Живой лес

Михаил Андреевич Загайнов

«В наше время не зверей надо бояться, а людей… люди и есть звери». Эту фразу я запомнил на всю жизнь благодаря одному мужчине по имени Сергей, с ним я познакомился в глухих лесах у озера Шайтан. Порой череда совпадений приводит к самым неожиданным результатам, о чем вы прочтете в моей книге.

Глава 18

Ничего не видно, кромешная темнота и чувство невесомости не отпускали меня ни на секунду. Что же со мной произошло? У меня такое чувство, будто я помню всё, но на самом деле я совершенно ничего не помню. Часы, свет, голос любимой.

Интересно, как она, волнуется, наверное… Мысли о ней успокаивали и в то же время приносили столько боли. Я раньше не замечал этого, но все мои дни проходили вместе с ней, и я не знал, каково это, когда без неё…

Сейчас она там одна, без меня, не могла же она поехать за мной, нет, я не сказал ей, куда именно еду. Но она могла догадаться и отправиться на мои поиски, хотя, зная её родителей, её бы поймали сразу же, как только она вышла из дома.

Сознание вспыхнуло резко, словно вспышка высоковольтной дуги. Снова эта жестяная баночка, только теперь она стояла у раскладушки. Я лежал, укрытый протёртой фуфайкой, да и дым стал каким-то голубоватым, почти приятным на запах.

Как же хочется кушать, интересно, чем питался Василич, находясь столько лет в изоляции. Животных в этих лесах нет, да и птиц я не видел. Может, у него собственный огород? Не могут же консервы храниться так долго, по-моему, они от силы хранятся два года, после чего есть их, ну как минимум опасно. И чем это так вкусно пахнет?

И как я сразу не посмотрел, Василич стоял у печки и что-то крошил в армейский котелок, напевая популярную песню своей молодости. В голове крутился знакомый мотив, но я никак не мог вспомнить название этой песни.

— Василич.

— Да?

— Я есть хочу, у нас есть что-нибудь покушать?

— Да, минут через десять гречка с консервами, ты же кушаешь свинину?

— Да.

— Ну, вот и славно.

— Василич.

— Да.

— Что произошло сегодня ночью?

— А ты разве не помнишь?

— Не особо, всё как-то размыто, да и непонятно.

— К нам твой друг заходил, с которым ты на кладбище познакомился. Ну, собственно вот и всё, что я знаю. А что ему надо было? Он ничего не говорил?

— Василич, ты смеёшься? Я уж думал, помру.

— Ну, не помер же.

— Я не видел его, я видел свет и слышал голос.

— Чей голос? Что он говорил?

— Голос подруги, она просила впустить её, говорила, что ей страшно, там снаружи.

— Подруга говоришь? А где она сейчас, твоя подруга?

— Я уверен, она сейчас дома, ждёт меня, а я пропал, уже третий день пошёл. Плачет, наверное…

— Когда выберешься из этого леса, беги к ней и никогда не отпускай. Если уж Хожий об этом… то я не знаю, но поверь — это очень плохой знак.

— Спасибо, Василич, а когда мы пойдём?

— Дк вот, как покушаем, так и пойдём. Куда ж нам на голодный-то желудок.

— Эх… такой вопрос, ты здесь столько лет, но чем ты всё время питался, откуда продукты?

— Ты же в лесу? Правильно! Летом тут еды навалом, всякой разной, надо лишь хорошенько поискать, а так, тут ещё с девяностых куча круп и консервов осталось, к тому же у меня свой огород, вот посмотри.

Василич с гордостью показал на полку с соленьями. Огурцы, помидоры и даже пара банок с компотами и вареньем.

— А ты хорошо живёшь, я посмотрю.

— Ой, не говори, весь в шелках да золоте. Садись лучше за стол, гречка готова, час ещё свининку подогрею. И будет у нас не стол, а песня!

Через каких-то пять минут мы уже с аппетитом поглощали завтрак и запивали его травяным отваром. В отвар дед вместо сахара клал мёд, отчего он становился в разы вкуснее. Василич находил его где-то на армейских складах…