Соблазнение егеря

Михаил Александрович Каюрин, 2023

Взбалмошная журналистка, спасённая егерем от гибели, остаётся на ночлег в его доме. Ночь предстоит провести в одной комнате с симпатичным, но нелюдимым хозяином жилища, прожившим в одиночестве семь лет. Любвеобильная женщина решает не упустить свой шанс на любовное приключение.

В доме стояла мёртвая тишина, а всё пространство вокруг погрузилось во тьму абсолютной черноты. Время словно остановилось.

Четверть часа назад Егор и Виолетта после затянувшегося до полуночи ужина, наконец, улеглись спать. Перед этим был долгий и непримиримый спор о том, где кому из них ночевать.

Егор уступал гостье место в доме, сам же собирался застелить соломой пол под навесом и провести ночь на открытом воздухе.

Спор между ними возник, можно сказать, на пустом месте. Причиной противоречий явилась чрезмерная любезность того и другого.

По мнению Виолетты, если под навесом будет спать Егор — значит, она поступит по отношению к нему, как хозяину жилища, весьма неуважительно.

Егор же считал, что более комфортный ночлег должен быть предоставлен гостье.

— Будешь спать в доме. Таков закон людского гостеприимства, — заявил он в категоричной форме. К тому же Егор опасался за её здоровье, и его опасение не было беспочвенным.

Ближе к ночи установилась отвратительная погода. Проливной дождь с градом, который выплеснула из себя пришедшая с севера туча, насытил воздух влагой и сильно охладил его. Появилось ощущение, будто нежданно-негаданно нагрянула промозглая осень. Помимо этого, излившиеся дождевые потоки насытили водой землю под навесом до предела — она сделалась сырой и источала холод.

— Нет, — заартачилась Виолетта на предложение Егора. — Я не хочу притеснять тебя, не имею морального права. Ты здесь хозяин, и твоё место в доме. А я — незваная гостья, после бедствия на реке осталась без крыши над головой и превратилась в таёжную бомжиху, можно сказать. Поэтому, моё ложе под навесом. Я и так доставила тебе кучу проблем, и теперь должна понести урок за свои необдуманные поступки.

— Если я останусь в тёплой избе, а моя покалеченная гостья будет спать на холодной земле — заснуть мне не позволит совесть, — парировал её доводы Егор. — Мало тебе вывихов и ушибов? Хочешь подцепить простуду, покрыться болячками и превратить меня в медбрата? Как думаешь, мне это нужно?

— А ты сам-то что, заговорённый от соплей и кашля? Волшебную пилюлю от чирьев проглотил? — не унималась захмелевшая от спирта Виолетта. В её фразах стали проскакивать вульгарные словечки.

Обоюдные доводы и веские аргументы следовали один за другим, спор затягивался, принимая жесткий характер и превращаясь в настоящую схватку двух непримиримых противников.

Нелестный диалог мог продолжаться долго, если бы вдруг на хмельной ум Виолетты не пришел, казалось бы, немыслимый ранее вариант: переночевать следует обоим в одной комнате.

— Егор, а почему бы нам не переспать вместе? Что мы, как дети, спорим по какому-то пустяку? — предложила Виолетта и замерла в ожидании.

В свете керосиновой лампы она увидела, как вздрогнуло лицо Егора и вытянулось в немом удивлении. Словно он неожиданно получил смертельный удар ножом и не мог до конца осознать случившееся. Взгляд стал неподвижным и даже испуганным.

Зависла длительная пауза, Виолетта с запозданием сообразила, почему вдруг замер её собеседник. По всей вероятности, Егор воспринял её предложение в прямом смысле — лечь с ней в одну постель. Она тут же спохватилась, пояснила с усмешкой:

— Не пугайся, герой, я не предлагаю тебе лечь со мной в обнимку в одну постель — это будет провокация на секс. Я говорю об едином пространстве. Это к тому, что можно и в доме настелить сена, а комнату поделить на две половинки занавеской. Как это делают в густонаселённых помещениях.

Виолетта слышала шумное дыхание Егора — он с трудом переводил дух, усиленно соображал над ответом. Наконец, бросил в ответ:

— Чёрт с тобой, чумовая дама!

Он сходил во двор, принёс несколько больших охапок сена, разбросал их ровным слоем и уложил сверху длиннополый тулуп. Ни слова не говоря, натянул шнур от дверей до печи, навесил кусок тонкого брезента, хранившегося на крыльце.

— Коммуналка готова, — пробурчал он недовольно. — Как старший по дому, объявляю отбой.

И, не раздеваясь, в одежде, улёгся в свежеизготовленную постель.

Ни спирт, ни позднее время не могли поспособствовать наступлению быстрого сна. Егор лежал и прислушивался к своим ощущениям похотливого желания. Его сознание, вместо того, чтобы направить мысли в отвлечённом направлении, было всецело устремлено к сумасбродной журналистке.

Она была совсем рядом, его тонкий слух улавливал её дыхание и малейшие шорохи при подвижках тела. Словно магнитом притягивало его к ней. И ему почему-то совсем не хотелось избавляться от мыслей об этой взбалмошной женщине — но такой милой и привлекательной.

Беседуя с ней весь вечер, пристально вглядываясь в её лицо, наблюдая за мимикой и жестикуляцией, он всё больше и больше склонялся к тому, что Виолетта — это продувная и опасная бестия.

И вот теперь, лежа в двух метрах от неё, Егор мучился от её присутствия.

«Эту авантюристку лучше не трогать», — сделал он заключение.

Егор перевернулся на спину, тяжело вздохнул, уставившись пустыми глазами в невидимый потолок.

За семь лет одиночества в тайге Егор отвык от общения с женщинами и сейчас терзался от её присутствия.

Пошевелилась за занавеской Виолетта.

«Не спит, — отметил про себя Егор. — О чём-то размышляет. Интересно, о чём? Неужели о том, как меня соблазнить?

Он тут же представил, как она прикасается к нему, заглядывая в лицо, нежно гладит по волосам на груди и тянется к его губам для сладостного поцелуя. Так, как это делала когда-то его жена.

При мысли о близости с Виолеттой по телу прокатилась знакомая волна возбуждения. На душе сразу стало трепетно и тревожно. Он уже знал, какие эмоции последуют дальше и чем всё это может закончиться.

«Почему эта женщина не даёт мне покоя? — в который раз за один день задумался Егор, злясь на себя.

Егор встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли.

«Фу, ты, чёрт! Что за ересь ползёт в голову! Отчего вдруг? Давно не пил — спирт подействовал? Или крышу сносит от присутствия соблазнительной бабы?»

Пересиливая зарождающееся возбуждение, он постарался переключить мысли на другую тему, чтобы отвлечься и успокоиться.

«Надо заставить себя уснуть — иначе мне хана», — приказал он себе, повернулся на бок и принялся вспоминать родной посёлок, родителей, соседских мальчишек. Сделав некоторые усилия над собой, он быстро добился того, что картины родных мест и знакомые лица поплыли перед ним, как в документальной ленте.

Его переворачивание с боку на бок услышала Виолетта. Ей тоже не спалось. Она вновь прокручивала в голове весь вечерний разговор с егерем, пытаясь дать оценку каждой его фразе, каждому слову. И чем дальше она углублялась в анализ беседы, тем больше убеждалась, насколько проникновенным было его повествование об окружающем мире. А каков его бархатистый голос? Его можно слушать и наслаждаться чудными переливами тонов до бесконечности! А этот неотразимый взгляд? Когда он смотрел на неё — по телу непременно пробегали мурашки. Проницательный взгляд, волнующе-искренний, душевный, исполненный внутреннего убеждения! К характеристике его натуры и личности, без всякого сомнения, подходит любой эпитет.

«В такого красавца невозможно не влюбиться, — думала она. — Если бы об этом таёжном сокровище прознали одинокие женщины, они бы, без всякого сомнения, устремились к нему, как мотыльки к огню. Одна импозантная фигура чего стоит! А лицо? Я же видела его лицо! Я видела блеск в его глазах! Оно полно страсти ко мне, оно выражает желание насладиться мною, как желанной конфетой, причём, готов проглотить её вместе с обёрткой! Ха-ха-ха, — прыснула Виолетта самодовольно и быстро прикрыла рот ладошкой. — А я что же? Разве я не хочу познать его ближе? Разве не желаю почувствовать шарящие в темноте его сильные руки, ощутить жар разгорячённого тела и его твёрдую плоть внутри себя? Я же не бесчувственная чурка, в конце концов? И потом, когда у меня последний раз был мужчина? Пожалуй, даже и вспомнить трудно. А тут такой случай подвернулся!»

Эти слова раззадорили её страсть и подстегнули плотское желание. Она прислушалась к звукам шуршащего под Егором сена.

«Мучается, несчастненький, — подумала она с откровенной жалостью. — И думает сейчас обо мне, наверняка, как и я о нём. Не спится бедняге, когда рядом красивая молодая женщина. И хочется, и колется, и совесть не велит. Наверно, это жестоко с моей стороны — расположиться на ночлег в одной комнате с мужиком, прожившим в одиночестве многие годы, и не подать ему никакой надежды на ночную любовь. Его понять можно. Он явно опасается проявить своё желание первым, потому что не хочет выглядеть в моих глазах грубияном и насильником». Егор принадлежит к категории мужчин-рыцарей, настоящих джентльменов. И поэтому я должна первой сделать шаг к сближению».

Конец ознакомительного фрагмента.