из крупнейших экспортеров капитала за пределы страны и имел специализированную, профессионально работающую уже долгие годы структуру по обеспечению так называемого «конверта». Этот термин происходит от слова «конвертация» и обозначает нелегальный перевод валюты за определенное комиссионное вознаграждение на указанные зарубежные счета клиентов.

Объемы такого рода бизнеса давали ему возможность владеть большим домом на Рублево-Успенском шоссе, домом на побережье в районе Порто-Банус рядом с Марбельей в Испании, собственным реактивным самолетом и двумя вертолетами, которыми он попеременно сам и управлял — это было его хобби. Однако рядом с ним всегда неизменно присутствовал профессиональный пилот. Все принадлежащие ему банки были исключительно инструментарием в его специфическом нехитром ремесле и не имели ничего общего с классическим банковским бизнесом.

Три месяца назад нас представил друг другу общий знакомый, которого зовут Федор. Последний занимался, как он сам любил говорить, «финансовым сопровождением» двух крупнейших вещевых рынков, находящихся на МКАД, и нескольких подмосковных плодовоовощных баз. «Финансовое сопровождение» было на самом деле банальной обналичкой. Абстрактное и важно звучащее определение его профессиональной деятельности не подразумевало ничего иного, как работу с китайцами и выходцами из Средней Азии. Рынки давали постоянный поток очень крупной наличной выручки, которую торговцы сдавали специальным сотрудникам Федора, а на следующий день получали безналичную валюту на своих счетах в банках Китая и других стран. На подобного рода операциях он зарабатывал не более одного процента, но, учитывая невообразимо большой оборот, его доходы были значительными.

Сергей был одним из многих партнеров Федора, получал от него наличные деньги, продавал их с собственной маржой заинтересованным в неучтенной наличке клиентам и обеспечивал через большое количество подконтрольных ему фирм с открытыми расчетными счетами в его же банках конвертацию рублей в иностранную валюту, обычно — в доллары США, и перевод их по большей части фиктивным контрактам за рубеж.

Федор любил говорить: «Спрос на мой товар — наличные деньги умрет вторым, сразу после спроса на хлеб, пока в нашей стране есть коррупция. А она будет всегда!»

Мне никогда не нравился этот вид околофинансового бизнеса. Он был односложный, не требующий большого ума и образования. Все зависело только от доверительных отношений с клиентами, хорошей физической охраны процесса работы и тесных коррупционных связей с правоохранительными и налоговыми органами, которые за «долю малую» закрывали глаза на очевидные вещи.

В то же время, в момент резкого ухода рыночных клиентов из моего банка и невозможности быстрого аккумулирования размещенных в кредиты средств, единственной возможностью продлить существование организации и быстро заместить пассивную базу по выплаченным вкладам физических и юридических лиц стало открытие расчетных счетов для транзитных компаний Сергея, включение банка в цепочку его операций и, как следствие, немедленный прирост клиентских остатков и комиссионных доходов.

Я попросил об этом Федора, который и познакомил меня с сегодняшним моим собеседником. При этом я отказался от предоставления услуг по отправке денег за рубеж из-за пристального контроля со стороны регулятора и, как следствие, высокой рискованности такого рода операций, а сконцентрировался на сопровождении транзита денежных средств внутри страны, предоставляя, по сути, обычное банковское обслуживание компаниям Сергея, закрывая глаза лишь на некоторые пробелы и огрехи в платежных документах этих клиентов.

Федора я знал очень давно. Друзьями мы не были, но у нас имелось множество общих знакомых, с которыми мы время от времени встречались на разных совместных посиделках и праздниках. Когда он узнал, что я возглавил банк, он тут же приехал ко мне в офис и предложил открыть отделение на одном из рынков, с которым он работал.

Он сообщил, что за несколько недель до той нашей встречи оттуда съехал другой банк, с которым ему не понравилось работать, и освободилось полностью оборудованное банковское помещение. Это помещение принадлежало Федору, и он предложил мне чрезвычайно дешево взять его в аренду и, не откладывая, наладить там работу.

Несомненно, я понимал, что мне тем или иным образом придется пересекаться с собственным бизнесом Федора, связанным с неучтенной наличностью. Однако я договорился, что это соприкосновение будет лишь косвенным, и в дальнейшем отделение всегда получало основной доход за счет обычных операций по обмену валюты, обслуживанию платежных систем и денежных переводов, а также ведению расчетных счетов индивидуальных предпринимателей, имеющих торговые точки на этом рынке. В дополнение ко всему мы оборудовали там сертифицированный депозитарий и сдавали в аренду ячейки, на что был постоянный спрос как у мелких торговцев, так и у покупателей, работающих на рынке.

Руководители китайских общин по просьбе Федора настойчиво рекомендовали всем торгующим на рынке структурам скорейшим образом начать сотрудничество с моим банком, что привело к полному возврату всех вложенных на открытие отделения средств уже в первый месяц работы и получение устойчивой прибыли в дальнейшем.

В то же время у этого отделения была своя особенность. Соседнее с банком помещение арендовала компания, контролируемая Федором и занимающаяся согласно учредительным документам оптовой торговлей строительными материалами. В реальности, естественно, никакого отношения к данному виду деятельности она не имела.

Сторонний посетитель, зайдя в их офис, мог увидеть вполне уютное и чистое помещение с четырьмя рабочими местами, которые занимали сотрудники. В помещении не было окон, но отсутствие естественного освещения с лихвой компенсировалось избыточным искусственным светом. Вход был организован в виде шлюза, представляющего собой глухую комнату площадью один квадратный метр, обеспечивающего систему, при которой во время открытия одной двери, вторая автоматически блокировалась и не открывалась до того, как защелкнется замок первой.

В офисе был еще один выход, который всегда находился в запертом состоянии, и дверь из него вела в помещение моего банка. Кроме того, внимательнее присмотревшись, можно было заметить не менее десяти маленьких камер видеонаблюдения, установленных на потолке данного помещения.

Однако странности офиса Федора на этом не заканчивались. Скрытый в полу люк закрывал узкий лаз в длинный и темный коридор шириной чуть более полуметра и высотой около полутора метров, который был прорыт между бетонными сваями фундамента здания. Этот проход вел из указанной укрепленной комнаты в маленький торговый павильон, находящийся через несколько рядов, где в полу тоже была спрятана аналогичная дыра. Эта торговая точка продавала какие-то спортивные товары и также контролировалась его людьми.

Вечером каждого дня, после закрытия вещевого рынка и ухода посетителей, в соседний с банком офис один за другим заходили крепкие молодые люди с большими спортивными сумками. В их багаже находилось обычно от десяти до двадцати миллионов долларов США в рублевом эквиваленте. Затем данные денежные средства сотрудники Федора вываливали на столы, раскладывали по пачкам и порционно переносили в кассу банка. Там деньги проверялись на подлинность, пересчитывались, сортировались, упаковывались в вакуумные целлофановые пакеты и возвращались в соседний офис через объединяющую оба помещения дверь, всегда в течение рабочего дня закрытую. Конечно, никакого учета этих денег банк не производил, но ежемесячно выставлял соседям согласованный счет за свои услуги.

Рядовые сотрудники отделения не имели никакого представления, чем занимаются их соседи. В случае внештатной ситуации или внезапной проверки со стороны каких-либо органов полностью избежать неприятных разбирательств из-за такого соседства было нельзя. Однако по любым юридическим основаниям банк не имел прямой связи со своими соседями. Основной риск был в том, что непрошеные гости могли нагрянуть в момент пересчета соседской наличности в помещениях кассы банка. Поэтому работа производилась после закрытия операционного дня, когда все сотрудники расходились по домам, а вещевой рынок больше не работал. Руководителем кассового узла был родственник Федора, разумеется, им и рекомендованный, который производил все операции с этой наличностью.

…Ожидая встречи, я не спеша пил уже второй стакан пива, доедал гренки из бородинского хлеба, порезанные ровными дольками и обжаренные в подсолнечном масле вместе с большим количеством мелко порубленного чеснока.

Сергей приехал с пятнадцатиминутным опозданием. С ним был парень, которого я уже однажды видел у себя в банке.

— Привет, — сказал я.

— Здорово, — ответил Сергей и одновременно со своим спутником протянул руку для рукопожатия. — Извини, мы немого опоздали, пробки. Что пьешь?

— Пиво и немного водки. Пиво без водки — деньги на ветер, — ответил я и выдавил из себя что-то наподобие улыбки. — Будешь? Надеюсь, ты не собираешься сразу размахивать пистолетами?

— Пиво буду, водку — нет, — сказал Сергей.

— Девушка! — поднял руку его спутник, подзывая официантку.

— Влад, что ты орешь? Ну, правда, ведь не на вокзале же, — озабоченно буркнул Сергей и, обратившись уже ко мне, сказал: — Ладно, давай выкладывай свои предложения. Будем думать, что делать. Я Влада прихватил с собой, надеюсь, ты не против.

В этот момент подошла официантка и приняла заказ на две большие кружки нефильтрованного пива.

— Дела плохие. Я стою по платежам уже почти две недели, — несколько кривя душой, сказал я, так как банк еще осуществлял некоторые незначительные клиентские платежи.

— Ну и что делать? — спросил Сергей. — Как деньги мои возвращать будешь?

Его манера разговора всегда была незатейливой и прямолинейной. Нельзя было сказать, что грубой. Он просто очень четко и кратко выражал именно то, что хотел спросить или сказать. Подумал — спросил, еще подумал — ответил. Интонация в разговоре у него также не менялась и была всегда несколько отстраненной, при этом он очень редко смотрел в глаза собеседнику. Сергей не утруждал себя аллегориями. Он говорил то, что думал, подбирая для этого четкие определения. Для многих общение с таким собеседником было затруднительным, другие же просто считали его ужасным хамом. В наше время люди не привыкли к прямому выражению мыслей.

Вероятно, попав к Богу, он бы так же четко, по пунктам перечислил свои грехи, затем, выслушав, замечания, корректировки и добавления, сказал бы, что, несмотря ни на что, хочет проследовать в рай, так как там комфортнее, чем в аду. Я очень надеялся, что мне не придется хоть как-то прикладывать свои руки к ускорению этой их совместной встречи. Сергей всегда был мне симпатичен.

— У меня есть к тебе предложение, — сказал я. — Как я уже сообщил, ситуация в банке очень плохая. Если так пойдет и дальше, то к концу этой недели все накроется медным тазом. Сейчас у нас есть только один вариант вернуть тебе деньги. Я готов передать ряд кредитов в оплату образовавшейся задолженности. Это будут нормальные заемщики, сроки погашения их кредитов наступают в течение ближайшего полугодия. Ты выкупишь эти активы, оплатив за счет средств, находящихся на расчетных счетах твоих компаний. Мы все проведем по бумагам внутри банка, я тебе выдам всю документацию по этим заемщикам, и делай с ними дальше что хочешь. Хочешь — жди окончания срока погашения их кредитов и получай проценты, хочешь — продавай займы дальше или договаривайся с должниками, чтобы они вернули тебе деньги раньше срока за какую-то скидку. Другого варианта забрать свои деньги у тебя нет, а если Центральный банк введет временную администрацию, то и этой возможности не будет.

Сергей молча смотрел куда-то в сторону стола, где стояла кружка с его пивом.

— Ты уже показываешь картотеку на балансе? — спросил Влад.

Вопрос был очень правильный. В случае задержек платежей банк обязан на следующий операционный день отразить на соответствующих балансовых счетах суммы задержанных требований клиентов, которые и назывались картотекой, и отправить соответствующий отчет в Центральный банк. При обнаружении данного факта регулятор сразу ставит кредитную организацию под ежедневный контроль, требует огромного количества разъяснений и быстро отключает от системы электронных расчетов, без которой нормальная работа банка становится невозможной. Даже если кредитная организация вдруг сумела в короткое время переломить ситуацию и ликвидировать все задержки платежей, то последствия балансовой картотеки еще долго мешают жить, а отношения с Центральным банком портятся окончательно и бесповоротно. Таким образом, хоть это, несомненно, не является законным, банки всеми правдами и неправдами стараются не отражать просрочку на соответствующих счетах картотеки, пряча ее на других балансовых позициях.

— Еще нет, но так долго продолжаться не может, — ответил я.

— Говоришь ты, конечно, правильно, но зачем мне кредиты? Мне мои деньги нужны. Продай сам кредиты кому-то другому и верни мне бабки, — сказал Сергей. Голос его был нарочито безучастным.

Влад молча пил пиво.

— А может, твой акционер денег в банк вольет? — продолжал Сергей.

— Я этого жду уже не менее полугода. Сотню раз говорил ему, что надо либо деньги возвращать, которые он раньше из банка вынул, либо искать нового инвестора и продаваться.

— Так, а он что?

— Да ничего. Деньги в банк не заводит, покупателя на банк не ищет и уже больше недели вообще куда-то пропал из эфира. Если в банк сейчас не зайдут средства, то он через пару недель потеряет лицензию, а я огребу все дерьмо как единоличный исполнительный орган.

Сергей не поднимал глаз от кружки с пивом, из которой он сделал только один глоток и теперь двигал ее по столу, описывая донышком окружность и наблюдая, как меняются следы от осевшего с кружки конденсата.

— Подожди, Сережа, — сказал его подчиненный. — А что с банком-то произошло? В чем проблема? Куда наши деньги делись?

— В банке уже почти пять месяцев действуют ограничения на привлечение средств физических лиц, введенные Центральным банком. В конце прошлого квартала они нам запретили также обслуживать счета корпоративных клиентов, не являющихся акционерами. Помнишь, когда ты открывал у меня счета своих компаний, мы кое-что мудрили с разными документами, по которым эти фирмы получили в свое распоряжение по одной акции банка? Чтобы иметь возможность легитимно работать дальше, я придумал схему, при которой каждый важный для меня клиент оформляет с нами специальный договор, согласно ему по установленной цене продавалась одна акция банка с обязательством ее обратного выкупа, то есть по сути делалась сделка РЕПО. Он вносился в реестр акционеров и проходил уже по всем отчетам как акционер, то есть выпадал из перечня обычных клиентов, что, в свою очередь, согласно имеющимся предписаниям, законно позволяло нам продолжать с ним вести обычную работу… Я также разрабатывал аналогичный инструмент для частных вкладчиков. На прошлой неделе должен был быть введен новый вклад «Акционерный», в условиях которого прописано, что вместе с договором о банковском вкладе клиент получает сертификат, в котором указывается, что он является обладателем одной привилегированной акции нашей кредитной организации. Такие меры позволяют в рамках закона продолжать функционирование банка в условиях максимально жестких ограничений, параллельно работая с Центральным банком в направлении отмены введенных им предписаний.

— Да, я помню об этом, — еле слышно произнес Сергей.

— Понятно, — вступил опять в диалог Влад, сделав большой глоток пива. — Это означает, что вы уже почти полгода только и делаете, что возвращаете средства, не имея права даже их переложить на новые вклады?

— Так и есть, — согласился я. — Дело в том, что я очень много и плотно работаю с Центральным банком, чтобы он отменил или хотя бы смягчил введенные ограничения и запреты. Отдал им бесчисленное число разъяснений, предложений и планов по санации моего банка, было множество совместных встреч. Они выслушивают, всегда со всем соглашаются, а сами только ужесточают свои предписания. Честно говоря, я не понимаю, что происходит. Все основные их требования мы выполнили. Заменили заемщиков и убрали с баланса кредиты, которые им не нравились, увеличили капитал за счет внесения здания на баланс банка и увеличили резервы под возможные потери по выданным ссудам, в общем, давно есть все основания дать нам нормально работать. Однако вместо этого они поступают ровно наоборот.

Прошедшая же пятница ознаменовалась тем, что Центральный банк опубликовал на своем сайте сообщение, что мой банк находится под огромным количеством ограничений, аргументировав раскрытие данной информации целью предупредить все банковское сообщество и клиентов об имеющихся у нас финансовых трудностях. Это немедленно подхватили все новостные каналы и сайты, что наутро в понедельник привело к огромным очередям вкладчиков, которые все как один решили досрочно расторгнуть договоры и забрать свои сбережения. Вдобавок ко всему многие корпоративные клиенты отправили мне требования по списаниям и переводу в другой банк своих остатков. В итоге после многомесячного возврата средств и невозможности их адекватного замещения я получил требование о разовой выплате больше половины всех оставшихся в банке клиентских остатков. И мы, естественно, легли.

— Интересно как-то получается, — продолжая двигать по столу кружкой с пивом, сказал Сергей и, посмотрев мне в глаза, продолжил: — Сначала ты обманул меня и заманил в свой дерьмовый банк, потом не вернул мои деньги, а теперь рассказываешь эту слезливую историю? Знаешь, как говорят: «У любой проститутки есть своя жалобная история». Так и ты сейчас читаешь мне ненужную лекцию о предпосылках банкротства кредитной организации. Что-то не складывается. Почему ты сам не вернешь из кредитов деньги и не раздашь их твоим нуждающимся вкладчикам?

Мне стало очень неуютно от нацеленного в меня взгляда. Я понимал, что во многом Сергей был прав.

В следующее секунду мышечная судорога пробежала по всему моему телу, сделав ватными кисти рук. Это ощущение было хорошо знакомо и очень мной нелюбимо. Оно возникало у меня с самого детства в момент внезапной сложной ситуации и было вызвано, несомненно, банальным страхом. Однако когда я был ребенком, оно тянулось существенно дольше, чем сейчас. Мне понадобилось много усилий и жизненного опыта, чтобы научиться справляться с этим явлением, но полностью избавиться от данного чувства мне так и не удалось. Оно обычно возникало перед стычкой с противником или выступлением перед публикой. Я помнил, что со школьных времен что-то постоянно таилось во мне, поднимаясь, как набухающее тесто, вязкое и тягучее, перед каждым жизненным препятствием. Уже тогда я начал специально делать вещи, которых больше всего боялся, вызывая в себе и переживая вновь и вновь эти ощущения. Через некоторое время я даже начал получать некое подобие удовольствия от преодоления своих страхов. Бояться всего на свете я не прекратил, однако, как какой-то ненормальный извращенец, получающий странный кайф от боли, я начал сам искать ситуации, при которых мое тело непроизвольно выдавало эти ощущения, а со временем они превратились лишь в короткий сигнал, мгновенно переключающий меня на другую программу поведения.

— Сергей, — спокойно сказал я, не отводя взгляда, — я не заставлял тебя силой открывать счета и работать с моим банком. Очевидно, что тебе все это надо было самому, и ты явно не оставался внакладе. Давай сейчас будем обсуждать текущую ситуацию, не вдаваясь в исторические дебри. Ни к чему хорошему это не приведет, а только отвлечет нас от способности найти выход. Я не предлагаю кому попало возможность, которую озвучил тебе. Считай, что это реальный вариант для тебя не потерять деньги и вернуть их с некоторой рассрочкой. И, как я уже сказал, ты можешь воспользоваться этим предложением только до конца этой недели, дальше ситуация, вероятно, уже не будет мной контролироваться.

— Понятно, господин председатель, — продолжая пристально смотреть мне в глаза, тихим голосом произнес собеседник. — Значит, если я откажусь, то другого варианта ты мне не предложишь?

— Нет.

— Еще раз, я не понимаю, почему ты сам не возвращаешь деньги из кредитов и этими средствами не покрываешь отток средств из банка? — вклинился в разговор Влад.

Я глубоко вздохнул:

— Во-первых, и капитал банка, и существенная часть клиентских средств давно проедены. Задолго до моего прихода на эту работу деньги были выданы в какие-то кредиты и размещены в ценные бумаги левых компаний, от лица которых акционер вел свои не относящиеся к банку проекты. Я знаю, что он что-то строит в Москве, Дмитрове и даже в Армении, купил несколько больших участков земли на берегу Москвы-реки в районе Павшинской поймы и еще что-то. На этом мои познания о его сопутствующем бизнесе в общем-то заканчиваются. Меня туда никогда не пускали. Всем занимается его сын.

Я постоянно говорил акционеру, чтобы он хотя бы частично начал возвращать выведенные деньги в свой банк. Он всегда соглашался, но ничего не происходило. А как организация может работать, когда ее обязательства на момент введения ограничений Центрального банка превышали реально возможные к взысканию требования более чем в пять раз?

На момент моего прихода сюда на работу у регулятора как раз были вопросы к подконтрольным акционеру заемщикам. Я все переоформил и закрыл дыру в балансе новыми активами, к которым у Банка России больше не было претензий. Однако это схемы, красивые бумажки, за которыми, как и раньше, зияет пустота. Сейчас я убежден, что истинной целью назначения меня на эту должность и была задача все красиво упаковать, выведя из-под возможного удара в случае банкротства связанные с акционером компании. Вот Савинову и порекомендовали меня как человека, который качественно сможет выполнить эту задачу. А когда я начал работать, обратного пути уже не было, да и я был уверен, что претензии регулятора лишь временные и он не введет какие-либо серьезные ограничения в моей деятельности.

Сейчас же банк находится под самыми большими возможными санкциями, следующим шагом после которых может быть только введение временной администрации и отстранение меня от должности. При этом они сами же, как будто специально, объявили об этом всей стране, по сути, окончательно потушив свет над нашим бизнесом.

До последнего момента я еще справлялся с оттоком средств. Я полностью продал все ликвидные ценные бумаги, которыми мы располагали, сформировал пул мелких ссуд частным лицам и продал его одному дружественному банку, одномоментно получив приличные средства, которые помогли мне продержаться еще некоторое время; вполне сносно возвращаются имеющиеся на балансе остатки рабочих живых коммерческих кредитов, и по ним нет серьезной просрочки. Однако многие займы выдавались на сроки до трех лет, и есть утвержденные графики их погашения. Я не могу заставить заемщиков досрочно вернуть взятые в банке деньги, если они сами этого не захотят.

Две недели назад я даже подал в суд, чтобы обязать одного очень неприятного типа, которому мои предшественники выдали деньги, вернуть кредит досрочно, так как баланс его компании стал убыточным. Это позволило, согласно кредитному договору, потребовать у него деньги обратно в связи с ухудшением его финансового положения. Думаю, что у меня бы в итоге получилось взыскать их раньше установленного срока. Сейчас же, к сожалению, это никак не спасет ситуацию. Слишком много денег одномоментно запросили клиенты. Договориться о рассрочке выплат со всеми точно уже не получится, особенно с таким внешним информационным фоном, который нам устроил Центральный банк. В итоге путь от нормальной кредитной организации до полного банкрота был пройден мгновенно. При всех гипотетических финансовых проблемах, которые у нас были на момент моего прихода, кредитная организация была полностью рабочей. Единственным виновником, окончательно столкнувшим нас в пропасть, очевидно, стал Центральный банк. Причину таких действий и что он от этого выигрывает, я совершенно не понимаю. В любом случае мы уже летим в пропасть и в ближайшее время расплющимся, жестко приземлившись.

— Нерадостная картина как для банка, так и для тебя персонально, — сказал Сергей, — сейчас перед тобой маячит куча проблем, и, если ты не встретишь Новый год в изоляторе временного содержания, в больнице или, того хуже, на кладбище, то считай, что тебе несказанно повезло. Слушай, а может быть, тряхануть твоего Савинова? Пусть он впрягается и возвращает мне деньги из своих источников, коль он все сам и своровал, — Сергей опять пристально посмотрел мне в глаза.

— Несомненно, ты можешь спросить с него. Глупо было бы запрещать тебе требовать, — ответил я. — Но сколько это продлится и сможешь ли ты в итоге одолеть его — это вопрос, а время ты потеряешь. Я же предлагаю реальный способ вернуть твои деньги, пусть и немного растянутый во времени.

— Ты подберешь нам приличные кредиты для выкупа? Мы можем предварительно ознакомиться с кредитными делами и залогами? — негромко спросил Сергей.

— Конечно, — кивнул я.

— Хорошо. Влад завтра приедет к тебе в банк. Организуй, пожалуйста, все, что необходимо, — продолжил он, поглядев на своего спутника.

Я снова кивнул в знак согласия.