Угонщики

Михаил Болле

По жанру это криминальная комедия, в которой действуют два закадычных друга. Чтобы вернуть угнанный у них автомобиль, они пускаются «во все тяжкие».

Глава 7

Это же мы потерпевшие!

Тем временем «Волга» припарковалась перед «Москвичом» и оттуда вылез крупный, улыбающийся мужчина в голубой рубашке, тщательно заправленной в полосатые брюки. Он не спеша приблизился, но не к Тимофею, а к Ромику, тайком ощетинившемуся шилом, торчавшим из зажатого в потной ладони ножика.

— Простите, вы случайно не Шура Бальцев?

— Чего? — от изумления у Ромика просто глаза на лоб полезли.

— Я имею в виду, вы не комик-артист?

— Артист, артист! Он, БЛИН, такой артист! — неожиданно заговорил Тимофей, незаметно подмигивая другу.

— Тогда, может, автограф для дочки оставите? Она от вас ухахатывается, — и мужчина полез в нагрудный карман рубашки, достав оттуда блокнот с авторучкой.

Ромик незаметно уронил ножик на пол и взял в руки протянутый блокнот.

— А что нужно написать?

— Ну, например, Иришке Кочерыжкиной от клоуна Шуры Бальцева не на злую, а на добрую память, — продиктовал заботливый отец.

— Щас сделаем, — пообещал Ромик и, все еще не придя в себя от волнения, кое-как нацарапал полную чушь: «Комику Кочерыжкину Шуре от Иришки Бальцевой на добрую зло-память». — Затем сложил блокнот и вернул владельцу.

Тот добродушно поблагодарил, сказав, что на эстраде Бальцев выглядит гораздо взрослее, чем в жизни и простился, даже не поинтересовавшись «творческими планами». Очевидно, настоящий Шура Бальцев был ему настолько до фени, что даже подозрительные обстоятельства получения автографа нисколько его не смутили. Дочура будет рада — и ладно!

Проводив взглядами удалявшуюся «Волгу», друзья нервно рассмеялись. Первым пришел в себя Тимофей.

— Ну и чего теперь делать? Дед-то сбежал…

— А что ты предлагаешь?

— Закроем этот гребаный шарабан, поймаем другую тачку и поедем ко мне.

— Хорошая мысль. Слушай, а чего этот мужик меня за Гальцева принял? Я всегда считал, что своим овалом «яйца» и улыбкой похож на Джона Леннона.

— Разве? А мне казалось, что на Мону Лизу… особенно, когда выпьешь лишнего и начинаешь также вяло и придурошно улыбаться.

Стоило друзьям вылезти из машины, как от их веселого настроения не осталось и следа. Прямо перед ними, свирепо взвизгнув шинами, остановился полицейский «воронок», из которого выскочили три полицейских и хозяин «Москвича».

— Все стоять, руки на капот! — гаркнул старший по званию, поводя висевшим на плече автоматом. Через минуту оба приятеля оказались закованы в наручники.

— Да что вы делаете? — вскипел Ромик. — Это же мы потерпевшие! Это же нас только что обокрали! Серая «волга», вон туда поехала!

— Действительно, товарищ лейтенант, за нами гналась «Волга», — весьма кстати подтвердил пенсионер.

— В отделении разберемся, — нехотя буркнул страж порядка, подталкивая Тимофея к машине.

— Пенсионер, удивленный тем, что его не взяли в качестве свидетеля, так и остался стоять возле своего «москвича», зато обоих друзей сноровисто погрузили в «воронок».

Совершив странную круговерть по ближайшим улицам и переулкам, «воронок» заехал в глухой тупик, где, несмотря на солнечный день, было мрачно, прохладно, пахло сыростью, мочой и в углу копошилась огромная крыса. Полицейские вытащили обоих друзей наружу и поставили их к стене, словно готовя к расстрелу.

— Прощай, друг! — с трогательной серьезностью решил пошутить Тимофей. — Прости, если что не так…

Однако Ромик оказался менее мужественным, а потому внезапно заорал на весь двор:

— Спасите, люди, убивают! — после чего получил прикладом в живот и согнулся в три погибели.

— Обыщите их, — скомандовал лейтенант, доставая сигарету и прикуривая.

Хищными коршунами накинулись его подручные на наших друзей и уже через пять минут перед начальником прямо на асфальте лежали ключи, зажигалки, сигареты, носовые платки, портмоне, мобильники, а также доверенность на имя Галины Васильевны Ложкиной.

— Где деньги? — разочарованно рявкнул лейтенант.

— Да я же говорил, что нас ограбили! — отчаянно воскликнул Ромик.

Тимофей молча смотрел на друга, покрываясь холодной пеленой самого скверного предчувствия. Однако когда их обоих заставили раздеться до трусов, и он увидел, что никакого пакета у Ромика нет, то почувствовал, как начинает медленно, но верно сходить с ума.

Конец ознакомительного фрагмента.