Мертвые говорят молча

Милена Стилл

Это мистический детектив, в котором мистика и реальность переплелись так сильно, что порой кажется, что призраки действительно существуют.Во всяком случае героиня рассказа, Вероника Масленникова, в этом нисколько не сомневается. Так как ей приходится «общаться» с призраком убитой сестры в самых неожиданных местах.

Посвящается моему другу Мирославу Пунцагину, безвременно покинувшему этот мир, когда книга готовилась к публикации.

Прощай, мой лучший друг, навсегда!

Дизайнер обложки Лионелла Чернышова

© Милена Стилл, 2022

© Лионелла Чернышова, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0055-0387-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

— Мам, ты опять сегодня почти не спала? — сказала Вероника, укоризненно глядя на мать. — Давай сходим к тёте Тамаре в поликлинику. Пусть она пропишет тебе какие-нибудь снотворные порошки, иначе… — девушка запнулась на полуслове, боясь произнести страшные слова.

Наталья, будто не слыша, что ей сказала дочь, безразлично посмотрела на клеёнку с жёлтыми цветами и, вздохнув, произнесла:

— Мне опять приснилась Катюшка. Я плакала и умоляла её сказать, кто это сделал, но она снова промолчала, только удивлённо смотрела на меня, словно сама не верила в то, что случилось.

Геннадий, муж Натальи, с громким стуком поставил кружку с чаем на стол и кашлянул. Потом подошёл к приоткрытой форточке и нервно закурил.

— Если я узнаю, что это сделал Юрка, то придушу его собственными руками. Пусть даже мне за это будет светить пожизненное наказание.

Наталья закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Вероника вскочила со своего места и, бросив на стол недоеденный бутерброд, подбежала к матери. Она заботливо обняла её и прижала к себе.

На кухне на некоторое время воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая всхлипами Натальи. Вероника гладила мать по волосам и нежно приговаривала, что батюшка просил не плакать, чтобы не тревожить душу убиенной Катерины, иначе она не найдёт на том свете покоя.

— Доча, ну ответь мне, — Наталья перестала плакать и уставилась в пустоту. — Почему Катюшка молчит, почему не говорит, кто выпустил в неё эту злосчастную стрелу? Почему она только с большим удивлением смотрит на меня, как будто сама не верит в это.

— Так она покрывает своего хахаля Юрку, чтобы его не посадили, — со злостью затушив окурок, Геннадий сел обратно за стол и отхлебнул из кружки остывший чай.

— И вовсе он не её хахаль, — тихо произнесла Вероника и снова села на своё место.

Отец с матерью, как по команде, уставились на неё, и Наталья, пристально глядя на дочь, строго спросила:

— Ты что-то знаешь? Говори!

Вероника уже пожалела, что опрометчиво бросила эту фразу, но слово вылетело, и надо было, как говорится, отвечать за свой базар, касающийся личной жизни сестры.

Тридцатого апреля её старшая сестра Катя приехала на майские праздники в посёлок Элитный, где жила с детства. Но два года назад она купила небольшую однокомнатную квартиру на окраине Ярославля, потому что после окончания института начала работать в ярославской школе учителем английского языка. Эту школу она окончила сама, а сейчас в ней училась её младшая сестра Вероника, вернее, тоже заканчивала учёбу, так как была ученицей одиннадцатого класса.

— Я случайно услышала, как Катя говорила с кем-то по телефону, что поговорит с Юрой, чтобы он больше не строил планов на будущее, для этого она специально и приехала сюда.

Родители переглянулись, и Геннадий машинально потянулся к пачке сигарет.

— А ты сказала об этом следователю?

— Нет, со мной особо и не беседовали, — слегка обиженно ответила дочка.

— Я пойду в церковь. Может, там Катюшка что-то скажет мне. Ну не может такого быть, ведь она же не преступница какая, чтобы среди белого дня её убивать. И почему этого никто не видел? Даже Юра, который был с ней, — Наталья встала из-за стола и засуетилась на кухне.

— Наташ, лучше пойдём огородом займёмся, там дел за всю жизнь не переделать. А в церковь ты и так каждый день ходишь. Только сердце себе надрываешь, да и Катюшку лишний раз тревожишь, — Геннадий вопросительно посмотрел на жену.

— Я слышала от людей, что до девятого дня надо каждый день усопшего навещать, чтобы ему не страшно там было, и чтобы он ушёл навсегда, не держа на всех обиду.

— Даже на убийцу? — вдруг спросила Вероника.

Наталья ничего не сказала, молча повязала на голову чёрный платок и, взяв сумку, вышла из дома.

Геннадий, кряхтя и кашляя, бесцельно походил по кухне и, в итоге, махнув рукой, взял с вешалки видавшую виды штормовку и вышел во двор.

Вероника осталась одна. Звонить подруге Дашке было ещё рано. Она в выходные раньше двенадцати не вставала, чем очень огорчала окружающих. Даже её родители перестали бороться с этим пороком, говоря, что выйдет замуж, и заботы сами не дадут ей долго валяться в постели.

Ника собрала грязную посуду и, сложив в мойку, включила воду. С нелепой смертью старшей сестры прежняя спокойная и налаженная жизнь семьи Масленниковых закончилась.

Раньше Вероника, как младшая дочка и младшая сестра, чувствовала себя защищённой со всех сторон. И ей это очень нравилось. Дома со всеми делами справлялись родители. Правда, хозяйство у них было небольшое — куры и кролики. Да ещё огород, где росла картошка и другие овощи для супа и салата. Даже в школе все знали что с младшей Масленниковой лучше не конфликтовать, так как её старшая сестра Екатерина, которая в прошлом году стала «Учителем года», пользовалась на работе непререкаемым авторитетом у коллег и учащихся.

Катерине было всего лишь двадцать шесть лет, но она всегда была амбициозной и шла к намеченной цели напролом. Люди, с которыми она общалась, чувствовали её внутреннюю силу, поэтому беспрекословно подчинялись, хотя и были старше её. Всем своим видом и поведением Катя давала понять, что она уже всё решила и ясно видит конечный результат.

Вероника закончила мыть посуду и принялась за уборку дома. Она всё делала по установленному матерью порядку так, как привыкла видеть это с детства. Ей не надо было говорить, где брать швабру или как включать пылесос. Девушка привычными движениями вытерла пыль, сделала влажную уборку и пропылесосила ковёр в гостиной на первом этаже. В спальне у родителей она не стала ничего трогать, потому что Наталье не нравилось, когда что-то было сделано там без её ведома.

На втором этаже находились их с сестрой комнаты и спальня для гостей. Рядом с туалетом и ванной было ещё одно помещение, которое со временем превратилась в комнату памяти. Так её стала называть Вероника, с тех пор как она наполнилась вещами, которые выбросить было жалко, потому что они напоминали о приятных событиях.

Закончив с домашними делами Ника обосновалась в кресле в гостиной и, откинувшись на подголовник, включила телевизор. Там шли вечные, как мир, дебаты, но она не вслушивалась в их смысл. Просто хотелось наполнить дом голосами, потому что включать музыку в дни траура было бы странно.

Она взяла в руки игрушечную собачку, лежавшую на спинке дивана, и прижала к себе. Потом вздохнула и, поглядев в чёрные глаза Тяпы, стала гладить её по свалявшемуся искусственному меху. Согласно семейной легенде, первое слово, которое сказала Катя, было «тяп-тяп», когда она взяла в руки эту игрушку.

Вдруг изображение на экране заморгало, звук стал прерываться, и телевизор погас. Вероника посмотрела на пульт рядом с собой. Нет, она не задела его случайно, она бы это почувствовала. По комнате пронеслась почти неуловимая волна воздуха, отчего девушка перестала на время дышать. Тяпа выпала из её рук, хотя она могла бы поклясться чем угодно, что не разжимала пальцы на тоненьком тельце собачки.

Ужасная догадка осенила её мозг.

— Катька, это ты? Что ты хочешь? Только не забирай меня с собой. Я не хочу туда. Там темно и сыро. Да и интернета нет, — добавила она зачем-то.

Невидимая волна подняла Веронику с кресла и повела на второй этаж. Она остановилась перед комнатой сестры и стала беспомощно озираться, будто ища поддержки. Девушка не поняла, как открыла дверь и оказалась внутри. Вдруг со стула упала Катина сумка, из которой выпали ключи со смешным брелоком в виде круглого смайлика. Это она подарила его сестре на Восьмое марта. Ника подняла связку из трёх ключей и услышала, как внизу хлопнула входная дверь, и отец крикнул: «Доча, ты где?»

Она сунула ключи в джинсы и поспешила вниз.