В складках миров и времени

Михаил Васильевич Шелест, 2023

В данном произведении (для лучшего понимания замысла автора) объединены две книги из цикла "В складках миров и времени": "Кузнец чужих судеб" и "Боливар". Части с разными сюжетами, которые в конце концов сходятся воедино.

Глава 2.

Южная дорога на Любек в ночное время была пуста и на удивление суха. Это Иван определил, переступив с ноги на ногу и пошарив вокруг руками. Стояла кромешная темнота, а Иван не догадался закрыть перед переходом из света во тьму глаза.

Включив зелёный лазерный фонарь, Иван огляделся. Дорога, выложенная камнем, уходила в темноту. Накинув на глаза прибор ночного видения, он двинулся на север. Дорога петляла. По сторонам, в некотором отдалении, то там, то тут, угадывались строения, похожие на землянки. Рядом с некоторыми дотлевали очаги.

Иван спустился в ложбину, и под его ногами захлюпала грязь, но, примерно, минут через сорок дорога пошла резко вверх, и Иван упёрся в стену. Вернее, в ворота в стене. По здешнему времени в Любеке стояла полночь 966 года.

Не раздумывая, Иван постучал концом копья в ворота. Никто не отозвался. Постучав ещё и ещё, Иван уже хотел начать обходить стену, как его окликнули:

— Хто е?

— Витчиняйте. Подорожник.

Из-за ворот что-то сказали на непонятном Ивану языке, и Иван догадался, что идея с украинским, не прокатила.

— Да открывай, мать твою, — грозно крикнул Иван, — жрать охота и поспать бы!

— Рус-Рус!? О! Харашо! — Забубнили два голоса и за воротами послышался звук, открываемого металлического засова.

Открылась низенькая маленькая дверка, ранее Иваном не замеченная.

— Ком! Ком! — Проговорил высунувшийся в неё человек и исчез.

Иван, не веря чуду, просунул в дверь не голову, а сидор, и едва удержал его в руках, так как по нему прилетело палками сразу с двух сторон.

Резко кинувшись в проём двери, не снимая прибора ночного видения, он засадил правому тупым концом древка, а второму ткнул остриём под рёбра и приподнял его над землёй. Хорошо так ткнул, видя, что тот защищён кожаным панцирем. Начинать свой первый день с убийств Ивану не хотелось.

Первый, получив в промежность, не поднимаясь, корчился и постанывал, второй подёргивал ногами, чуть касаясь ими земли, и держался за копьё двумя руками.

— Ну, змеинное племя, пошто порешить меня хотели?! В чём грешен христианин перед вами?!

Висящий на копье хрипел. Иван, чуть опустив его, ткнул пяткой правой ноги поднимавшемуся первому привратнику в колено, и тот, снова взвыв, завалился на бок. Перетащив второго, он сбросил его на первого, и, занеся копьё, крикнул:

— Порешу, вражьи души!

Продолжая «играть» Иван, видел, стоящего на крыльце какого-то высокого здания человека в плаще и капюшоне, а за ним несколько лучников. Прикрывшись сидором, который держался на плоской титановой пластине, Иван ждал.

— Не стрелять, — со словенским акцентом произнёс негромко главный. — Кто ты есть? Русичь? Откуда?

— Оттуда, — махнув рукой на юг, сказал Иван.

— Что хочешь?

— За стенами поспать. Я заплачу!

— Христианин? — С удивлением спросил он.

— В Риме крестили

— В Риме? — Совершенно спокойно, без эмоций, спросила фигура. — Расскажешь. Можешь устроиться сейчас с лошадьми, под навесом. Не замёрзнешь?

— Спаси Бог за доброту! Воды бы испить…

— Там судно4 (кадушка) с водой и ведро5(ковш).

— Спаси бог, — повторил Иван и поклонился.

Ногу с привратника он снял, освободил приколотую к земле копьём куртку, и они двое зашевелились.

— Пусть не балуют! — Попросил Иван и отступил в сторону. ПНВ он поднял на верх и спрятал под капюшон.

Вспыхнул факел, осветив живым, колеблющимся светом двор монастыря.

— Хорошо, что ты не стал убивать их, — сказал человек в плаще.

— Не убий… ведь…

— Ну-ну… Покажи ему хлев, — приказал человек, и служка с факелом побежал в дальний угол крепости.

— Следи6(Ступай).

* * *

Иван всю ночь не сомкнул глаз. Растянув вокруг себя вязанку «ежей», он мог бы спать спокойно, до первого вскрика, но он так и не заснул до первых лучей солнца. Нервы. А с солнцем ожил и двор монастыря. Первыми из пристроенной к стене конуры вылезли ночные привратники.

Иван лежал, претворившись спящим, и они оба подошли к нему, не решаясь подходить слишком близко. Пошептавшись, они, увидев настоятеля, быстро от него отошли. Иван пошевелился и, поднявшись с войлока, потянулся.

— Великий ти, брат! — Сказал настоятель. — Како ти спал?

— Хорошо, отче… Слава Богу!

— Пошли к заутрене.

— Опроститься бы?

— Следи за ним, — настоятель указал на сторожа и тот отвёл, куда надо.

Обмыв руки, Иван прошёл вслед за всеми в двери, и они оказались в просторном помещении с крестом у противоположной стены. Перед ним стояла братия, человек двадцать и вчерашние привратники.

Иван, остановившись на входе, пропустил настоятеля вперёд и двуперстно перекрестился на крест, повторив его движения, достал из-за пазухи большой серебряный крест, поцеловал его.

— За такий крист и христяне убияти7. Не иззивай (искушай), жжаль (прости) ми Бог8. Сховай.

Иван крест спрятал и склонил голову.

Службу читали на латыни. Иван молился по-русски.

Рядом с ним пристроился зашедший в храм монах в плаще, который явно прислушивался к его молитве, а после службы побежал к настоятелю докладывать.

Все монахи приложились к руке настоятеля, и тот подозвал Ивана к себе, но руку не подал.

— Кому ти молил? — Спросил он.

— Христу. И богу единому.

— А ну… помолись.

Иван прочитал символ веры.

— Почему по-русски?

— Так понятней. Папа Римский Иоан самолично перевёл, записал мне своей рукой, и заверил своей печатью.

Иван поднял сидор, достал из него кожаный тубус, развязал ремешки и вскрыл его. Вынув пергамент, с которого свисала на синей и жёлтой нитках свинцовая печать, Иван передал его настоятелю.

Тот, взяв его двумя руками, развернул.

— Это рука Папы!? — Изумлённо спросил он.

— Да. Это он писал, когда ещё не был Папой. Он был ещё юным, но, когда стал Папой, заверил перевод своей печатью. Я был его рабом… Вернее, рабом его отца, патриция Кресцентия. Мы с ним вместе выросли. А когда он учился в школе певчих, мы вместе учили псалмы.

Настоятель ещё удивлённее посмотрел на Ивана. Тот, оглядев помещение, и «качнув» его грудным звуком «и», запел:

— Беатус вир куи аббиит…

Его голос, оттолкнувшись, от стен, затрепетал голубем, собрался и окреп в центре храма. Братия усиленно закрестилась, опустившись на колени.

Перекрестился и настоятель. Потом он стоял, сложив руки на груди, до конца псалма.

— Хвала Богу! — Сказал он, возвращая пергамент. — Гремо исть9 (Пошли есть).

— Умыться бы, настоятель.

— Я не опат10. Я князь Након Любекский.

Иван преклонил голову.

— А я — Иван Кресцентий, — сказал Иван и вынул из-за пазухи золотой Римский солид на котором было написано «кресцентий».

Теперь князь преклонил голову.

— Я не патриций, князь, и не сын патриция. Я просто Иван.

— И что же ты тут делаешь?

— Живу своей жизнью. Иду на Рюген. Туда ушли, как говорят, мои родичи. А больше идти мне некуда.

Князь внимательно посмотрел на Ивана.

— Теперь понятно, — сказал он, и повёл Ивана за собой.

* * *

В крепости у Накона Иван гостил уже третий день. Кроме прибора ночного видения и фонарика, артефактов будущего у Ивана не было. Да и их он «отнёс» назад в будущее.

Князь был немного старше Ивана по возрасту, как он сказал: «тридцать одна зима», но выглядел значительно суровее. Его лицо испещряли морщины и шрамы. И именно на это князь сразу обратил своё внимание, когда узнал возраст Ивана.

— Слишком ты гладкий для воина, — хмыкнул он.

— Да, я… В общем-то и не воин, — сказал Иван. — Так… Погулять вышел. Участвовал, иногда в междоусобицах патриция… Да в боях, что он устраивал для своих гостей.

— И чем ты дрался? — Спросил князь. Глаза его смеялись. — Хотя… Копьём ты справно владеешь…

— Молотом.

— Молотом?! — Удивился князь. — Не рыцарское оружие.

— А я и не рыцарь. К кузне приставлен был с мальства, вместе с батюшкой моим.

Иван достал из сидора молот на длинной железной рукояти, выдернул наверх и поставил его рукоятью вертикально на ладонь вытянутой вперёд руки.

Немного подержав, Иван сбросил молот вниз, перехватив его обратным хватом возле молотка, развернул рукоятью вверх, и стал вращать вокруг кисти и своего тела. После очередного заворота за спину, он перекинул молот через плечо и поймав его за конец рукояти, продолжил вращать вокруг себя. Скорость вращения уменьшилась, но гул, издаваемый молотом, стал страшнее. При Ивановых габаритах и длине рук подойти к нему ближе чем на три метра казалось не реальным.

Князь стоял, слегка приоткрыв рот, потом опомнился, увидев взгляд Ивана, прикрыл зевало, и покачал головой.

— Даже проверять тебя, какой ты воин, нет желания, — изумлённо сказал князь.

— Патриций любил хвастать моей силой. Когда к нему приходили гости, он ставил меня против четырёх их слуг. Не могли подойти. Мечи, копья, щиты — всё в кашу, — говорил Иван, не переставая вращать молотом.

— Я так целый день могу, но с двумя молотками красивее выходит, — сказал он, остановил вращение, перехватив рукоять у основания, и подал молот князю рукоятью вперёд. Дыхание его было ровное.

Князь, взяв молот, охнул, уронив его наземь.

— Чёрт здоровый! — Восхищённо воскликнул он, потирая кисть правой руки.

Он подошёл к Ивану, и как-то по-новому взглянув на него, спросил:

— И что же ты тут делаешь, Иван — сын патриция.

— Гуляю. Я же сказал. Мои родичи с острова Рюген ушли, когда меня ещё не было. Вот иду туда. Дома у меня нет. Родителей тоже.

— Понятно, — сказал князь, прищурив глаза. — А кузнец ты какой? Добрый? Что можешь?

— Всё могу.

— Покажешь?

Иван посмотрел на князя, и поинтересовался:

— В кузнецы меня сватаешь? Не пойду я в кузнецы. Намахался. А вот показать — покажу.

Иван снова залез рукой в карман сидора и достал тряпицу, которую передал Князю.

— Дарю! — Сказал он просто, — За доброту твою, князь.

Након развернул подарок и увидел кованную розу, невероятной красоты.

Князь держал её двумя руками и смотрел не отрываясь.

— Сказать, что я восхищен? Это пустые слова. Спаси тебя Бог. Мастер!

— Такой цветок рисовали на щитах мои предки. Так говорил мне мой отец.

— Такие цветы были на щитах воинов с Рюгена, которые убили моего брата Стойгнева, когда мы воевали против саксов. Они поддержали наших врагов и напали на нас сзади.

Иван с интересом посмотрел на Накона.

— И что там, на Рюгене?

— Там не любят христиан, Иван, и… там не любят меня. Поэтому, помочь тебе ничем не могу.

Иван стоял, опустив голову.

— И что же мне теперь делать? — Спросил он самого себя.

Князь развёл руками и улыбнулся.

— Гулять. Жить. Хочешь туда?

— Посмотреть хочу. Отец много рассказывал.

— Мои земли заканчиваются у самого острова, но убедить руян в этом сил у меня сейчас нет. И они продолжают грабить их. Многих воинов мы потеряли в войне с саксами. И с руянами.

Князь с интересом посмотрел на Ивана и предложил:

— Хочешь, я тебе эти земли передам на лен11. Договоришься с руянами, глядишь и пустят они тебя на остров. А просто так туда идти не советую. Люты они до христиан.

— Какие земли?

— Ростока. Но воев для тебя у меня нет.

Иван оглядел деревянный невысокий трехэтажный замок, обнесённый деревянным частоколом стен.

— Это твой замок? И твои вои?

— Да. Я здесь вырос. Но гард стоит ниже по реке. Там и семья моя… жёнка, дети и я сам обитаю. Большой гард. Аж три крепости.

— А стены?

— Завтра поедем, посмотришь.

* * *

Утром, после заутреней молитвы и завтрака, они тронулись в путь. Лишнего коня Ивану не нашлось. Пришлось одному из княжеских воинов ехать на повозке, загруженной каким-то скарбом. Скарб укладывали в телегу затемно, и он был прикрыт рогожами, но Иван сразу определил, что там что-то сильно тяжёлое. Две лошади, низкорослые, но крепкие, с трудом тянули телегу с грузом и двумя седоками. Груз позвякивал и погромыхивал.

— Оружие? — Прямо спросил Иван.

— Да, — сказал князь не очень охотно. — Потеряли много в болотах… Куём помаленьку.

— К оружию руки нужны.

— Дай Бог народятся и новые подрастут. Да и идут к нам из разных мест, где христиан притесняют.

— И вы всех сразу не в плуг, а под ружо?

— Плуг? Что есть?

— Орало.

— А-а-а-а… Нет… Сначала в плуг.

Князь рассмеялся.

Так, разговаривая, они ехали недолго. Дорога, шедшая на север, плавно заворачивала вправо и вышла на берег не глубокой, но быстрой реки, через которую отряд переправился, не слезая с лошадей и не замочив ноги. Дорога вышла на пригорок, и Иван увидел перед собой другую реку и остров, образованный слиянием трёх рек. Дорога вела к мосту через башенные ворота. Стен у города не было.

— Плохо, — сказал Иван, едва удерживая под собой чужую лошадь, рванувшуюся из-под него вниз по склону.

— Что плохо? — Спросил, догнав его, и перехватывая узду, князь.

— Стен нет.

Иван, свесив ноги почти до земли, натянул повод, слез с лошади и, поклонясь, передал его спрыгнувшему с телеги воину, с благодарностью посмотревшему на Ивана. Он, всю дорогу, трясясь в телеге, отворачивал обиженно голову в сторону от своей лошади. Иван, не стал оскорблять чувства викинга. И князь правильно понял поступок Ивана.

— А ты… политик, Иван.

— Рим без политеса, — не Рим, — с глубокомысленным видом сказал Иван банальщину.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Может быть тогда у нас с тобой что-нибудь и получится.

— У нас? — Иван посмотрел князю в глаза.

— У нас. Или ты пойдёшь гулять дальше? — Усмехнулся перерезанными шрамом губами князь. — Направо — враг твоего патриция Оттон, налево — его друзья саксы, прямо — болота и дикие даны.

Иван усмехнулся, взял под узду княжеского коня, тронул его с места, толкнув его морду вперёд, и пошёл по дороге, держась за княжеское стремя. Это был его немой ответ на прямой вопрос князя.

— Ну ты… Великий ты политик, Иван! — Вскрикнул радостно князь, хотел хлестнуть коня плетью, но передумал, и стремя из руки Ивана не вырвал. Конь шаг прибавил, и Ивану пришлось немного пробежаться.

Князь натянул поводья, остановил коня и слез с него. В какой уже раз посмотрев на Ивана с прищуром, он приобнял его и ввел в городские ворота.

— Гляди, какой град! — Сказал князь, показывая рукой на стоящую невдалеке крепость за пятиметровым частоколом стен.

— Град хорош, но стены нужны везде, — ответил Иван, цыкая зубом. — Даны вас тут как кур передавят. По морю придут и передавят. И ты бы князь об этом позаботился прежде, чем умереть.

Князь отшатнулся, но посмотрев на спокойное лицо Ивана, спросил:

— Что-то знаешь?

— Много знаю, — вздохнул Иван, — но ещё больше не знаю. Долго говорить надо.

— Поговорим ещё, — сказал князь, и отдал коня выбежавшему из крепости воину. Следом за ним бежали двое парнишек: один лет тринадцати другой помладше.

— Сыны мои, — крикнул князь и подхватил обоих

— Тату, — захныкал младший, — а Мстивой меня дражнит лягухой, пошто у меня цыпки.

Князь оглянулся на Ивана, засмеялся и потрепал старшего по лохматой шевелюре.

— Эх вы… Цыпки с Лягухами! Привечайте гостя. Аж из самой Ромеи к нам пришёл. Иван зовут. А я пока мамку вашу обниму.

Он толкнул детей в сторону Ивана, а сам обнял крепко сложенную женщину с кольцами волос на голове, в синем, длинном, до щиколоток, шерстяном платье. Спереди шов её платья и края длинных рукавов были расшиты жемчугом и цветными нитками. Под полами платя Иван разглядел коричневой кожи носки обуви.

Подав руку старшему, который с удивлением пожал её, и взяв двумя руками ладонь младшего, спросил:

— Одного, понятно, зовут — Мстивой, а второго Мстиграг?

— Мня зовут Пётр, а это Клим, — сказал старший.

Младший прятался за его спину.

— А, ну, смотрите, что у меня для вас есть, — сказал Иван, и полез в свой сидор.

Первым он вытащил деревянную машинку на больших колёсах в виде лягухи у которой при вращении колёс раскрывалась пасть и высовывался язык.

— Это Климу, а это Петру, — сказал Иван, доставая большой раскладной нож, его собственной работы, с деревянной ручкой и с кольцевым фиксатором лезвия.

— Тату, лягуха, — радостно закричал малой. — Ротом жмакает!

— Ух ты! — Обмер Пётр, когда Иван раскрыл ему нож.

— Ничего? — Спросил Иван князя.

— Как раз! — Удивлённо сказал князь. — И много у тебя там цацек?

— Нет. Но для твоей хозяйки найдётся. Позволишь и ей преподнести?

— Подноси.

Иван достал небольшую коробку из сандала и передал с поклоном княжне.

— Княжне подарок княжеский. Своими руками сделал.

Княжна пожала плечами, взяла коробочку и почувствовав аромат сандала приложила её к носу.

— Ах! — Сказала она, повернув вставленный в неё ключик. В ларце лежали серебряные серьги с синим камнем.

Княжна растеряно оглянулась на мужа, тот развёл руками.

— Вот такой у нас гость, Ирина. Очень необычный гость, — сказал князь покачивая головой. — Пошлите в хату, а то люди собираются. Не ладно.

За стенами крепости стояли обычные русские княжеские хоромы: подклеть, клеть, и так несколько собранных вместе зданий с переходами между ними. Снизу — хозяйские постройки и жильё для слуг. На второй этаж шла двусторонняя лестница.

— Что за каменья, ты моей жонке подарил?

— Лол12 (Рубин). Синий. Из Германии патрицию привезли целую жменю. Я ему кольца делал, серьги. А он их мне отдал. Он же епископом стал. А жены у него нет. И мне ни к чему. Я платье княжны увидел и вспомнил.

— Хитёр ты брат, — одобрительно прошептал князь.

— Я же тебе говорил: дома у меня нет, а ты мне вроде как предлагаешь целый удел. Ты мне, я тебе. Куда мне их? Самому носить?

Князь рассмеялся.

— Кажут, что предыдущие папы носили, прости господи, — сказал он и перекрестился.

— Кажут, — прошептал Иван. — Там и не то было, прости господи.

Они дружно рассмеялись и князь, приобняв Ивана за плечи, подтолкнул вверх по лестнице.

* * *

Домашние князя знали, когда он приедет, поэтому столы уже были накрыты, а приглашённые ожидали во дворе замка. Князь, поднявшись на крыльцо, обратился к ним.

— Я пригласил вас всех за мой стол, потому что у меня праздник. Из Рима пришёл Иван, мой хороший друг, и я хочу, чтобы вы познакомились с ним. Прошу всех за мой стол.

Князь обвёл руками столы, выставленные прямо на улице несколькими рядами.

— Тут собрались многие князья наших земель. Почти со всех. С Магдебурга нет и с Ростока. Там у нас временный местник. А может и убили его уже. Или в полон взяли вместе с людишками. Этот третий с конца холодов.

— Так сейчас, вроде, юниус только… и третий? — Спросил Иван.

Разливальщики пополнили чаши и встал князь.

— Я хочу представить вам Ивана, други мои. Предки его из руян, но родился он в Риме. Был рабом и кузнецом у римского патриция. Очень хорошо машет кувалдой. Сам видел. Так машет, ажно душа на небо просится, так страшно. Он пойдёт на стол Ростока.

За столом загудели. Послышались голоса:

— Загубишь воя, Након. Ну его, этот Росток. Силёнок накопим, сами отдадут.

— Ему бы десяток таких, как он… тогда только.

— Да где ж их взять десяток, всё по домам сидят, вои, — крикнул дед, — под бабьим крылом13 (подол).

— Так мы не знаем, что он сам за вой.

Князь ткнул Ивана локтем. Иван тяжело вздохнул, поднялся и вышел из-за стола, перешагнув общую длинную скамью.

— Выходи строиться! — Крикнул он. — Один давит на голову двумя руками, другие давят на первого, помогают. Только выберите у кого руки крепкие, а то сломаете.

Иван встал набычившись, а в его голову руками упёрся здоровый, как и Иван, бугай. Ему в спину толкали человек десять. Иван стоял не шелохнувшись. Потом ему надоело и он, шевельнув головой, уронил толпу на землю.

Оглядев двор и узрев рядом с жаровней, на вертеле которой пёкся здоровый кабан, толстую кочергу, он взял её и легко обмотал вокруг своей руки, а потом раскрутил обратно. Показав её всем, он снова закрутил её вокруг руки и отдал сидящим за столом.

Зрители гудели и гоготали. Раскрутить обратно её смог только давешний здоровенный викинг, который упирался ему в голову ладонями.

Иван одобрительно показал ему два кулака с поднятыми вверх большими пальцами, забрал кочергу и выпрямил её, выровняв лишние изгибы, а потом скрутил её вдоль оси винтом и передал бугаю, но тот замахал руками, покачал головой и вернулся за стол.

Стольники гоготали, ревели и продолжали гулять.

— А чего с молотом не показал? — Спросил князь отведя Ивана в сторону.

— Да ну его… Вдруг кто с дуру полезет? Пир не место для драки.

— У нас не так. Погодь, они ещё и боротьбу начнут.

Славяне и викинги гуляли долго и шумно. Из не видимых ранее Иваном воинских забав, его поразило стуканье лбами. Треск во дворе стоял не шуточный, когда вдруг все разом вои, разбившись на пары стали биться лбами. Выбывающие отходили, а победители продолжали биться.

— Жуткое зрелище, — сказал Иван князю, передёргивая плечами от очередного лобного столкновения. — Там же мозг!

— Что там?

— Ум. Душа.

— Нее-е, душа тут, а там кость, — сказал князь и стукнул себя кулаком в грудь.

Звуки некоторых голов были глухими, а некоторых звонкими, как колокол, и когда над поляной разносился такой «бом», он сопровождался общим смехом.

Иван захмелел вдруг. Организм, не привыкший к напиткам, типа браги, завертело, Иван отошел в сторону нужника, и выплеснул там и съеденное, и выпитое.

— А вот тут ты слаб, Иван, — сказал смеясь князь.

— Я вообще не…

— Пошли в схрон14. Отдохнём. Посидим поговорим.

Они поднялись в замок и вошли в просторную комнату с окнами на три стороны. Как заметил Иван, икон в комнате не было. Справа стоял большой обеденный стол со скамьями у стен, слева в углу открытый очаг на подножье из глины, обложенный камнями. Стены в углу у очага были обмазаны глиной тоже. Вместо потолка на перекрытиях лежали дощатые полки, на которые вела приставная лестница.

Они сели за стол. Иван снял с пояса флягу и отпил из неё.

— Что в ней? — Спросил Након.

— Вода, — сказал Иван и потянул флягу князю.

Фляга была алюминиевой, но задекорированной под тыкву и как-то при случае купленной в сувенирном магазине в Греции.

— Просто вода? — Удивился князь. — Я слышал в Риме больше пьют не воду, а сок ягоды вино. Вкусный, говорят, и хмелит, как брага.

Иван достал из сидора другую флягу и подал князю.

— Это вино, — сказал он, открыл флягу и отпил из неё сам.

Приложившись к фляге и распробовав напиток, князь сделал несколько больших глотков.

— Правду говорят. Хорошее питьё.

Князь вытер левой рукой губы, усы и бороду и нерешительно посмотрел на Ивана.

— Спрашивай, князь, — со вздохом сказал Иван.

— Кто ты? — Задал первый вопрос князь. — Вернее… За чем ты здесь? Тебя послали? Папа? Кто?

Князь сидел, наклонив голову и смотрел в пол.

— Слишком ты… непохожий. Ни на кого. Как Геракл. Ты всё делаешь не так. Ешь, спишь, пьёшь, ходишь и говоришь. Кто ты?

Иван снова вздохнул. Этот разговор у него с князем начинался уже не в первый раз и Иван ещё ни разу не нашёл правильных ответов. Сейчас у него был ещё один вариант.

— Я волхв, сын волхва, князь, — грустно сказал Иван.

Након посмотрел на него, повернув голову направо, чуть приподняв её от пола.

— И пришёл сюда, потому что вижу наперёд и назад. Не всё, смутно, но вижу.

— И что же ты видишь? — Серьёзно спросил князь.

— Пока вижу погибель твою от руки друга твоего.

— Кого? — Усмехнулся князь, явно не доверяя произнесённым словам.

— А кто сюда первым войдёт. Заговорщиков трое. И в снах моих они приходят, то один, то другой. Будивой, Чтибор и Ярослав. Кто-то из троих зайдёт. Спросит, всё ли у тебя в порядке, подойдет и перережет тебе горло.

Князь заметно вздрогнул.

— За что?

— За веру твою. За предательство.

— Так я же…! Чтобы спасти люд, взял на себя гнев старых богов…

— Вот они и исполняют их гнев. Так они думают.

— Не верю.

— Скоро поздно будет. Скоро придут. Один войдёт, двое за дверью останутся. Много раз я такое уже видел.

— Докажи, что ты волхв… — почти умоляюще попросил князь.

— Хорошо. Дай мне руку и встань.

Иван взял поданную ему руку, а правую положил себе на грудь, и они перенеслись к воротам замка, из которого сегодня приехали. У Ивана на груди висело несколько кнопок, позволяющих ему перемещаться по времени и пространству.

— Поверил? — Спросил Иван, отпуская руку князя.

Князь молча подошел к воротам крепости и ощупал их.

— Я сплю.

— Нет князь. Не спишь. Мы сейчас ушли из того места, но вернёмся туда в тот же самый миг. Сейчас мы с тобой можем разговаривать хоть до вечера, но вернёмся в замок, и всё будет идти, как и шло. Ты можешь взять оружие и ждать убийц. Когда они войдут, ты будешь готов.

Иван протянул ему меч.

— Откуда он у тебя? — Спросил Након.

Иван развёл руками.

— Оттуда…

— Ты волхв, — выдохнул князь, беря меч. — Вертай назад.

Иван нажал на другую кнопку, и они снова оказались в комнате замка.

Князь сел на скамью и положил меч на колени. Иван встал и отошёл к очагу.

— Я не буду тебе мешать, а заодно других остановлю. Я не буду их убивать. И ты старайся не убить. Они добрые вои и, действительно, твои друзья. С ними поговорить надо.

— Поглядим, как получится, — мрачно отозвался князь.

В дверь стукнули и она открылась. Вошел воин в кожаной куртке. Он мельком глянул на стоящего слева в углу Ивана и спросил:

— Что ушёл, князь? Нас оставил. На попа Римского променял?

Говоря это он мелкими шажками подходил к столу, а потом, вынув из левого рукава нож, резко наклонился к князю и уперся своей грудью в острие меча. Иван со спины зарядил ему ладонью в челюстной сустав. Будивой рухнул на пол. На звук в открытую дверь заглянул Чтибор.

Увидев князя, уже вышедшим из-за стола и стоящим с мечом по центру комнаты, он растерялся.

— Подь сюды! — Громко и властно приказал ему князь. — Вяжи ему руки. Пытался убить меня, — сказал он, показывая на нож в руке у лежащего, на лезвии которого стоял Иван, придавив руку Будивоя.

Опешивший Чтибор оглянулся и увидев висящий на стене повод, снял его, и не очень уверенно подошёл к телу.

— Вяжи крепче!

Иван откинул нож в строну ударом унта по кисти, и отошёл в сторону.

— Ярослав! — Крикнул он в дверь, не решающемуся войти вою. — Помоги ему!

Вместе, Ярослав с Чтибором быстро повязали подельника и топтались, не зная, что делать дальше.

— Ступайте к столу… И рцы15, мне. Не баламутьте люд. Всё про ваши задумки знаю. После поговорим.

Он говорил отрывисто и сурово, а потом вдруг обмяк и проговорил:

— Дурни, вы дурни…

«Дурни» стояли понурившись.

— Для чего оружие, чаете, готовлю? С кем воевать? Ступайте уже. И без дури мне! — Снова возвысил он свой голос.

— А что с ним? — Спросил Чтибор.

— В очи ясные погляжу ему, а там решу.

— Не будь строг, князь.

— Ступайте уже, пока не передумал!