Дневник ведьмы

Мила Воробьева, 2023

Это история о девушке Эмилии (Миле), со смешным прозвищем Лара Крот. Так её зовут друзья, которые знают о страстном увлечении Милы – поиске ценностей. Как она это делает? С металлоискателем в руках и рюкзаком за плечами. Кстати сказать, у неё скопилась уже довольно солидная коллекция артефактов. Однажды Миле в руки попадает нечто необычное, медный диск со странными надписями, похожими на латынь. Мила читает их и даже не подозревает, что завтра проснется в другом времени.Ведьма! Вот, как называют Милу теперь, но она не обижается, а порой очень умело пользуется своими историческими знаниями, повергая людей в шок.Как Миле вернутся домой и есть ли у Провидения, Судьбы или Господа цель, с которой он прислал её сюда?Не переставая Мила вела свой дневник, записывала и запоминала, из чего и сложилась эта книга, основанная на реальных событиях, как бы это странно не звучало…

Глава 7. Записки сумасшедшего ученого и золотая лихорадка

Отпуск неумолимо близился к концу.

Мы со Стёпой в очередной раз обсуждали планы на оставшуюся неделю, вариантов было несколько: отправиться в сплав, съездить на Светлояр и посмотреть на празднование Ивана Купалы, а затем отправиться в экспедицию или поехать к родителям в область.

Степе нравился первый вариант. Но мне идея сплава по безлюдной реке казалась недостаточно проработанной. До выходных оставалась всего пара дней, за такое короткое время было бы просто невозможно подготовиться к трудному пути.

Однажды, мы со Степой самостоятельно отправились в сплав по реке Керженец, благо мой старший брат довёз нас до точки старта, наша же машина была оставлена у точки финиша. Это был лёгкий сплав, но поскольку он был первый в нашей жизни, и мы боялись не успеть приплыть до понедельника, когда всем надо будет идти на работу, мы со Степой гребли как рабы на галерах. Спустя пять часов ударной гребли, мы выдохлись и решили сделать остановку, но как назло на берегах Керженца, удобных для заноса лодки сидели то рыбаки, то байдарочники у которых все включено, оладьи на завтрак и, если что организаторы просто заведут лодочные моторы. Мы сплавлялись ещё час, чтобы найти хоть какой-то более — менее низкий берег, вот тогда-то я и поняла почему Керженец прозвали негостеприимным.

На этом приключения не закончились. Утром, после ночевки в идеальной тишине старого соснового бора мы отдохнувшие пришли к лодке, чтобы взять продукты для приготовления завтрака. Наш лагерь находился на приличном удалении от берега, мы не тащили лодку с собой, а привязали её к ивовым кустам, именно поэтому не могли слышать, что ночью происходило здесь. А здесь было вот что: по зеленому резиновому дну лодки и на траве около неё была рассыпана гречка, макароны, пшенка, раскидан хлеб, у контейнера в котором мы возили пищевые запасы была снята крышка и прогрызено дно. В общем, лесная братва постаралась и оставила нас без круп, с одной тушенкой и тремя кислыми яблоками на одном из которых виднелся чёткий след двух маленьких и острых передних зубов.

Я тогда очень расстроилась, но Степа постарался подбодрить меня своим замечанием: «Ну ничего, плыть нам осталось не много, часа на четыре, спасибо «сусликам» хотя бы за то, что не прогрызли лодку, а то мы бы с тобой тут надолго застряли».

Действительно, лодка была цела и сусликам или хомякам, а скорее всего полевкам, наверняка было чертовски неудобно лазить через высокий борт лодки, они могли бы значительно упростить себе путь, но либо Бог смилостивился, либо мы спугнули эту лесную банду вовремя. Наспех собрав вещи из нашего лагеря, мы погрузили всё в лодку и через 4 часа уже были на месте финиша. Признаться, мои руки и спина болели ещё целую неделю после такого марафона.

На этот раз Степа хотел сплавиться по совершенно безлюдной реке, она называется Какша, что в переводе с марийского «песчаная коса». После точки старта в поселке Сява и до самой Ветлуги мы бы не встретили никого, кроме диких зверей и старых давно заброшенных деревень. Мой мозг подсказывал, что такое путешествие стоит планировать заранее и очень тщательно, потому как лесная братва полевок, сусликов и мышей на севере нижегородской тайги, откуда мы со Степой были родом, нас вряд ли пожалеет.

Сегодня Степа уехал на работу рано и потому я позвонила ему:

— Алло, Степа?

— Да, слушаю, — ответил степа расслабленно и по голосу я определила, что он ещё не особенно занят на работе.

— Я подумала и предлагаю вот что, давай я сегодня, то есть в среду, уеду на Светлояр на электричке, ну то есть до Семенова на электричке, а там на автобусе до Владимирского. А ты приедешь ко мне в пятницу вечером, я пока подготовлю информацию, пособираю легенды у местных аборигенов и закуплю продукты в экспедицию. В пятницу ты приедешь после работы, и мы посмотрим на празднование Ивана Купалы. Как считаешь? — спросила я.

— Хм… Ну не знаю, а остановишься ты где? — задумчиво и как-то нехотя уточнил Степа.

— Там есть гостиница, я туда только что звонила, всего восемьсот рублей сутки.

— Восемь у множить на два, ты же на двое суток едешь? — Степа не был занудой, но доля скупости, которую он называл экономией, все же в нем присутствовала.

— Степ, 1600 это не так уж много, — заметила я вполне справедливо.

— Ладно, во сколько электричка, ты ведь уже наверняка всё узнала.

— Через три часа, я как раз успею собраться, кстати, возьми мой прибор, рюкзак и сумку, я всё это оставлю в прихожей, с собой беру только ноут и некоторые вещи.

— Хорошо, только смотри там с деревенскими осторожней, — поддразнил меня Степа.

— Ладно, на мотоциклах кататься с ними не буду…Наверно. — подыграла я ему и сбросила звонок.

Сборы мои были недолгими и у меня оставался ровно час времени, поэтому я решила открыть социальные сети. На главной странице висел значок сообщения, хотя утром мессенджер был пуст.

Оказалось, что мой дядя, то есть родной брат моей мамы, написал мне, что делает в их родительской квартире ремонт и выбрасывает весь хлам из кладовки, который скопился там за долгие годы, поскольку Олег знал, что я испытываю страсть к старинным вещам, он просил меня заехать и отобрать то, что мне нужно, остальное он утилизирует. Конечно я не могла такое пропустить и отправить на свалку возможные ценные экспонаты, которые бы пополнили мою коллекцию, поэтому я ответила ему: «Олег, привет! Я выезжаю, буду через 15 минут».

И вот я уже стою на лестничной площадке, на которой когда-то стояла моя мама, будучи маленькой девчушкой, звонок находился довольно высоко, и она, после прогулок наверняка вставала на цыпочки, чтобы дотянуться до него. Как я уже упоминала моя мам была из семьи инженеров, она в 18 лет вышла замуж и уехала в глушь на север Нижегородской области.

Мой палец уверенно нажал на звонок, дверь открылась, на пороге стоял небольшого роста, слегка полноватый мужчина лет сорока пяти:

— Привет Мила, ты как метеор! — пропуская меня в квартиру пошутил Олег.

Я улыбнулась и выжидающе посмотрела на Олега.

— Чай будешь? — поинтересовался он.

— Нет, я уезжаю через час на электричке в Семенов, — сказала и поставив рюкзак на пол подошла к вороху вещей на полу. — Эти вещи?

— Нет, не только. Здесь в основном одежда, загляни внутрь, я только начал там уборку.

Кладовка была довольно солидных размеров, потому как это была квартира — сталинка. В ней жила когда-то моя бабушка, сейчас она была в санатории на лечении, и Олег решил устроить ей сюрприз — сделать ремонт в квартире.

Стены в кладовке были окрашены в темно — синюю краску, которой судя п овсему в советские годы было в избытке. Ровными рядами на стенах были приколочены полки, а на них разное «добро».

— Олег, да тут можно музей СССР открывать, — крикнула я Олегу, но он судя по всему не расслышал.

Старые советские утюги, стиральная машинка Ока, пластинки, проигрыватель, старый магнитофон, ручные мясорубки, кастрюли, и десятки коробок с бокалами, стопками, старыми башмаками.

Я быстро пробежалась по всем коробкам и в самом дальнем углу кладовки, справа, под утюгом увидела коробку, подписанную Валя 2010 год. Валя — это мой дед, его звали Валентин Борисович Антонов. В первый и последний раз я видела его почти 22 года назад, поэтому всё что связано с ним мне было интересно, бабушка много рассказывала мне о нём, говорила, что он был ученым на секретном заводе, дед очень любил свою работу, а она была очень ответственная. Бабушка говорила, что он составлял инструкцию сборки 4 энергоблока для Чернобыльской АЭС, печально известной…

Я убрала утюг на соседнюю полку, открыла коробку и улыбнулась. В ней в новеньком зеленом футляре лежала чертежная линейка — рейсшина, мой дед был отличным чертежником. Под линейкой лежали письма и значки, прикрепленные к плотной шерстяной ткани. Набор карандашей, циркуль, горсть советских монет и бумажных банкнот, вырезки из газет. На одной из них была статья «Быль и небыль Чернобыля».

Сразу же в моем мозгу всплыли слова бабушки:

— После аварии на АЭС Валентина как подменили, я пыталась объяснить ему, что он не виноват, что он не единственный, кто утверждал безопасность энергоблока и тот был безопасен, но он не слушал. Его глаза наполнялись слезами и он, глядя вдаль в сторону любимого завода, однажды закричал, что там пожар. Я выскочила на балкон, небо было безмятежно — голубым, никакого дыма я не видела. Валентин, успокойся, там нет пожара, тебе показалось.

— Люся! Как же ты не видишь, вот он! — выскочил на балкон дед и понял, что ему это привиделось. Он опустился на стул и, закрыв лицо руками, зарыдал. — Люся, я столько людей погубил, столько….

Бабушка говорила, что отныне жизнь разделилась на до и после, у дедушки развился душевный недуг, чтобы ему не мерещились страшные картины, он пил сильно действующее лекарство. Когда я с родителями впервые приехала в Нижний Новгород я видела деда. Он был полный, большой высокий лоб как у меня, в толстых очках, прямо как у ученых с фотографий.

— Привет, я Мила! — сказала я ему, когда мы остались наедине.

Он сидел за столом и молча листал тетрадь. В отличие от моего деда, по лини отца, который всегда был весел, говорлив, дед Валя был ровно настолько же молчалив и спокоен. Я не стала донимать его вопросами и вышла в другую клмнату, полагая, что тетрадь, которая была исписана мелким, правильным убористым почерком это для него что-то очень важное.

Дедушка Валя ни с кем не говорил, он ходил по комнате, заложив руки за спину, иногда выходил на балкон, смотрел куда-то вдаль, редко выходил на улицу и всё также со сложенными за спиной руками, уходил гулять.

В коробке лежало письмо от моей мамы домой и открытка, подписанная её ровным, красивым почерком. Перед глазами невольно возник день нашего отъезда из Нижнего и прощание моей мамы с дедом, то есть её отцом.

— Ну ладно, пап, не болей, до свидания! — сказала моя мама, крепко обняла своего отца и на глаза её блеснули слёзы.

— Прощай, Наташа. Больше уж мы с тобой не увидимся, — произнес дед тихо и ушёл на улицу.

Ход моих мыслей и воспоминаний прервал Олег:

— Ну что, нашла что-нибудь интересное?

— Да так, честно говоря тут работы на целый день…Давай я в воскресенье приду и всё посмотрю ещё раз, а пока вот это точно можно в утиль, — указала я на старые утюги, одежду и шуба, наваленные в прихожей. — А вот эту коробку, я пожалуй возьму с собой.

— А что там? Миллион долларов? — ухмыльнулся Олег.

— Да нет… Это открытки и письма от моей мамы, — улыбнулась я и погладила коробку.

— Понятно, ну забирай и не забудь, что я жду тебя в воскресенье. Кстати, позови с собой Степу, одна не унесешь столько хл… то есть добра, все же 4 этаж, не первый.

— Хорошо, до воскресенья! — заверила я Олега и отправилась на трамвай.

В электричке я не стала доставать коробку, мимо меня пролетали леса, поля, станции со странными и смешными названиями: Сухобезводное, Кеза… А я крутила на пальце кольцо и смотрела как завораживающе переливаются глазки змей на солнце. В моем вагоне было не больше 10 человек, все сидели на отдалении друг от друга и смотрели кто в телефон, а кто в окно.

Кольцо было найдено мной вот уже чуть больше трех недель назад. Сначала я боялась его надеть. Есть такое поверье, что если надеть чужое кольцо, ты примеришь на себя чью-то судьбу. Поэтому моё кольцо сначала просто лежала в шкафу, там где хранится наша со Степой коллекция. Как-то вечером я открыла шкаф, достала кольцо, погладила змеек по головкам и снова убрала. Казалось бы, ничего особенного, но Степа однажды сказал мне:

— Мила, что ты каждый вечер гладишь это кольцо, ты меня пугаешь, ещё начни говорить, что это твоя Прелесть и я тогда отправлюсь искать вулкан, в котором оно было выковано, — попытался он свести всё на шутку.

Я задумалась и поняла, действительно, у меня была просто какая-то навязчивая потребность достать кольцо из коробки и хотя бы подержать его в руках.

На моем телефоне была связь и я написала Виктору. Он был опытен в делах кладоискательства, плюс ко всему в его коллекции была очень ценная золотая монета, которую он нашел чуть раньше, чем я кольцо.

— Виктор, привет! Как дела? Слушай, ты продал свой рыжик» шифруя слова золотая монета спросила я.

Привет, Лара! Всё отлично, готовлюсь, а что?

— Да так… Странности какие-то… Оно меня околдовало, — поставила я весёлый и сумасшедший смайл.

— Что, смотришь на него каждый день? — написал Виктор.

— Как ты узнал? — испугалась я.

— Это нормально. Такой симптом бывает, он называется «золотая лихорадка», слышала о таком? — спросил меня Виктор.

— Слышала в фильме «Копи царя Соломона», но у меня то не копи, — пошутила я, намекая на маленький объем золота в моем кольце.

— Это не важно, продавай его поскорее, а то у меня тоже самое началось, и Аленка сказала, что это не к добру, поэтому я выложил монету на аук, — что значило аукцион, Аленка — это жена Виктора. — И я нашел покупателя, сделай также и будет тебе, хоббит, счастье.

— Спасибо Виктор. Я подумаю об этом, написала я ему и вышла из соц сетей, потому как объявили, что поезд прибывает на станцию Семенов.