Тень дьявола. Часть 1

Михаил Александрович Каюрин, 2018

Отставной офицер ГРУ, учёный-физик Алексей Кедров, получив смертельную болезнь, попадает на законсервированную подземную базу инопланетян, расположенную на островке суши среди непроходимых болот. От хранителя острова, двухсотлетнего старца, он узнаёт, что является земным человеком лишь наполовину, а после излечения – по решению Высших Сил – ему предстоит возглавить лабораторию по усовершенствованию Homo sapiens на планете Земля. Исчезновением Кедрова заинтересовалось ФСБ. Занимаясь его поиском, сотрудники конторы выявляют пропажу целой группы учёных, даты рождения которых состоят из трёх цифр "6". Следы поиска приводят военных к таинственной базе. Начинается непредсказуемое противоборство с сотрудниками лаборатории, оснащённой инопланетными технологиями. От исхода схватки зависит судьба человечества…

Глава 8

В поисках истины.

Профессора Старостина весь день одолевали мрачные мысли. Возвращаясь с работы, он даже подумал: «А не бросить ли всё к чёртовой матери и найти, наконец, тихую, спокойную работу?» Каждый день приносил кучу неприятностей, а он вынужден был мириться с этим ради воплощения своей мечты. Илья Михайлович, образно говоря, горел на работе и буквально разрывал себя на части. Филиал Московского института микробиологии, в стенах которого он трудился в качестве руководителя солидной лаборатории, являлся государственным учреждением с серой и скучной тематикой исследований. Эксперименты, проводимые под его началом, назвать научными можно было лишь с большой натяжкой. Но как бы то ни было, Илья Михайлович честно и добросовестно отрабатывал федеральные деньги.

Основным же импульсом, побуждающим профессора задерживаться в лаборатории допоздна, была другая тема, внеплановая, параллельная, наименование которой не значилось ни в одном из документов института. Эта тема являлась тайной за семью печатями и была известна лишь одному человеку — самому профессору Старостину. Над ней он трудился более двух десятков лет, не посвящая в её истинный смысл никого из сотрудников. Профессора считали чудаковатым человеком, что, впрочем, присуще большинству талантливых учёных, и охотно помогали ему в проведении того или иного эксперимента. Добровольные помощники Ильи Михайловича не проявляли особого интереса к его результатам, считая проводимые им опыты не более, как баловство. Даже кличку придумали — Дон Кихот. И действительно, со стороны могло показаться, что чудаковатый профессор занимается какой-то бесперспективной работой, отрабатывает одному ему известную безумную идею, вступая в противоречие с действительностью. На вопрос, чем же он занимается и чего хочет достигнуть в конечном итоге, Старостин отвечал:

— Я занимаюсь поиском Истины, а путь этот, как известно, очень долог.

На этом диалог заканчивался. По натуре своей профессор Старостин был добрым и щедрым человеком, и бескорыстная помощь коллег не оставалась незамеченной. Илья Михайлович благодарил их, как мог, используя имеющийся в его распоряжении административный ресурс. Кому-то он повышал оклад, кого-то устраивал на полставки, кому-то предоставлял отпуск только в летнее время, одновременно оформляя отгулы, фактически незаслуженные, кому-то помогал с устройством ребёнка в детский сад. Одним словом, делал всё, что было в его силах.

Такие взаимоотношения первоначально устраивали обе стороны, но шли годы, и Старостин стал осознавать, что в одиночку ему не добиться желаемого результата. Те, кто ему помогал, попросту отрабатывали время, порой бестолково, не проявляя ни каких элементов творчества. К тому же по образованию все они были биологи, как и он сам, а для реализации его мечты требовался думающий единомышленник, физик-фанат, одержимый той же идеей, что и Старостин. Только в такой связке можно было рассчитывать на результат.

Безымянная тема Ильи Михайловича родилась очень давно, на базе его детских размышлений о смысле жизни. Здесь следует отметить, что в формировании доктора биологических наук Старостина, как личности, как ни странно, большую роль сыграла его бабушка Настя. Очень набожная, она при своей неграмотности знала Библию почти наизусть. Бабушка Настя, рождённая в один год и день с вождём коммунистов В.И. Лениным, соблюдала все заповеди священной книги, часами стояла на коленях перед образами святых, придерживалась великого поста. Иначе говоря, являлась примерной и послушной прихожанкой Церкви. Она не раз говорила маленькому Илюше, что человек рождён на Земле, чтобы мучиться, и чем больше он будет мучиться в этом мире, тем счастливее будет жить на небесах.

— Разве нельзя попасть на небеса без мучений? — вопрошал шестилетний Илюша.

— Нет. Душа не может покинуть тело, не обретя мучений в том количестве, в котором наделил её Бог. Это путь всех смертных, его нельзя поменять потому, что он начертан волей божьей, — уверенно отвечала бабушка.

Илюша рос, но слова бабушки Насти не выветривались из его головы. Более того, чем старше он становился, тем чаще стал задумываться о существовании души и смысла жизни. «А и впрямь, если человек создан Богом, то с какой целью он его создал? — размышлял Старостин-юноша. — Если существует Душа, которая потом покидает тело и возносится на небеса, напрашивается вопрос: а зачем она вообще приходила на Землю? Зачем вселялась в физическое тело?» Ответа молодой Илья не находил и только, когда постиг закономерности органической жизни, обучаясь в институте, сделал для себя предположение: Душа приходит в этот сложный мир с целью совершенствования. Но чтобы обосновать такую гипотезу, нужны доказательства. Студент Старостин дал себе клятву, что он их найдёт. Это и стало смыслом его скрытой научной деятельности.

Такие рассуждения пришлись на 50-е годы. По тем временам, разумеется, они являлись явно крамольными, рассчитывать на какую-либо поддержку в таком деликатном вопросе было просто безумством. Илья Михайлович отличался большим трудолюбием и ответственностью, и благодаря этим качествам в стремительно короткий срок ему удалось сделать блестящую карьеру. В распоряжении Старостина появилась современная лаборатория, он с головой ушёл в многочисленные эксперименты. До перестроечных времён проблем с финансированием не существовало, денег из Центра поступало столько, что их некуда было девать. Более того, за неполное освоение даже ругали, а порой и наказывали. Илья Михайлович виртуозно пользовался ситуацией, запудривая мозги клеркам из Центра, и денежный ручей стабильно подпитывал непредусмотренные опыты. Так продолжалось довольно долго, но достичь желаемого результата не удавалось. Мечта оставалась мечтой, больше напоминая детские грёзы.

Профессор Старостин чувствовал, что заходит в тупик, роясь только в белково-нуклеиновых формах организма. Нужно менять направление исследований. Человек — двойственное существо, телесное и волновое, и, стало быть, поиск следует вести в двух направлениях одновременно, отыскивая невидимую связь между ними. С большим трудом Илья Михайлович добился единицы физика в штате лаборатории, и уже через несколько дней, словно по мановению чьей-то волшебной руки, с вопросом о трудоустройстве к нему обратился Алексей Кедров. Побеседовав с ним, профессор Старостин убедился: это как раз тот человек, который ему необходим. Отставной офицер-десантник, закончив вечернее отделение политехнического института, работал на кафедре физики. Преподавательская работа его не устраивала и вот он здесь, с надеждой занять вакантную должность.

Илья Михайлович принял Кедрова в лабораторию без колебаний. И не ошибся. Алексей оказался трудолюбивым и исполнительным сотрудником, понравился всему коллективу лаборатории.

Через полгода профессор сделал его своим ассистентом. Они подружились. Однажды, по случаю небольшого семейного торжества, Илья Михайлович пригласил Алексея к себе домой. Как водится, познакомил со своей супругой Надеждой Викторовной — добродушной домашней хозяйкой.

Втроём они посидели за праздничным столом, мужчины выпили водочки, Надежда Викторовна несколько раз пригубила фужер настоящего французского вина. Было весело и непринуждённо. Поболтали обо всём на свете. Потом Наденька — так ласково звал свою жену Илья Михайлович — незаметно удалилась, оставив мужчин вдвоём. Между ними состоялся откровенный разговор. Алексей поведал о себе, не умолчал и о загадочной истории, приключившейся с ним в Афганистане. Профессор Старостин, в свою очередь, раскрыл тайный смысл проводимых экспериментов. В тот вечер они засиделись допоздна, намечая план совместной работы.

Прошло несколько лет, появились первые положительные результаты. На основе проведённых экспериментов профессор Старостин и Алексей Кедров пришли к выводу, что молекулярно-нуклеиновая сущность, то есть физическое тело человека, является всего лишь следствием информационных космических взаимодействий.

— Алексей, — обратился однажды профессор к своему ассистенту, — Я всё больше склоняюсь к тому, что первоосновой человеческого организма следует считать информационно-полевую форму. А ты как считаешь?

— Вполне согласен. Программа человечества связана в первую очередь с Сознанием, и только потом с физической природой. Я в этом глубоко убеждён.

Профессор порадовался за своего помощника, ему было приятно осознавать, что они одинаково мыслят, а это означает только одно: они движутся в правильном направлении, всё ближе подкрадываясь к познанию Истины.

Всё шло хорошо, но случилось непредвиденное: Алексей Кедров внезапно заболел, у него обнаружился рак. Любимец Старостина надолго попал в больницу. Илья Михайлович сильно переживал. В свои пятьдесят шесть лет он выглядел моложаво, был бодр, не имел нервных срывов и ни разу не жаловался на здоровье. Алексей Кедров был младше профессора на четырнадцать лет, выглядел крепким и здоровым, поэтому его болезнь показалась Старостину нелепицей, в которую он не мог и не хотел поверить. Но с жестокой реальностью жизни приходилось мириться. Рушилась последняя надежда. Замены Кедрова на сегодняшний день просто не существовало. Лабиринт, по которому они двигались вместе, закончился глухой каменной стеной. Профессор Старостин был в растерянности. Как биолог-профессионал, он понимал: дни Алексея сочтены. Несколько раз Илья Михайлович навещал своего ассистента и подбадривал, как мог. Вчера, заглянув в очередной раз в онкологическое отделение, он узнал, что Алексей выписался из больницы несколько дней назад. Мелькнула радостная мысль: «А что если произошло чудо, и болезнь отступила? Что если и на этот раз ангел-хранитель отвёл Кедрова от той черты, переступив которую наступает небытие?» Но радостное предположение продержалось недолго, лечащий врач Кедрова его разочаровал:

— Увы, профессор, к сожалению, мы не Боги. Необратимого процесса избежать не удалось, рак перешёл в последнюю стадию.

— Как жаль, как жаль, какая несправедливость… — удручённо пробормотал Илья Михайлович, — Жить бы да жить таким людям, как Алексей. Для него всё только начиналось…

Взяв себя в руки, Старостин попросил разрешения воспользоваться служебным телефоном Ивана Александровича. В нём появилась потребность переговорить с Кедровым прямо сейчас, не откладывая, и условиться о встрече. Набрав домашний номер Алексея, Старостин с минуту ждал ответа, терпеливо выслушивая длинные гудки. Положил трубку и позвонил ещё раз. Потом ещё и ещё. Телефон упорно молчал.

— Наверно, ушёл по делам, — высказал предположение Илья Михайлович и вопросительно взглянул на врача.

— Думается мне, что Кедрова не только дома нет, но и в городе, — сделал заключение Иван Александрович.

— Вы считаете, он мог куда-то уехать?

— Я в этом почти уверен.

— Но куда? — живо спросил Старостин.

— Вот этого я как раз и не знаю. Могу только догадываться.

— Вы что-то знаете?

— В день выписки Кедров обмолвился, что использует свой последний шанс — народные средства, — задумчиво произнёс врач. — Трудно предположить, что он имел в виду, говоря о народных средствах.

— Вам известен хотя бы один из вариантов? — с надеждой спросил профессор.

— Их много, но для излечения одной и той же болезни не существует определённого рецепта, потому что каждый больной индивидуален, и выбрать для него тот единственный, который бы помог избавиться от недуга, практически невозможно. На подбор не остаётся времени — рак развивается очень быстро.

— И всё-таки? — не унимался Старостин.

— Самым эффективным вариантом считается лечебный заговор мастера Белой магии.

— В чём же заключается его эффективность? — заинтересовался Илья Михайлович.

— Такие мастера, как правило, обладают Божьим даром, в них живёт непоколебимая вера в истинно могучую силу Белой магии. По всей вероятности, в этом-то и заключается их успех, — объяснил онколог и смутился.

Ему показалось, что профессор может поднять его на смех, заподозрив в шарлатанских суждениях. Но Старостин, к удивлению, воспринял сказанное вполне серьёзно.

— Вы полагаете, Кедров отправился к одному из таких мастеров?

— Вполне возможно. Только мне неизвестно ни одного имени среди них. Народные целители всегда у нас были на правах изгоев, поэтому и живут они, как известно, в глухих местах, сторонясь общества.

— Если Алексей поступил так, как вы предполагаете, то мне ничего не остаётся, как ждать вестей: хороших — от него самого, плохих — от тех, с кем он сейчас. Извините, что отвлёк вас от дел, мне пора.

Илья Михайлович пожал руку врачу и вышел из его кабинета.

Почти всю ночь профессор Старостин не спал — одолевали тревожные мысли. Он лежал с закрытыми глазами и размышлял. Рядом спала его Наденька. Она ровно посапывала, уткнувшись ему под мышку.

Илья Михайлович думал о том, что же делать дальше, как поступить. «Решение принимать придётся в любом случае, ведь наивно полагать, что Кедров самостоятельно преодолеет болезнь и вернётся в лабораторию, — принялся оценивать сложившуюся ситуацию профессор. — Конечно же, останавливаться на полпути не следует ни в коем случае, эксперименты надо продолжать. Но с кем? Алексея нет, и уже не будет, кто сможет заменить его?»

Старостин перебрал фамилии всех сотрудников лаборатории, но тщетно, ни один из них не мог сравниться с Кедровым. «Брать со стороны, опять вводить в курс дела, посвящать в тайну? Стоп! Почему же эксперименты, проводимые в лаборатории для исследования волновой природы материи, является тайной? Занавес советских времён открыт. Надо просто узаконить тему и легализовать работу. Только и всего».

«Не-ет, — пришла другая мысль. — Алексей бы не одобрил. У нас совершенно иная цель. Эх, Алексей, Алексей, светлая твоя голова. Будет очень печально, если я потеряю тебя. Ты был для меня не просто помощник, блестяще знающий физику, ты был, в первую очередь философом».

Незаметно для себя Илья Михайлович перешёл на мысленную беседу с Кедровым, как будто тот находился рядом, но по какой-то причине не мог говорить и только слушал.

«Нам с тобой не хватило времени совсем немного, мы сейчас так близки к открытию Истины и могли бы пойти дальше. Ты знал, куда и как надо двигаться, как убедить людей в существовании Высшего Разума».

Илье Михайловичу припомнился диалог, который состоялся между ними буквально перед уходом Кедрова в больницу. Тогда Алексей спросил:

— Илья Михайлович, а чем вы займётесь, когда докажите существование Души.

— Уйду на пенсию, и буду молиться Богу, как моя покойная бабушка Настя.

— А если серьёзно?

Вопрос Алексея застал профессора врасплох. Действительно, а что дальше? Раньше он как-то и не задумывался об этом. Для него было главным раскрыть тайну существования ДУШИ, определить её предназначение и связь во Вселенной.

— Хорошо, буду откровенен, — на лице профессора появилось тоскливое выражение. — Если уж произойдёт чудо и откроется перед нами Душа, то это всё благодаря тебе, Алексей. Мой удел биология, а Душа носит волновой характер, значит за её пределами — физика, и мне там делать нечего.

— Вы не правы, Илья Михайлович, — без промедления возразил Алексей. — Смею заметить, что человек — двойственное существо, и познать процессы, неизвестные сегодняшней науке, но происходящие в нём, можно только объединив усилия в двух направлениях: материальном и духовном.

Алексей в упор посмотрел в лицо Старостина и спросил:

— Многого вы добились, занимаясь исследованиями чисто биологических процессов?

— Конечно, мои результаты нельзя рассматривать, как дырку от бублика, кое-чего я всё-таки добился, но в твоих словах я слышу правду, — немного обидевшись, согласился Илья Михайлович и добавил:

— Но я уже буду ведомым, твоим помощником.

Кедров пожал плечами и неопределённо высказался:

— Отыщем Душу, а она уж сама нам подскажет, что делать дальше, кому быть ведомым, а кому ведущим.

— Позвольте поинтересоваться, уважаемый Алексей Васильевич, — переходя на официальное обращение, решил спросить Старостин. — Что вы имели в виду, когда заявили об объединении усилий в двух направлениях? В вашем видении будущей работы отсутствует слово «нам». Поясните, пожалуйста.

— Видите ли, Илья Михайлович, поработав с вами несколько лет, я сделал для себя любопытнейший вывод, — Кедров на секунду умолк и пристально посмотрел в лицо профессора.

— Какой же, если не секрет?

— Для такой работы, которую задумали мы…

— Вы, — ехидно улыбнувшись, поправил Старостин.

— Мы, — убеждённо повторил Кедров и продолжил, — Так вот, вывод прост и банален. Если работать в одиночку, объединив только наши с вами усилия, не хватит и двух жизней, а она у нас с вами, к большому сожалению, одна и та коротка.

— Что вы предлагаете? — несколько растерянно спросил Старостин. — Не торопиться, и когда подойдёт старость — передать результаты работы в случайные руки?

— Напротив, исследования необходимо ускорять.

— Но, каким образом, милейший? Работать ещё и по ночам? Если так, то в отличие от вас, холостяка, я женат, моя Наденька будет против такого решения, — не согласился профессор.

— Не пугайтесь, Илья Михайлович, к коммунизму мы больше не стремимся, и устраивать трудовые авралы не будем.

— Тогда что же? — спросил Старостин в недоумении.

— Вам что-нибудь известно о масонстве?

— Обижаете, Алексей Васильевич.

— В таком случае, буду краток. Чтобы добиться большого успеха, нам нужно создать тайное научное общество, по подобию масонского, — уверенно сформулировал задачу Алексей. — Я больше, чем уверен, аналогичные мысли посещают не только мою голову. Судите сами: современное общество прогнило до такой степени, что уровень его духовности опустился до нуля, достиг критического значения. Глобальная экологическая катастрофа неотвратимо приближается. Властные структуры ничего не видят, ничего не слышат, бездействуют, а человечество уже находится в преддверии самоуничтожения. Целью создаваемого общества должно стать сближение науки и религии, — взволнованно закончил Кедров.

— Хорошая мысль, — восторженно поддержал Старостин своего ассистента. — Но почему такое общество должно быть тайным?

— Чтобы исключить преследования со стороны властей. Да и церковь, смею вас уверить, отнесётся к такому слиянию отрицательно. Человечеству нужна Новая Вера, не слепая, как сейчас, а способная объяснить всё, что происходит вокруг нас. Тогда верить во Всевышнего, в его могущество будет каждый.

— Уж не хотите ли вы составить соперничество с самим Иисусом Христом? — скептически заметил Старостин.

— Не следует передёргивать, Илья Михайлович. Не позволительно проявлять кощунство к Спасителю, — довольно жёстко отреагировал Алексей на вопрос профессора.

На этом их беседа закончилась.

«Кажется, ты прав, Алексей. Создать общество единомышленников — это как раз та ниточка, за которую нужно потянуть», — принял решение Илья Михайлович и несколько успокоился, но заснул он только под утро.