Двое из ларца… для бывшего

Мила Гейбатова, 2022

– Света! Костя! – беспомощно кричу. – Вы не видели мальчика и девочку примерно такого роста. Они похожи, как две капли воды, двойняшки. Но прохожие лишь качают головами и возвращаются к своим детям. Бегу дальше по скверу и, наконец, вижу своих сорванцов. – Вот вы где! Нельзя убегать, мы же договаривались! – подлетаю к детям, ловлю их и целую по очереди в макушку. – Марина? – доносится сбоку. Поднимаю глаза, а там он… Отец моих кровиночек, с которым мы ни в коем случае не должны были встретиться. Он был моей первой любовью. Мы мечтали пожениться и сбежать ото всех. А в итоге я сбежала одна. Беременная и преданная…

Глава 5

Отрешенно пересказываю Маше происшествия, и с каждым следующим словом мне становится страшнее. Ведь я чуть не потеряла свою кровиночку, о которой втайне мечтала с момента собственного совершеннолетия. Осознание произошедшего расцветает в моей голове, пока я рассказываю Маше полную предысторию.

— Подожди, твой Марк так и сказал, друзья и любовники? — перебивает меня подруга.

— Да, именно так, — киваю.

— Слушай, но я видела вас по видеосвязи, когда ты звонила, влюбленный взгляд невозможно подделать, я уверена. А он так трепетно смотрел на тебя, словно ты фарфоровая статуэтка, которую нужно оберегать, как высшую ценность, — не верит Маша.

— Я прекрасно помню, что он сказал! — раздражаюсь. — Я знаю, ты считаешь, что я перенервничала и так далее, но на тот момент я еще не нервничала!

— Хорошо–хорошо, успокойся, пожалуйста, — Маша поднимает руки в примирительном жесте, — а то меня выгонят из палаты, и будешь тут одна куковать. И я верю тебе, честно! Просто по собственному опыту знаю, что не всегда сказанное стоит воспринимать однозначно.

— Да тут явно нет никакого другого смысла.

— Ладно, а живот у девицы большой?

— Для меня большой, — продолжаю раздражаться, — точно не могу сказать, какой месяц, если ты об этом. Если сама дойду до ее этапа беременности, скажу!

— Тшш, милая, конечно, дойдешь, — Маша успокаивающе гладит меня по голове, — по–другому быть не может. Я всего лишь пытаюсь разобраться. Считай, что чутье подсказывает, что в моменте с Марком не все так однозначно, как видится. У них с Жанной все могло быть и до тебя. Он сказал, они хорошие друзья, а дружить можно с детства. Ты же с ним не так долго, хотя вы практически сразу съехались.

— Только потому, что полусумасшедшая старушка, у которой я снимала комнату, решила меня выгнать за три дня до конца оплаченного срока, — я краснею.

— Да, я помню ту историю, ты рассказывала. Она застала вас с Марком.

— Одетыми! — подчеркиваю.

Комплексы во мне процветают, до сих пор ужасно смущаюсь, вспоминая тот случай.

— Как скажешь, — соглашается Маша. — Это сейчас совсем неважно. Я к тому, что если бы у меня был друг, которого я знаю с детства, и мы бы с ним периодически спали, я бы тоже сказала, что мы прекрасные любовники в настоящем времени, даже если бы мы давно не спали. Понимаешь, куда я клоню?

— Понимаю, — отвечаю со вздохом. — Но твоя гипотеза не имеете доказательств, а у моей еще и его отец с фотографиями с совместного похода на УЗИ, — и тут у меня в голове что–то щелкает. — О нет, Маша, какая же я дура! Чуть сама не погубила ребенка! Я ведь еще в первый раз, после его чая, себя плохо почувствовала.

Мне становится еще хуже от осознания минувшей опасности. Воздуха не хватает, сердце колотится, а в висках стучит. Резко сажусь на кушетке, обмахиваясь руками.

— Ч–что такое, Мариночка? — Маша пугается моего наверняка бледного вида. — Давай выпьешь водички, и умоем тебя заодно, — она наливает немного в стакан и дает мне, а из бутылки мочит свою ладонь и протирает ею мое лицо и шею, — вот так, сейчас полегчает. Ты, главное, помни, нам волноваться нельзя, все что было, то прошло, и больше не придет.

— Не придет, — повторяю эхом, а потом трясу головой. — Да нет, Машуль, это как раз может прийти. Мне страшно, — хватаю ее за руку, — а вдруг отец Марка и сюда заявится, чтобы меня допоить.

— Давай ты продолжишь рассказ в хронологической последовательности, а потом мы вместе с тобой сделаем выводы, хорошо? — ласково произносит Маша, продолжая обтирать меня водой.

— Хорошо, — киваю.

Напряжение немного отпускает, дышать становится легче. И страхи нужно прорабатывать, это я знаю не понаслышке. Обличив ужас, сидящий в душе, в произнесенные вслух слова, становится немного легче.

Больше Маша меня не перебивает, хотя я вижу, что ей хочется вставить комментарии и задать уточняющие вопросы. Или поделиться собственными догадками, как в случае Марка с Жанной. Но она дает мне закончить, а потом очень странно реагирует.

— Где твой телефон? Дай мне его! Срочно! — требует она, смотря на меня дикими глазами.

— Вон он, на тумбочке, — произношу недоуменно. — Но что ты хочешь?

Вопрос повисает в воздухе. Маша хватает мой мобильник, выключает его, а потом зачем–то достает сим–карту.

— Эх, плохо, что в современных моделях не вытащить аккумулятор, слитным делают корпус сволочи, — она качает головой. — Но ничего, симку мы тебе сразу сможем уничтожить, — Маша роется в своей сумке. — Сейчас, они у меня были где–то, — не успеваю спросить кто или что, как она вытаскивает маникюрные ножницы и перерезает мою несчастную сим–карту пополам. — Ура!

— И зачем это? — смотрю на нее в шоке.

Одно хорошо, тревога отошла на задний план. Удивление на поведение всегда разумной Маши затмило все остальное.

— Новую тебе купим. Я завтра приобрету, причем на свое имя. Марк ведь не знает мою фамилию?

— Нет, — качаю головой, — зачем.

— Незачем, — отрезает она. — Телефон жалко разбивать, но проверить не помешало бы. Мужу отнесу, пусть займется! А тебе принесу кнопочный, я его мелким иногда даю поиграть.

— Маша, зачем все это? Я могла просто заблокировать номера всей семьи Марка.

— Ага, а местоположение твое все равно можно вычислить! Да и этот Владислав Германович может снова воспользоваться услугами одного из твоих одногруппников. Нет, милая моя, — Маша качает головой, — мы не можем так рисковать.

И тут у меня в голове складывается цельная картинка. Дима был подослан.

Со стоном откидываюсь назад на подушки. Как далеко простирается коварство этого ужасного человека? Своему сыну он тоже способен навредить или нет?

— Слушай, а если он и Марка того, — обеспокоенно спрашиваю Машу.

— Нет, здоровье сына он точно не трогал, — она качает головой. — А про все остальное не знаю. Боюсь, трудно будет разобрать, где правда, а где искусная постановка. Да и не удастсянам. Теперь я тебе точно не позволю контактировать с Марком или с кем–то еще. Твой парень, может, и не такой плохой, от своей версии с Жанной я не отказываюсь, но его отец натурально опасен.