Вояж без права переписки

Михаил Власов, 2021

Это путешествие в любую точку времени и пространства. Это вояж, в котором вы получаете всё: абсолютную власть, абсолютное богатство, абсолютную свободу. Здесь нет лишь одного – права переписки.

Глава 2. Олигарх

Такого синего цвета он не видел никогда. Впрочем, вода была не синей, о нет! Это был аквамарин! Нет, это был сапфир! Нет, голубой бриллиант! Прозрачное до безумия, искрящееся на солнце море ласково поглаживало своими волнами ослепительно белый пудрообразный песок, так приятно щекотавший подошвы, что казалось: идёшь по нежнейшему шёлковому ковру.

Бенджамин неторопливо шествовал по берегу собственного пляжа. Впрочем, и весь этот остров был тоже его, как и архипелаг в целом. И неудивительно: Дойл был богатейшим человеком планеты. Ему принадлежало полмира, а остальные полмира он контролировал. На него работали миллионы людей. Удивительно, но, имея в своём подчинении столько наёмных служащих, он абсолютно не был загружен текучкой, поскольку ему и управлять-то своей поистине огромной империей не было необходимости: при таких масштабах система функционирует самостоятельно, как исправно работающий часовой механизм. Можно даже, наверное, сказать, что такая система становится «вещью в себе» и начинает жить по своей внутренней логике, по отдельному плану, вне зависимости от желаний её участников и даже владельцев.

Впрочем, Бенджамина это нисколько не беспокоило. Он мог позволить себе любую прихоть: полететь, куда захочет, купить всё, что увидит, и заставить любого делать то, что нужно Дойлу. Его молодая жена — бывшая модель — была столь же прекрасна, сколь и глупа. Великолепное сочетание! Он знал это точно, поскольку это был его уже четвёртый по счёту брак. О предыдущих трёх он вспоминал с содроганием! Одни бракоразводные процессы отняли у него несколько лет жизни и добавили немало седых волос. Но всё это — в прошлом. Он учёл предыдущие ошибки и выстроил окружающий мир по его, Дойла, собственному плану. Он успешен, здоров и, конечно же, богат, супербогат! Для него нет ничего невозможного. И всё-таки что-то постоянно не давало ему покоя. Крохотный червячок сомнений уже давно проник в его мозг и жил там, словно в большом сочном яблоке, методично пожирая его изнутри и отравляя существование.

Дойл поймал себя на мысли, что он действительно может всё или почти всё, но у него уже просто не осталось желаний. Вернее, они были, но уж больно какие-то простые и приземлённые, абсолютно не соответствующие его высочайшему социальному статусу. И напротив, он, этот статус, требовал от Бенджамина очень многого: присутствия на мероприятиях, от которых его уже тошнило, встреч с теми, кого он втайне ненавидел, словом, постоянного поддержания своего имиджа успешного мультимиллиардера.

«А по большому счёту, зачем он мне, этот самый имидж? — думал Бенджамин, неторопливо шагая по пустынному пляжу. — Вот ведь как странно устроена наша жизнь! Я шёл к своей цели десятилетиями, я всего достиг, мне всё доступно. И, наверное, сейчас было бы самое время притормозить немного, подумать и решить, каковы мои истинные желания! Но неумолимая и взбалмошная судьба вновь вмешивается и говорит мне: нет, ты не можешь! Ты должен! Ты обязан! Иначе — полный крах! Получается, я не могу делать то, чего я действительно хочу! Но и это не самое страшное! Самое страшное, что я не знаю, чего хочу! И если бы у меня вдруг появилась полная свобода действий, я бы просто остановился и стоял так до второго пришествия! К чему я шёл всю жизнь? Чтобы вот так просто плыть по течению? Зачем тогда всё это? Зачем мне такое огромное богатство, если у меня нет той степени свободы, чтобы распоряжаться временем по собственному усмотрению? Как получилось, что я стал послушным слугой своего гигантского состояния?»

Полностью окунувшись в свои мысли, Бенджамин даже не заметил, как подошёл к своему поместью. Это была одна из его многочисленных секретных резиденций, где он скрывался иногда от назойливых репортёров и не менее назойливых приятелей, поэтому штат обслуги здесь был небольшой. В саду его встретил молодой охранник Тим, доложивший, что супруга ожидает его в гостиной. Дойл вошёл в дом. Его молодая жена в соблазнительной позе картинно расположилась на белом кожаном диване. «Боже, как она всё-таки чертовски хороша!» — в очередной раз отметил он. В руке она держала бокал с коктейлем. И похоже, уже не первый.

— Пупсик, ну где же ты ходишь! — плаксивым мультяшным голоском, смешно растягивая гласные, прочирикала она, когда он вошёл.

«И откуда у неё такая манера разговора? — подумал Дойл. — Наверное, подчерпнула в одном из гламурных журналов, которые она постоянно читает. Видимо, там написано, что именно таким, и никаким другим образом, должны вылетать слова из прелестного ротика молодой миллиардерши!»

— Мне просто необходимо срочно рассказать тебе последние новости! — всё тем же тоном продолжила она. — Садись, я налью тебе коктейля.

— Только не коктейль. Терпеть не могу эту гадость! — Дойл поморщился при мысли, что надо будет глотать эту приторную жижицу, липкую и пахучую, — Налей-ка мне лучше простой минеральной воды. И, пожалуйста, без газа! У меня от него живот пучит.

— Фи, пупсик! — скорчила недовольную-презрительную гримаску жена. — Это так неромантично!

— Зато полезно и практично! — скаламбурил он и даже слегка развеселился. — Ну, и какие новости ты хотела мне поведать? — спросил он жену, пока та наливала ему воду в широкий хрустальный стакан из запотевшей бутылки, которую только что достала из холодильника.

— Знаешь, пупсик, я тут подумала…

Услышав эти слова, Дойл вновь поморщился, как от зубной боли, но уже по другому поводу: он знал, что за словами «я тут подумала…» ничего хорошего не последует.

— И что же ты придумала? — спросил он с нескрываемой иронией.

— Я тут подумала и решила: куплю себе новую шубку, она подойдёт к той бриллиантовой брошке, которую мы приобрели в ювелирном на прошлой неделе! — не замечая его тона, продолжила супруга. Слово «неделе» прозвучало из её уст как «нде-еле». Дойла передёрнуло.

— Конечно. Как знаешь, — равнодушно пожал плечами Бенджамин, делая большой глоток ледяной минералки. — Это всё?

— И ещё, я решила выйти замуж! — вдруг ни с того, ни с сего выпалила она.

— То есть как… — Дойл поперхнулся и закашлялся.

— И не смотри на меня так, я этого не вынесу! — она, манерно растопырив наманикюренные пальчики и тяжело, как ей казалось, вздохнув, прикрыла глаза ладошкой.

— Подожди! Как — замуж? — от неожиданности и полной абсурдности этого заявления мысли вдруг разом спутались, и он с трудом подбирал слова. Сердце учащённо забилось, внутри всё горело, к горлу подступала тошнота, и вдобавок отчего-то начала кружиться голова. — А как же я?

— Ну прости, пупсик, мне пришлось тебя отравить, поскольку мы с Тимом больше ничего придумать не смогли! Надеюсь, тебе не очень больно! Я прочитала, что этот яд действует чрезвычайно быстро, и скоро всё будет кончено! Ты даже ничего не почувствуешь! Мой бедненький, тебе, наверное, плохо, но лучшего средства я не нашла! В наше время отыскать хороший яд — это такая проблема! — и она опять состроила плаксивую рожицу, пытаясь на своём кукольном личике изобразить всё сострадание, на которое только была способна.

— Ну ты и дура… — только и успел сказать Дойл, а потом полетел куда-то в бездонную пропасть.