Свои планы у Господа. Сборник рассказов

Михаил Батурин

В сборник «Свои планы у Господа» вошли двенадцать рассказов, написанных автором в 2014—2017 годах. Часть из них основана на реальных событиях. Другие, что называется, навеяло происходящим вокруг. В любом случае все образы узнаваемы и реальны: они живут в соседних квартирах, ездят с нами в одном автобусе, стоят вместе в пробках, загарают на одном пляже. Они верят и ненавидят, смеются и скорбят, любят и умирают. Такая вот проза жизни…

Свои планы у Господа

«Ну, почему она не может умереть? Просто взять и тихонечко помереть, как и положено богообразной старушке. Тихо-мирно. Отпоём, похороним честь по чести. Зачем она живёт? Для чего? Какую пользу и кому она может принести? Или Господь Бог в очередной раз проверяет меня на прочность?», — сказать, что Тимур был раздражён, — ничего не сказать…

…Настроение рухнуло сразу, как только он посмотрел утром в окно на «обильные осадки в виде снега». Учитывая, что с вечера крепко приморозило, а сейчас всё завалило, и валить не переставало, «отличная» дорога была обеспечена. Командировка, ещё не начавшись, стала проблематичной.

«Может не ехать никуда?», — шальная мысль промелькнула в голове. Но ехать надо было. Через неделю в соседнем городе Асбесте должна быть открыта новая точка их сети супермаркетов: нужно вздрючить ещё раз как следует рабочих, провести ряд собеседований с будущими сотрудниками…

…И вот сейчас Тимур сидел за рулём своей «боевой» (всю Свердловскую область на ней исколесил) «Нивы», и, сквозь не прекращавшие работу дворники, всматривался в дорогу. А мыслями был в ином месте. С чего он вообще стал об этом думать? Тимур начал отматывать назад ленту памяти: данная мысль пришла в голову после этой, а эта возникла после той, а та — после… Он частенько так делал: сей метод позволял упорядочивать поток сознания, выстраивать логику своих мыслей и поступков, производить чёткий анализ.

Итак: он вышел из дома уже раздражённый непогодой и необходимостью ехать в Асбест, хоть дорога и была потенциально аховой. На стоянке Тимур очищал машину от снега с помощью щётки и скребка, и всё ещё размышлял: чтобы такое придумать для отмены поездки. «Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня!», — так учила его в детстве бабушка.

«Вот оно! Вот откуда я её вспомнил!», — отыскав начало в логической цепочке, Тимур удовлетворённо прихлопнул ладонями по рулю.

Дальше (после стоянки) всё шло по нарастающей: и раздражение, и мысли. Он выехал со двора, двинулся в сторону объездной, но упёрся в могучую пробку. Вероятно, ДТП. Пришлось разворачиваться и ехать более долгим маршрутом. И когда Тимур выбрался на трассу, он был вымотан ездой по городу до предела: на каждом пятом перекрёстке на аварийках стояли, раскорячившись, те, кто сегодня уже отъездился.

И ещё бабушка не выходила из головы!

Отца у Тимура не было. Поначалу он спрашивал о нём у матери, та отмалчивалась, а потом, с возрастом, ему стало без разницы. Мама же работала врачом в больнице: часто — в ночную смену, и ещё иногда брала дополнительные часы, чтобы не просто прокормить, но и одеть-обуть, и обучить сына. Воспитывала Тимура бабушка.

Деда у него тоже почему-то не было, и, поскольку мать работала по ночам, бабушка переехала к ним, а свою однокомнатную квартирку сдавала студентам. Всё приварок!

Так что детство мальчик провёл бок о бок с бабушкой. Она водила его в садик, а потом в школу и бассейн. Они жили в одной комнате. Она помогала ему делать уроки, научила играть в домино, лото и «девятку», раскладывать пасьянс. Пробовала научить вязать, но Тимур смог как-то отбрыкаться от этого умения. Летом они вместе жили на даче, ходили за грибами и ягодами.

Но парень рос, взрослел. Природу не обманешь: половое созревание неизбежно. Вначале он стал закрываться в ванной, потом стал стесняться переодеваться при бабушке, друзей домой водить тоже не хотел, опасаясь насмешек с их стороны. Это его угнетало.

Мама всё поняла. Однажды (Тимуру тогда было лет четырнадцать), когда он пришёл домой, мать с бабушкой о чём-то на повышенных тонах говорили за закрытыми дверями на кухне. Бабушка резюмировала: «Жизнь отдала ему! А теперь мешаю, видите ли!». Вышли они обе раскрасневшиеся, отводя глаза. А на завтра бабушка съехала на свою квартиру.

Тимур ликовал. Свобода! Целая комната в его распоряжении! Можно и плакаты повесить, и колонки на полную громкость включать, и друзей привести, да и не только друзей.

А вот в отношениях с бабушкой произошёл надлом. Приезжать она к ним стала крайне редко, больше он к ней ездил. Но тогда его это мало трогало. Вернее сказать, Тимур не придавал этому особого значения. Да, и удивительно ли? Последние годы учёбы в школе — самые увлекательные, появилась постоянная компания, девчонки, танцы и всё такое. Первая любовь — неразделённая! Потом поступление в университет, учёба и сопутствующая студенческая жизнь. Практика. Стройотряд. Любовь настоящая — взаимная!

Встречи с бабушкой стали редки и скоротечны, всё больше по телефону.

Потом женитьба и рождение Егорки.

Узнав, что родился мальчик, а не девочка, бабушка как-то неадекватно отреагировала: «Чего хорошего в этих мальчиках? Будешь его холить и лелеять, а он потом уйдёт — выкормыш — своей жизнью жить! Никакой благодарности!». Тимур тогда сильно оскорбился, хоть и не сказал ничего старой. Обида жгла, порождая неприязнь. Разрыв в отношениях разросся неимоверно.

А потом случился у неё инсульт, который она перенесла вроде бы легко, да только провалы в памяти начались, заговариваться стала, видения посещали. Обида не обида, а помогать родному человеку надо! Тимур с мамой по очереди ездили к бабушке, возили продукты и готовую еду, прибирали квартиру, стирали.

Он видел: бабушка, что называется, «тихонько тронулась» рассудком. Она стала прятать документы и деньги, потом в истерике их искать, переворачивая всё вверх дном, выбрасывая вещи из шкафов и тумбочек. Она стала разговаривать с телевизором (причем, с выключенным). Но это было вспышками. В основном же была обычной тихой старушкой, которая смотрела сериалы и вязала носки (потом распускала и снова вязала).

Но однажды Тимура остановила соседка:

— Вы не возите ей готовую еду, — сказала она. — Бабушка твоя всё, что привозите, у крыльца подъезда собакам и кошкам вываливает.

— Зачем? — Тимур даже опешил: всю еду он покупал на свои деньги, ни копейки из её пенсии не брал.

— Она говорит, что ты её отравить хочешь! Квартира тебе её нужна, мол, ты с сыном снимаешь жильё, а к ней переезжать не хочешь. Мешает она тебе жить, — открыла глаза Тимуру бабушкина соседка.

Квартира к тому времени у Тимура была своя трёхкомнатная, хоть и в ипотеку, но своя. Ему было неприятно всё это слышать и осознавать, что его старания и труды вываливались бездомным блохастым кошакам.

Дальше становилось только хуже. По словам бабушки, которые она вносила в уши соседок-старушек во дворе, Тимур «воровал у неё деньги», «хотел отобрать у неё квартиру», «прятал паспорт», «утаивал квитанции за квартплату», «приходил по ночам с друзьями пить водку», «приводил проститутку», «пытался увезти её в дом престарелых» и так далее, и тому подобное. Благо люди осознавали, что старушка не адекватна. Хотя до того, как это понимание пришло, Тимур не раз ловил злобные осуждающие взгляды в свою сторону.

А после дня, когда ему позвонил участковый (Тимур с семьёй как раз отдыхал в Турции) и попросил прийти дать объяснения по поводу проникновения сегодня ночью в квартиру бабушки, он зарёкся больше к ней ездить.

Мама его поняла (каждый визит внука становился толчком к обострению у старушки), и взвалила груз ответственности за пожилого человека на себя. Лишь изредка она рассказывала о новых порциях обвинений в его адрес со стороны некогда самого родного человека. Вот на днях, к примеру, участковый отказался принимать у неё заявление о том, что Тимур над ней (даже подумать мерзко!) сексуально надругался. Участкового, понятное дело, «внучок подкупил»!

Вот всё это вертелось сейчас в голове у Тимура, пробирающегося на машине под сильным снегопадом по тюменской трассе в сторону Асбеста.

«Ну, к чему она живёт? Господи, грешно, конечно, но почему ты не приберёшь её? — думал он. — Она прожила хорошую длинную жизнь. Сложную, непростую, но насыщенную. В детстве — война. Сложные послевоенные годы. Одна растила дочь. Меня воспитала. Ветеран труда. Заслуженный работник и всё такое. Разве она не заслужила покой?».

Поглощённый своими мыслями настолько, что не замечал местами опрокинутых в кюветах машин, Тимур прибавлял скорость. Ему хотелось скорее добраться до конечной цели путешествия, отвлечься от тяжёлых раздумий. За городом снегопад оказался ещё мощнее: сосны стояли покрытые белыми покрывалами, склоняя могучие ветви к близости с подлеском, берёзы в снежно-пуховой шали, стремительно растущие сугробы.

Вот поворот на объездную бетонную дорогу, по ней можно срезать километров тридцать.

«Я не хочу ни видеть, ни слышать её. Она меня ненавидит, считает, что хочу убить её и завладеть квартирой. Так, зачем, Господи, всё это тебе нужно?!», — на «бетонке» Тимур скорость снизил слегка: плохая видимость усугублялась крутыми лесными поворотами.

Конец ознакомительного фрагмента.