Зов павшего небожителя. В тени зверя

Миливойе Вукович, 2018

Уважаемый читатель, в свои руки ты только что взял книгу, которая содержит в себе отнюдь не знание, но довольно мрачную историю о том, как человеку приходится изо дня в день, из года в год, на протяжении многих столетий – бороться со своим извечным врагом, известным как страх. Ныне любое наше действие осуществляется по одной из двух следующих причин: либо это желание человека что-то получить, освоить или создать в жизни, либо это стремление чего-то избежать, или не допустить. Во втором случае – нами руководит страх, пусть и едва ощутимый, но именно с ним мы боремся каждый раз, когда решаем важные проблемы, прибегая к великой силе нашей воли. Однако в этом произведении страх имеет форму: главный злодей является чистейшим воплощением мрака и ужаса, а противостоим ему мы, простые люди, ведомые стремлением не просто выжить, но и спасти при этом остальных. Вас ждут мистические загадки, непредсказуемый сюжет и великие сражения на территории Древней Руси, незадолго до события, с которым следует связывать начало русской истории. Советую вам, уважаемый читатель, не проводить серьёзные параллели с тем, что изложено в исторических учебниках, и с тем, что доведётся встретить здесь, ведь данное произведение всё же – художественная литература. А так же прошу быть настороже, ведь основная задача книги не заразить вас страхом, но показать, как его следует побеждать.

Глава 4

Туман сомнений

— Вульфаран? Досточтимый гость, откуда сие скверное имя стало ведомо тебе? — спросил Лунебрис, с трудом скрывая внезапное изумление.

Испив горячего травяного отвара и совладав с духом своим, путник постепенно настроился на продолжительный разговор.

— Об этом имени мне ведомо из уст того, кто ныне является его носителем. За этим зверем следует тьма великая, она оскверняет и губит всё живое вокруг себя. Лунебрис, что ты знаешь о нём? Неужто я был первым, кто столкнулся с подобным злом в этих землях?

— Нет, ты не первый. Ты, гость, уже второй человек на моей памяти, кому довелось остаться в живых после встречи с этим ужасным воплощением самой смерти. Вульфаран загубил великое множество людских жизней, утащил в иной мир целое поколение: старики умирали от страха в своих домах, а молодые горячие головы, стремящиеся покончить со страданиями своего народа, находили свою погибель в волчьих зубах и когтях. Надежда на благополучное будущее возлагается на плечи самых молодых и невинных, детей малых, коих смерть с раннего детства ждёт в этом Мрачном лесу, — заговорил старик и приуныл под конец своей речи.

— Кто был тот, первый выживший? — спросил Ратибор.

— Зидхан, — с той же унылостью ответил Лунебрис. — Он вождь нашего народа древлянского. Человек из него не самый достойный, а как правитель — он деспот и тиран. Даже трудно поверить, что тьма не уволокла самого вероломного и жестокого из нас.

— Что произошло в тот день, когда Зидхан повстречал Красноглазого волка? — с необычайным интересом путник начал расспрашивать старца.

— С того дня минуло порядка пяти Кровавых лун, что являются лишь единожды за три летних солнца. Зидхан, не ведая об опасности, собрал небольшую группу охотников для вылазки в Мрачный лес. Согласно существовавшему в деревне обычаю, попутчиков для охоты вождь выбирал сам, и горечь вся заключается в том, что накануне вылазки в лес состоялось венчание двух молодых любящих сердец. То был союз удалого землепашца Кимора и великолепной красавицы Аксиньи. Кимор был кротким, весёлым, упитанным, сильным юнцом, чьё предназначение было — работать в поле, сеять хлеб, собирать урожай вместе со своим отцом Арием. Они были единственной семьёй древлянской крови, которая пыталась жить честным трудом, вспахивая грядки. А оттого-то Дархан, наш прежний вождь, и даровал им земельный участок размером в полдеревни, ибо, кроме них, некому было её обрабатывать. Малец никогда не славился особой смелостью, боевым искусством или мужеством, но, несмотря на всё это, он был добрым юношей, Аксинья могла бы быть счастлива с ним… — рассказывал Лунебрис, пока гость не стал впадать в недоумение.

— Кхе-кхе. Добрый старче, ты хотел рассказать мне о Зидхане, его встрече с Красноглазым волком. При чём здесь какая-то молодая пара и почему ты говоришь «был добрым малым» про юнца? Неужто и с ним что-то сталось? — начал спрашивать гость, боясь, что Лунебрис стал в своём рассказе постепенно отходить от главной темы разговора.

— Эх… вечно с вами, молодыми, так! Наберись терпения, гость, и выслушай меня. К тому же, ты, видать, ранее в той деревне не бывал. Ты думай о волке не более, чем о людях, к которым идёшь. Поверь, внутри этого поселения опасностей не меньше для чужака, чем в том лесу, откуда ты едва унёс ноги, — возразил старик, слегка озлобленный нетерпением собеседника. — Теперь слушай и не перебивай особо, ведь всё, что тебе скажу, может пригодиться в тамошних стенах.

— Да, гость, да! Недобрая судьба постигла мальца Кимора! — заявил Лунебрис, отвечая на второй несдержанный вопрос путника. — Как я и говорил ранее, шёл набор в группу охотников. Зидхан, видимо, позавидовал счастью юного землепашца, по неведомой для меня причине его сильно обеспокоило замужнее положение именно Аксиньи. Ему казалось, раз он — вождь, то всё дозволено! У Зидхана нет ни совести, ни чести, ни благородства, у него в сердце одна лишь алчность, жадность и жажда могущества, ему было мало той власти, коей он уже располагал. Кимор стоял у него на пути, этот безобидный парнишка. Уничтожить чьё-либо семейное счастье Зидхан умел лучше, чем кто-либо, даже лучше, чем Красноглазый волк, в зубах которого люди гибли по воле того же безжалостного вождя. Вот и сталось так, что Зидхан преднамеренно «загнал» Кимора в состав охотничьей группы. Все в деревне знали, что из него охотник никакой, но противиться слову Зидхана никто не стал.

Лунебрис ненадолго прервал свой рассказ, решив испить травяного отвара, чтобы унять эмоции при таких темах для разговора. Ратибор тоже потянулся за напитком. И в этот момент старик не мог не заметить обгоревшую прямо до костей руку собеседника, которую тот обмотал сухой рваной тряпкой по пути из Мрачного леса сюда. Приняв это во внимание, старик всё же решил продолжить рассказ.

— Охота в Мрачном лесу тогда была делом вполне обычным, никто в то время не мог предположить, какой ужас может нагрянуть… кроме меня, — спокойно говорил Лунебрис.

— Кроме тебя, старче? Как это следует понимать? — спрашивал путник.

— Были знамения. Сама природа предостерегала нас от этой напасти. Древлянам следовало бы задуматься ещё тогда, когда умер Дархан, отец Зидхана. Я был его близким другом и советником, он доверял мне и ни разу не жалел об этом. Наш народ объявил войну всем остальным нашим славянским братьям, живущим в окрестных землях, за что и был проклят, как нам тогда казалось, богом ветра Стрибогом. Мы пробудили в своём сердце самый страшный порок — гордыню, и на «запах» сгнивших душ пришёл демон, чья кровожадность не знала предела. Я был рядом с Дарханом, когда он погиб: едва он коснулся вод Днепра, как хладный воздух плетью ухватил его за горло, поднял высоко в воздух и удушил. Я пытался спасти его, предостерегая о гневе богов, но что может сделать человек перед лицом ослепительной гордыни и озлобленной стихии? Под влиянием страха мы бежали назад, в свои дома. Те воины, что участвовали в походе, но не жили в Волохе — уже давно мертвы; холод погубил их, они не смогли вовремя подготовиться к столь свирепой вьюге. Меньше, чем за месяц вокруг нашей деревни разросся лес, и не ведали мы ещё, что попали в ловушку. Вульфаран поначалу терзал нас холодом, но когда Зидхан повёл охотников в лес, он успел отведать и крови нашего народа на вкус. Теперь люди суются в лес только за дровами и только днём, ибо ночью волки могут загрызть человека даже на пороге собственного дома. Что до меня — моё мнение перестало интересовать Зидхана вскоре после смерти его отца, а с приходом Чёрного волка он отправил меня рыть ямы для умерших, коих мы обратно землёй не засыпаем. Зидхан думает задобрить Вульфарана трупами своих людей, да только этому зверю не тела наши нужны, а души. Наша погибель — вопрос времени, — рассказывал Лунебрис, навевая отчаяние.

— Охотники, ушедшие с вождём, не вернулись. Что до Зидхана, его, полумёртвого, мы нашли у опушки Мрачного леса, он был весь побитый и окровавленный. Он поведал нам об этом чудовище, кроющемся в тени деревьев, рассказал о судьбе каждого охотника, что были там, с ним. Известие о смерти Кимора едва не погубило хрупкое сердце Аксиньи. Зидхан с особой усладой говорил о мучениях этого, как он промолвил, «никчёмного труса». Уже тогда стало ясно, что Кимор в любом случае не вернулся бы живым, ведь если бы его не убил Красноглазый волк, то это сделал бы Зидхан. Уж очень яро ненавидел того вождь, — продолжал говорить старик.

— Аксинья… расскажи о ней, жива ли ещё эта бедняжка?

— заинтересовался вдруг Ратибор.

— Аксинья — дева видная, мудрая и красивая. Её лепота не увяла с годами, а скорее преумножилась… — стал говорить старик, — как и холодность её сердца, ей так же знакомо чувство долга, самоотверженности и чести. Она любила Кимора, и его смерть на ней сказалась. Тяжело в Волохе найти человека добрее, чем она, ибо, как бы ни охватило её горе, она по-прежнему остаётся милой и отзывчивой в глазах людей. Аксинья в первые мрачные годы нашей жизни с волком была лекарем, ей удавалось лечить болезни и изгонять из людей неестественный страх, подбадривая их жить дальше, но даже ей не под силу было спасать от смерти тех несчастных, коих в ночь кровавой луны кусали звери. Они умирали в адских муках, а кровь их была…

— Насыщена чёрным ядом, — внезапно продолжил мысль Ратибор.

— Верно… тебе-то откуда это ведомо? Ты вроде живой и целёхонький пришёл ко мне… почти целёхонький, — спрашивал старик, дав собеседнику намёк на обгоревшую руку.

Ратибор оголил свою рану, и теперь Лунебрис видел, что до костей обгорела не только ладонь, но и вся рука по локоть. Пытаясь ответить на вопрос старца, путник придвинул к краю стола Светоносную книгу, дабы Лунебрис мог тут же обратить на неё своё внимание. Затем Ратибор обгоревшей рукой показал на укрывшегося в углу Амикума, волка, спящего крепким сном в столь желанном тепле и уюте, а затем сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.