Последнее объятие золотой осени

Митрий Алексеевич Виноградов

Молодой парень Алек возвращается в родную деревню, чтобы заботиться о больной бабушке. Вместе с этим он устраивается работать в школу, где сам когда-то учился. Старая подруга, бывшая возлюбленная, старые стены – время оглянуться назад и увидеть всё по новому. Смерть, убийство. Преступнику могло сойти бы всё с рук, но на сцену выходит Фокс Клэйдж, или как он просит себя назвать, Лис…

ГЛАВА 4 «ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА»

29 августа

Прошла неделя, с Машей мы так и не увиделись. На улице вновь светило яркое ледяное солнце.

От дома до школы дорога занимала минут пятнадцать. Я вновь вышел на Полевую, прошёл по узкому мосту, дошёл до кирпичной остановки, повернул на лево и зашагал по зыбкой песчаной обочине.

Большое двухэтажное деревянное здание, обитое уже почерневшими досками, стояло немного под уклоном. Со стороны дороги оно представляло собой перевернутую букву «Г». Большие и частые, когда-то белые, но сейчас посеревшие окна, придавали зданию хрупкую женственность.

Школа имела огромную территорию, огражденную частым, кое-где подгнившем забором. На ней находилось футбольное поле, спортивный зал, длинный домик животновода, напротив его широкие гряды, столовая, кочегарня, новый дровяник, библиотека, и пару заброшенных сарайчиков. Конечно, на всё это обрушилось время и опустошение: гряды заросли травой, спортивный зал и библиотека стали аварийными, домик животновода покосило, на бок, сарайчики потемнели и прижались к земле. Естественно, что-то оставалось жить: столовая работала, как и прежде, дровяник перестроили, на футбольном поле ученики установили новые ворота. Жизнь ещё пробивалась среди владений смерти.

Я открыл хлипкую деревянную калитку, прошёл по замшелой каменной дорожке с трещинами и ступил на коричневое дощатое крыльцо. Высокая, но узкая деревянная голубая дверь была распахнута, внутри было темно.

Шаги эхом отдавались по углам, в длинном голубом коридоре не было ни души. Спереди, из распахнутой двери доносились звуки радио. Оттуда вышла женщина с темно-соломенными кудрями, широким носом и немного опущенными щеками, на ней был одет лёгкий синий спец жилет и серые штаны. Она стояла в позе человека, который увидел на своей территории чужака, совсем как Рекс.

— Здравствуйте, Елена Николаевна, я Алек, помните? — не дав сказать ей первый внёс ясность я.

Елена Николаевна была уборщицей в школе. Она подошла ко мне немного сощурив глаза.

— А, Алек, привет, не узнала тебя, как вырос то, как твои дела? — расслабившись и опустив руки с боков с улыбкой сказала она.

Мы побеседовали минут пятнадцать как сверху, со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, послышались приближающиеся шаги. Перед нами появилась средних размеров женщина в тапочках с напряженным лицом. На ней была чёрная юбка, коричневая рубашка, поверх которой был накинут бежевый платок.

— О, Алек, здравствуй — у неё был приятный деловой голос.

— Здравствуйте, Наталья Сергеевна, а мы только вас обсуждали — поприветствовал её я в ответ.

— Надеюсь, что только хорошее — рассмеялась она, взглянув на Елену Николаевну.

— А как же — подхватывая её смех сказала она.

Наталья Сергеевна дала пару заданий уборщице, и та растворилась среди звука, шипящего радио.

Мы обменялись пару новостями пока поднимались по коричневой двухмаршевой лестнице. Множество слоёв краски, нанесённое на дерево, сделали её гладкой, проводя рукой по периллам, можно было подумать, что проводишь рукой по пластику. Поднявшись на второй этаж, передо мной вновь показался длинный коридор, такой же, как и первый. Свернув на лево, мы оказались в квадратном кармашке, ближайшая к нам дверь на левой стене была открыта, и мы вошли в нее. В учительской было довольно светло и уютно. Всего в комнате находилось четыре человека: Агафья Сидоровна с Анной Васильевной расположились на бардовом темном мягком диване, Михаил Алексеевич в своем фирменном сером свитере, сидел напротив них, на подставленном стулом, а за компьютерным столом сидела молодая девушка, довольно знакомая девушка, да это же Маша!

— Баа, какие люди, Алек! — вставая со стула и сильно сжимая мне руку радостно поприветствовал меня Михаил Алексеевич. Его пышные седые брови образовали на лбу морщины, а щеки, из-за улыбки прикрыли серые большие глаза.

— Да, вот я снова с вами, здравствуйте, Михаил Алексеевич, Агафья Сидоровна, Анна Васильевна, а ты что тут делаешь? — последнее было обращено к Маше, которая с хитрой улыбкой смотрела на меня.

— Я? Вообще-то я тут работаю — сказала она тоном словно я спросил нечто, что всё знают и развела руками — не стала тебе говорить, так сказать, устроила сюрприз.

— Ну ты конечно.

— Да-да-да, но это ещё не конец — не дав мне договорить перебила она и ухмыляясь нарочито подмигнула глазом.

Не успел я спросить, что это значит, как меня посадили на диван, между двумя женщинами и закидали вопросами, которыми закидывают всё учителя, встречающие своих бывших учеников.

— Как поживает матушка? — интересовалась Анна Васильевна. У неё был хриплый голос и быстрая манера речи. Как и обычно волосы её были туго затянуты, лицо блестело, чересчур обведенные округлые брови ходили вверх и вниз. На ней была лёгкая цветная рубашка и серые штаны.

— Хорошо — ответил я — просила передать вам всём привет.

— А бабушка как поживает? — голос и манера речи Агафьи Сидоровны на много отличался от Анны Васильевны. Она говорила спокойно, но твёрдо, как оратор какой-нибудь сильной партии.

— Говорят, в последнее время ей не здоровиться — продолжала она.

— Уже гораздо лучше — успокоил я её — она идёт на поправку.

— Ну и замечательно — она откинулась на диван, будто выполнив свой долг и может теперь спокойно отдохнуть. Её темно-сливового цвета кудрявые волосы ярко блестели от солнца, пробивающегося сквозь желто-белые занавески.

— А как твои успехи в учёбе, Алек? — сложив грубые руки домиком спросил меня Михаил Алексеевич.

— Всё отлично как видите, закончил обучение в июне и сразу к вам.

— Не могу назвать это отлично — рассмеялся он — да ладно тебе, я шучу, тебе у нас понравится — он хлопнул меня пару раз по плечу.

— А где Елена Александровна? — спросил я, оглядывая лица вокруг меня.

— Ушла на пенсию, сразу после того как ваш класс выпустился — со скрываемой грустью сказала Агафья Сидоровна.

— Очень жаль, я хотел её увидеть.

Наталья Сергеевна, всё время сидящая на тёмном кресле около входа допила свой чай, поднялась и позвала меня:

— Пойдём, Алек, я покажу тебе твой кабинет.

Не успел я встать с дивана как в учительскую вошла ещё одна юная особа. Каштановые локоны стекали о плечи, овальные милые щеки, миниатюрный нос на котором расположилась маленькая родинка, чёткие брови с изломом, аккуратные ресницы и синие глаза. Она была одета в черные джинсы и синюю с высоким воротом водолазку. Эта девушка имела магнитную привлекательность и силу, исходящую откуда-то изнутри.

— Всем здравствуйте… — её приятный, твёрдый, но в то же время нежный голос осёкся, когда её взгляд выловил меня.

Наступил тишина. Или мне так показалось. Сердце колотилось так, словно я увидел кошмар, призрака, свой самый потаенный страх. Не может человеческое сердце так бояться другого человека. Из этого оцепенение меня вывел хриплый голос Анны Васильевны:

— О, Ада, солнышко, мы рады тебя видеть, что-то ты сегодня поздно.

— А, нужно было закончить пару домашних дел перед уходом — склонив голову на бок и улыбаясь, ответила она.

Тут уже вмешалась Наталья Сергеевна:

— Ада, посмотри кого привело в наши стены, так сказать пополнение рядов.

— Привет — с неуверенной улыбкой я помахал ей рукой.

— Привет — кивнула она, одарив меня своей прекрасной улыбкой.

— Ада, милая, пока ты не занята, покажи пожалуйста Алеку, его кабинет, вот, четырнадцатый — Наталья Сергеевна открыла ящик с ключами, висевший слева от двери, сняла с крючка ключ с синей этикеткой и положила его в ладонь Аде — и ещё — она повернулась ко мне, доставая из шкафа какие-то бумаги — вот тебе журналы, заполни их, Ада всё знает, она покажет.

— Давай, иди уже — ехидству Маши не было предела.

Я вышел из учительской, повернул на право и направился за Адой, открывающую дверь, прямо рядом с лестницей.

Это был мой старый класс. Дело в том, что из-за маленького количества учеников, сами учителя ходили по классам, а не наоборот, как в больших школах. У каждого класса был свой кабинет, за которым они ухаживали.

Мы зашли в просторный кабинет с пастельно бирюзовыми стенами и мятными, приятными на вид занавесками. На шкафах, прижимающихся к стене стояло множество разных свисающих растений. Солнечный свет, отражаясь от парт немного слепил глаза. Учительский стол стоял на помосте, усиленный тёмным линолеумом.

Раскладывая журналы на карту перед учительским столом, я попытался завязать разговор:

— Давно тут работаешь?

— Год уже, веду литературу и русский язык — говорила она быстрыми и чёткими движениями, перекладывая бумаги. У неё были красивые тонкие нежные руки, руки снежной принцессы, на одной из них было красивое кольцо, с фиолетовым камнем.

— О, как ты и хотела — вскользь сказал я, глядя на её руки.

Она резко посмотрела на меня. Нет, она посмотрела в меня. Говорят, в синих глазах можно утонуть, а спасение утопающих дело самих утопающих.

— Ты помнишь?

— Ну как такое забыть, это же была твоя мечта.

Она улыбнулась, на лице появились милые ямочки.

— Так, смотри, вот этот листок…

Она начала объяснять мне заполнение ведомостей, журналов и т. п. Я молча слушал, иногда кивая или задавая вопросы.

Показав все, что мне нужно сделать, она встала и пошла к выходу.

— Ада?

— Да? — она остановилась в дверях, локоны пружинами ласкали её лицо.

— Как тебе замужняя жизнь? — весело улыбаясь спросил я.

Её лицо на мгновение стало серьёзным.

— Отлично — и она скрылась за дверью.