Зов павшего небожителя. В тени зверя

Миливойе Вукович, 2018

Уважаемый читатель, в свои руки ты только что взял книгу, которая содержит в себе отнюдь не знание, но довольно мрачную историю о том, как человеку приходится изо дня в день, из года в год, на протяжении многих столетий – бороться со своим извечным врагом, известным как страх. Ныне любое наше действие осуществляется по одной из двух следующих причин: либо это желание человека что-то получить, освоить или создать в жизни, либо это стремление чего-то избежать, или не допустить. Во втором случае – нами руководит страх, пусть и едва ощутимый, но именно с ним мы боремся каждый раз, когда решаем важные проблемы, прибегая к великой силе нашей воли. Однако в этом произведении страх имеет форму: главный злодей является чистейшим воплощением мрака и ужаса, а противостоим ему мы, простые люди, ведомые стремлением не просто выжить, но и спасти при этом остальных. Вас ждут мистические загадки, непредсказуемый сюжет и великие сражения на территории Древней Руси, незадолго до события, с которым следует связывать начало русской истории. Советую вам, уважаемый читатель, не проводить серьёзные параллели с тем, что изложено в исторических учебниках, и с тем, что доведётся встретить здесь, ведь данное произведение всё же – художественная литература. А так же прошу быть настороже, ведь основная задача книги не заразить вас страхом, но показать, как его следует побеждать.

Глава 1

Борьба за жизнь

Сгустились тучи, стоял декабрьский вечер восемьсот шестьдесят первого года. Погода портилась: поднялась сильная метель, воздух становился холоднее, завыл ветер, проскальзывая через ветви крон лесных — становилось ясно, что близится снежная буря.

В окружении мрачных деревьев, голых камней и замёрзших ручьёв шёл по заснеженной дороге путник, одетый в старинные сапоги из кожи, тёмные порты, кожаные рукавицы, бурую изношенную рубаху и, поверх всего, в тёмный длинный тулуп. За спиной у него была небольшая котомка с едой, в ней лежали и карты, составленные по большей части вручную. В правой руке он крепко сжимал посох длиной чуть больше старческой трости, который помогал ему «нащупывать» дорогу, расположенную под глубоким слоем снега; левой рукой он плотно придерживал у груди некий предмет, замотанный в светлую ткань, по форме напоминающий книгу. За весь свой путь странник очень часто устраивал привалы, сверялся с картами, чтобы определить дальнейшее направление, но в условиях надвигающейся бури он больше не мог позволить себе останавливаться ни на минуту. Путник двигался по неизвестной для него земле, а отсутствие жилых деревень усложняло его ориентирование. Он шёл и постоянно озвучивал свои мысли вслух, ибо уже не был уверен в том, что не сошёл с ума:

— Этой земле конца и края не видно! Не ведаю я — найду ли жизнь в этой ледяной пустыне. Видать, призрак привёл меня на верную погибель, указав путь в обход человеческого уюта и мирного жилья. Припасы заканчиваются, лихая сила поволочилась вслед за мной — мне следует готовиться к худому… (покашливает)… концу своего путешествия.

Задумавшись над собственными словами, путник и не заметил, как сумел взобраться на высокий заснеженный холм, на который по неизвестной причине устремлялась дорога. Когда странник взобрался на вершину, пред ним открылся прекрасный вид на окрестности. Устремив свой взор на северо-восток, человек смог вздохнуть с облегчением, ибо он обнаружил, что в четырёх верстах от него расположена жилая деревушка, со всех сторон окружённая лесными владениями. Почесав свою густую чёрную бороду, путник со слабой улыбкой на лице промолвил:

— Ну что же, как бы там ни было — у меня появилась надежда на нечто большее, чем бесславная смерть на снежном просторе.

Тут он обратил внимание, что дневной свет стал меркнуть прямо на глазах, солнце затянули зимние сумерки. Человек, решив передохнуть на вершине холма, откуда открывался красивый вид на деревню, совсем позабыл о снежной буре, что следовала за ним. При первом сильном дуновении ветра путник оглянулся и, поторопившись идти дальше, сказал:

— Господи… моя надежда, как и дневной свет — с течением времени может и померкнуть.

Поспешным шагом он устремился вниз, к подножью холма. Налетела вьюга, ослепившая странника так, что тот перестал видеть дальше собственного носа — снег нещадно бил в лицо и тем самым задерживал человека. Перестав обращать внимание на вьюгу, путник устремился вперёд, к входу в лесную чащу. Немного не дойдя до нужного места, странник поранил правую ногу об острый камень, сокрытый под слоем снега. Не придав ранению серьёзного значения, он удвоил усилия по преодолению снежной бури, в конечном итоге настигшей его. На удивление, при всех своих хаотичных движениях, человек не потерял связь с основной дорогой на север, как раз пролегающей через этот лес. Интересно и то, что после захода в это природное владение основная тропа, отходящая от главного тракта, по которому шёл путник, не была покрыта толстым слоем снега — она была ясно видна глазам странника, и его потребность в посохе поубавилась. Пройдя порядка пятидесяти шагов по лесной тропе, путник не раз оглядывался, чтобы убедиться, что ему всё это не мерещится, ибо после захода в лес можно заметить, что при страшной снежной буре, буйствующей за пределами деревьев, внутри лесного владения стояла оглушительная тишина. Отсутствие дуновений ветра, тёплый загустевший воздух, мрачные и по большей части не покрытые снегом деревья — всё выглядело так, будто здесь стоял конец осени, а не середина зимы.

— Удивительно. Возможно, столь тяжкий и долгий путь по пустынным землям не станет напрасным, возможно — я найду то, зачем пришёл, возможно, я… агхх!!! — сказал путник, чью речь прервала острая боль в правой ноге.

Он упал наземь и лежал, пока боль не ослабила хватку, затем человек принял решение сойти с дороги и «подлатать» рану, присев у небольшого валуна. Оголив правую ногу, странник был неприятно удивлён тому, что из-за незначительной, как ему казалось, царапины произошло сильное кровотечение. Крови было много, а сама рана зияла от середины голени до стопы. Странник не испугался, хоть и выразился не самыми добрыми словами, когда увидел подобное. Взяв себя в руки, он достал из котомки кусок чистой ткани и плотно обмотал ею всю голень правой ноги, начиная от колена. Большое внимание ему пришлось уделить, прежде всего, остановке кровотечения, чтобы не оставить за собой «яркий» след для лесных хищников. Когда всё же человеку удалось встать на ноги, он сказал:

— Ну и напасть! Буду надеяться, что в этой деревушке найдётся хороший знахарь, ибо не лежит к тому душа, чтобы калекой становиться столь рано.

Вдруг путник услышал злобное рычание позади себя, оглянувшись, он увидел перед собой лютого волка — одиночку, который считал человека не столько добычей, сколько возможной угрозой для себя. Путник потянулся к своему посоху, но тут зверь зарычал ещё сильнее и оскалил клыки, тогда странник замер на месте, опасаясь сделать какое-либо резкое движение. Смиренно выпрямившись, человек был готов дать отпор хищнику голыми руками в случае, если тот осмелится напасть.

— Ну что, добрый мой товарищ волк? Может, разойдёмся по-хорошему? Или будем решать вопрос старым способом: кто прав — тому новая меховая шапка, — с сарказмом говорил путник, пытаясь отбросить собственный страх перед животным.

Зверь ответил лишь ещё более громким рычанием. Первым предпринимать каких-либо действий не стал: он упорно продолжал смотреть на свою жертву и ждать. Увидев это, путник старался не давать волку повода для нападения. На лице странника выразилось волнение, в подобных ситуациях ему явно не так часто приходилось бывать, он знал, что зверью не следует показывать свой страх — оно почувствует его, использует против тебя самого.

Успокоившись, путник так же намертво уставился на волчью морду, хищник теперь выглядел скорее любознательным, чем угрожающим. Долго они так смотрели друг на друга, пока человек не сказал:

— А ведь мы с тобой похожи, гляжу на тебя — словно в зеркало смотрю. На таком морозе нам обоим приходится нелегко, и, чтобы выжить, необходимо бороться как с холодом, так и с другими «голодными ртами». Нет больше того семейного уюта, что был дан каждому из нас в начале, смерть всегда таится где-то поблизости, когда остаёшься один, и миновать её — великое искусство.

Он говорил не столько с волком, сколько с самим собой, стремясь рассуждениями успокоить свой разум, прогнать тревогу. Вдруг у странника резко заболела нога, и он схватился за свою рану, при этом быстро наклонившись вперёд и громко вскрикнув от боли. Хищник счёл это за угрозу: зарычал, вновь оскалился и вдруг набросился на путника.

Сильные передние лапы зверя не просто сбили человека с ног, а скорее вдавили его в землю. Повалив противника наземь, волк попытался вцепиться своими мощными челюстями в горло жертвы, но боль в ноге и внезапное подлое нападение смогли пробудить в страннике страшную ярость, придавшую ему огромную силу. Путник собрался с духом, зло посмотрел зверю в глаза, схватил его за передние лапы и перебросил волка через себя на расстояние трёх шагов. При падении волк сильно ударился головой о стоячий камень, подниматься ему приходилось тяжело и долго. Пока зверь приходил в себя, человек ползком ринулся к своих вещам, лежащим в снегу за пределами дороги. У путника будто бы не осталось сил идти, словно его боевой дух придал силы лишь рукам его — орудию борьбы за свою жизнь. Заметив, что хищник начинает нагонять, странник стал в первую очередь тянуться за посохом. Волк бросился жертве на спину, впился в тело человека когтями и принялся раздирать спину в кровь, и в этот момент путник развернулся и ударил зверя по морде своим деревянным орудием. Удар был сильным, посох сломался, волк был ошеломлён, а путник в этот самый момент еле успел взять с земли тот самый загадочный предмет, завёрнутый в светлую ткань.

Зверя переполнила злоба, взглянув на человека вновь, он помчался на него, словно таран на ворота. Путник стоял спиной к волку, в момент столкновения он бросил в сторону развёрнутую светлую ткань, обернулся и ладонью ухватил лоб животного. Сила, с которой мчался лесной житель, вынудила человека упасть на колено, но он по-прежнему держал ладонь на его голове. Путник и волк снова встретились взглядами, но хищник в этот раз будто бы оцепенел, потерял способность двигаться. Пока ярость ещё кипела в нём, странник, не отпуская ладонь, повторял снова и снова слова:

— Я… тебе… не… враг. Я… тебе….. не враг! Я тебе не враг! Останови свой натиск!

Путник произносил слова медленно, но с каждым разом всё громче и громче, словно он пытался достучаться до самой души волчьей. Его голос в этот миг звучал как раскат грома, исходящий от него к зверю, некая сила будто бы выбивала из животного всю злость. Он внимал, постепенно стал забывать о своей ярости, его глаза были сильно напряжены и взволнованы — будто бы волк узрел окружающий мир в новом свете, в свете человеческого понимания вещей. Стало заметно и то, что с того момента, как человек ухватил зверя за лоб и стал с ним говорить, вдоль его руки простёрлись странные, светящиеся жёлтым светом рунические символы. Казалось, это сияние было потоком духовной энергии, направленной к зверю. Путник держал животное левой рукой, но руны указывали на источник энергии, исходящий от правой руки, а точнее, от предмета, которого она касается. То была толстая книга в шёлковом переплёте, который явно недавно был на неё наложен. При её использовании в обращении со зверем предмет стал заметно светиться золотистым цветом, а неизвестная светлая энергия переходила к путнику с ещё нераскрытых страниц книги. Что это была за сила — не ведал и сам человек, он лишь верил, что был хранителем великого знания, с коим предначертано совершать исключительно благие, добрые дела, несущие просвещение и целительный свет в сердца всех живых существ.

После первых сказанных слов в той же манере последовали и другие, обращённые к волку:

— Ты, дитя загадочного леса, станешь мне величайшим другом, защитником, опорой в моих таинственных изысканиях в этих землях, о коих ты явно ведаешь больше меня. Я даю тебе выбор! Помоги мне выбраться из суровых оков этой беспощадной зимы, преодолеть все её тяготы в жизни человека, взамен я обещаю заботиться о тебе — вместе будем делить кров, еду и тепло. Станем малой, но при этом дружной братской стаей, где никто не будет брошен на произвол судьбы! Выбери этот путь или же… попробуй вновь убить меня. Решай.

Закончив говорить, путник убрал руку с волчьей головы, пошатнулся и упал на оба колена. Как оказалось, использование книги способно сильно вымотать жизненные силы «читающего», даже если тот и не открывал её. К тому же схватка со зверем тоже начала сказываться на телесном истощении человека, как и полученная рана. Волк по-прежнему не шевелился, он находился в некоем трансе или по-прежнему был в плену «книжных чар», возможно, что и всё сразу. Путник, сдавшись на милость зверя, опустил голову в ожидании исхода. Яркий свет погас.

Настало одно из решающих мгновений в жизни человека. Волк либо поймёт смысл слов странника и сохранит ему жизнь, полагая, что судьба поведёт их единой дорогой, либо, поддавшись инстинктам, добьёт беззащитную жертву.

Сумрак заполнил небесные своды, вскоре мрак окончательно сгустился над землёй. Повеял слабый ветерок, таинственным образом становящийся тёплым в пределах Мрачного леса. Над кронами деревьев возвысился ясный белый месяц, его приветствовал волчий вой с самых разных концов лесного владения. Навеивалась необычайно зловещая обстановка во всей округе, было бы не удивительно, если бы подобный леденящий душу звук свёл с ума человека или мгновенно вселил в него страх. Под прямым сиянием луны деревья будто бы чернели, кроны «старались» сокрыть лунный свет, по-прежнему не позволяя ему освещать просторы лесной чащи. Казалось, что всё вокруг — земля, реки, волки, деревья и ветер представляет собой нечто единое целое, оплот свирепой тьмы и пронзающего ужаса, вся природа была пропитана чем-то неестественным, скверным. Дорога словно манила заплутавших путешественников на верную гибель, ведь тропы были уж слишком сильно запутаны, вели кругами или даже в тупик, имели извивающуюся форму. Некая страшная злостная сила дремала в течение дня, но простёрлась ночь, и она выползла из своей берлоги, после чего в сопровождении воя волков отправилась на охоту.

В скором времени волчий вой приутих и сменился с «гула» на «перекличку», начали слышаться одиночные, казалось, голосовые сигналы, видимо, звери, выйдя на охоту, разбились на группы и пытались поддерживать связь с основной стаей. Так они сообщали друг другу о своём месторасположении, о просьбе помочь или об окончании охоты. Активнее всего вой слышался в юго-западной части леса — он был довольно частым и протяжённым. Ему постоянно отвечали по несколько голосов, после чего он сам затихал, проходил какое-то расстояние по направлению к самой пучине лесной чащи, затем снова начинал завывать.

По главной дороге, ведущей через лес в деревню с юга, передвигался тот самый знакомый волк. Вдоль всего пути лежали большие голые камни, по которым зверю было удобно одновременно и идти, и ориентироваться на местности. То был тот самый волк-одиночка, вступивший в сражение с измотанным дорогой путником, он передвигался, попеременно останавливаясь на две или три минуты — это казалось странным, пока не выяснилось, что зверь мешкал в ожидании кого-то, кто следовал за ним.

— Эх… повременил бы лучше, куда ты так спешишь? Хорошо бы остановиться, да передохнуть малость, убавь ход, дружок! — послышался голос путника позади волка, удобно расположившегося на камне в ожидании своего «попутчика».

— Фух, дай-ка отдышаться хоть немного, — сказал человек, поравнявшись со своим мохнатым проводником. — Да куда ты снова вскочил? Остановись ты, Бога ради, слышишь меня, Амикум!

Видимо, после того, как зверь всё же пощадил путника, между ним и человеком возникла некая связь: они оба впредь решили идти одной дорогой. Странник даже дал зверю имя — Амикум, что означает «друг». Спустя два часа непрестанной ходьбы путник уже не мог скрывать свою сонливость и сильную усталость — он то и дело пытался поспевать за животным, но его тело уже начало заметно требовать отдыха. Волк же по природе естества своего был бодрым и активным, для него ночь была ярче дня. То, что произошло между ними при первой встрече, можно было считать недоразумением, поскольку после того, как сила книги пробудила в звере сознательные чувства, они словно смогли понять друг друга, пообщаться и тем самым подружиться. Волк понял, что путник стремится попасть в ту самую деревню, что расположена в самой глубине леса, понял, что должен провести его надёжным путём, но не думал о том, что одному из них требуется длительная передышка, ибо ночное время — время сна для человека. Зверь непрестанно выл через каждые две сотни шагов, ориентируясь на стаи хищников, устремлялся вперёд по дороге, пока всё же одно обстоятельство не заставило его остановиться. Волк, оглянувшись, увидел, что путник более не идёт за ним, того не было видно на привычном для зверя расстоянии.

На обратном пути Амикум обнаружил, что следы его попутчика простёрлись за пределы дороги. Зверь забеспокоился, ибо ему самому тяжело приходилось рассчитывать путь, полагаясь на передвижение стаи волков и своего измотанного друга. Он ринулся по следу, который вёл от дороги на север, напрямик к деревне через опасные места.

Основная дорога через лес носила название Волчий клык, ведь в понимании местных жителей острые голые камни, расположенные почти вдоль всей дороги, воспринимались как жуткие острые зубы самого леса, известность которого в основном омрачилась именно приходом волков. Эта тропа была наиболее безопасным путём через лес для людей, но лишь в течение дня, ночью — за пределами деревни не было безопасного места. Днём дорога была надёжной, так как волки, появляющиеся на ней в это время, по большей части не были членами кровожадных стай — они были отшельниками, одиночками и если видели человека, то в большинстве случаев старались его не тревожить. Но Волчий клык сам по себе был труднопроходимой и очень извилистой дорогой. Путь от входа в Мрачный лес до деревни носил кривую крюкообразную форму, преодолеть который потребовалось бы больше дня непрерывного ходу.

Путник прошёл половину этого пути и, видимо, осознав всю его протяжённость, решил сократить свой путь в соответствии со своей «памятной» картинкой, полученной при первом своём взгляде на Мрачный лес с высокого заснеженного холма. Волк взял след путника и пошёл за ним. Для раненого и сильно измотанного человека странник прошёл необыкновенно большое расстояние. В итоге след привёл на просторную, озарённую лунным светом поляну, в центре которой возвышался огромный дуб, а у его корней удобно расположился и сам человек. До прихода Амикума он успел сменить повязку на раненой ноге и вновь вытащить книгу из котомки. Раскрыв её, путник словно почувствовал огромный прилив сил и надежды, однако этого явно было недостаточно, чтобы продолжить путь. Странник выглядел так, будто бы он либо не хотел, либо не мог встать на ноги. Книга для него была в этот миг как тёплый светлый костёр, у которого можно хорошо погреться и который может озарить светом чуть ли не всю поляну вокруг. Точно такое же влияние она оказала и на волка, ещё даже не успевшего подойти довольно близко к человеку.

Путник поднял голову и, завидев своего проводника краем глаза, сказал:

— Амикум, это прекрасно. В своих руках я держу нечто большее, чем просто книгу: я чувствую сильный поток душевной радости и гармонии. Неужто ты не ощущаешь этого? Из-за неё я брожу по этим заснеженным землям — она привела меня сюда! Зачем? Я не знаю. Но когда я вижу сны, я ясно слышу в них нежный женский голос, зовущий меня в столь дальние края. Моя жизнь не гладко сложилась на родине, там я не видел для себя будущего, но она говорила мне о душевном блаженстве, телесном покое и семейном счастье, которое, как ни странно, я мог бы обрести именно здесь… именно здесь.

Глаза волка, завидев «книжное сияние», заметно раскрылись, в них этот свет нашёл отражение, а через глаза он озарил и саму звериную сущность изнутри. Животное приблизилось к человеку, тот ласково погладил зверя, посмотрел на него, словно на старого верного товарища, и напоследок проронил шёпотом лишь:

— Амикум… друг… теперь… настоящий друг.

Это звучало как окончательное признание, хоть и весьма странное: волк из врага превратился в друга менее чем за сутки, человек либо был уверен в волшебном эффекте книги, либо сам находился под её дурманом. После этих слов путник снова опустил голову, он продолжил смотреть на мерцающие золотистым цветом страницы, пока сон окончательно не сморил его.

Присев рядом со своим попутчиком, волк будто бы просто наслаждался сиянием книги и исходящим от неё теплом, которое вовсе не было иллюзией. До того, как сон нагрянул к путнику, они вдвоём очень долгое время сидели и поглядывали в книгу. Едва завидев, что человек прикрыл глаза и более сознанием не здесь находится, зверь, ухватив его зубами за тулуп, надёжно прикрыл человека от холода, расположил его у мощных древесных корней. Когда они оба отвели взгляд от книги, её свет начал постепенно угасать.

Амикум некоторое время непрестанно обходил ближайшие окрестности вокруг дуба, копался в снегу, принюхивался к своим следам и следам путника — он стремился этими действиями уяснить для себя, что обстановка, в которой они с человеком оказались, безопасна, и, поверив в это, он вернулся к могучему дубу. Странник по-прежнему спал крепким сном, однако не на это обратил внимание волк. Зверь приметил, что книга перестаёт испускать сияние, он приблизился к ней, присел на задние лапы, а затем потянулся всей мордой к ней и будто бы стал видеть её иначе. Если он и замечал в ней нечто особенное, то это было лишь тогда, когда она находилась в руках путника, а не в снегу у подножия огромного дуба. Амикум решил прилечь рядом с этой загадочной вещью, но не успел он толком принять удобное положение, чтобы подремать, как вдруг вся округа заметно переменилась, становилась мрачнее вместе с тем, как свет книги становился всё слабее.

Поднялся сильный ветер, при внезапном дуновении книга резко захлопнулась. Волк насторожился, запрыгнул на высокий камень, стоящий рядом с дубом, и снова издал одинокий протяжный вой. Волчья стая, собравшаяся воедино, ответила ему, но, на его счастье, она была довольно далеко. Однако в этот раз Амикум услышал кое-кого ещё, сравнительно близко с Лунной поляной раздался грозный медвежий рёв. Волк бросился в сторону казавшейся ему угрозы, выйдя за пределы поляны, он направился в густую тёмную чащу Мрачного леса. Путник не был потревожен звериным диалогом: он всё так же лежал у корней дуба и видел сон.

Вдруг показалось, что на поляне кто-то есть. Явственно, как удар молота по наковальне, были слышны чьи-то тяжёлые, скрипучие на снегу шаги. Лунный свет начал уходить под воздействием надвигающихся туч, но перед тем, как его не стало, перед путником возвысилась некая зловещая фигура, отбросившая свою огромную чудовищную тень прямо в сторону спящего человека. Казалось, что из-за этого у путника сменился чудный сон на ужасный кошмар, ибо тот начал сильно ворочаться и слабо стонать, будто бы от боли. Громадное существо жутко зарычало, рык этот был «холоден» и пронзителен, но и он не смог пробудить странника ото сна. Луна скрылась за тучами, мрак заполонил округу, а тень огромного зверя растворилась в темноте. Существо стало подходить ближе к спящему человеку, слышно было его зловещее дыхание чрез оскал зубов. Но в тот миг, когда он подошёл вплотную — книга раскрылась сама по себе и резко воссияла ярким, как солнце, светом. Она развеяла тьму и прогнала зверя обратно вглубь лесной чащи, тот, явно испугавшись столь яркого сияния, бежал и издал настолько сильный вопль, что даже небесный гром прозвучал бы тише. Путник всё же проснулся, он узрел, как огромная зловещая тень промелькнула перед его глазами и скрылась за пределами деревьев. Его взор был всё ещё слаб и при взгляде на снова меркнущую книгу постепенно возвращался в сон.

Лунный свет снова воцарился на поляне. Оставалось неясным, куда подевался Амикум и что за существо навестило путника этой ночью, а судя по страшному пронзительному рёву, это был отнюдь не медведь.