Доблестный рыцарь

Михаил Владимирович Сальников, 2019

Крепость Валдфестунг – небольшое укрепление на холме, в лучшие свои времена ставшее домом для восьми десятка солдат. И в этой крепости служил молодой рыцарь по имени Герард. Содержит нецензурную брань.

V

Голоса вырвали Герарда из когтей морока.

— Как он, ваше благородие?

— Жар у парня, Альвенслебен. Потеет, блюёт.

— Врачевателя звали?

— Хотел было, но… лорд Рейсс запретил.

— Почему?

— Не омолвился… пойду опять — скажу ему пару, а ты пока последи.

Рыцарь приоткрыл глаза, над ним нависал суровый старший брат.

— Живой?

Парень стащил со лба мокрый кусок ткани, повернулся на бок и позволил рвотному рефлексу взять своё, наполняя ночник у кровати. Успокоившись, он лёг обратно.

— Не сказал бы.

Варин сел рядом.

— Что с тобой приключилось? Лорд Рейсс что вытворил?

— Старик… — Герард закашлялся. — Старик дал мне какой-то бодяги выпить, — в горле у рыцаря пересохло, он то и дело облизывал губы, — на текучее железо похожа, что в кузницах в слепки разливают. Только не горячее. Холодное, будто лёд. Я выпил и вот. Сдыхаю теперь.

Рыцарь-капитан глубоко вздохнул.

— Пить. Дай мне воды, брат.

— Сейчас, — Варин встал и огляделся — на столике, в центре казарм, стоял глиняный кувшин, чудь погодя, он сунул его больному, — Держи. Кружек рядом не было, так что вот.

— Сойдёт, — недомогающий принялся жадно хлебать воду, — спасибо. Знаешь, я… я…

— Герард?

В глазах юноши задвоилось.

— Герард! — командир слегка тряхнул парня за плечо, но безрезультатно — его сознание вновь провалилось во мрак.

***

Проснувшись, Герард не мог сообразить, является ли текущий день днём новым, или он всё ещё заложник дня старого, в котором его печень подверглась войне на два фронта. Немного поразмыслив, юноша пришёл к выводу, что куролесить в таверне не стоило. Однако рыцарь не смог не отметить, что тошнило его в данный момент не так уж и сильно, а значит, симптомы отравления идут на спад. Эти мысли вызвали улыбку.

Приняв сидячее положение, парень огляделся — бараки пустовали, а через крохотные оконца пробивался яркий дневной свет. Улыбка стала шире, и он потянул руку, чтобы почесать затылок, однако на полпути остановился. Показалось? В ярком солнечном свете, у запястья что-то блеснуло. Поднеся ладонь в упор к лицу, Герард вгляделся — к её тыльной стороне крепился серебристый шестиугольник, напоминающий по форме змеиную чешую. Рыцарь бережно потрогал чешуйку пальцем — она оказалась металлической и была гладкой и холодной.

— Что за диво?

Попытавшись всколупнуть её, воин быстро осознал, что кусочек металла прицепился к коже намертво. Однако юношу такое положение дел не устроило. Поддев чешуйку ногтем, он сделал резкое движение, отрывая незваного гостя от руки. Шестиугольник улетел в неизвестном направлении, забирая с собой кусок плоти. Из крохотной ранки тут же засочилась кровь.

— Ах ты, чертяга! — Герард принялся с досадой зализывать пробоину.

Оправившись от внезапной травмы, рыцарь попытался подняться. От длительного сна на суровом лежбище ломило спину, и прибывать в таком состоянии более не представлялось возможным. Неторопливо, дабы не вызвать ненароком приступ головокружения, юноша уверенно встал на ноги. Один неуверенный шаг последовал за другим, и через полминуты Герард вышел за порог.

Яркий солнечный свет слепил, и теперь рыцарь был уверен, что он находится в дне новом, а так как плац и казармы пустовали, то это значило, что юноше удалось увильнуть и от построения, и от патруля. От таких размышлений внутри потеплело. Хоть какое-то благо вышло из отравления.

— Блургенштейн? Блургенштейн, ты как? — выходя из своего домика, старшина приметил бодрствующего больного.

— Вс… — юноша закашлялся — сказалось обезвоживание, прочистив горло он продолжил. — Всё хорошо, вашродье.

Арман улыбнулся:

— А я уже страшился, что вперёд ногами тебя из казематов выносить придётся! — он сильно хлопнул подчиненного по плечу и звонко рассмеялся.

— Пока живой, вашродье, — неловко улыбнулся рыцарь.

— Пойдём, нужно лорду Рейссу тебя показать, больно по ушам топтался, чтоб коли чего — тотчас к нему, — ротный повернулся и пошёл обратно к своему жилищу, — старик всё бумагомарает и бумагомарает — прям со вчера вечера. Кстати, что у вас там давеча стряслось? А то сами лорд не соизволят поведать. Блургенштейн? — старшина обернулся — уткнувшись носом в стоптанную траву, на плацу лежал Герард.

***

Очнувшись от помутнения, он обнаружил себя отнюдь не в казарме.

— Плохо, очень плохо.

— Ваше благородие?

— Плохо, Арман, говорю. Глухой чтоль?

— Что вы пла…

— О, очнулся! — Рейсс мотнул рукой в сторону, заставив ротного замолчать.

— Где… — прохрипел больной.

— У меня, дружочек, у меня. Всю комнату обрыгал мне тут, — усмехнулся старик, — никаких ночников на тебя не хватит, просто спасу нет.

— Лорд Рейсс, — сурово буркнул ротный.

— Чего такой смурной, Арман? Плохо ему говорю.

— Я вижу, что ему плохо! Хватит дуралесничать, и давайте пошлём уже за лекарем! — взорвался старшина. — У меня и так людей не полная рота, так вы сюда ещё прибыли, чтобы убить кого?! Отвечайте немедля!

— Ишь, какой громкий, — прочистил ухо пальцем старый лорд, — не сдюжит твой лекарь эту хворь. Умрёт твой мальчик.

— Ах ты, ветхий осёл! — ротный взял Рейсса за перед мантии и приподнял. — Мне плевать на твоё положение и облегчаться я хотел на твои деньги! Не поставишь его на ноги — изрублю, гниду старую, и закопаю так, что вся королевская рать не сыщет!

— Арман, — дед сменился в лице, — Арман, успокойся, — сказал он преспокойно, — отпусти.

— Ладно, — голые ступни вновь коснулись деревянных досок, ротный обуздал прилив гнева, однако его лицо всё ещё перекашивала ярость.

— Лекарь не сдюжит — я сдюжу. Я знаю что нужно.

— И что же?

— Пусть твой орёл пока полежит, а я поеду к Бачендорфу. Там мой друг поживает. Травовед. Куплю у него сбор и сразу ворочу́сь. Затем заварю настой, и будет твой дружок как новый.