Нежный хищник

Мила Дрим

Когда ты игрок по жизни, когда твое сердце не принадлежит никому – это ли не есть свобода?Красивый, обольстительный, опасный, такой нежный хищник привык получать свое…Но в этот раз все будет не так, как он ожидал.История Ильнура – всеми любимого брата из «Золотой орды».ВНИМАНИЕ! НА МОМЕНТ ВСТУПЛЕНИЯ В СЕКСУАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ ВСЕ ГЕРОИ ДОСТИГЛИ СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ!

© Мила Дрим, 2019

ISBN 978-5-0050-7713-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА ПЕРВАЯ

2008, июль

Он сразу не понравился ей. Слишком красивый, странно, бывает же такое. Высокий, с идеальной модной стрижкой черных, блестящих волос, с ухоженной щетиной, в элегантной одежде, этот мужчина вызывал желание… развернуться и убежать. Она бы это и с радостью сделала, если бы могла. Оставалось только позволить ему рассмотреть себя — черные глаза, невероятно притягательные, завораживающие своим редким, насыщенным оттенком, тая в себе усмешку, изучающее заскользили по лицу молоденькой девушки. Щеки тут же защипало от стыда — не каждый день на тебя обращает внимание такой красавец. Не выдержав, Айсылу опустила взор вниз, делая вид, что рассматривает свои кроссовки. Она пыталась совладать с чувствами, охватившими ее нежное сердечко — но тщетно, в конце концов, не каждый, же день с тобой такое случается. Не каждый день ты покидаешь родные стены и уезжаешь жить к совершенно незнакомому, пусть и невероятно красивому, но чужому мужчине.

Сутками ранее, один из городков Татарстана.

Просторный зал, залитый утренним солнцем, был наполнен несколькими звуками: музыкой, что лилась из недр черного, блестящего рояля, голосом — чарующим, чувственным, что издавала молоденькая девушка и, совсем не различаемым, кроме самой Айсылу, стуком пальцев по гладким, прохладным клавишам музыкального инструмента. Стоящая возле девушки худощавая женщина, с заметной сединой в густых волосах, стянутых на затылке в тугой узел, прикрыв глаза, наслаждалась пением и игрой своей ученицы. Когда Айсылу, изможденная, выложившись на все сто процентов, закончила, раздался голос Натальи Петровны, как всегда, с холодными нотками, и если бы не слова одобрения, девушка вряд ли бы догадалась, что ее преподаватель довольна.

— Блестяще, Айсылу, — Наталья Петровна развернулась к ученице, смерив ту оценивающим взглядом. — Думаю, твои дедушка и бабушка будут довольны тобой. Я сообщу им, что ты делаешь значительные успехи, и, думаю, мы сможем договориться с руководством консерватории, чтобы тебя зачислили.

Не успела Айсылу что-то ответить, уж слишком ошарашили ее слова Натальи Петровны (хоть они и были ожидаемы), как преподавательница, попрощавшись, вышла из зала, оставляя девушку наедине с ее мыслями. Айсылу провела кончиками пальцев по клавишам, те приглушенно издали хорошо знакомые звуки: девушка, прикрыв глаза, заиграла тоскливую музыку — она больше подходила для ее настроения, нежели другая, игривая. Айсылу играла и играла, поглощенная своими чувствами и невеселыми мыслями. Секунды потекли, незаметно превращаясь в минуты. Пальцы скользили по гладкой, такой досконально изученной поверхности клавиш дорогого инструмента — фа диез, ля бемоль. Да, он был действительно дорогой — об этом сразу же сообщила бабушка, когда рояль втащили в их дом. Только вот Айсылу не просила его покупать. Она вообще не хотела играть на нем тогда, девять лет назад. Как и сейчас.

Девушка, ощутив волну протеста в груди, распахнула глаза и с силой, с ощутимым грохотом, закрыла рояль. Он так бабахнул, что на миг показалось, что что-то взорвалось. Или же…? Не успела Айсылу понять, что случилось, как через приоткрытое окно в комнату ворвался запах дыма — горький, густой. Он нарушил утреннюю прохладу, поглощая ее своим удушающим ароматом. Не на шутку испугавшись, девушка рванула к двери, и, едва открыв ее, столкнулась со своей бабушкой — та, обеспокоенная, схватила внучку за плечи, утягивая из зала в сторону спальни. Надо добавить, что бабушку было трудно вывести из царственного спокойствия, присущему ей. Но сегодня, видимо, случилось что-то экстраординарное, раз даже она выдала свои эмоции. Тревога застыла на светлом лице бабушки, пока она, пытаясь подобрать нужные слова, вглядывалась в лицо своей единственной внучки. Морщины, которые раньше Айсылу вроде как не замечала, резко обозначались на лице старой женщины. Наконец, Гюзель Касымовна взяла себя в руки и нарушила тишину своим голосом, тихим таким, спокойным:

— Айсылу, не пугайся, милая, сейчас приедет милиция и пожарные, машина дедушки только что взорвалась.

Девушка резко дернулась к двери, движимая одним желанием — убедиться, цел ли ее дед. Но Гюзель Касымовна, несмотря на свой преклонный, 70 — летний возраст, сумела удержать внучку, быстро успокаивая ее:

— С ним все хорошо, он не пострадал. Он сейчас на кухне, звонит.

— И все же, я хочу видеть его, — Айсылу потянулась было к ручке двери, но бабушка ухватила ее за ладонь, останавливая:

— Айсылу, он делает важные звонки очень важным людям.

Девушка тут же замерла. Как давно она не слышала эту фразу — «важные люди»! Она-то думала, что все это осталось в далеком прошлом, столь далеком, что о нем хотелось забыть. Нет, Айсылу тогда, 13 лет назад не догадывалась — почему все так произошло — куда делся отец, ей, почти пятилетней малышке, было невдомек, что случилось необратимое. Воспоминания из детства, как слайд-шоу: заплаканная бабушка, сосредоточенный дедушка, висящий на телефоне и его строгое: «не отвлекай, кызым, я звоню важным людям!» Атмосфера потери накрыла тогда их маленькую семью. Потери и страха, хоть и хорошо запрятанного, но все же, ощутимого. Конечно, в такие трудные минуты дети особо нуждаются в поддержке, именно материнской, но Айсылу потеряла свою мать еще раньше, чем отца — та погибла при странных обстоятельствах — какой-то несчастный случай — неудачно упала и ударилась головой. Девушка совсем не помнила ее — на тот момент Айсылу было всего 4 месяца. А вот внезапное исчезновение отца она ощутила явственно, болезненно. Так, словно часть ее тела и души оторвали от нее, на их месте оставляя раны — глубокие, кровоточащие. Эти раны затянулись не сразу. Потребовалось много времени, чтобы это случилось. Но сначала — молчание. Айсылу целый год молчала, утратив свою способность говорить. Куда ее только не водили — к врачам, логопедам, даже мулле, который, почитав над малышкой молитву, сказал лишь: «на все воля Аллаха, молитесь».

К счастью, молитвы были услышаны, и одним зимним днем шестилетняя Айсылу вновь заговорила, да что там заговорила — она начала говорить сложными предложениями, а еще — запела — чудесным, мелодичным голоском — всем на радость и удивление. Спустя годы Гузель Касымовна, полная амбиций и надежд, решила продолжить развивать талант своей маленькой, единственной внучки — и отдала 9 летнюю девочку в музыкальную школу. Помимо этого, Айсылу училась в общеобразовательной школе с углубленным изучением отдельных предметов — талант девочки был многогранен, и ей с легкостью давались языки, литература и история. Музыкальный гуманитарий — вот кем являлась Айсылу.

А еще она была хорошей, любящей внучкой, добрым другом, мечтателем и… дочерью криминального татарстанского авторитета, который был расстрелян одним августовским днем. Но о последнем — кем был ее отец, Айсылу еще не знала. Однако близился тот час, когда правде предстояло открыться.

— Почему машина дедушки взорвалась? — устремив на бабушку вопрошающий взгляд, прошептала Айсылу. Гузель Касымовна тяжело вздохнула — как же сейчас, в этот момент внученька была похожа на ее любимого сыночка, Закира! Нет, лицо Айсылу, конечно же, больше от матери, Галии, но вот глаза. О, Аллах. Глаза Закира — пронзительно сине-голубые, невероятно красивые, от которых просто невозможно отвести взор.

— Я сейчас мало что знаю, — тихо отозвалась пожилая женщина, внезапно ощутив усталость. Она плавно села на край кровати, обводя затуманенным взглядом комнату внучки — все здесь было в приятных глазу нежно-розовых тонах. Даже шкаф — и тот имел розовый цвет. На окне — блестящие шторы, в углу — стол с аккуратно расставленными на полках книгами, кровать — светлая, устланная мягким, уютным покрывалом, на полу — теплый ковер с розовыми цветками. Этакая комната Барби. Идеальная спальня для девочки. Это так бабушка и дедушка думали, ну а Айсылу не спорила с ними. Берегла их, и не хотела проявлять неуважение, хоть мнение свое имела, но придерживало его при себе. Не хотела спорить по мелочам. А Гузель Касымовна и Рашид Хайдарович, думали, что так и надо. Раз соглашается — значит, все устраивает.

Вот так они и решили за Айсылу, что ей нужно учиться игре на фортепиано, и когда после выпускного в школе, девушка завила родным, что хотела бы пойти учиться на кондитера (ужас, какой ужас — девочка-гуманитарий да кондитер!), ее слова не имели уже никакого значения. Потому что, привыкшие решать с младых лет все за свою внучку, бабушка и дедушка уже не были готовы к тому, чтобы прислушаться к ее мнению. Они решили все за нее. Не потому что были деспотами. Нет. Любили сильно и опекали, порой, удушающей любовью. А что оставалось им, потерявшим своего сына? Айсылу — это все, что осталось у них после Закира…

Центральная Россия

Теплые, смуглые мужские пальцы почти добрались до кружевных женских трусиков. Обладательница изысканного нижнего белья притворно ахнула, выражая слабый, такой «стыдливый» протест. В ответ раздался мужской смешок — чувственный, такой, что от его звука по телу прелестницы побежали мурашки.

— Ах, Ильнур, — промурлыкала молодая женщина, когда раздался звук расстегивающейся молнии, — ты так спешишь.

— Ну что ты, милая, — мужчина улыбнулся — в полутьме салона автомобиля не было понятно, что это была за улыбка — издевательская или же понимающая. Ильнур сжал гибкое женское тело в своих объятиях.

— И все же, — попыталась выказать свое мнение женщина, капризно надувая губки, по которым была размазана помада. А ведь красотка так старалась! Наносила помаду по всем правилам, да еще и контурный карандаш для губ использовала. Да и помада не из дешевых. Шанель, в конце концов.

— Гульнарочка, милая, ты меня уже достаточно знаешь, и, мало того, я хорошо знаю тебя, чтобы понимать, как тебе это «спешишь», — произнес мужчина. Он уже готов был приступить к делу, которое так обожал и совершал с завидной регулярностью, однако не вовремя (или вовремя?) зазвонивший сотовый вынудил его немного отклониться от планов. На дисплее светилось имя брата — и Ильнур не мог проигнорировать этот звонок.

— Тебе нужно приехать в клуб, есть срочное дело. Мы будем там через 20 минут, — голос Рустема отдавал металлическими нотками. С каждым годом старший брат становился все больше похожим на Тимура.

— Я могу задержаться на минут 5—7, — Ильнур подсчитывал в уме — сколько времени у него уйдет на дорогу и то, что планировалось доделать.

— Ты там трахаешься что ли? — Рустем, как всегда, отлично знал своего брата. — Давай, ждем тебя. Задание от Тамерланыча.

Ильнур вернул телефон на место. Затем, не теряя ни минуты, прильнул к томящейся в сладком предвкушении, женщине. Как говорится: «сделал дело — гуляй смело». А это дело нужно было непременно закончить…