Приключения Муна и Короля призраков

Михаил Жуковин, 2015

На выступе скалы, посреди мистического леса, из которого нельзя выбраться, располагается угасающая деревушка. Жители здесь один за другим таинственно пропадают: безмолвно и бесследно. Лишь в одном домике, где живут мальчик Мун и его мама, теплится надежда. Они стараются не поддаваться гнетущему влиянию леса, но однажды мама исчезает. Мун сразу же отправляется на поиски. Надежда мальчика – его изобретательный ум и волшебный город, что по легенде находится в дебрях таинственного леса…

Глава 9

Волшебный пруд

Как же красив был снег. Мальчик задумался, а встречались ли они, именно с этим снегом когда-то. Ведь есть же круговорот воды в природе. Снежинки, падавшие сейчас на лицо, были не так давно каплями. А Мун ведь старался не пропустить ни одного дождя, радостно выбегая во время каждого ливня, шлепая ногами по лужам и промокая насквозь. Маме приходилось самой вылетать за ним и мокнуть, чтобы загнать домой, но вскоре ей начинал нравиться этот облачный душ. Они вместе носились по своей деревне, ловя непонимающие взгляды людей. Потом же грелись у камина и читали рассказы путешественников из далеких стран, выбирая, куда отправиться за приключениями, когда мальчик чуть-чуть подрастет.

Мун почувствовал, что начинает вновь проваливаться в дрему. Мальчик понимал: ото сна, из которого он уже не выберется, надо как-то спасаться. Никогда еще веки не были столь тяжелыми. Собрав всю силу воли в кулак, он повернулся к Пятому. Тот плакал.

— Вы плачете?.. — прошептал Мун.

Пятый приложил дрожащий палец к губам, чтобы мальчик затих. Тут Мун понял, зачем. Над ними протекал туман. Неспешно, можно даже сказать величественно. С таким путники еще не встречались. Стрелять было явно бесполезно, но Пятый с курка палец не убирал. Туман, наконец, приблизился к Муну, и мальчик понял, почему Пятый плакал. Туман, на самом деле, был паром. Он растопил снежинки на лице Пятого, превратив их в воду, которая и стекала по лицу, казавшись слезами. Медленно, секунда за секундой, пар отогревал продрогшие тела. Через несколько минут Пятый и Мун смогли встать.

— Что это такое?.. — не понимал Пятый.

— Интересно? — улыбнулся Мун, почувствовав спасение. — Сейчас узнаем. Пойдем.

Мальчик не был уверен, что найдет спасение, но хуже недавнего положения всё равно ничего не было. Путники шли туда, откуда тёк пар. Обогнув очередной бесконечный по счету ствол, Мун и Пятый увидели череду нескольких низких деревьев. Рощица была окружена лесом и очевидно внутри себя хранила нечто необычное, поскольку пар шел именно оттуда. Неизвестно, откуда у мальчика появились силы на крошечную радость. Он взглянул на Пятого, однако тот не только не испытывал хоть каких-то приятных чувств, но наоборот: вскинул ружье и весь напрягся, явно не доверяя ни пару, ни рощице.

Путники приближались к ней все ближе и все медленнее. Дымка становилась все плотнее и теплее. Хотелось даже снять часть одежды, но Мун и Пятый делать этого не спешили. Мальчику передалась опаска Пятого, так что ломиться в рощицу он не стал.

Когда же плотно стоящие деревца были уже совсем близко, путники услышали непонятный шум. Пятый показал жестом Муну, что пойдет первым. Он подождал несколько секунд, прислушался и быстро прошмыгнул между деревьями. Мальчик осмотрелся и проскочил за ним, постаравшись приготовиться ко всему.

Как оказалось, последнее усилие по подготовке ко всему было лишним. Все равно Мун ничего не угадал. Путники стояли перед маленьким прудиком. Справа он упирался в идеально отвесный склон десяти метров высотой, с которого в прудик устремлялся водопад. Местечко от всего мира было отгорожено деревцами.

Там, где вода заканчивала свое падение, она бурлила, и во всех направлениях оттуда расплывались сочные пузыри. Впереди в семи метрах от путников, у противоположной стороны прудика спал бегемот. Все тело находилось в воде, а голова, задранная кверху, на берегу. Бегемот тихо похрапывал. Слева от него плавало семейство уток: мама, папа и шестеро утят. Дети носились от одного края прудика до другого. Родители уже даже не пытались их успокоить и только старались не подпускать близко к бегемоту, чтобы не разбудить его.

Закат, пробивавшийся здесь сквозь серый купол Леса, делал окружающий воздух оранжевым, вода в прудике покрылась бликами, а пузыри переливались всеми цветами радуги. С противоположного от водопада края из прудика вытекал ручеек, быстро скрывавшийся под землей.

Путники стояли на берегу и не двигались. Мун чувствовал, как отогрелись его пальцы и лицо. Он посмотрел на Пятого, тот стоял и глядел вокруг, не веря своим глазам.

— Это тоже призраки? — прошептал Мун.

— Должно быть так. Посмотри на глаза уток.

И у взрослых уток, и у утят были человеческие глаза, человеческий взгляд. Мун еще не привык к такому, и сначала это показалось ему жутковатым, но он быстро освоился. Недавно они чуть не погибли от холода, и бояться сейчас уточек, хоть и, скорее всего, призрачных, было глупо.

Пятый стал медленно опускать ружье и вытащил из кобуры револьвер. Мун с ужасом посмотрел на это, решив, что тот хочет перестрелять безобидных на вид обитателей пруда, но Пятый жестом показал мальчику, что все в порядке — револьвер оказался на земле. Пятый продолжил раздеваться, и через несколько минут во все стороны из центра пруда разлетелись брызги. Спутник Муна вскоре вынырнул и радостно что-то неразборчиво крикнул.

Бегемот недовольно фыркнул и перевернулся на другой бок, так и не проснувшись. Взрослые утки с удивлением посмотрели на гостя, а утята тут же стали к нему подплывать. Пятый двинулся к водопаду, за ним гурьбой последовали желтые комочки. Их мама и папа начали волноваться, но по пути утят привлекла череда больших пузырей. Маленькие призраки остановились и стали пробовать залезать в прозрачные шары, но те при касании сразу лопались. Утят это не особо смущало — они тут же начинали искать более прочные. Пятый же с удовольствием, раскинув руки, стоял на пути водопада, все так же неразборчиво что-то крича.

Глядя на эту картину, Мун не удержался и рассмеялся, хоть и дрожал от озноба. Затем подошел к воде и потрогал ее окоченевшими, плохо слушавшимися пальцами. Сначала он ничего не чувствовал, а затем вода резко обожгла кожу. Мун не понял, как Пятый спокойно плескался. Однако вскоре, когда тело благодаря пару уже достаточно прогрелось, мальчик смог-таки целиком влезть в пруд. Его поглотила волна наслаждения. Бурлящая вода была идеальной температуры, чтобы не хотеть никогда из нее вылезать. Глубина прудика также была рассчитана на Муна и Пятого (как, впрочем, и на бегемота): они сидели на дне, спиной облокачивались на склон берега, голова оставалась на поверхности. Путники не верили своему счастью и разложились, блаженно закрыв глаза.

Папа утят заснул, мама же чистила перья, иногда поглядывая на детишек, каждый из которых нашел себе развлечение. Самый спокойный утенок плавал за пузырями, трое озорных резвились около водопада, подлетая на небольших волнах, а остальные брызгались возле бегемота, который спал по-прежнему без намёка на пробуждение.

Иногда мама поглядывала и на Муна с Пятым. Мальчик сначала думал, что она относится к ним, как к чужакам, но вскоре понял, что это не так: у нее были добрые глаза, и она была явно рада гостям. От этого Муну стало еще теплее на душе.

— Эти призраки могут быть опасными? — спросил мальчик у Пятого.

— Не знаю, — Пятый задумался. — Но даже если бы здесь плавало стадо кровожадных сельстиров, я бы с места не сдвинулся. Как же тут хорошо…

Мун засмеялся, что было для него уже не впервой за последний час в пруду. И этот час по числу смешков превосходил для мальчика несколько последних лет.

— Думаю, отправляться дальше надо завтра утром, ночью в лесу будет еще холоднее, чем было, — сказал Пятый после очередной минуты наслаждения. — Переночуем здесь, на берегу.

Мун обрадовался такому предложению и сразу согласился. От усталости и теплой воды очень клонило в сон.

На торчащий камень склона, с которого водопад устремлялся в прудик, села небольшая серая птица с черными мечтательными глазками. Она затянула нежную печальную мелодию.

— Теперь я знаю, что это за место, — неожиданно произнес Пятый.

— Пожалуйста, расскажите! — попросил Мун.

— Эти серые птицы, одна из которых — видишь — сейчас поет волшебную песню, рождаются в полном одиночестве. Высоко на деревьях, возле самых вершин. В пустынном гнезде вылупляется птенец. Он сам учится летать, добывать еду, укрываться от врагов, которых у него очень много. И вот настает день, когда он покидает гнездо. Птенец скитается по лесу, встречая много опасностей. В полном одиночестве, каждый день борясь за выживание. Но однажды встречает лунную радугу. Ты когда-нибудь видел лунную радугу? Она менее заметная, чем обыкновенная, и состоит из оттенков серебряного цвета. В одном из концов этой радуги птица находит свой дом. Тогда она начинает петь, потому что этого требует ее единственный спутник — ее душа.

— И птица так и остается одинокой? Если, конечно, не считать души.

— Нет. На другом конце радуги свой дом нашла другая птица, тоже одинокая. Когда-то они захотят полететь вдоль этой радуги, узнать что там, на другом конце. И где-нибудь, может быть в центре серебряной дуги, встретятся. Они будут зачем-то долго глядеть друг другу в глаза, хотя если ты приглядишься, то увидишь, что глаза у этих птиц бездонные. Смотреть в них можно бесконечно, и встретившиеся птицы будут тонуть друг в друге. А потом они захотят спеть, потому что, как ты уже понял, этого будут требовать их души. Они затянут мелодии, которые переплетутся в одну. Эта песня будет греть и в зной, и в стужу, помогать держать полет, даже когда неминуемо падение. Сейчас они этого пока не знают, но скоро встретятся, и, в конце концов, найдут ту ветку, где поселятся, а потом появится гнездо для птенца.

— Но почему они бросят его? — прошептал Мун. — Вы же говорите, эти птицы появляются на свет в одиночестве.

— Не забывай, это призраки. Нам не понять их. Но говорят, лишь отложив яйцо, птицы летят, чтобы служить Королю призраков.

Мун, несмотря на расслабленное состояние от бурлящей ванны и необычного, тихого, усыпляющего голоса Пятого, тут же нашел в себе силы повернуть голову в сторону спутника, чтобы не упустить ни одной буквы из дальнейшего рассказа про Короля призраков. Пятый ухмыльнулся.

— Король призраков? Тебе интересно, кто это? Не знаю. Не знаю, кто он. Никогда его не видел. Говорят, все призраки служат ему, что он самый могущественный среди них. И никто из зверей не может ему противостоять.

Пятый явно устал говорить. Мун понял, что больше его допрашивать не стоит.

Птица продолжала петь — каждая нота извивалась в сердце, вызывая удивительные чувства, которых Мун раньше не испытывал. Приближались сумерки, над прудом возникла переливающаяся на лунном свете дуга — начало лунной радуги из капель и снежинок. С каждой секундой она расцветала все ярче.

— Звери собираются покинуть пруд… Скорее всего, и птица тоже. Ей пора, — произнес Пятый, внимательно оглядев призраков.

— Откуда ты знаешь? — сказал с грустью Мун, уже привыкший к соседям.

— Внимательно слушаешь мелодию?

— Да…

— Ее песня становится все болезненнее и болезненнее. Пора ей лететь.

— Жалко, нам нельзя с ней, — тоскливо произнес Мун.

— Зря ты расстраиваешься. — загадочно произнес Пятый. — Всё когда-нибудь возможно. Тем более в этом лесу. Пойдем палатку ставить.

Мун кивнул. Они вышли на берег, где было по-летнему тепло от пара, и довольно быстро соорудили из паруса и каркаса жилище в виде палатки. Пятый разложил внутри пледы. После всех приготовлений путники вернулись в воду.

Папа и мама утят поспешили к началу радуги, те за ними. Возле переливающейся серебряной дуги, что начинала свой путь прямо из пруда, папа еще раз провел пересчет, мама проверила внешний вид птенцов. Учитывая то, что утята были неугомонными и постоянно носились, задача была не из легких.

Бегемот очнулся и чинно также направился к началу радуги, обходя пруд по суше, чтобы снова не намокнуть. Мун про себя отметил, что ему очень бы пошел цилиндр и трость. Призрак приблизился к утиному семейству и сразу привлек внимание утят, которые стали носиться возле него. Это не очень понравилось столь серьезному господину: он недовольно посопел, лег и закрыл глаза. Птица же тем временем взлетела над прудиком, продолжая петь.

Папа и мама суетливо стали подгонять утят к радуге. Те радостно, опережая друг друга, понеслись к ней. Касаясь до неё, они превращались в крошечные туманные облачка и взлетали. Вскоре все шестеро были уже в пути. К радуге подошли папа с мамой. Перед тем как коснуться ее, они неожиданно повернулись и посмотрели на путников, словно желая что-то сказать. Мун и Пятый не понимали, что ответить, и призраки отправились в свое путешествие по радуге.

Бегемот, как оказалось, только притворился спящим, чтобы утята от него отстали. Не глядя по сторонам, он неспешно подошел к радуге. У Муна промелькнула мысль: неужели она его выдержит? Ответ последовал сразу — бегемот шагнул и медленно пошел по радуге, даже не утруждая себя превращаться в туман. Неспешно пройдя несколько метров, он остановился и обернулся на путников. Мун и Пятый не шевелились. Бегемот спокойно продолжил свой путь. Видимо, он проверял, не пойдут ли они за ним, ведь тогда неторопливому господину, занявшему в ширину всю радугу, пришлось бы как-то изворачиваться и уступать дорогу.

Птица заканчивала песню. Издав последнюю трель, она резко нырнула внутрь радуги и понеслась наощупь к счастью. К своей паре, которая изменит навсегда её жизнь. Пруд, покрывшийся лунными лучами, опустел.

— Зачем они пошли по радуге… Утки и бегемот… — спросил Мун.

— Кто знает… Наверно, боятся, как и мы, заблудиться. Радуга отличный проводник.

— Интересно, куда им нужно?

— Этого мы пока не узнаем.

— А может, нам тоже пойти за ними? — пришла Муну в голову идея.

— Нет, этого точно делать не стоит. Вряд ли дорога под радугой приятна, удобна и радужна. Видишь, куда она уходит? В глушь леса. Нам нужна тропа, где мы сможем продолжить путь на нашем корабле.

Муну оставалось только кивнуть. Доводы были убедительны.