Золотая орда. Восхождение

Мила Дрим

Я люблю своего мужа. Он моя мечта. Он мой прекрасный человек, он тот, за которым я как за каменной стеной.Но есть одно НО. Мой муж – Тимур, и весь город содрогается от его имени и тех дел, что творят его ребята из Золотой орды.Будет жестко, жестоко – ведь это путь к власти. Пристегнитесь, дышите глубоко – начинается восхождение…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тимур в компании пятерых мужчин стремительным шагом подошел к стоящему возле кассы автозаправки человеку. Кроме них, на безлюдном пространстве автозаправочной станции, никого и не было. Незнакомец не успел обернуться, как ребята тут же, заломив ему руки, повели к стоявшему неподалеку милицейскому уазику. Когда они проходили мимо, я смогла отчетливо разглядеть лицо мужчины — и без труда узнала его: это был тот самый служитель правопорядка в участке, который просматривал мой паспорт, дополняя свои действия неприятными комментариями.

Все произошло быстро: два взмаха ресницами, и УАЗ уже двинулся с места, выезжая с автозаправки. Пара вздохов — и Тимур с Ильнуром и Рустемом вернулись, размещаясь в машине. Автомобиль, угрожающе зарычав, начал двигаться, следом, за нами, направился внедорожник с другими братьями.

Я покосилась на мужа — на его лице застыла странная улыбка, будто он был в предвкушении чего-то особенного. Чего-то мясного. Тимур заметил, что я смотрю на него, и произнес:

— Выспалась, Камила?

— Да, — прохрипела я, переводя взор в боковое окно — мы ехали по трассе, и снова с двух сторон был лес. Неужели мы еще так далеко от города? Странно. Вроде бы прошло достаточно времени. Но это меня не особо волновало, а вот происшествие на заправке — да.

— Это хорошо, а то у нас на сегодня столько дел запланировано, — усмехнулся Тимур, а позади, послышался смех Ильнура и Рустема. Что так веселило их?

— А куда мы едем, домой? — невинным голоском поинтересовалась я.

— Еще нет, на лесную опушку заедем, пообщаемся с одной зверушкой, — блеснув потемневшими глазами, ответил Тимур. Я поежилась — этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Не для меня, конечно, а для того милиционера. Я шумно вздохнула.

— Хотелось бы сегодня попасть домой и пораньше, — сказала я, пытаясь понять, что происходит, и что мне ждать.

— Пораньше вряд ли, посмотрим, Камила, — муж, на миг, сжал мою похолодевшую ладошку. Я улыбнулась Тимуру, молчаливо благодаря его за проявление нежности. Но я знала, рука, что сжимала мою ладонь, была нежна исключительно ко мне. И я лишь догадывалась, что она и ее хозяин умели делать. Впрочем, мне не пришлось слишком долго думать об этом: вскоре, все машины, следуя за милицейским уазиком, свернули на узкую тропу, прямиком в плотные объятия леса. Снова лес, вновь ветви деревьев начали царапать машину, только в этот раз звук показался мне каким-то жутким.

Наконец, все три автомобиля остановились на лесной опушке — такой мистической: с едва пробившейся зеленой травой, поблескивающей, стоило только солнечным лучам, проскользнув между серыми облаками, осветить их. Туман по-прежнему окутывал часть пространства, основания стволов деревьев, но вот на саму полянку, будто боясь солнца, не заходил. Все окружавшее меня было подобно миру из древнеирландских сказок — загадочных, не всегда понятных. Сидевшие позади Ильнур и Рустем вышли из внедорожника, оставляя меня с мужем ненадолго наедине.

Я посмотрела на лицо мужа: оно было сосредоточенным, полные губы чуть поджаты, глаза — мрачно-спокойны. Тимур потянулся ко мне, обхватывая мое лицо своими шершавыми, обжигающими ладонями. Прожигая меня своим странным взглядом, он приказал:

— Жди, просто сиди и жди меня.

Смуглые пальцы включили музыку, затем прибавили ее на максимум. Душераздирающая песня обрушилась на меня, я не успела что-то сказать, как муж ушел, вновь блокируя двери. Я перевела взор вперед и увидела, как из уазика два брата поволокли милиционера в сторону деревьев, а следом за ними, двигаясь, словно голодный хищник, последовал Тимур. Остальные братья так же пошли за ними. Я нервно сглотнула, представляя, что сейчас там будет происходить. Теперь-то я поняла, почему Тимур включил столь громко музыку — чтобы я не слышала криков.

Осознание того, что в нескольких метрах от меня мой муж и его братья совершают не самые добрые дела, далось мне не слишком легко. Как же часто случается в жизни: только ты принимаешь решение, как тебя начинают испытывать — проверяя твой выбор, тебя на прочность. Мне было непросто сидеть вот так в машине, мирно, спокойно, прекрасно зная, что в эти секунды происходит. Мне стало еще сложнее оставаться на месте, когда по непонятным причинам, музыка на несколько секунд умолкла, и до моих ушей донесся мужской стон, полный боли и страха.

Я тут же вся заледенела, ощущая подкравшийся ко мне тошнотворный ужас. Я изо всех сил вцепилась в кожаную обшивку сиденья, и, кажется, даже слегка поцарапала ее, чтобы только не закричать самой. Крик застрял у меня в горле, превращаясь в комок горечи. Держись, Камила, держись. Это мир сильных. Слабым здесь не место. Когда раздался очередной стон, я зажмурила глаза. К счастью, музыка снова заиграла, но она уже была не в силах заглушить то, что услышала моя душа.

Теперь секунды растянулись для меня в часы, а я сидела, теряясь в догадках, вернется ли тот милиционер живой, или же уже нет. Мое сердце то учащенно билось, то замирало, уставая от бешеной гонки. Я боролась со своим страхом. Как я посмотрю теперь на Тимура? Боже мой, неужели я столь слаба? Труслива? И, в конце концов, так быстро отказалась от своего выбора? Я стиснула челюсти. Довольно жить в розовых очках, Камила! Если Тимур схватил этого человека, значит, тот заслужил этого!

И все же, я была рада видеть милиционера живым. Он вышел, прихрамывая на левую ногу. Его лицо не было в крови или синяках, но я догадалась — его били там, где не было видно. Трое братьев вместе с ним разместились в уазике. Остальные расселись по машинам. Хлопнули двери: Тимур с Рустемом и Ильнуром сели на свои места. Как ни в чем не бывало, муж завел внедорожник и затем, убавив музыку, обратился ко мне удивительно спокойным, довольным голосом:

— Как дела, родная? Утомилась?

Я, признаться, боялась посмотреть на лицо своего мужа, опасаясь увидеть там… звериный окал что ли. Преодолевая себя, я все же, окинула его взглядом — Тимур чуть улыбался, глядя на меня, он выглядел почти, как в обычные, мирные дни, за исключением глаз. Я понимала, это лишь отголоски, что было там, но и этого мне было достаточно: в эти секунды я успела заметить гаснущие, какие-то безумные, безжалостные искры в каре-зеленых глубинах.

— Немного, родной, — отозвалась я, мягко улыбаясь ему в ответ.

Родная. Родной. Сердце сладко сжалось от этих слов. Мы действительно являемся друг для друга родными. Эти слова наполнили салон автомобиля нежностью. Мне кажется, что даже братья ощутили это.

— Потерпи еще немного, джаным, — Тимур послал мне чарующую улыбку, — надо еще полковника навестить, у меня для него есть подарочек.

Я не стала уточнять, что за подарок был для Данияра Ренатьевича, но я догадывалась, что он напрямую связан со вчерашним разговором. Тимур поднес к уху сотовый. Раздался его холодный, с ощутимо металлическими нотками, голос:

— Приветствую. Да. Ждите, скоро будем.

Машины выехали на трассу, и на довольно приличной скорости, помчались дальше. Мы ехали около получаса. Милицейский уазик уже давно скрылся из виду, а наши внедорожники продолжали движение до тех пор, пока не подъехали к поселку, охраняемому одетыми в форму милиционерами. Здесь так же, как и у нас, имелся шлагбаум. Тимур, подъехав поближе, позвонил по сотовому, а затем передал мобильник охраняющим въезд мужчинам. Через секунды дорога была открыта для нас. Внедорожники, не медля, рванули вперед, благо, здесь не было так много лежачих полицейских, как в том месте, где мы жили.

Я устремила заинтересованный взгляд в боковое окно — по обе стороны широкой, асфальтированной дороги расположились аккуратные, преимущественно 1-этажные домики, окруженные кованым забором. Я даже успела заметить детскую игровую площадку, на которой резвились детишки под наблюдением бдительных мамочек. Последние, с тревогой, посмотрели на наши машины. Мне стало неловко перед ними. Я догадывалась, как со стороны выглядят эти внедорожники — типичные бандитские крузаки, ворвавшиеся на мирную территорию.

Наконец, машины, замедлив свой ход, остановились возле симпатичного, с виду, довольно простенького домика, который, впрочем, охранялся шестеркой сотрудников милиции. Те, такие хмурые, окинули автомобили сканирующими взглядами. Но это длилось всего несколько секунд — стоило только Тимуру приспустить окно, как мужчины, признав его, сменили свои выражения лиц на более дружелюбные.

Мы — я, Тимур, Рустем и Ильнур вышли из внедорожника, другие братья остались в машине. Не успели мы сделать пару шагов, как дверь дома распахнулась — и нас вышел встречать полковник. Его лицо — утомленное, напряженное, чуть просветлело, когда он увидел среди мужчин и меня. Я робко улыбнулась Данияр Ренатьевичу в ответ.

— Прошу, — пригласил он нас, и мы, все четверо, оказались внутри его жилища.

Светлые стены, покрашенный под дуб, чистый, ровный пол. Старый шкаф в углу, добротная мебель — не новая, простая, без каких-либо изысков или признаков роскоши. Много места и света. Мы прошли в небольшую комнатку, на всех стенах которой были размещены книги. Интересно, сколько их тут? Тысячи? Мне сразу же захотелось прикоснуться к ним, взять в руки, открыть, понюхать (запах книг это что-то неповторимое!), и, наконец, начать читать.

— Это — библиотека полковника, подожди меня здесь, — обратился ко мне Тимур, пробуждая меня от мечтаний.

— Ты уходишь? — сорвалось с моих губ.

— Нет, — он улыбнулся, — я буду с полковником на кухне, покажу ему подарок. Часок буду занят.

— Хорошо, — я качнула головой, а что я еще могла сказать?

— Ок, Рустем, у двери будь, — приказал Тимур, уходя.

Рустем тут же разместился возле входа в библиотеку. Что ж, по крайней мере, я была не совсем одна. Я потянулась к первой книге, и ей оказалась книга с изречениями великих писателей. Я, заинтересованная, опустилась на старенькую тахту, открывая первые, пожелтевшие от времени, страницы. Я листала их, читая то тут, то там, но одна фраза особо зацепилась за мою душу, она принадлежала Гюго: «высшее счастье — это уверенность в том, что вас любят, любят ради вас самих, вернее сказать — любят вопреки вам». Как это было похоже на наши отношения! Я, пораженная, отложила книгу, размышляя. Я даже забыла, что нахожусь здесь не одна. Мои мысли улетели куда-то далеко — высоко, но их полет не был долгим, потому что властный голос мужа оборвал этот полет и спустил меня с небес на землю:

— Камила, ты что, не слышишь? Поехали, мы торопимся.

Я едва не выронила книгу и в последний момент поймала ее. Поднявшись на ноги, я поставила ее на место и укоризненно посмотрела на мужа, который стоял рядом с Рустемом, о чем-то тихо говоря с ним. Столь тихо, что я, несмотря на свой прекрасный слух, ничего не услышала.

Тимур заметил, как я смотрю на него и дерзко улыбнулся мне. Совсем, как мальчишка. Я не смогла сдержаться, и мои губы изогнулись в улыбке. Спешно попрощавшись с полковником, который выглядел погруженным в себя, мы снова отправились в путь. На этот раз, наконец-то, прибыли домой, чему я была особенно рада. У меня было столько планов — поваляться на диване с Тимуром, просматривая какое-нибудь историческое кино, приготовить пиццу, поболтать… Но, как оказалось, это были только мои планы.

Стоило нам вдвоем зайти в нашу спальню, как Тимур начал переодеваться во все черное — брюки, водолазка. Затем, он нацепил на себя две кобуры — одну на плечи, другую на пояс — с пистолетами и ножами. Я, сидевшая на кровати, замерла, наблюдая за мужем. Он выглядел таким отрешенным, холодным, чужим.

— Тимур? — осмелилась я позвать его еще раз.

Муж повернул в мою сторону голову, его, сейчас темные глаза, блеснули странным светом.

— С тобой останутся Ильнур и Рустем, я буду поздно, — произнес Тимур. Я часто-часто заморгала, озадаченная его холодным тоном. Я чувствовала — грядет что-то страшное. Я подскочила на ноги и, в два шага оказавшись возле Тимура, невзирая на свой страх быть отвергнутой, обняла его крепко-крепко. Он чуть напрягся, затем, проведя правой ладонью по моей щеке, произнес:

— Джаным, жди меня.

Я, ощущая, как мои глаза защипало от слез, подалась вперед, целомудренно целуя мужа в губы. Тимур так же — целомудренно, ответил на мой поцелуй. А затем, не оборачиваясь, стремительным шагом ушел. Через минуты я услышала, как внедорожник выехал с нашей территории. В моей груди тут же образовалась щемящая пустота. Мне так хотелось плакать, но я, не желая быть размазней, слабачкой и всем тем, чем я так боялась быть, направилась прямиком на кухню, намереваясь приготовить пиццу. Даже если она у меня не получится (что было очевидно, при моем душевном состоянии), я, по крайней мере, буду занята.

Конец ознакомительного фрагмента.