Шум пройденного (сборник)

Михаил Жванецкий, 2017

Эта книга за спасибо. Спасибо моему другу и исправителю Олегу Сташкевичу. Что не давал мне отрываться: – Пиши и пиши! – Пишу и пишу, – не помню откуда кричал я, стараясь заглушить звяканье вилок и рюмок на фоне шума морской волны. М. Жванецкий

Макаревичу

Самое смешное в этой стране, в этой культуре, что Андрею Макаревичу — пятьдесят лет.

Копеечный возраст.

Мелкий юбилей, не стоящий этих волнений.

Впереди — трудный пятьдесят первый, опасный пятьдесят второй и радостный пятьдесят третий.

Итоги подводить не надо.

Они появляются в тридцать пять, в шестьдесят их уже пересчитывают.

Но какое разнообразие Макаревича!

Сколько путей развития!

Как будто один человек одновременно открыл три двери тремя ключами и вошёл в три зала.

Критик начнёт разбирать музыку, поэзию, живопись, кулинарию, путешествия — запутается окончательно и вздохнёт «какой талантливый!», и заплачет.

Какой талантливый!

Пение — одна треть талантов, а варка овощей, а ныряние в подводный мир, чтоб просто помолчать в обществе тех, кого он потом так вкусно будет готовить.

Андрей один из двух или трёх музыкантов, для которых пение — это слова под красивую медленную музыку.

Его мелодии, как тополиный пух, — ни отклонить, ни выплюнуть, ни отодрать.

Смотришь чьё-то пение на экране ТВ: трудно петь без слов и без музыки, но когда этим занимаются массы — я снимаю шляпу.

Так поёт бензиновый мотор.

А вот когда на разбавленном бензине поёт «Машина времени», мне тоже этого хочется. Мне очень этого хочется. Хотя мои пять минут пения вызывают три часа угрызений совести.

Андрей пишет всё лучше и последние песни лучше первых.

Наша жизнь стала фоном для его тихого голоса.

И на фоне его тихого голоса остро проигрывает наша жизнь.

Как ни странно, Макаревич понимает то, что произносит.

Для шоу-бизнеса это уникальное дарование.

И ещё он старый русский интеллигент, и я прошу его этого не стыдиться.

Интеллект и хорошие манеры ещё войдут в моду.

Ещё кто-то его попросит: «Мне на приём к королеве, вы не покажете, какой платок?…»

Продвинутые журналисты часто спрашивают у космонавтов и «звёзд»: «Скажите, какое место в вашей жизни занимает еда?»

Андрей на это ответил всей своей жизнью.

«Из нашей еды, — говорит он, — выделяется настоящая музыка, настоящая живопись, настоящая поэзия».

Он вошёл и открыл нам три двери в три мира.

И ещё открыл нам подводный мир своего существования и надводный мир своего пения.

Судя по верхнему — и нижний прекрасен.

2003 г.