Неожиданный шанс. Рейдеры

Михаил Алексеев, 2023

Девятый век. Эксперимент по попаданию в него наших современников и становление Вяземского княжества продолжается. Времена простые, и выбор небольшой – либо ты, либо тебя. А они тут уже обосновались и, как рейдеры девяностых, подгребли все под себя. И делиться ни с кем не собираются.

Глава 9

Фомичев и Никодимов сидели в удобных креслах на верхней палубе княжеского парохода, который возглавлял караван судов, везших из Смоленска последние подразделения княжеского войска. Обстановка была абсолютно неофициальная, поэтому они одеты были в летние светлые костюмы той эпохи, из которой пришли. Дым парохода относило куда-то в сторону, и ничего не мешало им наслаждаться прекрасным весенним солнечным днем и видами первозданной красоты Средней полосы.

— Жаль, коньяк закончился. Очень жаль! Как-то мне этот самогон уже приелся, — выпив очередную чарку и закусив соленым огурчиком, прокомментировал Никодимов.

— Не кощунствуй! Это не самогон. Чистый спирт, разведенный водой и настоянный… — Фомичев взял бутылку и покрутил ее, разглядывая, — …на дубе. А насчет коньяка — винограда здесь нет. А потом дай тебе коньяк — захочешь лимончик или шоколад. И где их взять? А это практически водка. Просто я ее привкус не люблю, и мне делают эту настойку, не прогоняя через угольные фильтры. Посему вкус водки отсутствует. И соленые огурчики, а также квашеная капустка к этому напитку — как раз в тему.

— Ты прав, захочу! Факт! Человеку это свойственно — хотеть все больше и больше. И к качеству спирта у меня претензий нет. Просто вот блажь такая — в той жизни я предпочитал коньяк.

— Это не самая большая проблема, общая для нас всех и для тебя в частности. Ведь так?

— Так! Слушай, Сергей Владимирович, давно хотел спросить, но вопрос интимный, и я стеснялся.

— А сейчас осмелел?

— Ну, так наш национальный напиток имеет такое побочное свойство.

— Ну, спрашивай.

— А как ты с тремя женами управляешься?

— Ты никак решил тоже тройку с бубенцами завести?

— Нет. Пока нет. Чисто спортивный интерес.

— Знаешь, я в той жизни это дело любил. А тут вообще такой сперматоксикоз поймал, что будь у меня свободное время — рехнулся бы. С Лизой, когда все началось — по три раза в день получалось. Утром перед уходом на работу или службу. Не знаю, как назвать то, чем я занимаюсь. В обед, ну и, естественно, ночью. Причем месячные меня не останавливали. Ну, мы же взрослые люди — можно ведь по-всякому. В общем, как она мне позже рассказала, подумывала уже как-то решить то ли с любовницей для меня, то ли с наложницей. Собственно, поэтому она так лояльно к литовкам и отнеслась. Тут же просто идеальные условия для мужиков-жеребцов. Чистый воздух, экологически чистая еда с упором на мясо, ежедневные тренировки и войны. А знаешь, как адреналин способствует желанию? Не было бы маленьких детей, я бы кого-нибудь из жен на войны таскал. А так вот мучаюсь сейчас. Но приеду… всем трем отомщу! И не по одному разу!

— Кстати! Об адреналине. Ты почему мне не разрешаешь ходить в бой? Я, конечно, уступаю многим, а тебе в частности, но не совсем же я безнадежный! Федор говорит, вполне могу в строю работать.

— Каждый должен заниматься своим делом! Я хожу в бой, потому что тут время такое. Мне положено. Без этого сейчас никак. А тебе — необязательно. У тебя другая работа, и мне тебя заменить некем. И главное, если со мной что-либо случится — я должен быть уверен, что вы справитесь, и люди, которых я повел за собой, не погибнут. Вот! И еще — то, что я тебе сейчас сказал, я говорил и Васильеву. А он, в отличие от тебя, практически вообще из Вязьмы не вылезает.

— Ты в нем уверен?

— Я его знаю хрен знает с каких времен. Ну, ты в курсе. Наверняка информацию и о нем собирали. Так вот, что хочу сказать о Васильеве — это настоящий правильный советский мент! Такие не предают. В девяностые это много значило! От них МВД усиленно избавлялось, а потом и вовсе стало полицией. Помнишь фильм «Место встречи изменить нельзя»? Вот Васильев скорее романтик Шарапов, нежели профессионал Жеглов. Он не мог пойти на подлог. Разговор у нас зашел на интересную тему, поэтому в свою очередь хочу спросить тебя. Сам-то что думал, когда тут оказался?

— Мысли разные были. Были и такие: попытаться занять твое место. Признаюсь! Но для этого нужно было разобраться во всех тонкостях взаимоотношений в твоем окружении. А когда разобрался, понял, что это не мой уровень. Я служака! Задачу поставили — выполняю. Хорошо выполняю! Но этого, чтобы управлять анклавом — сиречь княжеством, — недостаточно. Нужна харизма! Здесь без нее никак. А у меня с этим делом плохо. Для оперативника это скорее недостаток, чем достоинство. Опер должен быть серым, незаметным и сливаться с массой. А когда ты светишься в толпе, как новогодняя елка — делу конец. И вот тут я понял, что наш шанс — это ты. Тебе харизмы не занимать! Ты — на своем месте. А я могу только помогать в меру своих сил и знаний. Иначе тридцать лет нам тут не протянуть.

— А что ты своему начальству скажешь, когда все закончится?

— Сначала нужно прожить эти тридцать лет! И начальство там будет уже другое. Да и вообще неизвестно, что там будет. Поэтому буду жить здесь и сейчас. И скажу честно — я благодарен судьбе за этот шанс новой жизни! Я тут живу во всю ширь своей души! Именно живу! Поэтому — похрен мне, что там думает начальство.

К столу подошел капитан парохода.

— Сергей Владимирович, вас Васильев по связи вызывает!

— Да? Странно! Ну, пойдем, узнаем, что там за новости.

Фомичев поднялся и не торопясь двинулся в рубку капитана. Никодимов поглядел ему вслед, потом залпом допил настойку, поднялся и, хрустя огурчиком, отправился за князем. Зайдя в рубку, князь принял протянутую капитаном трубку КВ-радиостанции.

— На связи Фомичев! Прием!

— Сергей Владимирович, здравствуйте! — В голосе Васильева слышалось напряжение, и в душе Фомичева шевельнулось беспокойство.

— Здравствуй, Александр Викторович, что случилось?

— Только что пришло сообщение из Наус Местаса… черт! Не мог Гинтовт назвать свой город привычно — Вильнюс там или Каунас.

Васильев волновался и поэтому был непривычно многословен.

— Зови по-русски — Новый город. Прием!

— Ну да. Ладно, это не важно. В общем, мимо города вверх по течению Угры идет войско. Связисты подчеркивают — местных знамен, развевающихся над судами, не знают. Но что заметно — достаточно однообразная форма. И много их! Караван еще идет, и конца не видно. Как закончится — они сообщат количество судов, и тогда можно будет прикинуть численность. Но уже понятно — это не прохожие мимо! Это идут к нам! Я объявил тревогу по княжеству. Все поселки и объекты по Угре, Жижале, Молодке перешли на осадное положение. Идет эвакуация мирных жителей, скота и вообще ресурсов. По возможности. Пока всё! Прием!

— Поддерживаю! Объявляй мобилизацию. Место сбора — поле у шлюзов на Молодке. Там, где бились с литовцами. Информацию от связистов немедленно по получению передавай мне. Мне сейчас недосуг самому на них настраиваться. Мне сейчас по связи много придется общаться. Есть что еще? Прием!

— Пока всё!

— До связи!

Не кладя трубку, Фомичев, обратился к капитану:

— Перестройся на частоту основного каравана для меня. И команда тебе и нашему каравану — «Скорость движения — максимальная! Место разгрузки — шлюз на Молодке! Быть по прибытию в готовности к бою!»

И через минуту капитан по связи повторил только что отданную команду. Еще через минуты пароход, густо задымив, ускорился, оставляя за кормой буксиры с баржами. То же самое произошло и в караване с основной частью войска, шедшем в двенадцати часах впереди. А радиосвязь не умолкала ни на минуту. Поступали дополнительные сведения, шли команды, и согласно им, начали вращаться шестеренки механизма княжества, готовившегося к отражению вторжения чужаков. В поселках, расположенных на берегах Угры, Жижалы и Молодки, пустели деревни — женщины, дети уходили сами и угоняли скот в леса. А все, кто мог держать в руках оружие, получали его из арсенала поселения, надевали брони и занимали места в башнях и на стенах маленьких крепостей, готовясь встретить ворога.