Меня не видно изнутри

Мира Баук, 2022

Как исполнить мечту всей жизни – стать писателем, если критика вечно обламывает крылья, а тексты так и лежат в ящике стола? Алекс кажется, что проще спрятаться от суровой реальности в выдуманном мирке. Но, если бы все герои книг бежали от неприятностей, лучшие истории заканчивались бы на первой главе. Поездка в солнечный Атермонт вынуждает Алекс выбраться из «внутренней скорлупы», а случайная встреча с Аланом Делиром – её преподавателем, известным писателем, и вовсе похожа на подарок судьбы. Только порой вместо поддержки приходится получить в ответ незыблемый менторский скепсис. Можно в очередной раз расстроиться, спрятаться и замолчать. Но есть и другой выход: встретиться со своими демонами лицом к лицу и увидеть, что лучший способ справиться с проблемами – не убегать, а превратить их в творческий импульс. И написать свою историю.

Глава 4. «Фанатизм»

Большего отвращения к себе я не чувствовала никогда и предпочла бы всю ночь кататься на карусели, сбившейся с оси, чем ещё раз спать пьяной. Каждое движение шарахало в голове отбойным молотком.

Нужен аспирин.

Мысль о лекарствах извлекла из памяти обрывок прошедшей ночи, больше похожий на утомительный сон:

…Тусклый свет в окнах аптеки. Мимо пролегает наш путь к морю. На крыльце в кресле-качалке затаился аптекарь, мистер Морелиа — пожилой мужчина, похожий на измученную веками мумию. Он мрачно мигнул из темноты, и от этого потухшего, пустого взгляда меня придавила потусторонняя тоска.

— Он вообще спит?.. Три часа но-ночи.

— У него бессонница, — скомкано ответила Ди.

— Почему ч-ловек… не спит ночами? — запинаясь, спросил Север — он в край охмелел. — Либо в его жиз-зи случилось что-то плохое, либо он сам сдел-л что-то плохое!

Он воздел указательный палец.

— Сломаешь о небесную твердь, — предупредила Шейла и засмеялась.

— Ой, вс-с-сё.

Мистер Морелиа медленно повернул голову в нашу сторону. От страха я споткнулась и схватилась за Фрэдди.

— Мистер Морелиа вдовец. Он живет один, — серьёзно пояснила Вероника. — Когда мы приходим за лекарствами, всегда приносим ему гостинцы.

Похоже, Вероника искренне сочувствовала мистеру Морелиа. А я нет. Север поджал губы.

— По-моему, не-так-ж-он стр-дает. Прост — сидит ночами как филин и пырит в небо.

Если бы в небо. Я поёжилась, до сих пор ощущая на себе кощеев взгляд. Марк, заметив это, зловеще протянул:

— На са-а-амом деле он высматривает жертву. Похищает и расчленяет молодых девушек. Закапывает их ночью в своем саду…

— Марк, прекрати! — сердито зашипели Шейла и Марго.

Марк и Север громко расхохотались и с хлопком отбили «пять»…

Тело было чугунным.

Я с трудом перекатилась на спину и тут же пожалела об этом. Люстра на потолке танцевала. Зажмурилась. Стало только хуже. Перед глазами плыли мутные обрывки вчерашнего вечера, готовые выскочить наружу вместе с содержимым желудка. К горлу подкатывало какое-то склизкое и вонючее морское чудище.

Вчера мы были у моря.

…Брызги солёной воды. Гитарные переборы. Танцы вокруг костра. Дрожащее на ветру пламя с хрустом пожирает ветки. Шейла выплывает из ряби волн, выжимает мокрые волосы. Парни гуськом выбираются на берег, покрытые крупными каплями, стуча зубами от холода. Силуэт Марго на фоне звёздного неба. Фрэдди и Рем со светящимися рожками на голове. Объятия Вероники.

— Ты хорошая, Алекс.

— А ты вообще чудесная, Никки.

Пространный взгляд Дианы, застывшей по ту сторону огня. Непрошеная честность.

— Ты боишься любить. Боишься, что тебе сделают больно.

— Иногда мне кажется, что любовь — слишком раннее чувство для тех, кому нет двадцати.

— Что бы мы тогда делали? Учились что ли? Когда ещё совершать ошибки, как не в юности?

Она рассмеялась. Я рассмеялась тоже, для виду. Выход за рамки научил меня лишь одной вещи: негативный опыт, прежде всего, учит не ошибаться.

Песок. Ямы в песке.

Мы закопали под лохматым от костреца холмом бутылку из-под вина с посланием самим себе, а вот прошлогоднюю не нашли. Едва стояли на ногах. Я не знала, вернусь ли в Атермонт, но очень на это надеялась, поэтому, кажется, целую вечность старательно царапала на клочке бумаги цитату из фантастического романа Эрика Грамма «Громада»:

__________

«Если есть хотя бы одна живая душа, способная в этот короткий миг выслушать тебя без скуки, или как высший знак — понять тебя по-настоящему, должно воспринимать это как бесценный дар судьбы. Друг не тот, кто слепо следует за тобою всюду, а тот, кто не даёт тебе чувствовать себя одиноким, даже если находится на другом конце Вселенной».

__________

Гравий.

Алкоголь взял верх, и память стала забрасывать меня рваными кадрами. Там было что-то про такси, потому что Вероника засыпала стоя. Весь обратный путь я прохихикала:

— Гравийная дорожка та-а-ак смешно шы-ыршит, гы-гы.

Зелёные глаза. Так близко. Тепло его ладони. Фрэдди надевает на мой палец кольцо. Моё кольцо. Он поймал его. Кольцо соскочило в гравий. Отыскал его в такой темноте?

Игривый шепот Марго:

— Кажется, кто-то к тебе не-ров-но дышит…

Пошутила она или нет? Не знаю.

Последним, что я помнила, тоже был Фрэдди. Он медленно удалялся по смешно шуршащей дорожке к воротам. Потом оглянулся и, кажется, даже улыбнулся. Мысль о том, что в этот раз улыбка предназначалась мне, была, несомненно, приятной.

Двадцать минут в ванной комнате в обнимку с унитазом были настоящей пыткой. Наверное, сил мне придала злость на себя. В аптечке нашёлся аспирин. Я радостно запила его водой из-под крана, а потом лет сто спускалась на первый этаж. Аспирин вовсе не был волшебной пилюлей, и я всё равно чувствовала себя паршиво. С больным смехом уткнувшись лбом в холодильник, так и не рискнув завтракать, я твёрдо решила, что ни за что, ни за что в жизни больше не буду пить.

Ласковая утренняя тишина манила на пляж и почему-то — почитать. В способности к чтению верилось весьма слабо, но я себя не жалела и всё-таки пробралась в библиотеку Равелов. Первым на глаза попался сборник рассказов в голубой обложке. Книга называлась «Сбежавшие облака» и показалась мне лёгкой. Даже не читая аннотацию, я сунула её вместе с пледом в пляжный мешок.

В нише книжного стеллажа стояло несколько деревянных фоторамок. На одном из снимков семья Равелов спускалась в байдарках по реке. В спасательных жилетах, с лицами полными ужаса и экстаза, Равелы выглядели счастливыми. Даже Лили, несмотря на нежный возраст, с восторгом подбадривала гребущего Этана. Натан в соседней байдарке, лишившись привычного способа развлечения, орал от страха.

Равелы были заядлыми путешественниками и довольно позировали на фоне достопримечательностей из разных уголков света. Только Натан и Лили разбавляли восторг кислыми минами. Я бы предположила, что они ненавидят фотографироваться… но нет. Эти двое просто не выносили столь тесное общество друг друга.

На общих фото Марго всегда пряталась за отца или Этана. Удивительно, но она — по натуре человек улыбчивый и энергичный, — выглядела на этих снимках загадочно и слегка грустно.

Я с трудом узнала самодостаточную Розу в светловолосой загорелой девочке, одетой в розовую футболку с Микки Маусом. Да и щупленький прыщавый подросток с кривыми резцами напоминал Этана лишь отдалённо. Его вид так контрастировал с образом мачо, что у меня случился приступ смеха. Голова разболелась ещё сильнее.

Кто-то собирался читать.

Путь был не самый приятный: полный перепадов высоты и позорных спотыканий. Качаясь и дрожа как чихуахуа, я подумала, что раньше прогулки по Атермонту были ещё ничего.

Наконец показался чистый, песчаный и — самое главное — почти безлюдный пляж. Было слишком рано. Сейчас можно было встретить только бегунов и хозяев, выгуливающих собак, да и те быстро исчезали из поля зрения. К слову, я вообще никогда не видела разговорчивых собачников.

Небо покрыли перламутровые облака. Кружево морской пены рассыпалось о шершавые камни и щёточки волнорезов. Отлив превратил песок у бетонных свай променада в гладкое зеркало, и в нём отражалось ровное медленное движение неба.

Читать было трудно. Сидя поодаль от воды, я то и дело поднимала голову от книги и, разминая шею, разглядывала море. Непоседливые чайки бегали по берегу в попытках увернуться от волн. Они почему-то не взлетали, и выглядело это невероятно комично.

Я не сразу заметила, что в дикой стороне пляжа движется фигура. Но когда нежданный гость приблизился, угадала знакомый сдержанный облик и ритмичное покачивание плеч. Ветер развевал его волосы. Походка его была твёрдой и быстрой: как у человека, который никогда не подстраивался под чей-то шаг.

Я опустила книгу на колени.

Если он и был удивлен встречей — мистер Делир этого не выразил. Учитывая, в каком «разобранном состоянии» я вчера была, мне хотелось, чтобы он мою персону вообще не помнил. Втайне я надеялась, что мистер Делир пройдет мимо, как делал всю прошлую неделю, не удостоив меня и взглядом, но походка его замедлилась, и шаг сменил направление.

Он шёл ко мне.

Меня одолела паника. По разуму назойливым роем кружили дурацкие оправдания и извинения. Чтобы от них избавиться, я потрясла головой, и она заныла пуще прежнего.

Мистер Делир остановился в паре метров, щурясь от дыма зажатой во рту сигареты. Я так и не нашлась, что сказать, и заправила за ухо волосы, норовившие влезть в рот вместе с ветром.

— Ну что, беспечная жрица Диониса, как ваше самочувствие? — едва улыбнувшись, покровительственно спросил мистер Делир. — Разгильдяи проводили вас вчера домой?

— Да. Всё нормально, — прохрипела я. Во рту пересохло.

В памяти всплыл Фрэдди. Как я повисла у него на плече, пока они с Марго тащили меня домой. Видок тот ещё, и сейчас, наверное, не лучше.

— Простите, что вчера застали такую картину.

Мне было так стыдно! Всё шло из рук вон плохо — чем больше я старалась представить себя в особенном свете, тем настойчивее жизнь выкручивала лампочки. Делир не сразу понял, о чём речь. Хмурые брови сложились в удивлённую галочку, губы — в ухмылку. Кажется, я его позабавила.

— Алекс, вы вроде не школьница уже. Зачем за это извиняться?

Его низкий голос стал на йоту мягче. Я удивилась, уж не сочувствует ли он мне часом? Но важно было не это. Мистер Делир назвал меня по имени. Впервые. Раньше он не обращал на меня внимания. До встречи в баре, разумеется.

— Не ожидала, что вы меня узнаете… не в библиотеке.

— Это нетрудно — у вас самые длинные волосы среди всех, кого я знаю.

— А, ну да… — я машинально погладила себя по затылку, пропуская пряди сквозь пальцы.

Значит, в городе он меня замечал. Просто не хотел подходить.

Фигура напротив не двигалась. Делир был в тонком чёрном пуловере, мягко облегающем торс. Взгляд мой неотрывно скользил по каждой линии, по каждому изгибу ткани, очерчивая грудную клетку, рёбра вокруг солнечного сплетения, подтянутый живот, опускаясь к помятым джинсам… Ой. Подняв голову, я встретила удивлённый прищур в ответ. Я снова пялюсь на своего преподавателя.

Да что ж это такое-то…

Он ничего не сказал. Держа сигарету между фалангами указательного и среднего пальцев, мистер Нет затянулся, чуть запрокинул голову, и поглядывал на переливающееся небо. Курение в его исполнении выглядело органично и даже эстетично. Обычно эта вредная привычка казалась мне процессом неприятным.

— Мне всё равно ужасно стыдно, что я курила.

Делир молча посмотрел на меня и выпустил дым. Поняв, насколько нелепо прозвучало признание, я стала тщательно отряхивать джинсы.

— Только ребятам не говорите, что я так сказала — издеваться будут.

— Делать мне больше нечего, — почти весело произнёс он, обнажив зубы — молочно-белые, с чуть выступающими клыками, не то чтоб вампирскими, скорее просто острыми.

От его типичной ухмылки стало немного легче. Всё-таки было в этом что-то умиротворяющее: то ли я привыкла, то ли перестала бояться. Хотя, бывало, при взгляде на Делира по спине и затылку у меня маршировали мурашки — слишком уж сильное впечатление он производил. Я поёжилась, собираясь с мыслями.

— Холодно? — спросил мистер Делир и кивнул, указывая на плед.

— Я родилась на крайнем севере, мне не привыкать.

Не хотелось признавать, что вот-вот начнут стучать зубы, хотя подспудно я понимала — знобит меня не от ветра. Делир постоял. Шумно втянул носом морской воздух. Резким движением пальца стряхнул пепел в песок. А потом подошёл ближе. Только сейчас я заметила, каким усталым было его лицо. Человек не спал всю ночь, Алекс.

Не реагируя на мой взгляд, полный ожидания, Делир остановился рядом. Без какой-либо скованности он размял плечи и неслышно зевнул в кулак.

— Как вам Атермонт? Успели что-нибудь увидеть?

Вероятно, вопрос был задан от скуки, потому что, спрашивая, Делир на меня не смотрел. Я долго пыталась собрать слова в голове, залитой тяжестью свинца.

— Город пока не весь изучила, но мне очень понравилось море. Тут спокойно и красиво. Я обычно читаю утром, если погода хорошая. Сегодня решила посидеть здесь…

Речь приятно удивила меня своей размеренностью и ясностью.

— Что читаете? — перебил меня Делир с нетерпением — похоже, его интересовала книга.

— М-м… Оливер… Кейзи, — метнув короткий взгляд на обложку, я снова уложила сборник на коленях и суетливо пригладила разворот.

Делир с недоверием оценил страницы, прыгающие под порывами ветра. Потом перевёл взор на моё лицо, точно сравнивая его с обложкой. Он очень долго молчал, неосознанно огибая взглядом каждую черту. Мне было неловко — именно таким я запомнила его в баре.

И я теперь смотрю, как ты падаешь вниз… И ты всё ниже…

Тишина затянулась. Сердце ухало в груди с таким грохотом, точно началась Третья Мировая. Я пыталась не дышать, почему-то боясь, что Делир может услышать. Нужно заполнить вакуум.

— Когда мы в Академии, я обычно читаю в библиотеке или в парке. А здесь захватывающий вид. Хоть и ветрено.

Мистер Делир ответил не сразу. Он пересчитал песчинки под ногами и снова затянулся дымом сигареты. Широкая ладонь пригладила растрёпанные бризом волосы. Спустя минуту, когда я уже думала вернуться к чтению, Делир неожиданно заинтересованно поднял голову и кивнул.

— Да, здесь хорошо утром. Особенно в те дни, когда остаешься дома и никуда не идёшь.

От напряжения я рассмеялась слишком громко. Румянец согрел лицо. Ну вот, а если он палец покажет, я тоже буду хихикать как дурочка?

Делир утомлённо улыбнулся, не размыкая губ. Мне хотелось верить, что красноречивый взгляд, полный терпения, получился у него просто так, от усталости, а не был адресован мне. Впрочем, после ночного кутежа у меня и так было не лучшее представление о себе. Вчера моё в зелень пьяное тело тащили домой двое друзей, а мистер Делир ушёл из бара в сопровождении соблазнительной спутницы.

Интересно, утром она проснулась в его постели?

Элегантный стиль, умопомрачительный запах духов, сильное тело, дьявольский огонь во взгляде, — воображение издевалось надо мной… — Томительная жара, ритм музыки… У вечера, проведённого Делиром в «Синей двери», мог быть только один финал…

— Ну а вы как — у вас с той девушкой что-нибудь вышло?

О нет-нет, нет…

Алекс, что ты несёшь?! Ты совсем мозги отморозила?

Я осознала, что брякнула вопрос вслух. Щеки залила густая краска.

В неподобающих подробностях посреди фантазии в наслаждении сплелись две фигуры. Простынь смята. Одеяло отброшено на пол. Рука жадно ныряет под изгиб талии. Стоны и хмельной шёпот. Капли пота стекают по коже. Белое и чёрное — волосы падают на лица, проглатывая зверский поцелуй.

Вдох.

Делир резко тряхнул головой, будто в ухо попала вода. Я встретила его сдержанный, непонимающий взор не мигая. От ветра и песка слезились глаза.

— Это очень личный вопрос, — собравшись с мыслями, констатировал он.

— И?

— Я на личные вопросы не отвечаю, — твёрдо сказал мистер Делир.

— Без проблем.

Я равнодушно склонилась над открытой страницей, хотя на самом деле внутри черепной коробки под сигнал аварийной сирены бегал орущий гном.

То, что Делир так просто: болезненно, но беззлобно осадил меня, принесло огромное душевное облегчение. Какая-то часть меня была уверена, что он, не церемонясь, зачитает желчную лекцию о морали. И всё-таки неловкий вопрос ничего не изменил. Разговор не клеился.

Какой смысл беседовать, если мне постоянно приходится подыскивать нужные слова?

Странно, но я почти не чувствовала вины за то, что коснулась табуированной темы. Даже получила запретное удовольствие, созерцая, как мистер Делир переменился в лице. Не то чтоб разозлился. Скорее растерялся.

Кажется, я нашла рычажок к тому, чтобы не выглядеть неуклюже — вести себя смелее. Я устала балансировать на струнах этики. К тому же мистер Делир так и не принёс мне обещанные книги, и невысказанная обида просилась наружу.

— Что-то случилось? — спросил он, прервав хмурую паузу, и снова поднёс сигарету к губам.

Играть так играть.

— Вы забыли обо мне, — я посмотрела ему в глаза.

Взгляд Делира стал сосредоточенным. Реакцию, полную оттенков, нельзя было описать. Всё моё естество победоносно прыгало, добившись хоть каких-нибудь эмоций от этого сдержанного, закрытого и непонятного человека. Такой дерзости я сама от себя не ожидала.

Что я буду делать, если он всё-таки выйдет из себя?

Разозлить мистера Делира мне хотелось меньше всего.

— Вы обещали помочь с книгами и ничего не принесли. Это обидно.

Он озадаченно повёл головой, выпуская дым. Раздумывал, усмехнуться ли в ответ на глупую шутку, или огреть едким комментарием. Наконец Делир серьёзно произнёс:

— Я не забыл. С чего вы взяли?

Не было в этом и тени дружелюбия.

— Так уже почти неделя прошла.

Адреналин, шарахнувший по нервам, утопил меня. В лице Делира промелькнуло нечто строгое, учительское. Затем переродилось в знакомую недобрую усмешку. Всё моё тело напряглось под его усталым колючим взглядом. Он разгадал мою игру. Зря я всё это затеяла.

Мистер Делир набрал воздуха в грудь.

— Любой работе требуется время. Или вы считаете, я должен был на следующий день притащить пакет с литературой, не отбирая нужное? Вот уж не думал, что вы с таким… нетерпением, — мурлыкнул он. — …ожидаете сего грандиозного события.

Он улыбнулся, но взгляд его остался безучастным. Это была такая обезоруживающая жёсткая улыбка, исполненная понимания моей симпатии к нему, что я готова была копать могилу.

Я не хотела, чтобы он думал, что нравится мне. Это была просто минутная дурость. Да, мысли такие были — но не настолько бесстыдные, как у сверстниц. Во всяком случае, повода для подобных улыбок я давать не собиралась.

— Извините. Я думала, вы правда забыли, — мой ответ был настолько невыразительным, насколько возможно.

Я получила по заслугам, ступив на слишком личную… чужую территорию — как если бы оказалась в ванной Делира, наблюдая, как он чистит зубы, обернув бёдра банным полотенцем…

О нет. Стоп. От непрошенного образа разум заволок туман.

В отличие от меня, мистер Делир трезво и бескомпромиссно глядел перед собой.

Короткая забава того не стоила. Я пошла на попятную. Уставилась на замёрзшие пальцы в тон белых листов бумаги и чуть не расплакалась. Этот равнодушный взгляд стал невыносим. Мне хотелось, чтобы он скорей ушёл.

— Я принесу. Всего хорошего, — словно прочтя мои мысли, подытожил Делир с пренебрежением, и лицо его снова стало непроницаемым.

Какое быстрое прощание.

Он докурил сигарету и, затушив её о сваю, поддерживающую променад, направился к мусорной корзине. Затем дальше, вверх по лестнице и вдоль по набережной. Я уставилась на море, потом — в книгу.

Настроение читать пропало.

— Ты какая-то кислая. Не выспалась? — спросила Марго, принимаясь за завтрак.

Я подумала о «Синей двери» и снова ощутила приступ тошноты.

— Даже не спрашивай. Невозможно хорошо себя чувствовать после вчера-а-а…

Марго незаметно, но очень больно меня ущипнула. С мычаньем подскочив на месте, я запихала в рот большую ложку творога.

— М-м-м, как вкусно…

Мистер Равел, что до сего момента сливался с обстановкой, расположившись в мягком кресле, опустил утреннюю газету и посмотрел на нас исподлобья. Правда, ничего не сказал. Марго красноречиво сверкнула зрачками — дескать, с чего вдруг стала такая разговорчивая?

— Прости, — прошептала я беззвучно.

К счастью, она не успела меня испепелить — в дверях появилась Роза, которая, судя по мрачному виду, собралась трапезничать кровью присутствующих.

У нас тут собирается семейка кровопивцев.

К моему облегчению, Роза попросила передать ей джем.

Тётя Амалия вежливо протянула ей баночку, не забывая кивать дяде Альберту. Он увлечённо пересказывал подробности последнего дежурства — что-то про хулиганов, повесивших на фасад мэрии гигантские трусы в сердечко. Мы с Марго безысходно захрюкали, избегая назидательного взгляда Альберта, а вот Розу эта история не веселила. Абы как размазав джем по книге, которую держала в руках, и немного — по поджаренному тосту, она с усердием затолкала его в рот.

Знамя игнора перешло к мистеру и миссис Равел. Они вдруг завели увлечённую беседу с Этаном, раздавая указания, куда нужно будет завтра заехать. Фыркнув, Роза исчезла из поля зрения.

Этан во всём был опорой родителей. Их чаяньем. И хотя благодарность его была скорее демонстративной, а послушание — неестественно беспрекословным, я понимала, что не так-то просто идти против воли матери и отца, пока на банковском счёте копится заоблачная цифра. Стоило ли упоминать, что дети Равелов на нехватку карманных не жаловались.

Обычно Этан уезжал рано, вместе с отцом, пока все спали, но сегодня сбой на сервере спутал их планы. Утро было тихим и безмятежным как заставка компьютера, деловые темы быстро кончились, и теперь, лёжа на диване напротив телевизора, Этан с кошачьим спокойствием наслаждался подвернувшимся выходным. Мистер Равел вернулся к чтению. Остальные завтракали.

— Лили, не бери, пожалуйста, пример с сестёр. Я понимаю, вы все любите свои телефоны — но не за столом.

— Мам, ну пожалуйста…

— Лили. Закончи завтракать, а потом занимайся, чем хочешь.

Лили недовольно вздохнула, но всё-таки спрятала гаджет. Натан злорадно ухмыльнулся:

— Слабачка.

— Ма-а-ам, Натан обзывается!

— Натан, не трогай Лили.

— Ещё и ябеда, — добавил он.

— Ма-а-ам!!!

— Угомонитесь уже. Можно хотя бы с утра не ныть? — буркнула Крис.

Я была рада этому бухтению. Кристина редко польщала нас своим присутствием. Правда, общаться со мной она по-прежнему считала ниже собственного достоинства.

Сквозь шум спортивной передачи донёсся вкрадчивый голос Этана. Голубые глаза хищно сверкнули с другой стороны зала.

— Марго, у вас с Алекс есть на сегодня планы?

Вспомнил о моём присутствии.

Марго лениво потягивала чай, явно не в настроении куда-то идти.

— Поваляемся дома, наверное. Мы вчера много гуляли — хочется отдохнуть.

— Вчера бездельничали и снова бездельничаете? — спросил Этан и повернулся, поудобнее располагаясь на диване. — «Время — деньги». Выжимай из жизни всё, что можно, сестрёнка.

Прежде чем ответить ему, Марго осторожно глянула на мать.

— Я думаю, нет ничего плохого в том, что у людей появилось столько свободного времени. Только подумай: человечество впервые за долгие годы ничего не делает. Мы наслаждаемся жизнью. Раньше, если ты останавливался, то умирал. Как акула.

— Да ты философ, — в голосе Этана сквозила усмешка.

Мистер и миссис Равел с иронией переглянулись.

— А что насчёт планов? — прищурилась Марго. — Что тебе от меня надо, признавайся?

Этан мирно воздел руки:

— Спокойно. Расслабься. Сдалась ты мне… Хотел проявить гостеприимство к Алекс. Вы как приехали — всё где-то пропадаете. Может, сгоняем в Либерг? Пройдётесь по магазинам?

Марго сладко потянулась, и мишки на её пижамных штанах — тоже.

— Ну ты посмотри на меня, чудик. Думаешь, я побегу сейчас собираться? — спросила она.

— Понял. А ты, Алекс? — Этан понизил голос. — Алекс-то точно хочет. Поедешь со мной?

Мне представился олень в фарах грузовика.

Марго притаилась как папарацци, готовый без промедления нажать на кнопку. Миссис Равел тоже смотрела на меня: открыто, но это не был подбадривающий взгляд. Она явно знала, какой Этан ловелас. Поездки мне нравились, но оставаться наедине с Этаном — ни за что.

— Я побуду с Марго. Спасибо.

— Вот это моя лучшая подруга! Ясно?

Марго показала мне большой палец, а Этану под столом «фак».

Похоже, её брат и не надеялся на успех: неудача его не расстроила. Выключив телевизор, Этан беспечно подмигнул мне и вышел из столовой. Только когда его шаги вверх по лестнице стихли, я поняла, как было напряжено всё моё тело, и теперь оно расслабленно размякло.

Следом за Этаном и Равелы-старшие разошлись по делам. Стоило им покинуть зал, как из кухни с чашкой чая и журналом вернулась Роза.

— Наконец-то. Достало там торчать, — выдохнула она, опускаясь в кресло.

— Надо было с ним поехать, — сказала Крис. — Этан бы вам столько всего накупил.

Марго категорически замотала головой:

— Ещё чего не хватало. Его же не остановишь! — вдруг они с Розой обменялись понимающими улыбками. — Что мне потом делать с горой одежды? Опять ползать по песку в золотом вечернем платье? Или, может, по лесу гулять на лабутенах? И так из шкафа всё вываливается… Хотя стоило Алекс приодеть. Блин. Что-то я не подумала. Блин… Алекс, прости…

Марго с сожалением почесала макушку. Я поспешила прервать её самобичевание.

— Марго, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что я не люблю подарки. Это для меня слишком.

— И тут мы запускаем второй сезон реалити-шоу: «Как научиться принимать помощь, если ты — застенчивый олень»! — проскандировала Марго, вызвав дружный смех сестёр.

— Сама ты олень! А это не помощь. Это подкуп.

— А Роза бы тебя поснимала в новом луке ¹⁵, — добавила Крис, проигнорировав мои слова.

— Или в капусте, — фыркнул Натан.

— Ага, на коленку Роза поснимает, — скептично отозвалась Роза.

— Но ты так круто сфоткала меня на телефон! Никакая камера не нужна.

— Кстати, да, — вклинилась Марго. — Крис, новый юп ¹⁶ просто потрясный.

— Пасиб. Мы вчера гуляли у залива. Там красота — все готовятся к регате. Круто, что с Розой пересеклись. Просила одноклов ¹⁷ меня сфоткать, так у них у всех руки из задницы, а у неё реально круто получается снимать. Не знаю, чего ваши предки раздули из этого такую проблему. Заоблачные траты… Купили бы камеру — и всё.

— Ты же знаешь, как трудно их в чём-то убедить, — Роза печально поглядела на Марго. — А вообще Крис права: на променаде красота неописуемая. Сходите, пока не слишком людно. Открытие регаты в пятницу. За неделю успеете.

Согласно улыбнувшись, Марго подвинула к себе маленькую баночку с розовой пахучей жидкостью, в которой плавали тонкие кусочки непонятно чего. Немного зачерпнув это непонятно чего чайной ложкой, Марго опустила её в рот и довольно облизнулась.

— Алекс, я специально для тебя попросила родителей купить розовое варенье. Попробуй — это очень вкусно.

Я с сомнением посмотрела на «варенье». Горлышко банки было обвязано шпагатом с ярлычком в виде винтажного розового букета.

— Оно же пахнет как шампунь…

— Давай-давай, не бойся. Если не понравится — доедать не обязательно.

Под пытливыми взглядами я положила в блюдце немного розового варенья. Набралась храбрости, зачерпнула его краем ложечки, попробовала… и поморщилась. По запаху оно оказалось как жидкость для мытья посуды, а по вкусу — как сладкая жидкость для мытья посуды. Засахаренные лепестки непривычно скрипели на зубах.

— Бр-р… Какое странное…

Марго с претензией уставилась на меня — прямо как пучеглазый мопс, которому заявили, что он не самая грациозная на свете собака.

— Да что тебе не нравится? Отличное розовое варенье!

Я прополоскала рот кофе, но едкий приторный аромат не выветривался.

— Это же как мыло! Жидкое мыло — у вас такое в ванной стоит.

Лили и Натан дружно хохотнули, не отвлекаясь от пёстрой игры на смартфоне Лили. Но Марго всё ещё с непониманием глядела на меня, убеждённая, будто я её разыгрываю. Что я вот-вот выдам себя. Наконец она сдалась и отобрала у меня открытую баночку.

— Эх, я так надеялась, что ты оценишь… Ну кто тебя ещё таким угостит?

— Конечно. Ты первый человек, который решил накормить меня мылом!

В этот раз адский хохот пробил броню непонимания Марго. Засмеялась даже Крис, застенчиво прикрыв лицо ладонью. Впервые я взглянула на неё непредвзято, и решила, что Крис очень даже милая. Просто каждому, даже самому замкнутому человеку, нужна подходящая компания, чтобы раскрыться.

Марго ускакала в кино, чтобы дать мне поработать, но день был ленивый, и текст романа из меня не лез. Валяясь на диване в библиотеке Равелов, я таращилась на многоярусный потолок, украшенный классическим греческим орнаментом. Он был ничем не примечателен. Тем не менее, я разглядывала потолок второй час. Было стыдно, что я ни черта не делаю, но я продолжала лежать.

Выбранная для чтения книга — «Сбежавшие облака» Оливера Кейзи оказалась напряжённой и даже неприятной, полной пренебрежительного тона. Утомительная повседневность, социальная грязь и безысходность лежали на страницах плотным слоем. Пытаясь заглушить отвращение, я долго шарила по книжным полкам среди классики, и наконец — надо сказать, совершенно случайно — обнаружила на самом верху ранний роман Леви Норвича «Я и моя воображаемая семья».

Норвич был моим любимым писателем, а, его «Семья» возглавляла список любимых книг. Волшебное, почти детское мировосприятие, душевные описания и беззлобный своеобразный юмор — всё это мало походило на современный бестселлер, терроризирующий соцсети цитатами и рекламой, но для меня истории Норвича, полные лёгкости и любви, были лекарством.

Я помнила тихие вечера и ночи в компании его книг. Приютиться в уголке постели, отгородиться от всего, и вздыхать, когда слово, образ попадает в самое сердце. Я тоже так думаю. Я тоже чувствую это. Задержать дыхание и перечитать страницу ещё раз. Прижать книгу к груди. Беззвучно смеяться через нос, чтоб никого не разбудить.

Истории с большой буквы, ни на что не похожие.

__________

«Нет ничего невозможного. Магия рождается изнутри. Увидеть её может только тот, кто сам творит волшебство».

__________

Мне хотелось быть такой же, писать так же. В сердце крохотным одуванчиком расцветала надежда, что когда-нибудь я увижусь с мистером Норвичем и пожму ему руку. Человеку, вытянувшему меня из серой реальности в мир фантазий.

Когда я была маленькой, родители часто читали мне сказки и слушали мои сказки, но детство кончилось, и веру в волшебство, болтовню про рыцарей и эльфов окрестили наивностью. И хотя именно сказки рвались изнутри, я хотела, чтобы меня наконец восприняли всерьёз, поэтому начала исторический роман, только волшебная атмосфера Атермонта сама просилась на бумагу.

За время, проведённое здесь, я научилась различать сотни оттенков кирпича и черепицы: от кисельно-розового до горько-шоколадного. Закатный, багровый, огненно-рыжий, ржавый, охряной, ореховый, венозно-бурый, кофейный, кофе с молоком, мокко, крем-брюле, сухой цитрус, жжёное дерево, лиственно-жёлтый, грязно-песчаный, потёртое золото… Список можно было продолжать и продолжать. Палитра Атермонта порадовала бы даже придирчивого художника.

Я любила разглядывать городские полотна, их маленькие детали и символы, в единстве образующие восхитительный гармоничный узор. Город цвёл жизнью: по изгородям бодро ползли букашки; вокруг желобков и ливневых решёток пробивались упорные травинки и подчищенный мох; распластавшись на солнце, жмурились довольные кошки, окружённые нотками нагловатых птичек. Всё здесь было напитано любовью и теплом.

Особенно ярко эту любовь являло солнце. Оно старательно облизывало округу, намекая, что днём прохладнее не станет, что едва шагнёшь на улицу — сразу вспотеешь с головы до ног. Дышать было мокро. Приходилось хлебать кислород изо всех сил. В один из таких дней, крепко затворив за собой дверь, спустившись по раскалённым мраморным ступеням, я с радостным упрямством выплыла из ворот. Бояться зноя — по Атермонту не гулять.

В особняке мы тоже умирали от жары, но не так скоропостижно. Мистер Равел научил нас с Марго смешивать холодные фруктовые коктейли в домашнем баре, и мы заедали их мороженым под издевательски медленное гудение кондиционера — чтоб не продуло. Страшно подумать, как люди раньше спасались от пекла, без кондиционеров и вентиляторов. Никакого льда, никакого мороженого, фраппе и айс-латте за полцены. В сравнении с улицей прохлада дома расслабляла, но от неё хотелось лежать часами. Провести все каникулы лёжа — глупости какие.

Я прошла через Центральный рынок. В эту секунду маленькая бойкая служанка Энни из моей книги, весёлая и будто бы вовсе не выдуманная, просеменила мимо, напевая немудрёную мелодию. Она ловко ступала по мощеной дорожке от старого колодца — который, конечно, на самом деле был фонтаном посреди торговой площади. На лице Энни застыла счастливая усталая улыбка. В каждой руке по крепко сбитому ведру студёной воды. Ах, вот же как они спасались от жары…

Думая про Энни, я играла в глупую игру сама с собой — старалась не наступать на стыки жёлтой тротуарной плитки. Толком не разбирая пути, я обнаружила себя на подходе к библиотеке. Надо же, ноги сами принесли. Задвинув Энни на задворки сознания, я позволила себе немножко подумать и помечтать о Делире — как внимательно он смотрел на меня в «Синей двери». Как изучал на берегу. Я таяла в болезненных лучах его внимания как мартовский снеговик…

Потехи ради я представила, как было бы волнующе и странно, как в романтическом фильме, выходя из-за угла, врезаться в крепкую, пахнущую пряной свежестью фигуру мистера Делира.

Словно в замедленной съемке его руки уверенно хватают меня за талию, не давая потерять равновесие. В хмуром взгляде мелькает приятное удивление. Морщинка между бровей Делира разглаживается, и губы приоткрывают точёную линию. Неодолимое притяжение повисает между нами в духоте, ускоряя неровный пульс. От непривычной близости я робко вздыхаю, растворяясь в его глазах. Он мягко ставит меня на землю и долго не отпускает из своих объятий…

Но я шла спокойно. Не так уж быстро и, как всегда, очень осторожно, поэтому на повороте ни в кого не врезалась. Почти.

Это «почти» было таким обидным и нелепым, что по лицу расплылась идиотская улыбка — ведь Делир действительно оказался за углом — я виртуозно проскочила в сантиметре от него. Глаза писателя сверкнули узнаванием. Внутри себя я разочарованно орала от абсурдности происходящего, но в реальности выдавила лишь нервный смешок:

— Здрасьте, — и ноги понесли меня дальше.

Я оглянулась, чтобы убедиться, что мистер Делир не крутит пальцем у виска. Выглядел он озадаченно, обескураженно и не успел молвить ни слова, прежде чем я скрылась за поворотом.

К сожалению, несмотря на частую неловкость, неуклюжей я никогда не была. Со мной не работали шаблоны и рычаги любовных романов: рассыпающиеся бумаги, хватания за руки от страха, рыцарское спасение от неминуемой гибели… Я не пятилась спиной в объятия мужчин, не спотыкалась о невидимые препятствия, не подворачивала ног и не падала в обмороки. Может, потому и не могла «встретить свою судьбу». Фатальные встречи обходили меня стороной, в захватывающие происшествия я не попадала, и, похоже, была сама по себе не такой уж особенной.

Вернувшись домой, я застала Марго на диване в библиотеке. Она хмуро созерцала потолок, как и я пару дней назад, и вслепую вертела в пальцах мудрёную металлическую головоломку.

— Ты тут?

Мой вопрос не встретил радостного ответа. Бросив рюкзак на пол у входа, я подошла к дивану, чтобы убедиться, что с Марго всё нормально.

— Мы что, приехали сюда в четырёх стенах сидеть? — Марго накинулась на меня с таким жаром, точно вовсе не она лежала здесь сто лет в одиночестве.

— Кто бы говорил, — я улыбнулась. — А ты-то чего дома сидишь?

Она резко села, точно ужаленная:

— Может, потому что я хочу балагурить с лучшей подругой, а не смиряться с её отсутствием, хотя мы живём в одном доме! Ни сообщения, ни звонка — ты даже записки мне не оставила. Всё свободное время проводишь в своей библиотеке. Я так хотела показать тебе Атермонт! Уже неделя прошла, а ты так нигде и не побывала.

Наверное, не стоит ей рассказывать, что я избродила в одиночестве полгорода…

Я готова была признать свою вину. Было стыдно, что я почему-то не звала Марго с собой.

— Давай собирайся, пойдём, куда тебе захочется, — мирно сказала я, подавая ей руку.

Марго обалдело сидела на диване. Я помогла ей подняться. Несмотря на высокий рост, в своих домашних штанах с мишками она выглядела как маленький обиженный ребёнок. Я улыбнулась, встретив недоверчивый взгляд.

— Ну-ну, не дуйся.

— Что это с тобой сегодня? — неуверенно спросила Марго и проверила, не хватил ли меня солнечный удар. Я послушно подставила лоб под руку и посмотрела ей в глаза.

— Думаю, ты права. Мы, правда, никуда не ходим. Нам нужны новые воспоминания, и я хочу насладиться этим временем с тобой. Есть идеи, куда пойти?

— О! — внезапно воскликнула Марго, меняясь в лице с мастерством мима. — Тебе обязательно понравится! Подожди, я оденусь. Я быстро.

Это значило, что ждать придётся очень долго. Марго кинулась к лестнице, на ходу заканчивая фразу из-за плеча:

— Пообедай пока. Идти далеко.

Соображая, что это за глушь такая, я похозяйничала на кухне, подогрела вчерашний мятый картофель и отыскала в холодильнике немного ветчины, а ещё дальновидно соорудила для нас по паре бутербродов и набрала в бутылку воды. Спрятав всё это в рюкзак, завязав волосы в высокий хвост, чтоб не мешали, я проверила одежду на пригодность к дальнему пути, — джинсы и футболка, по-моему, были вполне подходящим вариантом, — и в ожидании уселась в кресло в углу холла.

От нечего делать я наблюдала, как Лили и Натан носятся друг за другом по лестнице. Я уж было подумала, что стоит к ним присоединиться, но Лили как раз с визгом споткнулась о нижнюю ступеньку и расшибла коленку. Стараясь не улыбаться, глядя на её крокодиловы слёзы, я кинулась утешать Лили, но издевающаяся гримаса Натана сработала лучше любого пластыря:

— Ха, ты водишь!

Передумав плакать, Лили вскочила на ноги и, прихрамывая, опять погналась за братом. В её взгляде читалось мучительное желание пнуть его.

Наконец спустилась Марго. Она была одета в белую майку и джинсовый комбинезон до щиколоток. Что ж, похоже, мы не замёрзнем. С исключительным мастерством старшей сестры она прогнала Натана и Лили играть наверх и, удовлетворённая безграничностью власти, притворно по-злодейски расхохоталась. Натан воинственно натянул на лицо защитные очки. Сегодня он снова был в своём любимом лётном комбинезоне. Я подумала, больно карикатурно он выглядит.

— А Натан всегда одевается как лётчик?

— Да нет, не всегда. Но он считает, что авиакостюм придаёт ему солидности.

— Где он его раздобыл?

— На Рождество попросил.

В руках Марго держала две широкополые соломенные шляпы. Протянув мне одну из них, а также солнцезащитные очки с радужным отливом, Марго заколола волосы в очаровательный небрежный пучок под затылком и быстро влезла в сиреневые конверсы, расшитые пайетками. Её движения были проникнуты предвкушением прогулки.

Идти пришлось действительно далеко. Солнце даже после полудня жарило нещадно. При всей моей нелюбви к головным уборам, в которых я казалась себе подобием грибочка, стоило отдать Марго должное — шляпа пришлась весьма кстати.

Сначала мы шли через ближний лес, наконец добрались до шоссе, пересекли его и оказались ещё в одном лесу. Кривые тёмные тропы, поросшие сорной травой, терялись среди старых иссохших стволов и звериных нор. Люди здесь бывали редко. Лес был большой, старый и дикий.

Невольно разгоняя зайцев и мышей, мы лавировали между выступающими корнями деревьев, ямками и камушками. Спустя полчаса тропинка свернула в сумрачную чащу, с одной стороны заваленную буреломом. Марго задумчиво почесала подбородок, вглядываясь в темноту.

— Мы же туда не пойдём? — спросила я с беспокойством.

— Нет. Мы пойдём другой дорогой.

— Кстати. А что там?

— Там начинаются болота. Лучше не соваться.

— Ясненько.

Мы пошли туда, где было светлее. Досадно, что солнечный свет не спасал от оголодавших комаров, как от вампиров. Мы энергично размахивали руками как две ветряные мельницы.

— Ты же знаешь, что кровь пьют только самки комаров? — спросила я Марго.

— Да! — с гордостью ответила она. — А что?

— Интересно, почему тогда говорят комары, а не самки?.. Как будет «женщина-комар»?

Марго со смеху схватилась за живот:

— Супергероиня! Женщина-комар! — она уцепилась за моё плечо, чтобы отсмеяться.

— Ладно, я забыла слово «комариха»… Ну хватит ржать уже.

— Ой, не могу.

Здесь тропинка расширялась, но всё равно была нехоженой — то и дело она пропадала, заросшая осокой. Петляя и изворачиваясь, то прыгая через канавки, стянувшие в себя рогоз, то продираясь сквозь молодые рощицы, мы вывалились на тропу ещё более дикую. Где-то в голове зазвенела цитата из стиха:

— «И не видно пути, коль туда не ступал человек», — тихо, с важным театральным жестом продекламировала я. — Надеюсь, тут нет медведей?

— Ох, не нервничай ты так, — Марго с ободрением взяла меня за руку. — Дикие звери здесь почти не появляются.

— Почти?! — голос прозвучал так высоко, что я с опаской оглянулась.

— Если они на нас набросятся, я беру это на себя, — храбро сказала Марго и тут же рассмеялась. — Да успокойся же. Никого тут не бывает. Я здесь брожу сколько себя помню.

В голове вертелись истории о пропавших людях и разъярённых появлением человека лесных обитателях. Ещё и моя история про волка и графа де Лисса… Опасаясь нарушить мёртвую тишину и то, что в ней таится, я то и дело осматривалась: колючие кусты, поваленные стволы, скрючившиеся в узлы ветки мерещились мне неведомыми чудищами из забытых былин.

Преодолев заросли, мы наконец вышли обратно на освещённую тропинку. Сразу стало спокойнее. Чтобы отвлечь меня от мрачных размышлений, Марго радостно указала на пушистый заячий хвост, одним прыжком скрывшийся в чёрной норе под старым пнём. Я немного повеселела и топала уже пободрее. Заскучав в тишине, Марго стала расспрашивать меня о Фрэдди.

Она хотела знать, что я о нём думаю, а я надеялась об этом не говорить, поэтому, вступив в шутливое противостояние, полпути мы хихикали и беззлобно поддразнивали друг друга. Марго поняла, что из меня слова не вытянешь, и сама превратила прогулку в ностальгический экскурс:

— Однажды Фрэдди нашёл чеканную монетку в овраге на Старом склоне. Вон в той стороне, — она куда-то указала. — Мы думали, это настоящая археологическая находка. Фрэдди хотел отнести монетку в музей, грезил, как о его открытии напечатают в газете, но его отец поглядел на неё и сказал, что этот жетон сделали исторические реконструкторы. Фрэдди очень расстроился, так плакал… Ну, ты не подумай только, что он размазня — мы маленькие были. Тогда не зазорно было пореветь. Я потащила его в парк аттракционов, чтобы развлечь, но по дороге он подобрал бездомного котёнка, так что до парка мы не дошли. И хотя родители были не очень-то рады, отец всё-таки позволил ему оставить питомца. Котёнок был дымчатый, чумазый, так что Фрэдди назвал его Черныш.

— И на самом деле котик, конечно, оказался белым? — смекнула я.

— Ага! Самое смешное: Фрэдди так и не передумал насчёт имени. Решил, так интереснее.

— А куда подевался папа Фрэдди? — осторожно спросила я, надеясь пролить свет на его прошлое. Рановато задавать напрямую такие личные вопросы.

— Его родители развелись, когда Фрэдди было четырнадцать. Жилось ему несладко. Хоть отец его часто пил, Фрэдди его обожал, и когда мистер Рубус уезжал на заработки в Либерг, Фрэдди каждый вечер ждал его во дворе дома. Сидел там один, рисовал. Я составляла ему компанию. А потом оказалось, что у его отца есть другая семья, представляешь? Другая женщина, ещё дом, трое детей…

Отец его часто пил… Я хотела что-то сказать, но только удручённо покачала головой. Мне стало не по себе — Фрэдди видел меня пьяной в доску. Что он обо мне подумал? Наверное, не самое хорошее. Марго, щурясь, глядела на солнце, проклёвывающееся сквозь ветки.

— Когда Фрэдди приняли в Либергский университет, он передумал туда ехать и остался в Атермонте. Убеждал всех, что должен помогать матери в пекарне, быть с ней рядом, но я знаю, что это из-за нежелания видеться с отцом. Город большой, но закон подлости та ещё скотина…

Настрадался бедный Фрэдди. Мне было его жалко. Он был хорошим человеком, заботился обо всех, отодвинул свои желания на задний план, терпеливо выполняя сыновий долг. И того, как поступил с ними мистер Рубус, ни Фрэдди, ни его мама не заслуживали.

Привлекая внимание, Марго пощекотала мою руку ромашкой.

— Как думаешь, Фрэдди догадается сам тебя поцеловать? — неожиданно спросила она.

Я споткнулась и чуть не прорыла носом землю. Сердито отряхнула ладони от песка и сухой глины.

— Марго!

— Что?!

— Ты же ненавидишь сводничество.

— Я ненавижу неоправданное сводничество, — её лицо вытянулось, но Марго быстро вернулась к теме. — Я же знаю, как Фрэдди к тебе относится, так что это только вопрос времени.

— А вдруг он не нравится мне? — я уставилась на неё с вызовом, отчего Марго и сама неожиданно врылась кедами в землю.

— Не городи чепухи, ладно?

Она склонила голову, скривив губы в усмешку, но я не сдавалась:

— Я серьезно, Марго. Ты же знаешь, как я осторожна. Когда кто-то внезапно подкатывает ко мне, я не успеваю растить в себе ответные чувства. Мне нужно время, чтобы что-то почувствовать, понимаешь? Фрэдди — чудо, но я боюсь, вдруг он влюбится в меня, а я успею с ним только подружиться? И зачем нам такая фрэндзона? Я уезжаю через месяц. Он живёт в Атермонте.

— Я тоже живу в Атермонте.

— Не переводи стрелки. И что мы с ним будем делать? Он — слать мне письма о своей одухотворённой любви на расстоянии, а я — мучиться угрызениями совести?

— Ты придумываешь себе сложности, мой любитель страданий. А нельзя просто сказать: «Да, Фрэдди, ты мне тоже нравишься, давай попробуем быть вместе, вдруг из этого получится ЛЮБОВЬ ВСЕЙ НАШЕЙ ЖИЗНИ», — последняя фраза была больше похожа на попытку гипноза, так как Марго настойчиво замахала руками у меня перед лицом.

— Это ты придумываешь нам любовные отношения, — мягко ответила я, отводя её пальцы и не желая продолжать разговор. — Не надо. Пусть всё идёт своим чередом, ладно?

Она недовольно вздохнула.

— Ладно, я умываю руки. Разбирайтесь сами.

Марго поняла, что перегнула палку и попыталась всё сгладить смешной бессмысленной песенкой про пчёл. В конце каждой фразы она вдохновенно восклицала «Бз-з-з!» и, наконец добившись, чтобы я рассмеялась, немного успокоилась. На том конце тропинки показалась опушка леса. Стало совсем светло.

— Что сегодня придумала для книги? — поинтересовалась Марго, сдувая прядку со лба. — Мистера Нет не было? Не заболел он?

Судя по ехидному видочку, Марго от души желала мистеру Делиру затяжной простуды.

Она ведь не знает о прогулках вместо библиотеки. Про то, как я чуть не вписалась в Делира на углу, я не обмолвилась — не хватало ещё расспросов. Пришлось выкручиваться:

— Не заболел. Мне, знаешь, как-то неловко его о помощи просить. Похоже, он сам не успевает работать над книгой. Надо его поменьше дёргать.

— Трезвый подход, — похвалила меня Марго.

От стыда мои уши запылали, к счастью, укрытые волосами.

— Ты же этого хотела, чтобы я была осторожнее, — добавила я.

— Правильно, нафиг он сдался. Лучше будь почаще со мной, ладно?

— Договорились, — улыбнулась я, и мы вышли на солнце.

На сотни метров впереди раскинулся сочный, ароматный луг. Целые ковры полевых цветов устилали его, смешиваясь в ароматные пёстрые узоры, привлекая сладкоежек-насекомых. К счастью, бабочек пока видно не было.

Да, я до жути боялась бабочек. Люди боялись пауков, высоты и клоунов — а я бабочек.

По другую сторону возвышалась тёмная острая каменная груда. Я бы приняла её за поросшую мхом, травой и кустарником скалу, если бы Марго, вдохновлённая как художник на пленэре, не встала прямо перед ней, любуясь видом. Поправив шляпу, чтобы её не сдул ветер, я вгляделась в эту груду камней и поняла, что это — руины старого замка, почти исчезнувшие среди разросшейся зелени.

— О-о! Ого!

— То-то же. А то «Делир то, Делир сё…», — Марго очень похоже передразнила меня.

Я миролюбиво улыбнулась Марго. Она покачалась на месте:

— Я подумала, тебе пригодится для книги древняя локация. Вдруг придёт вдохновение? Да, я помню, что «вдохновение — отговорка ленивых», но всё-таки… Даже если это никак не поможет — мы хотя бы просто погуляем вдвоём.

— Ты чудо! — заявила я, подскакивая от восторга.

Марго неподвижно вытерпела объятия. В этот раз шляпы всё-таки свалились, причём обе, столкнувшись в движении. Я скорей подобрала их, стряхнула прицепившиеся травинки, нахлобучила свою и отдала вторую Марго, а потом отправилась изучать руины.

На вершинах обвалившихся стен проросли деревья. От замка остались только общие очертания, но широкое основание терялось далеко в лугах. Я боялась подумать, насколько огромным был этот замок, и, сравнивая его с величественным городским собором, чуть загрустила. Вот так исчезают гиганты культуры… Марго бродила в высокой траве кругами, щёлкая камерой смартфона. Снимала она не только развалины, но и цветы, и причудливые коряги, и медитативно жужжащих жуков, и даже обнаружила зелёную ящерку, которая грелась на раскалённом камне.

Неподалёку от руин в траву осыпался яркими пятнышками кармина дикий мак. Этот вид вызвал у меня печальную ностальгию. Мы с Марго так хотели посетить Фестиваль цветущих маков в Атермонте, полюбоваться пламенеющими бутонами, но мечта так и не сбылась: праздник проходил на третьей неделе июня, и экзамены порушили все планы. Всё, что нам осталось — любоваться остатками былой красоты.

Впервые Марго рассказала мне о Фестивале цветущих маков в прошлом году, когда мы только переехали в одну комнату. Ноябрь тогда выдался аномально холодный и тянул скорее на январь, прямо как дома, на севере. Столбик термометра каждый день ставил рекорды, побить которые не смогли даже рождественские морозы. Скупив последний уплотнитель в строительном магазине, наспех заткнув щели в окнах, мы с Марго вдвоём выживали в крепости из одеял под аккомпанемент тарахтящего, временами плюющегося искрами обогревателя. Марго спряталась в безразмерном чёрном свитере с гигантским капюшоном и стучала зубами по чашке с горячим какао. От бледноты она была похожа на религиозного макового фанатика. Её синие глаза мерцали из космоса капюшона как неизведанные планеты-океаны.

Маки были нашим паролем. Забегая друг к другу на перерыве, прежде чем отправиться на другую лекцию, мы всегда интересовались:

— Ну что, как там твои маки?

Это значило: «Как твоё настроение?» или «Как проходит твой день?». Если же вопрос не звучал, значит кто-то цветники потоптал.

— Как твои маки? — ухмыльнулась Марго, думая о том же — вспомнила старую забаву.

— Маковеют, — улыбнулась я в ответ. — А твои?

— Цветут и пахнут.

Набродившись, мы легли прямо в прохладную щекотную траву — жевать бутерброды. Отложив в сторону мешающие шляпы, беспечно растянулись под безупречно синим небом, что обнимало землю шёлковым полотном. Над головой пролетали редкие птицы, гудели насекомые, ветер качал полевые травы — всё наполняло душу гармонией. И хотя горячее солнце баюкало меня, закрывать глаза не хотелось, чтобы не упустить это маленькое волшебство. Прислушиваясь к довольному урчанию животов, уткнувшись носом в каштановые волосы Марго, опутавшие её плечо золотистым сиянием, я наслаждалась долгожданной пустотой в голове, и мне было хорошо.

— Север предложил собраться вечером. В «Бельведере», — сказала Марго — Название тебе, конечно, ничего не говорит, но, поверь, это душа Атермонта. Хочешь пойти?

Она говорила быстро, будто весь день готовилась спросить. После недовольства Марго тем, что мы нигде не бываем, после того давнего отказа пойти в кино у меня не было выбора.

— Я не против. А ты сама хочешь? — спросила я Марго.

— Конечно, хочу. Нельзя же пропускать выходки Рема!

Ресторан «Бельведер» занимал лучшее место на побережье: он находился на возвышении, достаточно далеко от шумного рынка, достаточно близко к морю, но не настолько, чтоб шквальный ветер мешал посетителям на террасе.

Это было двухэтажное здание, слегка напоминавшее аквариум скруглённым фасадом и панорамными окнами. На крыше светилась вывеска из каллиграфических букв: «Belvedere». Название означало «красивый вид», что было чистой правдой. Море как на ладони.

В марину, выкрашенную рыжим закатом, прибывали разноцветные парусники — участники регаты. Пришвартовав судна к пристани, экипажи шумно сходили на берег, чтобы отдохнуть и пропустить кружку-другую пива в пабе. По молу прогуливались горожане и туристы. По правую сторону бухты, на юго-западной стороне города, посреди Каменного мыса высилась белая колонна старого маяка. Он ещё не ожил и безмолвно охранял необъятную морскую гладь в ожидании своего часа.

Сочную зелёную лужайку перед террасой «Бельведера» облюбовали местные собаки с жёлтыми чипами на ушках. В Атермонте к бродячим животным относились с заботой и пониманием. Не только волонтёры, но и простые жители подкармливали их и лечили. Мне нравилось смотреть, как пёсики сладко дремлют в тени парковых деревьев. Как возятся в траве, покусывая друг друга за уши и загривок. А особенно ласковым посетителям, которые сами тянулись их погладить, почесать за ушком, приветливо лизали руки.

В бедро мне уткнулся мокрый собачий нос — вдруг накормлю вкусненьким. Потрепав пёсика за ухо, я посмеялась над его неугомонным хвостом и поспешила в ресторан вслед за Севером. Марго была права: если Кафедральный собор был сердцем города, то «Бельведер» — его душой.

Зал наполняла музыка. Чистые, до дрожи знакомые ноты:

__________

Ты лети словно свет звезды!

Мир твой смех озарит, и пусть в сердце мечта горит.

В путь скорей! Ты люби сильней

И не верь никогда мудрецам — лжи их нет конца.

__________

Любимая книга. Теперь любимая песня. Все эти виды, эти люди, этот город… Атермонт настойчиво умасливал меня, убеждал остаться навсегда. Не удержавшись, я стала подпевать. Марго и Фрэдди слов не знали, поэтому просто покачивались в такт.

__________

Вверх — к солнцу мчись.

Цепи — вниз!

Улетай от боли ввысь!

В пляске смерти сквозь тьму стремись.

Дверь распахни

В сны свои —

Свет горит в конце пути.

В море жизни встретимся мы.

__________

Светлый аккорд завершил песню, и все, кто оказался рядом — администраторы, официанты и просто посетители — захлопали. Марго и Фрэдди со смехом раскланялись.

— Алекс, это было… потрясающе! Почему ты не сказала, что так офигенно поёшь?

Шейла подскочила ко мне, задыхаясь от восторга. Я покраснела и попятилась к Марго.

— Да тут ведь ничего необычного: музыкальная школа, десять лет мучений…

— Шейла права, — кивнул Фрэдди. — Это было супер! Тебе надо на сцене выступать.

Я покраснела ещё больше. Пришлось признаться, что сцена была пройденным этапом, так как мама преподавала мне оперный вокал. На самом деле не оперный, а академический, что включал и оперные арии, и классические романсы для камерного исполнения, но, чтобы не пускаться каждый раз в нудные объяснения, я говорила: «оперное пение». Коротко и ясно. Уловив волнение в голосе, Вероника обхватила моё запястье тонкими маленькими пальчиками.

— Вот же прицепились! Алекс сюда отдыхать приехала, а не концерты устраивать. И вообще, пошли скорей кушать. Я сейчас с голоду помру. Где там папа…

Диана и Марк пошли вместе с ней искать заказанный столик. Рем увязался следом, сопровождая процесс несуразными шуточками. Я вопросительно взглянула на Марго:

— Папа?

Мне ответил Фрэдди:

— Рестораном владеет отец Севера и Вероники. И он же тут шеф-повар…

— Ух ты…

— Без подробностей, Рубус! — громыхнул Север, заставив меня вздрогнуть, а потом басовито добавил: — Алекс, ты нам потом ещё что-нибудь споёшь? Я на гитаре подыграю.

От испуга я кивнула:

— Конечно!

Что ты сказала?!

Прошла всего неделя. Куда подевалась застенчивость?

Похвалы, потом запугивание — куда денешься…

Пока я с собой беседовала, Север прислушался к музыке и с сомнением прищурился:

— Интересно, чей плейлист? Отец такое не слушает. Я ща. Садитесь пока.

— Спроси там про рыбу, ладно? — бросила ему вдогонку Диана.

— Если хочешь, могу заодно узнать, какая есть… альтернатива, — Север улыбнулся уголком рта и сложил пальцы в «козу» ¹⁸, прежде чем скрыться в дверях кухни.

Изнутри «Бельведер» напоминал огромный салон в стимпанковской ¹⁹ подлодке. Обтекаемые формы, скруглённые рамы окон, медь и красное дерево, декоративные стенды с морскими узлами. Казалось, он вот-вот погрузится в пучины океана.

Под потолком косяками серебряных рыбок зависли плафоны люстр. В центре зала было несколько круглых столиков, покрытых аквамариновыми и белыми скатертями внахлёст. Их окружали мягкие кресла с витыми ножками, похожие на степенных дипломатов. У стен и окон выстроились открытые кабинки с квадратными столами и синими диванчиками. Одну из таких кабинок мы и заняли.

Чтобы не проваливаться в сон в уютном уголке, как было в «Синей двери», я села с краю. Марго раскачивалась на стуле — рядом, но по внешнюю сторону стола, а Фрэдди пробрался вглубь и сел слева от меня.

От него пахло средством для укладки волос и, вместо ожидаемого аромата выпечки, почему-то краской. На Фрэдди был джемпер оттенка спелой клубники, исписанный фигурными буквами: «Fantastic Feasts» ²⁰ — аллюзия на название книги и одноимённого фильма о волшебных тварях.

— Классный джемпер.

— Спасибо, Алекс, — бодро отозвался Фрэдди.

Марго гордо тыкнула указательным пальцем в надпись на джемпере:

— Он сам его разрисовал.

— В смысле? Правда? Обалдеть! Фрэдди, ты так здорово рисуешь!

Так вот откуда запах краски…

Застенчиво улыбнувшись, Фрэдди подвинул мне меню — текстурированную под пергамент книжицу. Пока я изучала ассортимент, Марго нараспев расхваливала всяческие яства и фирменные блюда мистера Сальвиа.

Посреди одной из страниц была фотография шоколадного куличика под шапкой взбитых сливок. Незнакомое название блюда казалось непроизносимым.

— Мо-о-ор им… Мо-о-ор… Что это?

— Морим голодом, — пошутила Марго.

Фрэдди усмехнулся и наклонился, чтобы прочесть надпись. Придерживая меню, его тёплые пальцы коснулись моих. Нежность растеклась по коже, пробуждая каждую клеточку тела, добираясь до самого солнечного сплетения. С трудом выдохнув, я сдвинула руку в сторону. Фрэдди прикосновение ничуть не смутило. Ему было приятно.

— Mohr im Hemd. «Мавр в рубашке». Это десерт, — прочитал Фрэдди и повернул ко мне лицо — так близко, что его дыхание щекотнуло висок. — Шоколадная баба… ну вроде как кекс… только с миндалём и пропитанный вином.

Он наклонился ещё ближе и, задержав дыхание, замер.

Интересно, он со всеми девушками такой милый?

Я переживала, что Фрэдди до сих пор любит Марго. Вдруг он проявляет ко мне внимание, только чтоб расположить её к себе, или хочет, чтоб она ревновала? Марго утверждала, что он всего лишь друг детства, но их общение было таким лёгким, таким личным, что мне в это не верилось. Фрэдди был обаятелен и открыт, целовал Марго в щёчку при встрече, обнимал Диану в кабинке колеса обозрения, позируя для фото. Теперь вот я… Что-то перехотелось, чтоб он меня трогал.

— А есть здесь что-нибудь… безалкогольное? — спросила я, возвращаясь к меню.

Скрыв ироничную мину, Фрэдди пролистал страницы до горячих блюд. Музыка сменилась — в колонках заиграл классика рока, и я сразу догадалась, кто воспитал в Севере музыкальный вкус.

— Надо подождать. Весь персонал занят, — ухнул знакомый бас.

Север приземлился на стул, соседний от Марго, и теперь со скуки постукивал по столу длинными ногтями, покрытыми облезшим чёрным лаком. Пока мы ждали, Рем баловался загадками:

— Что бесконечно у салфеток?

Диана задумалась над ответом, словно Рем мог придумать что-то адекватное.

— Это не власть, — таинственно прошептал он, как будто уточнение могло чем-то помочь.

Север откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:

— Пф-ф… Да ты что — а я-то думал, салфетки захватят мир.

— Тааа-дам… Тааа-дам… Там-дам-дам-дам-дам-дам-дам-дам…

В его сторону поползла подставка с салфетками. Ей управляла Марго, всё громче и громче напевая саундтрек из фильма «Челюсти» ²¹. В первую секунду Север с пренебрежением фыркнул, мол, что за детские забавы, но вдруг разохотился и игриво схватил Марго за руку:

— О, ужас! Ужас! Я захвачен в плен салфеток ужас-но-красивой девушкой. Помогите.

Она рассмеялась.

— Глупенький. Это кто ещё кого в плен захватил…

Они сцепились в шуточной борьбе, поддевая друг друга. Вот уж кто и походил на давнего приятеля Марго, так это Север. Не Фрэдди.

Север вошёл в раж и перешёл к запрещённому приёму — щекотке. С глухим хохотом Марго уворачивалась от его пальцев, пытаясь не сползти со стула. Глядя на её радостное покрасневшее лицо, невозможно было не улыбаться. Как же мне хотелось быть простой и естественной, как она. Не считывать оттенки голосов. Не подпрыгивать от прикосновений. Я не могла даже спокойно здороваться за руку. Людные места были настоящим испытанием. Стоило кому-то случайно задеть меня плечом, вежливо коснуться локтя, чтобы пройти мимо, всё тело пронзал мощный импульс.

Конечно, Фрэдди этого не знал и наверняка не видел ничего плохого в прикосновениях, но меня его близость сводила с ума — не потому, что Фрэдди мне нравился (хотя он действительно мне нравился), а потому что чувства были обострены до предела.

Понаблюдав за вознёй Марго и Севера, Шейла кокетливо вскинула брови:

— М-м, Север прямо-таки Дон Жуан.

Это было сказано тихо. Но услышали все. После короткой паузы Север озадаченно спросил, кто такой Дон Жуан, и следом на нас обрушился нестройный смех. Беспечность Марго медленно испарилась, уступив пренебрежению. Пока все перебрасывались многозначительными взглядами, подшучивая над Севером, Марго мягко вытянула руку из его ладони и спряталась за меню.

Чтобы вернуть внимание аудитории, Рем громко прокашлялся. Загадка всё ещё оставалась без ответа. По большому счёту, ответ никого и не интересовал, но Рем заключил, что просто никто не способен превзойти его гениальность. Так что он с полным превосходством озвучил разгадку:

— Итак, что же безгранично у салфеток? Конечно же, срок годности!

Услышав, как Вероника хихикает и хвалит Рема, Север закатил глаза.

— Может, по бокалу мерло? Что скажете?

Марк показал Северу большой палец:

— Я за. Сегодня и повод есть.

Фрэдди оживился, подвигаясь к столу и одновременно ко мне.

— Что за повод?

— У нас годовщина отношений. Иди ко мне, моя конфетка…

Шейла не успела издать ни звука: Марк атаковал её страстным поцелуем. Рем тут же спародировал их, повернувшись спиной и обхватив себя ладонями за плечи. Сквозь хохот доносилось его самозабвенное чмоканье. Даже чавканье.

— Фу, Рем! Это ужасно… — зажмурилась Никки.

— Ах, любовь… — мечтательно вздохнув, Рем послал Северу воздушный поцелуй.

Пока тот не начал беситься, Вероника с таинственным видом обвела всех взором:

— Кстати, про любовь. Я вчера слышала кое-что про Ангелину и мистера Ледума.

Марк отлип от Шейлы. Рем прекратил паясничать. Марго медленно подняла голову от меню.

И тут к столу наконец подошла официантка.

Мы наперегонки выпалили каждый свой заказ, но, когда настала очередь Рема, он намеренно тянул резину. Пробуя каждый звук на вкус, Рем неторопливо расспрашивал, что есть в меню, свежая ли рыба, какого она качества и из какого региона прибыла — дошло чуть ли не до драки, когда он стал выпытывать, в каком месяце лосось идёт на нерест. Рем прекрасно понимал, как все жаждут услышать историю Ангелины и бакалейщика, и от души наслаждался своей забавой.

В конце концов Марк пнул его под столом, окрестив это карой Божьей.

— Мне-салат-«Цезарь»-ещё-фраппе-И-ПОБОЛЬШЕ-ЛЬДА, — выдавил Рем на последнем издыхании, драматично стеная и страдая. — Бедный я, несчастный я…

Марго пробормотала: «Карету мне, карету!», но никто, кроме меня, не услышал, так что погоготали мы вдвоём. Официантка широко улыбнулась и исчезла из виду.

— Выкладывай уже скорее — что там с нашей парочкой? — нетерпеливо спросила Шейла.

Вероника, гладившая Рема по голове, покраснела как отборный томат:

— Ну… Короче… Утром папа послал меня в канцелярский за чековой лентой для кассы. Север чё-то там копался в компьютере, так что его он просить не стал. Ну, я пришла в магазин, но ничего не могла найти, а тётя Эмилия была «ужа-асно занята», — Вероника скорчила жеманную рожицу, — Так что я просто рылась в коробках и…

— Извини. А тётя Эмилия — это чья-то тётя или просто тётя? — спросила я.

— Это наша тётя, папина сестра, — ответил Север. Никки кивнула.

— И я совершенно случайно услышала, как она говорит с мисс Брассикой по телефону…

Опять мисс Брассика. Та надменная девушка из библиотеки.

Я спросила у Никки, откуда тётя Эмилия и Илона Брассика друг друга знают, хотя догадывалась, что в Атермонте друг друга знают все. Оказалось, что Брассика со школы дружит с тётей Никки и Севера. Мисс Сальвиа как раз работает в канцелярском магазине неподалёку от библиотеки, поэтому они частенько заглядывают друг к другу поболтать или висят на телефоне. И Веронике даже делать ничего не пришлось, чтобы услышать подробности свидания из первых уст.

— Ну и громкость у её динамика, я тебе скажу.

— Или это Никки — фенёк лопоухий с ушами-локаторами.

— Никакой я не фенёк! — рассердилась Вероника. — Я тут вам важную информацию рассказываю, между прочим, а вы…

— Не фенёк, не фенёк. Не злись, мой хомячок, — ласково потрепал её за щеку Север.

Выдохнув, чтобы успокоиться, Никки тихонько порычала.

— Вообще, мне кажется, тётя Эмилия была бы только рада включить громкую связь. Она же так гордится, что всё про всех знает. И пока она болтала, у кассы собралась прям очередь. Я битый час ждала, пока она освободится. Папа меня чуть не четвертовал.

— Ну да, — Север кивнул, поджав губы в знак глубокой поддержки. — Папа строго на неё посмотрел и покачал головой. Страшная казнь.

Вероника с важным видом пропустила его слова мимо ушей.

— Мисс Брассика рассказала тёте Эмилии, как мистер Ледум и Ангелина гуляли вчера по бульвару у её дома. Прикиньте, она не только запомнила, во что они были одеты, но даже посчитала, сколько раз они посмотрели друг на друга…

Я поёжилась. Фрэдди подумал, что мне холодно, и спросил, не принести ли плед? Я покачала головой, не отвлекаясь от истории Вероники.

— Сначала мистер Ледум и мисс Астильба не выдавали себя ничем: не держались за руки, не целовались. Словом, вели себя благовоспитанно. Но пото-ом спрятались под сенью старого каштана, думая, что там их ник-то не ви-дит…

Никки выдержала театральную паузу и изобразила глубокое возмущение мисс Брассики, да так похоже, что захотелось в неё чем-нибудь запустить. Но под рукой были только салфетки.

–…И вот… влюблённые… слились в долгом чувственном поцелуе.

Вероника мечтательно прикрыла глаза и захихикала:

— Это было настоящее свидание. Мисс Брассика чутко следила и не могла ошибиться.

Ребята помирали со смеху над эмоциональным пересказом, а мне было тошно. Я представила тёмный бульвар, ничего не подозревающих влюблённых и пытливые бесцветные глаза. Брассика. Вот же сплетница… Из-за неё маленькое чудо любви превращалось в страницу жёлтой газеты.

Все долго обсуждали услышанное, дополняя его новыми деталями, историями и домыслами. Я молча жевала киш с ветчиной и сыром. Мне хотелось домой. Оказалось, Фрэдди тоже безучастен к происходящему. Он задумчиво глядел сквозь панорамное окно, и в его зелёных глазах отражались цепочки прибрежных огней. Захотелось взять Фрэдди за руку, но я не решилась.

Вдруг кто-то настойчиво потеснил меня в его объятия:

— Я уже всю попу на стуле отсидела. Двигайтесь.

Марго хорошо знала, что скорей рак на горе свистнет, чем я откроюсь Фрэдди, и наверняка сделала это специально, но меня клонило в сон. Возражать было лень.

Как ни странно, о нас с Фрэдди никто не шушукался и двусмысленные взгляды не бросал. Парни болтали о парусном спорте. Шейла и Ди завели разговор о любимых актёрах, а Веронике было скучно, и она кривлялась на селфи-камеру для истории. Рем маячил за её спиной — с удовольствием портил кадры, подставляя Никки «рожки». Их детские невинные препирания наполняли атмосферу дружеским очарованием. Полулёжа, сонно мурлыкая в такт музыке вместе с Марго, я рассматривала довольную компанию, когда поняла, что Марк, по-прежнему сидящий за столом, в открытую заигрывает с официанткой.

Шейла и ухом не повела. Безразлично оглядев, как эти двое хохочут, она продолжала увлеченную беседу с Дианой. Я не понимала, почему Шейла не злится на Марка. Как она терпит такое — тем более, в их годовщину? Неужели это происходит не впервые?

Мне вспомнился вечер в парке аттракционов… «Марк уже идёт. Он там с кассиршей заболтался…». «Уже и познакомиться успел». Потом — «Синяя дверь». «Интересно, пацанам память отшибло, что они муж и жена? Схлопочут…»

Не поднимать скандал на людях? — пожалуй, это правильно. Но не сказать ни слова? Ни единым жестом не выразить как некрасиво, неправильно поступает Марк? Заметив, что я замолчала и в каком я замешательстве, Марго тоже перестала петь. Она прижалась лбом к моему виску и прошептала:

— Шейла в нём души не чает. Тут ведь ничего такого — Марк просто тешит самолюбие. У него храбрости не хватит с кем-то всерьёз закрутить. Другой такой девушки, как Шейла, ему не найти.

Голос у Марго был усталый. Ровный, будто оцепеневший. Это было на неё не похоже. Я думала спросить, что случилось, но рядом сидел Фрэдди. Фрэдди слышал каждое слово, а мне не хотелось начинать при нём личный разговор.

Если бы мистер Делир заявил, что после разговора на пляже знать не хочет никакой Алекс, я бы не удивилась, но этим утром в библиотеке он только спокойно посмотрел на меня, кивнул и продолжил записи. Делир всё ещё ничего мне не принёс, и я, втайне надеясь на чудо, продолжала сама неумело копаться в мудрёных справочниках по истории Средних веков. К счастью, сегодня мой стол был повёрнут к окну, освобождая от привычки поглядывать на Делира. Это помогало сосредоточиться. Ворох имён, дат, пёстрых карт и даже оглавление — всё выбивало из колеи.

Я искренне любила средневековье со всеми его контрастами. Его жестокость и лиричность, ограниченность и возвышенность, набожность, глупые суеверия и великие открытия. Я много читала о нём, но на деле ни капельки не разбиралась ни в обычаях, ни в законах, ни в исторических событиях, поэтому черновики будущего романа выглядели нелепо и лысенько. Всё равно что пытаться вслепую, без инструмента расписать свод Сикстинской капеллы.

Выбрав прототипом главного героя реальную личность — графа де Лисса, я надеялась избавиться от лишних хлопот с датами и именами, но план провалился, и к стыду перед писателями добавился ещё и страх перед историками. От навязчивой идеи написать сказку разило самооправданием, поэтому я упрямо шуршала страницами справочника и готова была рыдать.

Хмурый вид Делира морально готовил к тому, что он пошлёт к чёрту любого, кто посмеет его потревожить. В общем, мне потребовалась вся сила воли, чтоб это сделать:

— Мистер Делир?

Не отрываясь от блокнота, он предостерегающе воздел указательный палец. Пауза тянулась целую вечность, и постепенно ожидание смертной казни сменилось любопытством. Пока мистер Делир не буравил меня проницательным взглядом и не гнался следом с топором, я могла рассматривать его безо всякого стыда. Поза напряжённая. Рукава рубашки закатаны до локтей. Перьевая ручка в левой руке — чёрная, тяжёлая, блестящая, с золотым наконечником — уверенно и быстро скользит по бумаге, оставляя красные линии, похожие на кардиограмму. Должна признать, весьма эксцентричная привычка — писать красными чернилами.

Только сейчас я обратила внимание, что Делир пользуется паркером, причём не абы каким, а Duofold Prestige — я помогала Марго с презентацией про эту модель для зачёта по дизайну. Теперь ясно, у кого она эту ручку увидела.

«Нержавеющая сталь. Гравировка. Перо из золота, восемнадцать карат».

А обложки романов Делира тоже из золота?

Несмотря на то, что я училась у него литературе, я не видела ни одной книги Делира, не говоря уже о том, чтобы их читать: в учебную программу его труды не входили. Отчасти я даже испытывала пренебрежение к романам Делира. Фанатичные однокурсницы болтали о них постоянно, доводя всех до белого каления. Но теперь мне стало любопытно, о чём он пишет. Я изо всех сил сдерживала интерес, потому что понимала — если открою книгу Делира, то не успокоюсь, пока не дочитаю её до конца. И даже если дочитаю, потом займусь не рукописью, а писательским самобичеванием — мне до уровня Делира лететь и лететь, — так что «внеклассное чтение» пришлось отложить.

Закончив писать, мистер Делир закрыл ручку колпачком и раздражённо поглядел на меня:

— Мисс Саликс, я занят.

Его облику явно не хватало мягкости и обаяния, но я вовремя вспомнила о своих глупых вопросах тем ранним утром на берегу, и весь запал как ветром сдуло. Какое к чёрту обаяние, Алекс?!

— Извините.

С топором он, конечно, не гнался, но холодный, суровый взгляд ранил больнее любого оружия. Я себя переоценила. Шагнув назад, понимающе кивнула — даже сказать ничего не смогла. Набрав в грудь, наверное, тонну воздуха, Делир вздохнул. В голосе чувствовалось громадное терпение:

— Что там у вас? — он поджал губы.

Не могу поверить. Согласился…

— Я пыталась сама разобраться, но тут такое оглавление…

— Ближе к делу, мисс Саликс.

— Я запуталась!

Я так нервничала, что тряслись руки. Страницы справочника словно склеились намертво.

Да открывайся ты!

— Подойдите.

Я подошла.

— Дайте сюда, — Делир ловко выхватил книгу из моей руки и раскрыл её. — В чём дело?

— Там оглавление такое странное. Почему-то не в порядке хронологии, а по алфавиту. Я ничего не могу найти.

— Возьмите стул и сядьте, — сдержанно сказал он.

Я послушно разыскала один из сотни стульев. В полуметре от мистера Делира, сев у самого края письменного стола, я искоса поглядывала на уверенные движения писателя. Спустя секунду Делир прекратил листать, отвлёкся от книги и терпеливо посмотрел на меня, оценивая расстояние.

— Я не кусаюсь.

Я подвинула стул ещё — теперь можно было без труда дотронуться до плеча мистера Делира, отчего стало как-то не по себе. Он быстро отыскал нужную страницу ближе к концу и опустил палец на столбик номеров. Речь звучала чётко, без спешки, но в темпе:

— Понимаю, вёрстка не верх гениальности, зато справочник подробный. Смотрите, здесь список указателей, но уже с датами…

От него повеяло чем-то едва уловимым, пряным, дразнящим. В знакомой гамме запахов не было названия этим пьянящим нотам. Я гадала, что же это за странный аромат, и не заметила, как застыла, дыша глубоко и медленно. Делир чуть развернул голову в мою сторону, чтоб его было лучше слышно.

Когда он рядом, меня совершенно парализует.

Задержав дыхание, я впилась ногтями в ладони, чтоб успокоиться. Передо мной застыл грубый профиль Делира, отчасти скрытый за тёмными волосами и бородой. Длинные ресницы отбрасывали тень на скулы. Губы целовали слова. Алекс, это уже ни в какие ворота… Как споткнувшийся прохожий хватается за воздух, я искала любую опору вместо Делира, и в конце концов вонзила взгляд в справочник. На весь разворот раскинулось гигантское фамильное древо.

Наконец сквозь глухоту пробился связный, разборчивый голос:

— Здесь можно проследить, кто кому кем приходится. Что касается дат, до середины пятнадцатого века они стоят не везде. И не всегда точны. Сами понимаете: какие-то документы были утрачены, подделаны, какие-то вовсе не дошли до наших дней. Пожары, потопы, войны. Время. С другой стороны, временные рамки в художественной литературе не всегда жёсткие.

Фраза вывела меня из оцепенения.

— В смысле? То есть в исторических романах тоже бывают неточности?

— Чаще, чем вы думаете. Если хорошо разбираться в вопросе, где угодно можно найти нестыковки, — пояснил Делир. — Это не умаляет значимости «Собора Парижской Богоматери» Гюго или «Синухе, египтянин» Валтари. Смысл заключается, прежде всего, в самой истории, а не в том, произошла она на год раньше или позже. Разумеется, если это не противоречит правилам, созданным самим автором.

Я ещё раз взглянула на древо. Масштаб работы пугал. Но мистер Делир был прав. Какая разница, в каком году и в каком графстве родились мои герои, если с ними происходит что-то невероятное? Я ведь пишу не исторический трактат.

Делир вернулся к справочнику. Он что-то говорил, а я следила за движением смуглых широких кистей с грубо очерченными контурами костяшек и квадратными подушечками пальцев. Аккуратный чистый ноготь указывал на очертания букв и линий. Смысл летел мимо.

Склонившись над книгой, мы случайно соприкоснулись плечами. Если бы мир был электрическим, в нём выбило бы пробки, но пока что их выбило только у меня в голове. В животе творилась феерия, будто я проглотила катушку Теслы, но Делир, заметив, что мы слишком близко, отклонился в сторону. Ему было некомфортно.

Он просто мой преподаватель. Я его не интересую.

Глубокое дыхание начало меня выдавать — если дышать так часто, Делир всё поймёт, а если не дышать, то задохнусь. Я понимала, что выгляжу глупо, но кивала как заведённая. Делала вид, что всё в порядке. Это не помогло. Делир вдруг замолк, прислушиваясь.

Точно задохнусь.

Скомкано поблагодарив его за потраченное время, я пулей вылетела в коридор.

Не знаю, поверил ли мистер Делир, что я хоть что-то поняла.

За углом возле уборной мне окончательно снесло крышу — по-идиотски улыбаясь, я закрылась в кабинке и села на крышку унитаза. Я и сама не понимала, почему Делир имеет надо мной такую власть. Да, внимательный преподаватель, которого я очень уважаю, несмотря на всё своё нытьё. Да, опытный писатель, у которого есть, чему поучиться. Личность с сильным характером. Но при чём тут я?

Мистер Делир жёстко пресекал любые попытки влезть в его личную жизнь. Недвусмысленно давал понять, что знаки внимания его не интересуют. Держал дистанцию. Даже учебные вопросы в Академии обсуждал исключительно публично, чтоб не было пересудов о беседах тет-а-тет. Он был нисколько не либерален и никогда не воспринимал студентов как равных себе. А я ещё и подтвердила, что это верное решение, своей вчерашней дуростью.

Всё очевидно. Там, в читальном зале, я не могла пошевелиться, как кролик перед удавом, а мистер Делир не чувствовал ничего, равнодушно пересказывая сухие факты.

Но он пересказывал их мне.

Пусть Делир не в восторге, что приходится мне помогать. Главное, что он пытается помочь.

Остудив разум, я вернулась за свой стол. Снова соваться к мистеру Делиру с вопросами после побега было плохой идеей. Рядом с ним я не могла даже думать связно.

Вдруг по спине прошлась сладкая дрожь, невыносимая как пытка. Протянув сверху руку, мистер Делир молча положил передо мной справочник, забытый на его столе. По плечу шоркнул рукав его рубашки. Меня словно сунули в кузнечный горн.

Это просто одежда. Обычная ткань. Это просто одежда. Просто одежда. Он даже не заметил, а я всё ещё думаю о дурацком куске ткани. Что со мной?

На его правой руке были массивные стальные часы. Секундная стрелка бесшумно следовала по кругу, завораживая движением. С трудом подняв глаза, я встретила хмурое молчание Делира. Уперевшись ладонью в спинку стула, он спокойно стоял рядом и взирал на меня свысока, будто что-то хотел добавить.

Нужно поблагодарить. Или это прозвучит слишком подобострастно? Обычная благодарность. Что в этом такого? Почему я так зациклилась? Какая разница, что Делир думает о благодарностях? Черт, почему я всё ещё о нём думаю? На лекциях же всё было нормально!

Может быть, потому что он никогда не обращал внимания на тебя?

Когда я очнулась, мистер Делир сидел за своим столом, полностью поглощенный рукописью.

Меня разбудил оглушительный визг.

Землю, казалось, выдернули из-под ног, и я падала, не разбирая, где верх, где них, но наконец непослушные, затёкшие ладони нащупали тёплую ткань. Подо мной была кровать. Я никуда не падала, а точнее — с трудом могла пошевелиться после резкого пробуждения, будто асфальтоукладочный каток впечатал меня в матрас.

В живот больно упирался углом блокнот со сморщенной гармошкой страницей. Ручка укатилась на пол. Вернувшись из библиотеки с чугунной от мыслей головой, я пыталась что-то сочинять лёжа, но жара, даже несмотря на открытое настежь окно, сморила меня в сон, и я отключилась как была, прямо в одежде.

Визг повторился снова.

Тело было ватным. Я медленно села на постели, пытаясь понять, откуда идёт звук: пронзительный и высокий. Если в дом пробрался маньяк-убийца, я была ужасным спасателем.

Но потом появилась Марго. Она раздражённо бухнулась на кровать рядом и объяснила, что это папа разрешил Розе выбрать фотокамеру. Радостный визг Розы долетал до нас аж из холла, сквозь винтовую лестницу башни, с лёгкостью преодолев все три этажа.

— Ей бы в опере петь, — заметила я, сползая с постели — всё равно уже не усну.

— Не напомииай. Был у нас и вокальный период, — вздрогнула Марго.

Снизу послышался глухой грохот, будто кто-то уронил стойку с шарами для боулинга. Марго предположила, что это Роза от счастья вписалась макушкой в потолок.

— Если она превратилась в дракона о семи головах, то да, — моё сравнение Марго повеселило и немного успокоило. — Значит, у Розы всё-таки будет камера? А она убедительна!

Марго не без зависти окрестила эту убедительность лизоблюдством.

Но у любой сделки есть свои условия и, как оказалось позже, соглашение Розы с родителями мало чем отличалось от рабочего контракта. Роза не должна была бросать профессию юриста, пока её снимки не опубликуют в престижном журнале или на профессиональной фотовыставке. Взамен она получала любую камеру, которую захочет. Будучи на месте Розы, я бы сто раз подумала, стоит ли того сделка. Но я не была на её месте, а Роза была нетерпелива.

Опять что-то громыхнуло. Я поняла, что звук доносится из комнаты Натана, потому что Марго уже не обращала на него внимания.

— Ты не боишься, что с Натаном что-то случится? — спросила я её.

Марго выдержала паузу, позволяя и мне прислушаться. Снизу нечто заскреблось.

— Слышишь? Шуршит — значит всё окей. А вот если у Натана тихо, значит что-то стряслось. Тогда я побегу его спасать.

Вечером миссис Равел увезла Натана на приём к зубному. Натан упирался до последнего, утверждая, что это наказание за его эксперименты, и требовал свободы науке и творчеству. Собственно, в категорию наказаний для него попадало всё, что не гремело, не горело и не взрывалось. Натан даже попросил прощения за то, что «ради эксперимента» вылил папин одеколон в унитаз, — о чём, к слову, мистер Равел сам не помнил, — но к дантисту поехать всё-таки пришлось.

Дом сразу же накрыла редкая, непривычная тишина, будто кто-то вытащил из машины двигатель. Дедушка Реган дремал в кресле перед выключенным телевизором, Роза быстро клацала по экрану планшета, прочёсывая интернет-магазины в поисках камеры, а Лили наслаждалась долгожданным отдыхом от братца, играя в ветеринара с электронными животными в виртуальной клинике. Но без Натана она сразу заскучала, и уже спустя полчаса лениво водила пальцем по экрану мобильника, отсылая подружкам стикеры в виде улыбающихся какашек с глазами.

Пока Этан не вернулся домой, мы с Марго тайком рубились в гонки на его игровой приставке. «Берлога» Этана была типично мужской зоной — отделка грубым камнем, коллекция ножей, стеллаж со стопками автомобильных изданий, стереосистема. Логично, что он был не в восторге, когда кто-то туда заходил, но Марго был закон не писан.

Вначале я никак не могла совладать с управлением в игре, но на втором круге наконец сумела обогнать машину Марго, и со злости она дважды въехала мне в зад.

— Ты где весь день пропадала?

Голос её вдруг приобрёл ледяной оттенок, точно Марго обнаружила перед собой Иуду, Брута, Сарумана и Питера Петтигрю одновременно. Не надо было её обгонять…

— Исчезла и даже не сказала, куда пошла! — пожаловалась Марго.

— Извини. Ты утром была на пробежке — не буду же я гоняться за тобой по городу.

Гонка встала на паузу — в таком виде она нравилась мне даже больше.

— Вообще-то есть такое гениальное изобретение, как интернет. Алекс. Написала бы мне. В девять тебя уже не было дома. Ты никогда не вставала так «рано». В чём дело?

Я попробовала на вкус воздух — он был чуть солоноватый. Марго вдруг осенило:

— Погоди. Ты опять была в библиотеке?

Хотелось отвернуться, но она пригвоздила меня взглядом.

— Мистер Делир обещал принести книги. Вот я и хожу…

— Чего-о-о?

Лицо её озадаченно вытянулось. Чёрт. Я забыла рассказать.

С досады Марго аж выронила контроллер. Игра снялась с паузы, и обе наши машины укатились в кювет.

— Опять мистер Делир! Ты же говорила, как он всё портит своей надменностью!

— Да не… Это я просто слишком болезненно всё воспринимаю.

— Kütterödräk… ²² Алекс, никаких умляутов на тебя не хватает…

От крепкого словца даже игра зависла. Я этично пропустила его мимо ушей. Не знала, что Марго умеет так выражаться…

— Ну что поделать, раз я вечно попадаю в нелепое положение? Он-то тут ни при чём! Уверена, мистер Делир вовсе не пытается меня унизить. Зачем ему надо мной издеваться? У него куча других, более интересных дел. Ты сама часто напоминаешь, какая я чувствительная — забыла?

Мистер Нет имел полное право на менторское отношение — он был преподавателем. К тому же внутри меня ещё теплилась призрачная надежда, что он станет моим наставником. Но вид Марго не выражал ничего кроме скепсиса. Я добавила:

— Кстати… если в бутылку не лезть, мистер Делир может быть довольно приятным.

Марго тихо присвистнула. Я положила контроллер на журнальный столик напротив телевизора и собралась идти. Надоело объясняться.

— Да-а, разумеется… Приятный. В те дни, когда он не занят раздачей автографов, мистер Делир ведёт неторопливые беседы о творчестве Чосера за чашечкой чая.

— Мне и чая не надо. Пусть хоть водку глушит из горла. За пару разговоров с ним я узнала больше, чем за весь год.

Поняв, что уговаривать меня бесполезно, Марго сбавила обороты.

— Алекс, будь осторожна. Он не лучшая кандидатура для почитания.

— Почему? — ляпнула я.

Марго посмотрела на меня как на пьяного пловца возле знака «Купание запрещено».

— Блин, ну ты и спросила. Мистер Нет наш препод вообще-то…

–…А то я не знаю…

–…Кроме того, ты разве забыла, какой он — себе на уме? Внутри его головы совсем другой мир, и я ни капельки не уверена, что он наполнен поющими пони. А ещё у него… репутация…

— Что «репутация»? — я передразнила Марго жутковатым голосом, но это был блеф.

Всё тело сковало — можно было им гвозди забивать.

— У него было много… много… — она попыталась подыскать подходящий эвфемизм. — …свиданий. Но Делир по-прежнему один. Всегда один. Не трать время на пустые фантазии, ладно?

— Вовсе и не думала об этом, — соврала я, моргнув. — Я вообще-то в курсе, что крутить романы с преподавателями аморально. Не заморачивайся.

Пока Марго меня не раскусила, я накинула ещё парочку аргументов:

— Он на меня и не взглянет. Помнишь, как тогда сказал? «Я на свидания со студентками (и студентами тоже) не хожу и не собираюсь». Ему это не интересно. Серьёзно. Видела бы ты его пренебрежение. И эти его усмешки… Но я справлюсь. Всё под контролем.

Я поймала себя на мысли, что для безразличного человека слишком много болтаю. Однако Марго больше заботила моя ранимость, чем возможный роман. Она почему-то вбила себе в голову, будто я всё ещё ужасно страдаю от критики Делира. Голос её тонул в сочувствии:

— И ты действительно снова пойдёшь туда, зная, что он будет издеваться?

— Да, пойду. Есть вещи поважнее, чем самолюбие.

Ответ её убедил. Марго улыбнулась.

— Вот это моя девочка.

Вдруг её мобильный запиликал оповещениями.

Что случилось?

Марго сняла блокировку и развернула на весь экран текстовый чат — переписку с друзьями:

__________

Fræddie: Не удивлюсь, если наше высочество @Queen Марго, как всегда, проводит время с Алекс.

__________

Это он обо мне?

От любопытства шея у меня вытянулась как у жирафа. Я осторожно заглянула Марго через плечо.

— Ой, да не шифруйся ты, шпиён, — сказала она, цокнув языком.

Марго быстро заклацала ногтями по экрану, набирая ответ, потом что-то где-то нажала, и спустя секунду телефон завибрировал уже у меня. На иконке мессенджера сменялись циферки: «1… 2… 4… 6…»

Шесть сообщений за раз? Я открыла переписку:

__________

Queen: Можно подумать, что ты ревнуешь, Рубус. *смайлик закатывает глаза*

Fræddie: Конечно, ревную, Ри. Раньше ты проводила всё время с нами.

LeDi: А @Xela — это кто?

Queen: Я пригласила Алекс в чат. ЛОЛ. Вы ещё не заметили?

SeVer: Марго, какого хрена?! -(сообщение отредактировано)-

Ver-unique: Ай-яй-яй, тут же дети…

CD-REM: Агу!

__________

Я усмехнулась. Казалось, мы знакомы с ребятами лет сто. Марго посмотрела на меня с пониманием, а я и забыла, что мы в одной комнате.

— Давай напиши что-нибудь, ниндзя, — подбодрила она меня.

__________

Xela: Всем привет! Простите за вторжение. Если вам неприятно, я уйду:)

LeDi: Всё норм, Алекс. Мы тебе рады. Давно пора тебя пригласить.

Queen: Настал момент, которого все так ждали! ²³ Особенно я.

Fræddie: Здравствуй, Алекс! Добро пожаловать в нашу гавань.

Xela: Спасибо, Фрэдди. Это очень мило:)

Queen: А где Шейла пропадает?

Ver-unique: Они с Марком где-то тусят. Наверное, воркуют вдвоём, позабыв о времени.

Queen: Счастливому часы не бьют. ²⁴

Ver-unique: Да! Витают в облаках, слившись в страстном поцелуе…

SeVer: Фу, давай без этих слюней. *смайлик-черепушка*

__________

Сверху появилась надпись «Markus пишет…», и все в ожидании замолкли.

__________

Markus: Очень смешно. Единственные облака в радиусе километра — те, которыми кашляет мой джип. Похоже, тачка накрылась медным тазом.

Ver-unique: Ой. Плак-плак. *смайлик со слёзкой*

__________

Шейла прислала в чат гифку ²⁵ с ползущим по земле ленивцем.

__________

Shake: Если мы с Марком СЕЙЧАС ЖЕ не сдвинемся с места, я и правда утоплю его в слюнях. От голода. Я так хочу есть…

Queen: Поужинаем где-нибудь?

Shake: Пока мы доедем, вы сами с голоду помрёте. И вообще мы собирались сегодня поиграть в «Правду или действие». Встретимся у домика?

Queen: Когда это вы успели «собраться»? Я не в курсе.

LeDi: Наверно, Шейла сама с собой планировала. Я тоже не в курсе. У меня ещё смена не кончилась. Часа через два буду свободна.

__________

— Тебя не раздражает наша болтовня? Не пишешь ничего.

Отлипнув от смартфона, Марго выключила приставку и телевизор, а потом аккуратно расставила всё по местам — и не заметишь, будто кто-то здесь был.

— Всё хорошо, я просто за вами не успеваю. Вы так быстро печатаете… А ещё не могу никак запомнить, кто есть кто.

— Это нормально, привыкнешь. А что насчёт домика на дереве?

— А что насчёт домика на дереве?

— А, точно. Ты ж не в курсе…

В полной тишине грянула песня о том, что нужно ловить момент и наслаждаться свободой — она стояла у Марго на звонке. Я эту песню ненавидела. Припев заедал в голове намертво: «Свободная любовь… свободная любовь…»

К счастью, Марго взяла трубку:

— Слушаю тебя, мой пупсик.

Голос у пупсика был женский. Марго жестом поманила меня за собой, прочь из комнаты Этана, и включила громкую связь. Шейлу стало слышно на весь коридор — услышав её голос, дедушка Реган добродушно улыбнулся и зашаркал прочь.

— Эй, давай поднимай свою жопку и собирайся, а то ты прям как прикованная к Алекс! — потребовала Шейла. В трубке послышалось шуршание, будто открыли пакетик чипсов.

Марго беззвучно отмахнулась, убеждая не воспринимать слова Шейлы всерьёз.

— Приятного аппетита.

— Фпафибо… — из динамика донёсся аппетитный хруст. — Ну так что?

— Вообще мы с Алекс никуда не собирались. Уже поздно. Но если будет очень надо, я приду.

— Но мне надо, чтоб ты ответила сейчас, — судя по нажиму в голосе, Шейла была разочарована — похоже, она ожидала, что Марго, лёгкая на подъём, тут же кинется на встречу.

— Какая ты нетерпеливая! — Марго улыбнулась и посмотрела на меня с теплотой.

— Да, потому что очень важно, фтобы вы с Алекс прифли…

О, всё-таки с Алекс. Неужели мне удалось вписаться?

Шейла, наверное, подумала, что без меня Марго вообще никуда не пойдёт, и сменила тактику. Я тронула Марго за плечо, уговаривая согласиться — было бы глупо отказываться из-за меня. К тому же мне самой хотелось побывать внутри загадочного домика на дереве.

— Хорошо. Будем вовремя.

— Супер!

— Только давай без хитрых планов, умоляю.

— Это как пойдёт. Как пойдёт, — задумчиво протянула Шейла и снова зашуршала чипсами. — До фтречи, пупфик.

Нажав на красную кнопку, Марго завершила звонок, и пока она копалась в телефоне, я изучала чат. У него было смешное название: «Фанаты указательного пальца». Позже спрошу, почему. Сообщений накопилось прилично, но большую часть я не понимала и просто пролистала.

__________

CD-REM: Согласен, Ваше Дерзейшество. Хочу тусить! Требую!

__________

— Что за «Ваше Дерзейшество»? — спросила я Марго.

— Вечером узнаешь, когда будем играть, — она повела меня вверх по винтовой лестнице. — Играем мы всегда у домика на дереве, сидя вокруг костра. Надеюсь, ты выспалась — ночь будет долгой и очень весёлой. Пойду пока душ приму.

Марго подмигнула мне и свернула в ванную комнату, а я направилась к себе.

__________

Markus: Марго, а ты сидр будешь или да?

LeDi: Она, похоже, не в сети, лучше позвони. Слушайте, у меня тут вопрос. Кто-нибудь знает, на регату ещё нужны волонтёры?

SeVer: Вроде да. Глянь на @my-atermont

LeDi: Точно. Спасибо.

__________

Я тоже зашла в публичную группу Атермонта и подписалась на неё — вдруг пригодится. Почти все посты были посвящены работе волонтёров и подготовке к грядущей регате. Регата должна была продлиться целую неделю, до будущей пятницы.

Писали в группе и о мелких происшествиях: кто-то потерял кошелёк, кто-то его обнаружил и искал владельца, одна атермонтка продавала коляску, другой горожанин приглашал всех на вечер арфы в кафе в Новом городе. Атермонт в очередной раз меня приятно удивил.

Из ванной донёсся шум воды и громкое фальшивое пение. Марго прихорашивалась.

Надо тоже навести марафет.

В половину девятого — ровно в срок — мы были на крыльце дома. В гостеприимно отворённые ворота торжественно вплыл старенький красный минивэн. За рулём был Север — фургон принадлежал его отцу, и он иногда просил ключи. Остановившись перед крыльцом, фургон мигнул фарами. Из приоткрытого окна показалась ладошка Вероники. Помахав в ответ, Марго ухватилась за чёрную пластиковую ручку и сдвинула дверцу. Внутри нас ждала громкая шатия.

В фургоне было тесно как в банке кильки, даже на передних сидениях. Между Севером и Вероникой под лозунгом «Слабоумие и отвага» разместился радостный Рем. Рем, как и всегда, валял дурака и сыпал остротами, доводя Севера до безумия. От того, чтобы придушить шутника, Севера останавливал только уголовный кодекс.

На втором ряду, возле окна свалили гору пакетов с едой, что с шелестом нависали над Шейлой, грозя завалить её своей массой. С другой стороны Шейлу прижимал качок Марк — она не жаловалась, и в среднем всё уравновешивалось. Пол заставили вещами. Зацепившись ногой за одну из сумок, я рухнула на колени к Марку. Он с улыбкой поймал меня и, путаясь в длинных волосах, помог перелезть дальше, пока я с пыхтением извинялась — скорее перед Шейлой, чем перед ним.

В задней части салона уже поджидали Марго, Фрэдди и Ди. Нас было четверо, и мы каким-то чудом уместились на трёх сиденьях. Наверное, благодаря худенькой Диане. Всю дорогу Марго и Фрэдди оживлённо переговаривались. Я не влезала в их беседу без приглашения. Не то, чтоб мне хотелось поболтать, но сидеть плечом к плечу с неподвижной, безмолвной Ди было странно.

Почти сразу мы свернули в лес. Было уже темно. Свет фар освещал только короткий участок тропы, но путь был почти прямым, и Север знал его наизусть. Он уверенно огибал ямы и выбоины, так что кабину даже не трясло.

Но вдруг что-то пошло не так.

Криво скрипнули тормоза. Север матюгнулся, вывернул руль и матюгнулся ещё раз.

— Никки!

Фургон подскочил на кочке и, забуксовав на неровной дороге, съехал в кювет.

Примечания

15

(англ.) — Образ.

16

User Picture (англ.) — «изображение пользователя» в профиле соцсети, сокращено до аббревиатуры.

17

(сленг) — Одноклассников.

18

Распространённый жест любителей музыки в жанре рок.

19

Стимпанк — направление научной фантастики, вдохновлённое эпохой паровых машин и викторианским стилем.

20

(англ.) — Фантастические празднества.

21

Триллер американского режиссёра Стивена Спилберга.

22

Опизденительно…

23

(«Гарри Поттер и Кубок Огня», режиссёр М. Ньюэлл, 2005).

24

Из пьесы «Пикколини» (1799) Ф. Шиллера.

25

GIF — электронный формат изображений, часто с эффектом движения благодаря серии последовательных кадров.