Уворованный у Бога

Михаил Александрович Каюрин, 2021

Он открыто смеялся в лицо тому, кто уверял, что существует потусторонний мир. Не верил, что после смерти жизнь не заканчивается. Он, офицер специальных операций, верил только в себя. Неверие в загробную жизнь продолжалось до тех пор, пока он не погиб от рук боевиков и не увидел со стороны своё изуродованное тело с пустыми глазницами. Его бестелесное "Я" отправилось в неизвестные глубины космоса, чтобы предстать перед ВЫСШИМ СУДОМ СОЗДАТЕЛЯ. Однако, ему не суждено было достичь конечной точки посмертного пути. Космические пираты похитили его душу в КАНАЛЕ СВЕТА и воплотили её в новое тело. Он оказался в команде грабителей и убийц. Не желая причинять зло мирным обитателям планет, он вступил в жестокую схватку с главарём пиратов, воскресившим его в своих корыстных целях.

Перед смертельной схваткой

Весть о предстоящей схватке взбудоражила сознание курсантов. В перерывах между занятиями они только и занимались тем, что обсуждали условия боя и пытались разгадать смысл столь странного состязания. Естественно, им было небезразлично, кто же будет в числе двух избранных, а кто окажется на противоборствующей стороне. Ту Ла-а (имя Тур Ланга, под которым тот был представлен команде) деталей противоборства не разглашал.

— Это не спектакль, а вы не артисты, которые готовятся к зрелищному представлению заранее, — металлическим голосом произнёс помощник Владыки. — Ваши подмостки — полигон, ваши репетиции — ежедневные изнурительные тренировки. Вы все, как один, должны быть готовы в любой момент к неожиданному повороту событий. Сценарий баталий для вас готовят мятежные планеты. Могу сказать одно: быть среди двоих удостоятся чести самые достойные воины, оказаться в числе их противников могут рассчитывать лишь отстающие и наиболее слабые курсанты. У каждого из вас есть возможность дать себе самооценку и сделать соответствующие выводы. Всё.

Интрига набирала обороты. Преданные до фанатизма (за исключением Павла и Альберто), бойцы представляли свою преданность Владыке иначе. В их сознании она была тождественна готовности отдать свои жизни во имя святой цели: установление мира между враждующими цивилизациями. И вдруг — схватка между собой до победного конца. Известие прозвучало, как гром среди ясного неба. Что это? Зримая проверка их истинной любви к Нему с беспредельной верой в Него? Смотр приобретённых навыков боевого искусства до победного конца? Или же что-то иное, о чём им не дано знать, точно также, как детали своих прежних жизней, которые были удалены из памяти?

— И как ты воспринял новость о предстоящем бое? — спросил Павел у Альберта после окончания занятий. Он специально не стал обсуждать с ним эту тему в перерывах между учебными циклами, как поступили все остальные. Павел был уверен в негативной оценке друга предстоящему событию, догадывался о его внутреннем состоянии и поэтому опасался откровенных высказываний эмоционального кубинца.

— Какое-то безумство, ей богу! — возбуждённо воскликнул Альберто, не страшась быть услышанным посторонним лицом. — Самое настоящее средневековье! Бой гладиаторов в нескольких лицах!

— Теперь ты убедился, что мы с тобой в ловушке безжалостных пиратов? — спросил Павел, всматриваясь в лицо представителя Острова Свободы.

— Да-а, — с грустью протянул Альберто, — все тлевшие во мне сомнения угасли в одно мгновенье.

— А что ты можешь сказать по персоналиям противоборствующих сторон? Что подсказывает твоя интуиция?

— Моя интуиция подсказывает мне, что мы с тобой запросто можем оказаться в числе самых достойных, — с грустью произнёс Альберто. — Мы с тобой очень старались, чтобы быть в передовиках. И, как мне представляется, перестарались. И это меня сильно настораживает. Ты сам-то, как думаешь?

— Моё предчувствие солидарно с твоей интуицией, — проговорил Павел. — И такой взгляд должен лишь объединить наши совместные усилия для укрепления веры в победу.

— В прежней жизни я до последней минуты оставался оптимистом, но в данном случае моё жизнерадостное мироощущение не придаёт мне ни бодрости, ни надежды на позитив, — признался Альберто.

— А вот это ты зря, парень, заранее настраиваешь себя на негатив, — придав голосу бодрый тон, поучительно высказался Павел. — Если бы на кону стояла какая-нибудь вещь-безделушка, типа золотого кубка, — я мог бы простить тебе его утрату. Но сейчас на чашу весов поставлена даже не жизнь, которая, как нам теперь известно, не является единственной и неповторимой, а право на существование своего «Я» в этой жизни. Проигрыш в предстоящей бойне равен катастрофе, и мы просто обязаны стать победителями.

Альберто выслушал Павла молча, не делая попытки перебить его, хотя возражения роились в нём, как пчелы в улье.

— И что же ты умолк, дружище? — подбадривающим тоном обратился Павел к кубинцу после затянувшейся паузы. — Скажи хоть что-нибудь.

— Мне нечего тебе сказать, — тусклым голосом проговорил Альберто.

— Так-таки и нечего?

— Вдвоём нам не одолеть шестерых головорезов, — с шумом выдохнув воздух через плотно сжатые губы, выдавил из себя Альберто. — Это факт, и его нужно признать.

— А я не желаю его признавать, слышишь?! — впервые за совместное время проживания вспылил Павел. — И тебе не позволю. Если мы с тобой тщательно отработаем план боя, рассмотрим его, как под лупой, до мельчайшей детали — у нас будет шанс на победу. Один из тысячи — но он будет. Поверь мне. У меня большой опыт в подобных баталиях. Тебе трудно в это поверить, потому как в службе охраны высокопоставленных персон используются совершенно другие методы. Я же побывал в таких передрягах, что до сих пор не могу объяснить, каким чудом мне удалось выжить. Главное, дружище, в таких ситуациях, — чувство локтя преданного тебе боевого товарища.

Павел походил по комнате, потом остановился у стены, в которой имелась маленькая ниша. В ней была вмонтирована установка для выработки освежающего коктейля. Он поднёс палец к светящемуся кружку оранжевого цвета — защитный кожух тут же отошел в сторону, а из обнажившегося изогнутого сопла с характерным шипением заструилась в бокал газообразная серая субстанция.

Павел поднёс бокал к носу и через ноздри медленно втянул в себя плотное дымящееся облако без остатка.

— Какая гадость, — ругнулся он, ставя бокал на место. — Сейчас бы вместо этой дряни хватануть полстакана водочки, да закусить солёным огурчиком. Эх, это было бы здорово, однако! А потом выкурить душистую сигарету, — Павел причмокнул губами и мечтательно прикрыл глаза, вызывая в себе приятные воспоминания из прежней жизни.

— А я бы с удовольствием опрокинул стаканчик тёмного рома без закуски, а затем подымил настоящей кубинской сигарой, — в противовес россиянину высказался представитель Острова Свободы.

— Ну, вот, дружище, теперь я вижу перед собой не нытика, а настоящего барбудос — бесстрашного и непокорённого революционера! Или я ошибаюсь? — Павел остановился напротив друга, спросил, прищурившись:

— Не помнишь, какой клич у них был?

— Родина или смерть, в любой момент! — громко провозгласил Альберто лозунг кубинских революционеров.

— То-то же, считай, что такой момент в твоей новой жизни наступил, — сказал Павел. — Давай выстраивать наш план. У нас с тобой в распоряжении всего три цикла — трое суток до схватки, если измерять время по-нашему, по земному.

— Давай, — согласился без возражений окрылённый призывом Альберто.

Павел в подробностях изложил тактику боя, обозначив каждый шаг передвижения, последовательность маневров, бросков и различных ложных выпадов на случай применения холодного, огнестрельного и лучевого оружия.

— А теперь я должен обучить тебя нескольким приёмам рукопашного боя, о которых неведомо никому из команды, — в заключении сказал Павел.

— Ты не пользовался ими на тренировках? — удивился Альберто.

— Эти приёмы я не демонстрировал ни перед кем, даже перед командирами на родной планете. Ещё в подростковом возрасте им обучил меня отец, который провёл пять лет в монастыре Шаолинь, — раскрыл свою семейную тайну бывший разведчик. — Он-то и наложил табу на демонстрацию этих приёмов. Но теперь речь идёт о нашем выживании, и я имею право нарушить отцовский запрет.

Павел вышел на средину комнаты и продемонстрировал уникальный прыжок под потолок с поворотом туловища в два оборота, проведя имитацию одновременных ударов обеими ногами и ребром правой ладони.

— Вот это класс! — восхищённо проговорил Альберто. — Ты, наверно, был ещё и чемпионом по прыжкам в высоту?

— Нет, чемпионом я не был, это не моё направление в спорте. И ты сможешь так, Ала-а. У тебя есть все данные для этого. Разве ты не обратил внимание, что наши тела слушаются нас лучше и управляются быстрее, чем на Земле? — поинтересовался Павел.

— Нет, не заметил, — признался кубинец, пожав плечами. Потом встал на место друга, попытался повторить прыжок. Он получился у него с одним оборотом туловища и чуть ниже по высоте, чем у Павла, но всё равно достиг высокой отметки.

— Для первого раза похвально и достаточно убедительно, — дал оценку прыжку Павел.

— И правда, — удивился сам себе бывший телохранитель. — Если признаться, то вначале пребывания в новом теле я действительно почувствовал в себе некоторые отклонения, но не придал этому особого значения, связав это отличие с иной конфигурацией тела.

— А я, дружище, сразу обратил внимание на увеличенную силу мышц и их мгновенную реакцию, — козырнул перед другом своей наблюдательностью Павел. — И не только обратил внимание, но даже выяснил причину этого феномена.

— Вот даже как? И с чем это связано?

— Нас одарили новыми телами с плотью меньшей плотности, чем земные, а не раскодированная душа продолжает отдавать команды, как прежде, для более грубой материи. Организм при этом выделяет повышенный объём энергии. В этом процессе особую роль сыграл ещё и наполнитель нашей голубой крови — кобальт, — доложил Павел. — В общем, не буду тебя загружать научными познаниями, но скажу так: я не сидел на месте и в тайне от тебя занимался планетарным шпионажем.

— Так, значит, ты неслучайно обмолвился насчёт нашей общей цели прибытия?

— Так точно, дорогой, — подёрнул краями губ Павел в усмешке. — Бывших разведчиков не бывает, в отличие от телохранителей. Повышенный интерес к окружающей обстановке у меня присутствует на подсознательном уровне.

— Что ещё тебе удалось узнать? — поспешил поинтересоваться Альберто, пропустив мимо ушей подковырку россиянина.

— Многое, мой друг, очень многое, — ответил Павел. — Но об этом мы поговорим с тобой попозже. Это отдельный разговор, и для него требуется безупречная аргументация. Но вот то, что мы с тобой случайные члены этой псевдокоманды с миротворческими целями — могу заявить со стопроцентной уверенностью.

— Как… случайные? — поразился кубинец словам друга.

— А вот так. Наши души были перехвачены мимолётно, внепланово, если можно так выразиться. Но главное — структура земного плана необычная, в её матрице заложена какая-то мудрёная особенность, присущая только для планеты Земля.

— Экспериментальная индивидуальность?

— Вроде того. Наша Земля — самая молодая планета. Одна из последних моделей Творца. Вот Он, вероятно, и ввернул какое-то новшество, изюминку, так сказать. А изюминка эта оказалась не зубам нашему Ква-Ква.

— Откуда такая информация?

— Дедукция, мой друг, — насмешливым голосом заявил Павел. — Логический переход от общего знания к частному. Этот метод действует и в иных мирах, а не только в земных условиях.

— И что?

— Как — что? Получая общую информацию от всевозможных источников, я её тщательно анализирую, выстраиваю определённые версии, а потом занимаюсь поиском доказательств. Всё просто.

— И как тебе удаётся это делать? А главное — когда? Почему я ни разу не обнаружил твоего отсутствия? — забросал вопросами Альберто.

— Это не важно. Ты мирно спал, когда я работал, — в усмешке передёрнул уголками губ Павел. — Владыка с помощниками спят один раз за семь циклов — у меня была возможность шпионить за ними по ночам. В отличие от нас — они более совершенные твари, подзарядка энергией у них происходит иным способом.

— Недаром говорили у нас: русские разведчики лучшие на планете, — не удержался от похвалы Альберто.

— Не буду утверждать, что лучшие, но разведку ведут на высоком уровне, — сказал Павел. — Иногда очень виртуозно.