Золотой медальон

Михаил Анатольевич Гришин, 2022

Найдя в раскопе золотой медальон, Витька Картошкин чуть не прославился в веках, если б не постигшее его вдруг несчастье: ротозеи археологи не углядели, и древний раритет таинственным образом исчез. И тогда Витька принимает решение самостоятельно взяться за розыск ценного предмета имеющего мировое значение. По ходу расследования во сне а, может быть, и в яви (точно Витька пока не успел определиться), он знакомится с угодившим в беду древнерусским княжичем Лучезаром. Не оказать своему ровеснику помощи у Витьки даже и мысли не возникло. Тем более что речь шла о судьбе целого государства – Древней Руси, которую одолевали своими набегами печенеги, хазары да половцы. Но, самое неприятное, что в этой истории потрясло справедливого Витьку, так это участие в заговоре дяди Лучезара по материнской линии изменника боярина Блуда, тайно метившего на место Великого князя. Нет, тут без Витьки точно никак не обойтись.

7

Еремей рысью припустился исполнять распоряжение своего господина, а Витька с Лучезаром пошли в хоромы.

Из учебника истории Древней Руси Витька знал, что так называются жилища князей и бояр, которые состояли из нескольких соединённых между собой переходов — сеней — строений. В центре находился терем — высокое деревянное здание-башня, где размещалось отапливаемое помещение — изба, а также холодные горницы-повалуши, летние спальни-клети. В княжеских хоромах была ещё и гридница — большая парадная горница, где хозяин пировал со своей дружиной.

Здесь, как правило, столы были уставлены дорогой посудой — не только кубки, но и ложки были серебряными. Рекой текли заморские вина и русский мёд — так назывался хмельной напиток, приготовленный из мёда. Большие чаши, рога с вином ходили по кругу. Слуги разносили огромные блюда с мясом и дичью. Гостей на пирах развлекали скоморохи и гусляры.

Теперь Витька самолично убедился: всё так оно и было. Только гридница пустовала, потому что князь со своей дружиной в это время находился на поле брани.

Мальчишки вошли в покои. Здесь стояли деревянная кровать, скамья, стол, ларь для одежды. Стены украшали восточные ковры да дорогие греческие ткани. На полу валялись медвежьи шкуры, а на скамье — рысьи.

Лучезар, открыв обитый железом ларь, великодушно предложил:

— Выбирай!

Ларь, доверху наполненный ценными одеждами всевозможных расцветок, произвёл на Витьку сильное впечатление: ходить в нарядах с вышитыми золотыми нитями узорами, украшенных драгоценными каменьями и самоцветами, Витьке ещё не доводилось. Но в силу скромного характера он не позарился на все эти богатства, а выбрал самый простенький по виду красный плащ, который накидывался на левое плечо, а на правом застёгивался пряжкой.

Однако Витька распорядился по-своему, запахнув полы так, чтобы не видно было шорт, и сразу приобрёл вид благородного мужа. А когда Лучезар невзначай обмолвился, что плащ хоть и выглядит небогато, носить его имеет право только сам князь, Витька был сражён наповал: согласитесь, что вырядиться в княжеское одеяние — это будет покруче, чем даже щеголять увешанным с ног до головы драгоценными побрякушками. Только вот самозванцев на Руси издревле не почитали и при удобном случае всегда расправлялись с ними без всякого сожаления.

— А это ничего, что без спросу? — обеспокоился Витька.

— Не пугайся, — утешил его Лучезар. — Князь Мстислав об этом не узнает.

— А дядя твой? — напомнил Витька, не забыв, как он свирепо расправился с канарейкой на глазах молодого княжича.

— Дядя поутру уехал осматривать свою вотчину, — не сразу ответил помрачневший Лучезар.

— Не нравится он мне, — честно признался Витька. — Какой-то он… злобный.

— Не тебе осуждать княжеского сродника, — грубо оборвал его Лучезар.

Витька пожал плечами:

— Мне-то что…

Со двора донёсся басистый голос Еремея:

— Княжич, кони готовы!

Лучезар поторопил:

— Пошли.

Пока спускались по крутым ступенькам, Витька с тихим ужасом разглядывал двух осёдланных коней, которых Еремей держал за поводья, упираясь ногами в землю.

Застоявшиеся в конюшне кони бесновались, перебирая ногами и грызя удила, чувствуя близкую свободу.

— Ты верхом ездил? — вдруг в самый последний момент поинтересовался Лучезар.

Витька замотал головой.

— А пошто так? — удивился Лучезар. — Аль при твоём дворе кони не имеются?

— Не только при моём дворе, — ответил Витька, — но и во всём нашем государстве кони на пересчёт… Считай, что совсем не имеются.

Лучезар замер посреди высокого порога, с недоумением воззрившись на Витьку:

— А на чём же вы ездите?

— На машинах, — ответил Витька и, видя, что это название Лучезару ни о чём не говорит, пояснил: — Машины, они наподобие самодвижущейся телеги.

— Что-то я не слыхал, чтоб телеги сами по себе передвигались, — глубокомысленно покачал головой Лучезар.

— Это что! — похвастался Витька. — Ещё у нас по небу летают железные птицы… Садишься внутрь неё и летишь… Хоть на край света…

— Брешешь! — не поверил дремучий княжич.

— Только это будет всё через тысячу лет, — сказал Витька, тем самым подтверждая истинную правоту своих слов.

Видя такое превосходство, Лучезар больше не стал расспрашивать Витьку о его житье-бытье, надолго замолчав.

Чтобы он окончательно не впал в уныние, Витька напомнил:

— А вот верхом я так ни разу и не ездил. Научишь?

Лучезар слегка оживился:

— Нет ничего проще.

Следуя его указаниям, что на коня садятся с левой стороны, Витька сунул левую ногу в стремя и, держась за луку, проворно закинул своё сухощавое тело в седло. Витькина ловкость получила полное одобрение Лучезара, но не коня, который тут же начал проявлять своё недовольство тем, что ему достался неумелый седок: пятиться, вскидывать задом и проделывать другие вредные для Витькиного здоровья вещи.

— Но! — вскрикивал Витька. — Но!

В конце концов его испуганное понукивание возымело действие, и конь пошёл. Только не так, как положено ходить всем коням, а боком. Да ещё при этом норовил укусить Витьку за коленку жёлтыми зубами, на которые и смотреть-то было страшно, не то, чтобы отведать их крепости.

— Натяни поводья! — крикнул Лучезар. — Дай ему почувствовать своё превосходство над ним!

Откинувшись назад, Витька с такой силой натянул поводья, что артачившийся конь сразу понял, с кем имеет дело: смирившись со своей участью, он отдался воле отчаянного мальчишки.

Еремей, изумлённый Витькиной джигитовкой, стоял, разинув рот.

Подъехав к нему на гарцевавшем коне, Лучезар слегка огрел слугу плёткой вдоль спины:

— Открывай ворота, болван!

Еремей встрепенулся и спешно распахнул ворота. Когда конники намётом выехали со двора, он уважительно произнёс:

— Ишь ты… болваном обозвал.

И, скособочившись, почесал спину.

Оставив позади городище, мальчишки наперегонки поскакали до леса.

Несмотря на режущий ветер, который выжимал у Витьки из глаз слёзы и свистел в ушах, его ни на миг не покидало восторженное ощущение полёта. До сей поры Витьке ничего подобного испытывать не приходилось, если не считать кратковременной скачки на козе Фроське, что, конечно, ни в какое сравнение не идёт.

Поддавшись новым чувствам, Витька оглушающе вопил на всю округу всякую ерунду:

— А-а! Ура-а! Вперё-ёд!

Но вперёд вскоре вырвался Лучезар, как более опытный наездник, с каждой секундой отдаляясь всё дальше и дальше.

— Врёшь, не возьмёшь! — весело заорал Витька и почти слёг над лукой, подбодрив коня стременами.

В азарте мальчишки не заметили, как достигли леса, и теперь скакали вдоль него. Подкованные копыта взрывали ямки, разбрызгивая по сторонам кусочки зелёного дёрна с вкраплёнными в них ромашками и васильками.

Однако догнать Лучезара Витьке было не суждено. Всё расстроил медведь, неожиданно высунувший из орешника огромную бурую голову с разинутой пастью.

Если уж у бесстрашного Витьки от его рёва кровь застыла в жилах, что уж говорить про коня, который с перепугу на всём скаку шарахнулся в сторону. Это только в бою кони ничуть не уступают людям, зверея вместе с ними от криков, боли и запахов крови. Но здесь был случай особый: скакал себе конь на вольном просторе, чтобы как следует размяться, ни о чём таком не думал, а тут откуда ни возьмись — медведь, который летом вряд ли страдал от голода, но тем не менее решивший: чего б ему не полакомиться кониной, коли она сама скачет в его лапы.

Одним словом, Витька в седле не удержался и полетел вверх тормашками в траву, а конь поскакал дальше. Скорее всего он даже не заметил потери невесомого наездника.

Витька и опомниться не успел, а уж человек в маске навалился на застигнутого врасплох мальчишку так, что он чуть не задохнулся в его живописных лохмотьях. Пока Витька приходил в себя и готовился оказать ему достойное сопротивление, на подмогу обманному медведю подскочили ещё три человека, правда, без масок, но с густо заросшими волосами, будто лешие. Догадываясь, что они так просто от него не отстанут, Витька принялся отчаянно драться и отбиваться, пинаясь ногами с таким расчётом, чтобы угодить каблуком в глаз или в какое другое болезненное место нападавшим.

— Ты, княжич, особо не трепыхайся, — рычали разбойники. — Не то тебе худо будет.

— Вон оно в чём дело, — смекнул Витька. — Из-за плаща они приняли меня за княжича.

Худой и увёртливый Витька доставил немало хлопот шайке взрослых мужиков, пока они хоть как-то сумели его утихомирить.

— Усё, княжич, — многозначительно проговорил разбойник, скрывавшийся под медвежьей маской. — Кончилась ваша княжеская воля.

— Не иначе они задумали устроить переворот в княжестве, — опалила Витьку мысль. — И выбрали для этого самое удобное время… Ведь князь Мстислав на войне… Осталось только устранить молодого княжича, как законного наследника…

И как бы в подтверждение его догадки один из нападавших, у которого на глазу виднелось бельмо размером с горошину, добавил, зловеще чиркнув большим пальцем себя по горлу:

— А тебя, княжич, надобно безо всякой волокиты к праотцам отправить.