Другая дверь

Михаил Климов, 2015

Название «Другая дверь» дано этому сочинению потому, что книга является продолжением (которое можно читать и отдельно) романа «Старый дом», вышедшего в «Водолее» в 2014 году. В ней, как и в предыдущем романе, переплетены настоящее и прошедшее, любовь и ненависть, приключения и путешествия – во времени и пространстве…

4

«Если бы кто-нибудь из стоящих на набережной Генуэзского порта 19 октября 1913 года обратил внимание на семью из четырёх человек (мистически настроенный читатель задумался бы над датой и заулыбался бы сочетанию «семь из четырёх», но мы, поскольку совсем не мистики, этого делать не будем), то заметил бы в их поведении нечто не очень привычное.

Во-первых, семью эту никто не провожал, что навевало мысль об эмиграции, когда все остальные родственники уже уехали и проводить-то некому.

Но для такого навевания, и это во-вторых, оказывалось, что у семейства слишком мало багажа. Конечно, вполне возможно, что основные тюки, баулы и чемоданы были загружены на судно раньше, тем более что пассажиры наши проследовали в каюты (именно так, семья заняла две каюты, а не одну, что для такого состава вполне и даже с лихвой хватило бы, и это было в-третьих) первого класса.

Но тогда возникала другая проблема — для такого варианта багажа оказывалось слишком много. Три больших саквояжа плюс две небольших сумки с помощью двух стюардов были быстро и почти аккуратно подняты на борт. Но ведь это означало, что никакой предварительной погрузки багажа не было. Вряд ли очаровательная мадам, слегка перешедшая тридцатилетний рубеж, явная жена отца семейства и мать двоих не менее очаровательных детей, в последний момент вспомнила, что забыла ещё восемнадцать платьев и пятьдесят две пары туфель…

Четвертой странностью был сам корабль, на котором обратившие на себя внимание пассажиры собирались отправиться в плавание. Построенный в 1883 году стодвадцатифутовый трехмачтовый пароход «Duca de Galiera», берущий на борт девяносто восемь пассажиров первого класса, сто восемь второго и семьсот восемьдесят четыре третьего, когда-то был кораблем, ну если не экстра, то уж, несомненно, первого класса.

Однако, похоже, лучшие времена его довольно давно миновали. Тридцать лет нещадной эксплуатации, плюс многократная штормовая Атлантика, а ходил корабль все эти годы из Европы в Южную Америку, сделали его почти убогой посудиной, сохранявшей, правда, кое-где былой лоск (карнизы для гардин над иллюминаторами были, например, в каютах первого класса до сих пор позолоченными), но в основном его давно утратившим.

Просто не по чину для такой приличной публики, которая привлекла наше внимание…

В-пятых, конечно, маршрут, хотя возможно, именно он нам всё и объяснит.

Выйдя из Генуи, судно должно было проследовать через Барселону в Лас-Пальмас, потом длинный переход через Аккру до Кейптауна. Здесь стоянка на пару дней, а оттуда в Бомбей, затем в Джакарту, а потом Мельбурн. Казалось бы всё, куда уж дальше, впереди только Америка, но до неё, памятуя о круглости земли, из Европы удобней было бы плыть в противоположную сторону.

Однако и тут, в Австралии, наш неугомонный пароход не разворачивался, чтобы проследовать домой, а тащился ещё дальше и, наконец, добирался до забытого Богом порта Окленд в Новой Зеландии, который, оказывается, и был конечной точкой его маршрута.

И если бы кто-то мог заглянуть через плечо помощника капитана, который распоряжался посадкой, и посмотреть в билеты наших путешественников, то мог бы с изумлением обнаружить, что направлялись они именно туда, где неизвестно было вообще, «поют ли птицы и растут ли деревья».

Шестая, хотя не так заметная снаружи, странность нашего и так уже достаточно странного семейства, было содержимое их багажа. Там среди довольно большого количества всякой (в основном летней) одежды для родителей и детей, плюс косметики, заколок, зубных щёток и прочих предметов гигиены, можно было обнаружить, как минимум два изданных знаменитой в своем деле фирмой Бёрлиц, учебника английского языка… для русских…

И вот тут-то недоумения, которые уже успели у нас возникнуть, сменяются одним конкретным вопросом:

А что делать в Новой Зеландии явно небедной русской семье?

Да, в это время туда направлялся поток иммигрантов, которых с охотой принимали местные власти. Но ехали-то на этот (возможно самый отдаленный) клочок земли в основном две категории населения: землепашцы (особенно приветствовались властями этой английской колонии) и проходимцы, в надежде поживиться плодами золотой лихорадки, совсем недавно посетившей эту страну, но уже несколько лет, как закончившейся в связи с почти полным исчерпанием предмета лихорадочного вожделения.

Ни к той, ни к другой категории наше семейство явно не относилось.

Тогда зачем?

Возможно, что-то прояснит диалог, который можно было бы подслушать, если неотступно и внимательно следовать за главой семейства. В какой-то момент на одной из палуб парохода его поймал некий русский, который, услышав родную речь, а отец семейства только что обсудил с супругой планы и воспитательные программы для детей на ближайший день, решил, что раз русские, значит, свои, а раз свои — какие могут быть церемонии?

Он, видимо, ощущая себя опытным путешественником (трущобы Калькутты, притоны Шанхая, забегаловки Марселя) подошёл к нашему герою и, почти не поздоровавшись и уж точно не представившись, спросил:

— В Австралию или Индию изволите следовать?

— В Новую Зеландию… — вежливо, но с явным неудовольствием по поводу непрошенного вмешательства ответил отец семейства.

Визитёр посмотрел с недоумением. Он явно собирался продать свои знания (уверен, судя по человеческому типу персонажа, весьма поверхностные и недостаточные) тех далёких краев и навязаться богатым русским в качестве чичероне.

Но, похоже, так далеко его знания далеких стран не распространялись. Однако своих попыток он не оставил, а придумал новый вопрос или, как ему казалось, зашёл с другой стороны:

— А почему ж не в Австралию?

Отец семейства, вообще-то довольно мизантропически настроенный человек, вдруг перестал злиться на нудного кандидата в приживалы. Ему внезапно стало смешно и он, хотя только что собирался уйти, спросил:

— А почему в Австралию?

— Ну, там русских много… — удивлённо ответил новоявленный кандидат в гиды и попутчики.

— Вот поэтому… — слегка усмехнулся наш герой (а скрывать не будем, именно этому человеку и посвящена наша книга) и повернулся, чтобы уйти, и даже пару шагов сделал, когда в спину его догнал новый вопрос:

— Вы так не любите русских? — неприязненно, то ли от большой любви к соотечественникам, то ли от осознания, что добыча, медленно, но верно уплывает, спросил бывалый путешественник.

— Скорее, они меня… — ответил отец семейства, на этот раз ставя уже окончательную точку в разговоре…»