Элитная западня. Часть первая. Чужие тайны

Мирослава Чайка, 2021

Что может быть увлекательней, чем первый год обучения в престижном университете? Только существование в нем закрытой студенческой организации, участникам которой обеспечен успех в будущем. Две подруги детства Ева и Лана совсем не похожи друг на друга, но обе мечтают преуспеть в новом обществе. Яркий калейдоскоп из обаятельных парней, захватывающих испытаний и шумных вечеринок закружит девушек в водовороте беззаботной студенческой жизни. Но смогут ли они распознать истинную любовь и сохранить дружбу в паутине чужих тайн и интриг?

Глава 2. Сюрприз за сюрпризом

В то время, когда Ева с Ланой увлеченно осваивали азы сапсёрфинга, Саша, которого все первокурсники приняли за богатого наследника и мажора, открыл дверь своей крохотной квартирки в панельном доме и прямо с порога громко объявил: «Пап, я дома»! — потом направился на кухню, где, сидя на узком застекленном балконе, заставленном шкафами цвета венге, его, как обычно, дожидался отец. Юноша держал в одной руке увесистую сумку, с какими обычно ходят профессиональные игроки в большой теннис, а в другой бумажный стаканчик с ароматным кофе.

— Что-то ты рано, я думал, первый день студенческой жизни у тебя займет гораздо больше времени, — добродушно, скрипучим старческим голосом произнес красивый седой мужчина, сидящий в кресле рядом с небольшим мольбертом.

— Да что там было делать, день впустую, ни одной новой мысли, сплошная суета, — садясь на раскладной кожаный стул, ответил Александр и протянул отцу кофе.

Мужчина открыл крышку, втянул носом прозрачный пар и, блаженно прикрыв глаза, сделал первый глоток, потом несколько раз причмокнул губами и с наслаждением произнес:

— Ну а что девушки, ты познакомился с кем-нибудь?

— Пап, при чем здесь девушки? Я столько готовился и мечтал об этом факультете, что не собираюсь тратить время на девушек.

— Ну все-таки, неужели совсем никто не понравился? Не томи, расскажи старику.

— Никто, я на них не обращаю внимания, — спокойно ответил Александр и, взяв поводок, обратился к старому лохматому псу, который лежал у ног его отца: — Акрил, пошли гулять.

Собака нехотя поднялась и, вяло перебирая лапами, отправилась к двери, всем своим видом пытаясь показать, что стара уже для прогулок. А юноша шел и думал, что сказал отцу неправду. Он на самом деле обратил внимание на одну девушку, настолько красивую, что она врезалась в его память с неистовой силой. Всю дорогу домой, трясясь в дряхлом трамвае, Саша неустанно думал о ее глазах. Они были настолько блестящими и притягательными, что сразу затянули все его существо в бездонную глубину своих темных озер. Правда, он не знал, какая у этой девушки фигура, не смог бы рассказать, во что она была одета, он даже не знал ее имени, потому что ни разу больше не посмел посмотреть в ее сторону, да и не хотел давать повод думать, что она его заинтересовала. Но что Саша еще помнил кроме ее глаз, так это губы. Губы, такие чувственные, нежные, если у других они обычно блестели и были гладкими, то губы этой особы были словно вытканы из тончайшего панбархата теплого розового цвета с мягкой каймой по краю. Он смотрел на нее всего мгновение, но этого хватило, чтобы эти доли секунд будоражили его воображение снова и снова. Саша искренне надеялся, что это наваждение вскоре рассеется, и он сможет сосредоточиться на учебе.

Пожилой отец Александра, глядя вслед уходящему сыну, пребывал в недоумении, как же они были непохожи друг на друга. Ему было сложно представить, что в таком возрасте Саня только и делал, что учился, а в свободное время размышлял о карьере и строил с матерью планы на будущее. Ни тебе свиданий, ни друзей, да что там говорить, он, наверное, в свои восемнадцать даже не нюхал алкоголя и хоть бы для интереса подержал в руках сигарету. Конечно, мужчина никогда не озвучит сыну свои мысли, а только будет сидеть и вспоминать молодость. Ах, что там молодость, когда ему было пятьдесят лет, он на курорте встретил Машеньку, совсем юную, влюбился без памяти и смог завоевать ее сердце. Теперь вот уже двадцать лет они вместе, растят этого чудо-ребенка, положив на это всю свою жизнь, может, поэтому он получился такой умный и целеустремленный. Мужчина тяжело вздохнул и, повернувшись к мольберту, вернулся к работе, уносящей его в мир грез, которые оживали под его кистью, рождая радостные пейзажи, сочные натюрморты и очень точные портреты.

Утро следующего дня Евы началось со странного происшествия. Переступив порог аудитории, она заметила, что ее одногруппники уже все были в сборе и, рассаживаясь по местам, что-то бурно обсуждали. Девушка еще не успела узнать у Ланы, что произошло, как в дверях появился преподаватель информатики и Соловьева, которая сразу взяла слово:

— Здравствуйте. Обычно я начинаю свой день, приветствуя студентов словами «доброе утро», но первый раз за время работы в этом вузе я вынуждена сказать «здравствуйте», так как добрым это утро вряд ли можно назвать. Дело в том, что вчера кто-то украл аккумулятор большой мощности, который питает всю нашу видеосистему. Видите, вот этот огромный монитор, он соединён с экранами, которые встроены в ваши столы, но, к сожалению, воспользоваться теперь ими вы не сможете…

Валентина Ивановна еще что-то говорила, но Ева внимательно смотрела на парня с длинными волнистыми волосами, зачёсанными назад. Именно его она видела вчера в этой аудитории как раз возле панели, в которой и был установлен исчезнувший аккумулятор. Сейчас он сидел у окна, слегка склонив голову, и исподлобья пристально наблюдал за вошедшей девушкой. В какой-то момент их глаза встретились, юноша не выдержал Евиного укоризненного взгляда, весь вспыхнул, заливаясь краской, и потупил взор. Ева не знала, что ей делать, конечно, она не собиралась сейчас во всеуслышание объявлять, что знает, кто вор, потому что могла ошибаться, поэтому, как только Соловьева вышла из аудитории, она достала свой планшет, ручку, тетрадку и решила не делать поспешных выводов, а спокойно приступить к лекции по информатике.

На перерыве, спускаясь по парадной лестнице, Ева, держась за перила, любовалась своими новыми белыми часам с крупным циферблатом, которые отлично гармонировали с кружевными манжетами ее белой блузки, и тут почувствовала, что ее, обгоняя, кто-то задел плечом. Это, перепрыгивая через две ступеньки, быстро передвигая свои непомерно длинные ноги, бежал юноша, которого она теперь считала воришкой. Молодой человек приостановился и, глядя на Еву через плечо, небрежно бросил:

— Спасибо.

— За что? — слегка прищурив глаза, спросила девушка.

— Сама знаешь за что.

— Не забудь все вернуть, — строго произнесла Ева ему вдогонку.

— Что вернуть? — засмеялся юноша, остановившись и преградив ей дорогу, как будто играл с ней в несуществующую игру.

— Сам знаешь что, — ответила девушка и, оттолкнув его, продолжила свой путь.

Но не успела она дойти до первого этажа и осмыслить происшествие с аккумулятором и долговязым одногруппником, как ее настиг еще один сюрприз. На последних ступеньках стояла староста, держа в руках стопку листов с напечатанным списком учебников, которые нужно было получить в библиотеке. Сегодня Инга была будто другим человеком и походила на японку из мультика в гольфах, мини-юбке и берете. Сейчас Ева вряд ли бы предложила ей роль старосты, а ведь вчера она была в бадлоне и предельно строгом костюме с юбкой-карандашом, производя впечатление очень серьезной девушки. И судя по столь кардинальным сменам образа, Ева решила, что Инга явно была особой эксцентричной и ждать от нее можно было чего угодно.

— Ева, постой, ты в кафе? — услышала Ева хриплый голос девушки, которую вчера собственноручно произвела в должность, дающую ей право немного свысока поглядывать на своих сокурсников, но только не на Еву.

— Да, там Лана заняла столик, мы решили перекусить.

Ева понимала, что по правилам этикета нужно пригласить Ингу к ним присоединиться, но она очень хотела обсудить с подругой инцидент с пропавшим аккумулятором без свидетелей, поэтому, натянуто улыбнувшись, собралась уже двинуться дальше. Но староста ее задержала, цепко схватив за руку, сминая пышный рукав ее белоснежной блузки.

— Тут такое дело, у меня сегодня день рождения, я хочу тебя пригласить на праздник.

— День рождения — это здорово, — уклончиво ответила Ева, не зная, как ей быть. Общество этой непредсказуемой девушки ее настораживало.

— Так ты придешь или нет? — без лишних слов, прямо спросила Инга и внимательно посмотрела на одногруппницу.

Делать было нечего, Ева немного помолчала, слегка набивая себе цену, потом вытащила из стопки листов список литературы, который Инга раздавала всем первокурсникам, и, слегка приподняв одно плечо, произнесла:

— Хорошо, я приду, только с Ланой, мы давние друзья, я без нее никуда, — и когда уже сделала несколько шагов в сторону кафе, она вдруг обернулась и как бы невзначай спросила: — А кого ты еще пригласила из нашей группы?

— Да, в общем, почти никого, только рыженького и сына замдекана, ну ты понимаешь… — сделав паузы и многозначительно посмотрев на Еву, ответила староста и рассмеялась.

— Сын Соловьевой учится с нами в одной группе?

— А ты что, не знала? Вы сейчас так мило с ним беседовали на лестнице, я думала, ты в курсе.

В шесть часов вечера Ева вышла из парадной своего нового дома и всей грудью втянула свежий, но все еще по-летнему теплый воздух. Ее взору открылся прекрасный пейзаж, которому мог позавидовать сам Левитан. В город пришла любимая Евина пора — осень. И хоть на календаре было только второе сентября, но могучие клены, которых вокруг было великое множество, уже покрасили свои резные листья в желто-оранжевый цвет с маленькой красной кромкой по краю. Липы переливались на солнце желтыми листиками, как будто собранными из янтарной мозаики, и все это великолепие отлично оттеняли ярко-зелёные пушистые ели. Чего ждать от вечеринки по поводу дня рождения старосты, Ева не знала, и так как дресс-кода объявлено не было, то решила надеть короткое расклешенное шелковое платье небесно-голубого цвета с мелкой набивкой в виде крошечных коричневых птичек, на ноги обула коричневые казаки, повесила через плечо голубую сумочку и, немного подумав, взяла в руки кожаную косуху, решив, что, может, все-таки удастся прогуляться с кем-нибудь по ночному Питеру. По дороге она купила большой букет розовых роз и хоть понимала, что уже опаздывает, все-таки решила, что нужно купить подарок, поэтому не раздумывая отправилась в ДЛТ.

ДЛТ — Дом ленинградской торговли находился на улице под названием, которое не вписывалось в современную реальность, — Большая Конюшенная. Она появилась в далёкие Петровские времена на месте императорских конюшен и была отдана под застройку деревянных домиков для иностранных граждан, здесь размещали свои лавочки финны, немцы и французы, с тех пор утекло много времени, но место это по-прежнему хранило в себе отголоски былых времен. Ева любила приходить на эту небольшую, всего в полкилометра, улицу. В ее пешеходной зоне, густо засаженной раскидистыми липами, эффектно расположились скульптуры пегасов и, прохаживаясь между этими миниатюрными лошадками, девушка мечтала, встречалась с подругами, а иногда испытывала примету — если обойти пегаса с чашей 3 раза по часовой стрелке и 2 раза против часовой, а потом оставить ему монету, в ближайшие дни случится чудо. Ева, выполнив этот нехитрый ритуал, бросила в чашу монетку, зажмурилась и загадала: «Влюбиться! — потом приоткрыла глаза и перезагадала: — Чтобы в меня кто-нибудь влюбился!»

Ева обожала после вдохновляющей прогулки по этим местам выпить чашечку венского кофе в ресторане, из которого можно было попасть прямо в здание ДЛТ. И вот сейчас, погасив в себе желание заглянуть в этот симпатичный ресторанчик, она быстро зашла в универмаг, предназначавшийся для продажи предметов роскоши. Девушка выбрала для Инги чудесный красный кошелек на золотой цепочке V.G., который с большим удовольствием носила бы сама и, поглядывая в нетерпении на часы, все же дождалась, пока его упаковали в элегантную кожаную коробочку, перевязанную золотой тесьмой. Когда они с Ланой наконец вошли в холл молодежного центра возле парка «Сосновка», где по какой-то неведомой им причине и проходил день рождения старосты, часы показывали 19.15.

— Ева, как я рада, что вы пришли, уже и не надеялась, — приветствовала их виновница торжества, вполне любезно, но при этом сухо.

Староста вообще производила на Еву очень двойственное впечатление, и судя по тому, что сейчас она предстала перед ними в парике и крыльях, часть которых была черной, а другая — белой, видимо, эту двойственность своей натуры Инга чувствовала и сама. В первую секунду Ева не знала даже, что и сказать. Обстановка, в которую они попали, совсем не соответствовала ее ожиданиям. Просторный зал с высоким потолком был погружен в безудержное веселье. Повсюду хаотично были расставлены столы, доверху заваленные гамбургерами, огромными, нарезанными на куски, пиццами со всевозможными начинками, все было заставлено бутылками с разнообразными напитками. Громко играла музыка какой-то неизвестной Еве зарубежной группы, периодически ослепляя, в глаза попадал луч прожектора. В одном из углов генератор снега извергал из себя белоснежные хлопья. Но что больше всего удивило девушку, так это количество народа, и что самое интересное, они все находились в движении. Кто-то буйно отплясывал, кто-то раскачивался в такт музыке, а некоторые просто слонялись среди столов со стаканчиками в руках.

— Инга, у тебя столько гостей, это все твои друзья? — не смогла сдержать эмоции, выдавая свое удивление, спросила Ева.

— Это наша молодежная организация, здесь много ребят из универа, правда, в основном старшекурсники, пойдемте, вы сначала выберете аксессуары, а потом я вас познакомлю с Тарэком.

И Инга, сияя от удовольствия, потащила Еву за руку к столу, который был завален разного рода шляпами, очками, париками, рядом стоял стенд с боа, крыльями и хвостами и небольшой столик с цветными линзами.

— Вы уже, наверное, поняли, что я люблю перевоплощаться, и раз уж у меня сегодня праздник, то я всем предлагаю разделить это мое увлечение, — взахлеб объясняла Инга, любовно поглаживая мех на ободке с кошачьими ушками. — Может, примеришь? — спросила она, воодушевленно глядя на Еву.

— Я выберу что-нибудь сама, если ты не против, — ответила Ева и принялась разглядывать причудливые аксессуары, но единственное, что, на ее взгляд, соответствовало ее одежде, так это красивая ковбойская шляпа, украшенная по кругу аккуратными перышками.

Лана, чтобы не отстать от подруги, тоже хотела выбрать какой-то головной убор, но так как ковбойских шляп больше не было, она неумело пристроила на голове коричневый берет, который слегка оттопыривался в том месте, где соприкасался с дужками ее очков. Девушки немного повертелись перед большим зеркалом, прикрепленным тут же к стене, потом по настоянию Инги сделали забавные фотографии в фотобудке в виде сердца, украшенного лампочками. И когда все формальности с переодеванием и вручением подарка были соблюдены, Инга вспомнила, что хотела представить девушек своими друзьям. Она тут же схватила с ближайшего столика пару стаканчиков с газировкой и, вручив их своим гостьям, сказала сипло:

— Следуйте за мной! — и направилась к группе молодых людей, которые стояли в центре зала, о чем-то живо беседуя, через каждые десять секунд взрываясь веселым громким смехом. На голове самого высокого из них красовался парик судьи, а его собеседники были одеты в пиратов.

Когда староста подвела к ним вновь прибывших гостей, молодые люди сразу прекратили свой разговор и с большим любопытством уставились на девушек.

— Вот, хочу вам представить моих одногруппниц, Ева и… — тут Инга запнулась, силясь вспомнить имя второй своей гостьи, и смущенно добавила: — Имя такое необычное, я еще не запомнила.

Ей сразу же на помощь пришла Ева, она обняла свою подругу и, с большим участием глядя на нее, произнесла:

— Ее зовут Лана, как подружку Кларка Кента, теперь вам нетрудно будет запомнить.

— Очень приятно, я Петр Тарэк, а это Максим, — показывая в сторону своего низенького пухлого друга, сказал явный лидер всех здесь собравшихся и, похлопав его по плечу, добавил: — Он моя правая рука, ну а если подумать, то и левая тоже, — и все стоящие рядом парни начали хохотать.

Ева решила, что они так веселятся, потому что здесь уже, наверное, замешан алкоголь, но спустя время заметила, что вся эта развязная веселость исходила от Петра. Однако взгляд этого юноши всегда оставался застылым и холодным, и Ева поняла, что смех для него был всего лишь частью образа, который он выбрал для себя, чтобы больше нравиться публике. Но не успела девушка как следует рассмотреть этого загадочного молодого человека, как кто-то дотронулся до ее плеча, она обернулась и заметила парня, которого, как ни странно, была рада видеть. Перед ней стоял сын Соловьевой.

— Так, значит, ты Ева. Очень рад знакомству, — дружелюбно протягивая ей руку, сказал долговязый юноша и потрепал свои длинные непослушные волосы, которые маленькими прядями падали на его смешливое лицо с живыми, все время что-то ищущими глазами.

Ева почему-то тоже улыбалась, она вложила свою изящную ручку с атласной гладкой кожей в гигантскую ладонь парня и, внимательно глядя прямо ему в глаза, спросила:

— Так, может, настало время и мне узнать твое имя?

— Ой, точно, совсем забыл, я Тема.

— Значит, Артем?

— Ну да, Артем, но все зовут просто Тема, так короче и мне больше нравится, — затараторил юноша, явно смутившись, как только Ева назвала его по имени.

Ева начала глазами искать Лану, которая так неожиданно куда-то исчезла, но потом, оставив эту затею, поняла, что юноша, стоящий рядом, явно собирается составить ей компанию, она подняла на него свои большие карие глаза и, немного повернув голову набок, произнесла:

— А ты уже выполнил свое обещание?

— А разве я тебе что-то обещал? — спросил он.

— Ну да, у нас был уговор: я ничего никому не говорю, а ты возвращаешь аккумулятор.

— А, так это у нас был уговор, скрепленный семью печатями?

— Да что там печатями, он был практически скреплен кровью, потому что честь и достоинство я ценю в людях превыше всего. А то, что я тебя не выдала, а ты даже не удосужился все исправить — это бесчестно.

— Да ладно, не будь такой категоричной, верну я его завтра утром, будь уверена.

— А зачем ты вообще его стащил, хотел насолить матери?

— Нет, не насолить, а доказать, ей и отцу. Доказать, что на самом деле чего-то стою, и если у меня все получится, то смогу заниматься любимым делом.

— Ничего не понимаю, ты меня совсем запутал. Можешь рассказать, в чем твоя проблема? — спросила Ева, сводя свои красивые брови так сильно, что между ними залегла маленькая складочка, похожая на морщинку.

— Ладно, тебе скажу, ты можешь хранить секреты, я уже это понял. Я сейчас работаю над одним проектом. Мое открытие может раздвинуть границы робототехники, может быть, это даже будет мировой сенсацией, но родители, а особенно маман, находят мое увлечение просто несерьезным и считают меня ни на что не способным лоботрясом.

— И для этого тебе понадобился аккумулятор?

— Мне был нужен мощный источник энергии, сегодня ночью я все испробую и завтра его верну, а если все получится, в чем я не сомневаюсь, то докажу родителям, что мне не обязательно заниматься дипломатией.

Тут Ева сделала серьезное лицо и, захлопав своими длинными ресницами, с грустью произнесла:

— И ты уйдешь в другой вуз?

Юноша добродушно заулыбался и, дотронувшись до ее плеча, ответил вопросом:

— А что, тебе жалко со мной будет расставаться?

— С чего бы это, я только пару минут назад узнала твое имя, поэтому мне совершенно безразлично твое будущее, — ответила Ева и, сделав равнодушный вид, отвернулась от собеседника и направилась разыскивать Лану. Но молодой человек не собирался отпускать Еву, он через пару секунд нагнал ее и, преградив дорогу, воодушевленно произнес:

— А хочешь, сейчас поедем в мою лабораторию и я при тебе испытаю своего робота? Ты не представляешь, какой он многофункциональный, поехали, соглашайся!

Ева пожала плечами, и на какую-то секунду в ее глазах вспыхнул огонек любопытства, но потом, немного помолчав, она грустно сказала:

— Я бы с удовольствием, но сегодня слезно обещала Натали не ввязываться в истории.

— А кто такая Натали?

— Это моя мама.

Юноша расхохотался в голос:

— Ах, Ева, если бы только знала, сколько раз я давал слово Валентине Ивановне…

— Ну я уже заметила, что ты не привык держать свое слово.

— Ладно, давай договоримся так, ты сейчас поешь здесь что-нибудь, а я пока раздобуду для тебя шлем.

— А зачем мне шлем? — удивленно глядя на юношу, произнесла Ева.

— Так мы поедем на мотороллере.

— На мотороллере? Нет, я не поеду, — она хотела добавить, что боится ехать на таком виде транспорта, но постеснялась.

— У меня Веспа.

Ева, услышав это слово, сразу вспомнила, как она ездила с друзьями в Рим и как они там мечтали покататься на Веспе, но беспрерывная череда приключений и ярких событий не дала им этого сделать. Боль разочарования и такая тоска по утрате друзей из Союза стального кольца кольнули ее душу. Мысль о том, что теперь они никогда не поедут путешествовать вместе, как это было весной, густой пеленой затуманила ее разум, она встряхнула своими каштановыми локонами и, посмотрев на Артема горящими глазами, с готовностью произнесла:

— Знаешь что, иди за шлемом, а я сейчас предупрежу свою подругу, что отлучусь на часок.

Лана в это время, раздосадованная тем, что, как всегда, померкла в Евином сиянье, слонялась от одной группы ребят к другой, пытаясь хоть где-нибудь заметить человека, которому была бы интересна. Она ужасно злилась на Ингу, что та не смогла запомнить даже ее имени, и, сев за маленький стол, решила поесть, надеясь, что хоть это поднимет ей настроение. Сначала покусала гамбургер, из которого во все стороны торчал повядший обветренный салат, потом засунула себе в рот горстку холодной картошки фри и, не получив от этого никакого удовольствия, решила все протолкнуть чаем. Взяв в руки маленький заварной чайник, налила себе половинку бумажного стаканчика и залпом глотнула его содержимое. И тут, вытаращив глаза, открыла рот и начала обеими руками махать на лицо, часто дыша, потому что в чайнике вместо чая был налит какой-то крепкий алкогольный напиток. Пока Лана пыталась прийти в себя от произошедшего с ней конфуза, она почувствовала, что настроение ее слегка улучшилось, в области груди разлилось приятное тепло, и девушка решила, что содержимое чайника ей сейчас кстати. Она огляделась вокруг, в дальнем углу у самого окна заметила еще один такой же заварник и быстро направилась к нему, переживая, чтобы ее никто не опередил. Но желающих завладеть этим напитком поблизости не оказалось, и Лана в одиночестве, уже не садясь за стол, налила и выпила еще полстакана. Но через минут пятнадцать очень сильно об этом пожалела, ноги стали непослушными, даже в какой-то момент показалось, что они принадлежат кому-то другому, в сознании появилась неясность, а к горлу подкатила мучительная волна тошноты. Девушка встала и, покачиваясь, направилась в туалет, но по пути услышала, как стоящие к ней спиной Тарэк, Максим и Инга обсуждали их с Евой.

— Твоя новая протеже, по всему видно, небедная и очень недурна собой, она подойдет для нашего дела, так что ты, Инга, молодец, — четко расслышала Лана слова Тарэка, еле сдержав очередной приступ тошноты.

— Да, ты прав, — вклинился в разговор Максим, — а вот ее подружка ну истинная «ботаничка», — неприятно хихикая, добавил он и заискивающе посмотрел на Петра.

— Не стоит ее недооценивать, — недовольно ответил Тарэк. — Подобные тихони обычно так отчаянно жаждут внимания, что на все готовы, она нам пригодится, — покровительственно похлопав Ингу по плечу, Тарэк обратился к ней: — Так держать, ты настоящий боец, если и дальше будешь хорошо справляться, то скоро мы переведем тебя в теламоны.

У Ланы уже не было сил, чтобы дослушать разговор до конца, она, прижимая руку ко рту, пытаясь запомнить незнакомое ей слово «теламон», неслась в туалет, все сметая на своем пути. Горечь обиды и сильная тошнота от выпитого сделали свое дело. Она бежала и со стоном шептала себе в руку:

— Жуткая «ботаничка», я жуткая «ботаничка», ненавижу себя, жалкая, жуткая «ботаничка».

Лана не добежала до раковины, ее стошнило прямо на белый кафельный пол.

Ева же не смогла отыскать свою подругу и, написав ей сообщение, вышла вместе с Темой на улицу. Поежившись от вечернего холода, она надела косуху, которая пришлась кстати, и подошла к ярко-красному мотороллеру. Вокруг уже было темно, и только свет уличных фонарей освещал Веспу, припаркованную у входа. Тема надел на Еву шлем, который ему удалось одолжить у одного из гостей, приехавшего на мотоцикле. Он повернул девушку за плечи к свету и замер, улыбаясь, глядя так изумленно, что Ева, смутившись, легонько толкнула его в грудь и спросила:

— Что ты улыбаешься, почему так смотришь?

— А ты красивая.

— Что, только сейчас это заметил? — ответила Ева и направилась к Веспе, по пути произнося командным тоном: — Поехали, пока я не передумала.

Она провела рукой по глянцевой поверхности мотороллера и с восторгом произнесла:

— Какая яркая у тебя оса.

— Почему оса? — удивился юноша.

— Так переводится на русский язык «веспа», а еще я знаю, что они производятся концерном Piaggio с апреля 1946 года.

— Ну ты даешь.

— Просто весной мечтала покататься на ней.

— Так сделаешь это не весной, а осенью, тоже неплохо, садись.

Юноша сел сам и помог поудобнее устроиться Еве, а потом, не поворачиваясь, предложил обхватить его посильнее, и девушка, поняв, что больше держаться не за что, безоговорочно обвила его корпус своими тонкими руками и что было сил прижалась к его худой, с выпирающими лопатками, спине.

— Ты хоть скажи, куда мы едем, а то я даже не знаю, что меня ждет впереди.

— Мы едем в гараж моего деда, я там устроил свою лабораторию.

Еве, конечно, было страшно ехать ночью в гараж с малознакомым парнем, это была худшая идея, которая приходила ей в жизни, но она решила хоть раз побыть безрассудной, потому что все ее попытки поступать правильно в прошлом не увенчались особым успехом. Они ехали на большой скорости, а рядом пулей проносились встречные автомобили, от вида которых у Евы все кружилось перед глазами, и она отвернула голову в сторону и положила ее на хрупкое тело своего нового знакомого, которому так безрассудно вверила свою жизнь. Девушка слышала, как сильно бьется его сердце, и волнение, охватившее юношу, передавалось с этими ударами Еве, она даже захотела погладить его по груди, чтобы он немного успокоился, но только слегка вздрагивала ее рука, как сердце Темы начинало биться еще быстрее. Ева подумала, как не похож ее новый знакомый на бывших друзей, в нем не было утонченности и аристократизма Марка, не было брутальности Юры, и он не цитировал Канта, как Паша. Но было в нем что-то неуловимо трогательное, он был открыт миру и неведанным приключениям, его смешливость и добрый бесхитростный взгляд подкупали, и, казалось, он идет по жизни легко и беззаботно, как герои залитых солнцем картин Серова.

Артем в эти мгновения действительно был очень взволнован, он не раз катал на своей Веспе одноклассниц, но сейчас было все по-другому. Что-то в этой красивой девушке было особенное: ее тёплые руки, лежавшие в области его солнечного сплетения, при каждом движении которых у него перехватывало дыхание; ее стройные ноги, загорелый изгиб которых обнажался, когда шелковое платье девушки от порывов воздуха развевалось легким шлейфом. А еще запах — запах, который дурманил его сознание и совсем не соответствовал его ожиданиям. Тема думал, что эта строгая красавица должна непременно пахнуть яркими французскими духами, а от нее исходил нежный аромат сладкой земляники вперемешку с запахом свежих полевых цветов.

Проехав примерно полпути, Ева, помимо ударов своего и Теминого сердца, начала ощущать, как непрерывно в ее кармане вибрирует телефон, и, решив, что так настойчиво может звонить только человек по очень важному делу, попросила Тему остановиться.

Звонила Лана, она, тараторя скороговоркой, эмоционально начала рассказывать, что Натали прислала за ними Сергея Ивановича, потому что Еве срочно нужно вернуться домой, и теперь водитель стоит у входа в молодежный центр и дожидается, когда они выйдут. Ева с большим облегчением выдохнула, словно выпустила сидящие внутри нее страхи по поводу спонтанной поездки, и попросила Тему повернуть обратно. Когда они остановились на таком расстоянии, чтобы Сергей Иванович не видел, что дочь его работодательницы разъезжает на мотороллере по ночному Петербургу, Ева, попрощавшись, быстро направилась к группе молодых людей, стоящих у входа, среди которых заметила Лану, но Тема задержал ее, взяв за руку:

— Ева, подожди, я хотел тебя предостеречь.

— Предостеречь?

— Ты бы не связывалась с ними, — еле слышно произнес юноша, отводя глаза в сторону.

— С кем? — удивилась девушка.

— С Тарэком и его организацией, они не так просты, как хотят казаться.

— Извини, сейчас мне некогда это обсуждать, мне нужно идти, — ответила Ева и, пройдя пару шагов, обернулась, посмотрев на юношу самым обольстительным взглядом, на который была только способна, добавила: — Мне понравилась твоя красная оса.

Когда Ева поближе подошла к ребятам, выхваченным светом фонаря на темном фоне еле угадывающихся дорических колонн портика молодежного центра, то сразу ей бросился в глаза тот самый Тарэк, уже без парика, с резко очерченным черепом, слабо прикрытым редкими белесыми волосами. Девушке показалось, что было в его образе что-то зловещее, но она не могла себе представить, какие идеи вынашивал этот молодой человек в своей такой некрасивой, но очень умной голове. Он же, как только заметил приближающуюся к ним Еву, сразу заулыбался и, сделав ей навстречу пару шагов, заговорил приятным, дружелюбным голосом:

— Ева, так вышло, что сегодня здесь собрался весь наш студсовет, и мы обсуждали день первокурсника, который состоится через неделю. У нас есть традиция, что этот праздник ведут выпускник и первокурсница, и мы решили предложить тебе роль ведущей. Ты такая яркая девушка, думаю, у тебя отлично получится.

Ева была польщена, она тут же забыла о предостережениях Темы и начала придумывать, какое платье наденет и как будут все удивлены ее способностям, потому что в школе она была несменной ведущей всех проводимых мероприятий. Девушка без промедления согласилась на заманчивое предложение и, садясь в черный автомобиль, поджидавший ее уже битых полчаса, представляла себя на сцене превосходного университетского актового зала, с бархатным зеленым занавесом и шикарной хрустальной люстрой с бесчисленным количеством изящных лампочек в виде тонких сияющих свечей.