Девочка-уникум

Михаил Анатольевич Гришин, 2019

Кто в детстве не мечтает иметь сверхъестественные способности? Особенно, когда вокруг полно несправедливости от хулиганов, которые, как все знают, представляют грозную силу лишь до той поры, пока им не дадут достойного отпора. Вот и взялись проучить хулиганов отважные ребята – Витька Картошкин и его старая знакомая Люська Кукушкина, получившая в результате удара молнии сверхъестественные способности. Однако, имея столь полезные приобретения, однажды Люська полностью их потратит для выздоровления одного незнакомого мальчишки-инвалида, ни на секунду не усомнившись в своём поступке. И Витька с ней в этом полностью согласится.

7

Приземистый крепыш раскинул длинные, как у обезьяны, руки и на полусогнутых ногах угрожающе двинулся на Люську, которая не только передумала убегать, но и воинственно пошла навстречу, блестя своими озорными глазами.

— Мальчишки, лучше убегайте, — посоветовала она. — Не то вам будет хуже.

— Ты чего это, — оторопел предводитель, — грозишься что ли?

— Она нам грозится! — принялся кривляться Горилла, размахивая своими длинными руками, будто выступал в цирке, жонглируя бананами.

Барбос заржал, а за ним все подчинённые.

Люська терпеливо дождалась конца веселья и сказала:

— Последний раз предупреждаю.

Большие мальчишки переглянулись и опять заржали, как дураки, а Горилла, куражась, стал на колени и, протягивая к Люське руки, так пронзительно заверещал, что даже соратники изумились его противному голосу:

— Не губи, старуха!

— Считаю до трёх, — сказала Люська и тут же начала отсчёт: — Ра-а-аз…

— Ой, боимся-боимся!.. — нагло выкрикивал Горилла.

— Два-а…

Горилла вошёл в раж и начал биться лбом об асфальт, наглядно продемонстрировав всему свету отсутствие мозгов, хотя это и так было видно.

— Чего пристали? — закричал Витька, забыв про осторожность.

Барбос с ухмылочкой взглянул на него и полюбопытствовал:

— В глаз хочешь?

И, видимо, посчитав, что Витька из-за своей скромности никогда в этом не признается, скомандовал:

— Ноздря!

Крепыш вразвалочку подошёл и, недобро поглядывая на Витьку, начал не спеша подсучивать и без того короткие рукава, наверное, для того чтобы удобнее было размахнуться.

— Три! — выкрикнула Люська и вытянула перед собой светящуюся руку.

Барбосова компания примолкла.

— Кто не спрятался, я не виновата, — сказала Люська, и из кончиков её пальцев до Гориллы протянулась маленькая синяя молния.

Глядя, как у него на груди рассыпаются искры, Горилла вскочил на ноги и с остервенением принялся их стряхивать.

— Ой, ой, ой! — опять тем же противным голосом заверещал он, но теперь уже по делу.

Вот где, оказывается, пригодились его длинные руки.

— Кто ещё хочет горяченького? — поинтересовалась Люська и поочерёдно оглядела всю шайку. — Ты?.. Или ты?.. А, может, ты?..

Отчаянные мальчишки отводили глаза, не желая встречаться с её насмешливым взглядом, и торопливо мотали головами.

— Ну что ж, — сказала Люська, — придётся самой выбирать, кого поджаривать.

И она пустила электрический разряд в крепыша, который стоял с растерянным видом, так и не удосужившись до конца засучить рукава.

Ноздря схватился за свой живот и начал испуганным голосом выкрикивать:

— Ты чего? Ты чего?!

Не дожидаясь, когда настанет его черёд, Барбос угрюмо объяснил:

— Мы для чего вас пугали? Просто для смеха. Чтобы жить не скучно было.

Люська сочувственно кивнула и предложила:

— Ну что ж, давайте тогда веселиться вместе.

И она принялась метать огненные стрелы под ноги любителям надсмехаться над маленькими беззащитными жителями городка. Со стороны смешно было глядеть, как безжалостные школьные грабители и бандиты в смятении и ужасе подпрыгивают на месте, будто совершают какой-то таинственный первобытный ритуал. Люська довольно быстро увлеклась красочными фейерверками и спалила нарядные кроссовки у Барбоса, которые, вспыхнув голубым пламенем, мгновенно исчезли, будто их сроду и не было. Оставшись в одних носках (что намного позорнее, чем босиком), Барбосу стало не до стыда перед девчонкой за свою трусость и он, сломя голову пустился бежать, а за ним и его подчинённые, которые пять минут назад слыли один одного опасней.

Очутившись на почтительном расстоянии, где место было тихое и спокойное, Барбос обернулся и погрозил кулаком.

— Ну, Картоха! — надрываясь, прокричал он, больше всего почему-то возненавидев Витьку, хотя страх на всю его шайку нагнала Люська, а вовсе не он. — Попадись нам теперь!

Ответом банде вымогателей был ухарски исполненный Витькой дикарский танец, который следовало понимать как презренное к ним отношение.

Горилла в бессильной ярости выломал из ограды кол и запустил им в сторону Витьки с Люськой, но тут из двора выскочил хозяин ограды и всех разогнал. Жаль, что никто ему в руки не попался, а то они узнали бы как портить чужое имущество!

— Теперь тебе попадёт, — сказала Люська. — Вон они как разозлились.

— А пускай вначале поймают, — беспечно ответил Витька.

После такого необычайно смелого заявления Люська ещё больше прониклась уважением к геройскому мальчишке и сразу опять стала просить совета, который из-за непредвиденных обстоятельств совсем выпал из головы:

— Есть в нашей школе одна училка литературы и русского языка… худющая — прехудющая… как соломинка. Её настоящее имя Нинель Соломоновна… А ученики всех классов и даже кое-какие недобросовестные преподаватели за глаза величают её — Кошка. Прозвали её так из-за того, что она, чуть что, так сразу начинает фыркать… Ну то есть злиться… Правда, злится она не на всех, а только на ленивых да на тех, кто не выучил урок… В общем, получается, что на всех дураков…

— Это мне знакомо, — ухмыльнулся Витька. — У нас тоже один такой имеется — Фантомас.

— Но Нинель Соломоновна учительница справедливая… даже иногда улыбается… Бывает и пошутит… А сегодня я случайно выяснила, отчего она такая худая и злая… У неё вот здесь, — Люська наглядно продемонстрировала на себе в каком именно месте, — я увидела грязноватое белое пятно… на внутреннем органе… И ясно почувствовала, что это пятно о-очень нехорошее…

— На себе не показывают! — всполошился Витька, известный знаток всяческих обрядов и церемоний, и быстрым движением руки отряхнул Люськино платье, куда она так необдуманно прикоснулась, а для верности ещё и несколько раз сильно подул, чтобы и следа не осталось от невидимой заразы.

Тем временем Люська продолжала рассказывать:

— Про эту болезнь она даже не подозревает… А вот так подойти к Нинеле Соломоновне и сказать об этом я не могу… Во-первых, сама не знаю, как этот орган называется, так как в медицине не бельмеса не смыслю. Во-вторых, она подумает, что я с ума спятила, и ославит на всю школу. А в-третьих, если и поверит, то придётся всё ей выложить, как на духу, о моих необыкновенных способностях… А этого я как раз ни в коем случае делать не собираюсь… Потому что, чем дольше об этом никто не будет знать, тем спокойнее у меня будет жизнь…

— А Барбосова команда? — спросил Витька.

— Кто им поверит, — презрительно отмахнулась Люська, — таким дуракам!

Витька приложил ладонь к щеке, как делают все страдающие зубной болью, а локоть подпёр другой рукой и стал ходить возле Люськи вперёд-назад, размышляя о том, как следует поступить в столь щекотливой ситуации. Но постепенно задумчивость с его лица исчезала, и наконец он заявил:

— Надо пойти в книжный магазин и почитать специальную медицинскую литературу… Или хотя бы посмотреть цветную картинку, где изображены все человеческие внутренности… По ней ты сразу определишь, что у твоей училки болит…

— А как мы ей об этом, скажем? — обеспокоилась Люська.

— Что за дела! — воскликнул неунывающе Витька. — Напишем на открытке и подкинем в почтовый ящик.

У Люськи с плеч будто тяжёлый камень свалился, потому, что если позвонить по телефону изменив свой голос, как она вначале предполагала, всё равно от жалости к Нинель Соломоновне разрыдаешься в трубку.

— Это ты здорово придумал! — восхитилась она мудрому решению. — Будет она свою почту брать и наше послание заметит.

— Особенно, если напишем мы на большой открытке, — моментально сообразил Витька.

И они отправились в магазин бодрой походкой, по которой любой поймёт, что люди не просто так слоняются по городу, а идут по важному делу.