Пепел. Наследие 2

Мери Ли, 2022

Добравшись до города мёртвых и чудом выжив там, мы нашли мистера Хантера, но он не может вернуться в Хелл. У него имеется план, в который я оказываюсь втянута сама того не желая. Но у меня есть и другие проблемы, мне предстоит сделать выбор – остаться собой или измениться. Ведь теперь со мной он… незнакомец. И нам предстоит научиться уживаться, иначе я потеряю всё.Заключительная часть истории «Пепел».Содержит нецензурную брань.

Глава шестая

Джил

Тело затекло. Я его практически не чувствую, но ощущаю, что меня трогают. Я чувствую тяжесть на животе, словно кто-то положил руку. Открываю глаза, и первое, что я вижу в сумраке комнаты, — крысу. Она сидит на моём животе и подрагивая носом, смотрит прямо на меня. А я на неё. Дрожь омерзения проходит по телу. Не могу отвести взгляда с маленьких черных глаз, что блестят от слабого огонька свечи. С усилием поднимаю правую руку, и от этого движения животное убегает, ощутимо потоптавшись по мне. Рассматриваю руку, она не серая. Не как у мутанта. Обычная. Со следом укуса на ладони.

Всё это не являлось сном. Меня действительно укусили.

Всё, что было по дороге в Оплот, — правда. Глубоко вдыхаю и чувствую боль в ребрах. Болит вообще всё тело. От кончиков пальцев до макушки. Но кроме боли, по мне проходит разряд, словно легкий удар тока.

Где я? Где все?

Осматриваю комнату и пытаюсь вспомнить, как я тут оказалась. Я сидела у машины, внутри которой были Кейт и Убийца. Как они? Живы? Я помню, что Убийца отстреливался, но мутанты прыгали на крышу, но почему-то не трогали меня и Майкла. Где Майкл? Вопросы сбивают меня с толку и уводят от воспоминаний в дебри раздумий и догадок.

Так, Джил, соберись и вспомни.

Зажмуриваю глаза, стараясь окунуться в воспоминания. Ничего. В памяти черная дыра. Сажусь на кровати и понимаю, что на мне надета огромная мужская футболка жёлтого цвета и нижнее бельё. Когда я разделась? Тоже не помню. В комнате находятся кровать, на которой я с трудом сижу, небольшой стол, на нём догорающая свеча, рядом отодвинутый стул, на стуле лежит одежда. Возможно, моя.

Я хочу есть. Боже, как же сильно я хочу есть!

Голод настолько невыносим, что скулы сводит, а желудок сжимается.

Встаю с кровати и тут же падаю на колени. Сил вообще нет. Сидя на полу, замечаю в самом углу комнаты, у двери, медицинскую утку. Еле как поднимаюсь на ноги и, согнувшись пополам, иду к двери. Каждый шаг — это преодоление себя. Я безумно хочу бросить затею добраться до выхода, но не могу.

Не знаю где я и что случилось. Нужно это выяснить. Кажется, проходит вечность, но я всё же добираюсь до заветной цели. Ноги дрожат, дыхание сбилось. Протягиваю руку к двери и толкаю её, но она не открывается.

Заперто.

Упираюсь ладонями в деревянную преграду и, пища, пытаюсь открыть.

Заперто.

Кто-то запер меня в неизвестном месте. Меня переодели и уложили в кровать? Что за бред? Несмотря на упадок сил, меня разрывают эмоции. Я хочу смеяться, оттого что жива. Я до сих пор жива! Хочу рыдать, от бессилия и страха. Мне страшно, что я — больше не я!

Я, вроде, прежняя, но что-то не так. По телу постоянно проходят импульсы, разряды тока.

Внутри меня… словно какой-то незнакомец. Он сидит внутри и пытается забрать руль управления телом и разумом. И этот незнакомец голоден, как и я. Кажется, это единственное, что нас связывает.

Перед глазами плывёт. Прикасаюсь ухом к двери и прислушиваюсь. Шаги. Там кто-то есть. Звук шагов становится громче, они стремительно приближаются. Наклоняюсь вниз и беру в руки судно. Тяжелое. И слава богу пустое. Я совсем обессилила. Поднимаю судно и встаю слева от двери. Жду, когда шаги достигнут порога. Ноги по ту сторону останавливаются, а я тихо втягиваю воздух в легкие и поднимаю судно выше.

Слышу какое-то шебуршение, и дверь открывается. Я вовремя успеваю заметить, что это Майкл и роняю судно на пол. И сама начинаю оседать, Майкл тут же подхватывает меня за талию и поднимает на руки, с такой легкостью, словно я ничего не вешу. Майкл быстро преодолевает комнату и опускает моё больное тело на кровать. Хватаюсь за него, из последних сил притягиваю к себе и утыкаюсь лицом в шею. Прерывисто дышу и сминаю пальцами черную футболку.

— Живой, — пищу я.

— Определенно, — говорит он мне в волосы.

Немного пересаживает меня, так что я теперь оказываюсь у него на коленях, мои непослушные ноги свисают с одной стороны, и я вспоминаю, что на мне практически ничего нет, но сейчас я могу привлечь к себе только лишь умалишённого. Вид, как у трупа. Майкл немного крепче, чем нужно, обнимает меня, но слишком быстро отстраняется.

Я сижу на коленях всё у того же Майкла, что был вчера, но его взгляд иной. Он всматривается мне в лицо так, словно видит впервые. Словно я незнакомка. Я так много хочу ему сказать. Как испугалась за мужчину, когда мутанты разрывали его тело. Как осознала, что потеря его будет самой невосполнимой в моей жизни. Майкл придерживает рукой мою спину, осматривает лицо, поднимает правую руку и нежно отводит кудрявые пряди за ухо. Проводит пальцами по щеке, зарывает руку мне в волосы и снова притягивает к себе. Кладу голову ему на плечо и наслаждаюсь близостью. Мы живы. Мы не монстры.

— Где мы? — спрашиваю я.

— В городе мёртвых.

Немного отстраняюсь от Майкла, снова осматриваю комнату, она очень похожа на ту, где я беседовала с мистером Хантером. Почему я сразу не подумала о том, что мы вернулись?

— Это комната папы?

— Да.

— Где он?

— В Коалиции.

Непонимающе смотрю на Майкла. Что папа забыл там? Ещё вчера он был здесь. Что случилось, почему они забрали его так скоро? Что-то явно пошло не так. Тугой обруч нервозности стягивается вокруг груди.

— Ты была без сознания семь дней, — осторожно говорит Майкл.

А я не знаю, как мне на это реагировать. Я проспала семь дней. За это время могло случится много чего. Я вообще не помню, чтобы приходила в сознание хотя бы на минуту. Как я питалась? Из-за этого я испытываю дикий голод? Потому что не ела семь дней? Судно. Вот чёрт! Кто ходил за мной все эти семь дней? Папа? Майкл? О боже!

— Вот как, — произношу я. — Когда папу забрали?

— Вчера. Хантера тоже не вернули. Коалиция прилетела именно за Майклом. Теперь они оба в столице. Через семь дней состоится приём, и именно там они должны согласиться на сотрудничество.

Киваю в ответ и тут же закрываю глаза. Голова кружится, а тело беспокоят волны еле ощутимого тока.

— Почему я не изменилась? — сама у себя спрашиваю я и разглядываю свою руку, что покоится на чёрной футболке Майкла. Контраст поражает.

— Изменилась, — говорит Майкл, и я вскидываю на него взгляд. Майкл поднимает руку, проводит большим пальцем мне по линии брови и продолжает, — твои глаза, они изменили цвет. Погоди минуту.

Майкл, словно куклу, усаживает меня на кровать. Он это делает так аккуратно и нежно, что в горле образуется ком. Мужчина уходит, а я сижу и смотрю на укус. Как мы вообще выжили? Почему мутанты не убили нас? Что это вообще всё значит? Где Кейт? Убийца? Как мы снова оказались в городе мёртвых? Я не задала Майклу миллион волнующих меня вопросов. Он ушёл, и мне стало безумно одиноко.

Майкл возвращается и подаёт мне треугольный осколок зеркала. С опаской беру его в руку, но не спешу посмотреть на себя. Мужчина садится на край кровати, встречаюсь с ним взглядом и тихо спрашиваю:

— Очень ужасно?

— Нет.

— Отвратительно?

— Нет.

— Жутко?

— Нет.

— Тогда безобразно…

— Ты не можешь быть ужасной, отвратительной, жуткой и безобразной. Даже если очень постараешься, не выйдет, — убеждает меня Майкл, и я наблюдаю на его лице тень минувшей улыбки.

Скупо улыбаюсь в ответ и, сильнее сжимая осколок, признаюсь:

— Я была уверена, что стала монстром.

— Ты не монстр.

А вот я не уверена.

Перевожу взгляд на осколок и подношу его к лицу. Глубоко вдыхаю и встречаюсь взглядом с незнакомкой. Мои глаза больше не ярко-синего цвета. Вокруг зрачка они прежние, да, а вот дальше… янтарные. Переход неуловим, они как хамелеон. Мне не нравится. У людей не бывает таких глаз. По крайней мере, я такого сочетания цветов никогда не видела. Они яркие и манящие. Громкие, как взрыв, и пугающие.

Поспешно откладываю зеркало и, смотря перед собой, спрашиваю у Майкла:

— Я ничего не помню, как мы тут оказались? Что вообще произошло? Я думала, мы оба умрём. Я была уверена в этом.

— Мы с тобой отрубились возле машины.

— Тебя ведь тоже укусили, — вспоминаю я и протягиваю руку к его шее. Провожу пальцами по шраму от укуса.

— Да. Из-за этого я засыпаю.

— Из-за укуса?

— Да. Мы отрубились у машины, а перед нами стояло шестнадцать мутантов. По словам Убийцы, они не трогали нас, даже не подходили ближе, чем на метр. До того, как я отключился, по рации связался с Убийцей и отдал приказ, немедленно отправить за нами машины, что остались у стен мёртвого города. Потом темнота. Я пришёл в себя через полтора часа. Ты была без сознания, но температура твоего тела была максимальной, сердце билось так, как никогда раньше. Ты не произнесла ни звука, а зрачки не реагировали на свет. Я попытался поднять тебя, но ты закричала, словно каждое касание приносило неимоверную боль.

— А мутанты?

— Они стояли всё там же.

Уму непостижимо.

Перед мутантами на блюдечке лежала готовая еда, а они не тронули её? Это же глупо и нелогично. В голове всплывает момент, когда мутант укусил меня. Он отпрыгнул так быстро, словно боялся меня, а потом он вроде как умер. Из-за того, что моя кровь попала ему в организм? А что же всё-таки случилось со мной? Что произошло с моим организмом, после попадания слюны мутанта? Изменился цвет глаз? Не думаю, что это конечные изменения. Стоит этим мыслям проскользнуть по моему сознанию, как незнакомец внутри меня начинает требовать пищи. И это пугает. Ужас наводит то, что я осознаю какого рода голод испытывает незнакомец. Это отвратительно и страшно. Нет! Я ему не поддамся! Иначе я возненавижу себя! Ненавижу даже за мысли об… этом.

— Почему они нас не убили? — спрашиваю я, сглатывая слюну.

— Я не знаю, но они пришли к городу… вслед за тобой.

Пару мгновений смотрю на Майкла, и очередной разряд тока проходит по коже. Жуть какая.

— Как это возможно? — очень тихо спрашиваю я.

— Не знаю.

— А Кейт? Что с ней? Она жива?

— Перелом ноги. Она и Убийца уехали в Оплот, а мы отправились сюда.

— Почему мы не поехали в Оплот? Из-за меня, да?

— Да. Я уже говорил, что Оплот слишком слаб для нападения. Он рухнет, если мутантам придёт в голову забраться в город и найти тебя, — Майкл тяжело вздыхает и, смотря мне прямо в глаза, говорит. — Я не смог отправить тебя.

— Спасибо, — шепчу я, и Майкл сжимает мою ладонь. — А папа? Он знает, что меня укусили?

— Мне пришлось рассказать ему обо всём. И о том, что на Хелл мутанты напали из-за тебя. И Хантер тоже узнает. Майкл расскажет ему сам.

Мистер Хантер отправит меня в Возрождение. У меня даже нет сомнений, что он это сделает. На самом деле я сама уже туда хочу. Пусть ученые проверят, что со мной случилось. Что, если через день или два я превращусь в мутанта, и как мама буду бросаться на тех, кто мне дорог? Я ведь уже чувствую сближение с незнакомцем внутри меня. Что, если он найдёт способ забрать руль управления себе? Куда он меня повезёт? По дороге трупов и разрушений? Отбрасываю пугающие мысли в сторону и спрашиваю у Майкла:

— И что теперь со мной будет?

— Ничего. Если не войдёшь в норму за четыре дня, то останешься здесь, пока мы будем в Коалиции…

— Мы?

— Да. Хантер и Майкл уже там. Я и Мишель уезжаем через четыре дня.

Первое, что мне хочется сказать:"Не уезжай". Но сейчас меня больше волнует то, с кем именно он поедет в Коалицию. Как же это глупо, но даже будучи практически трупом, который не знает, что с ним будет завтра, я ревную. Мне не нравится сама мысль, что какая-то там Мишель будет ходить вокруг да около Майкла. Это ещё ладно если она будет только ходить. А в этом я очень сильно сомневаюсь.

— Что вы будете там делать? Как вы с Мишель попадёте туда?

— На вертолёте.

Я больше не могу разговаривать. Мне так плохо, я полностью истощена. Ложусь на кровать и прикрываю глаза. Глаза, которые больше не мои. Разговор и переживания забрали остатки сил. Единственное, о чём может думать мой мозг, о еде. Даже мысли о Майкле и Мишель меркнут перед голодом.

— Я есть хочу и пить, — шепчу я, не открывая глаз.

Майкл поднимается с кровати и, не сказав ни единого слова, уходит. Я вслушиваюсь в звук его шагов, но перестаю их слышать уже через пять шагов от комнаты. Мои чувства не изменились. Слух не стал лучше. Вижу я, как и прежде, спасибо, что не ослепла. Сил вообще нет. Но всё же меня укусил мутант, и что-то, кроме цвета глаз, должно было измениться. Что же это? Что за невидимое на первый взгляд изменение? Неизвестность всегда страшит, но, если ты не знаешь, что происходит с тобой, это уже наводит ужас.

Я узнала, что Кейт и Убийца живы. Господи, спасибо тебе за это.

Выяснила, что проспала неделю, не приходя в себя. Так же стало известно, что папа и мистер Хантер уже в Коалиции, и скоро туда отправится Майкл. Я тоже могу поехать, но за четыре дня должна встать на ноги. Как это сделать? В данный момент мне даже дышать тяжело, а небольшой разговор с Майклом высосал из меня остатки сил. Если я не поправлюсь, то даже не буду настаивать на своём присутствии в Коалиции. Не хочу больше быть обузой, хотя в данный момент именно ею и являюсь.

Майкл возвращается, я с трудом сажусь у основания кровати и подбираю под себя ноги. Майкл ставит на кровать большую тарелку, а внутри что-то наподобие бобов. Стакан воды я беру в руки. Смотрю на тарелку, и в голове возникает вопрос:

— Откуда эта еда?

— Из ничтожных запасов Мишель. С каждым визитом вертолёта ей привозят еду, оружие, одежду.

— Кто?

— Небезразличные люди. Те, что стоят у власти, но недостаточно высоко, чтобы сместить правителей Коалиции.

— Понятно.

Мы замолкаем, но Майкл быстро нарушает тишину:

— Что ты чувствуешь?

Вскидываю на него взгляд и не нахожусь с ответом.

— Грусть…

— Я не об этом, что в тебе изменилось?

— Не знаю. Вроде, ничего, но я очень слабая.

Майкл отрывисто кивает и встаёт.

— У меня есть дело, которое не может ждать. Ночью я вернусь.

Кто бы сомневался. Видимо, Майкл видит на моём лице всё нежелание оставаться одной, садится на край кровати и приподнимает моё лицо за подбородок.

— Я скоро приду, — говорит Майкл, я киваю, и он быстро уходит, закрывает дверь, и я слышу возню возле замка.

Звук щеколды, как выстрел в висок.

Он запер меня…

Я бы возмутилась. Правда, но сейчас у меня нет сил. Делаю пару глотков воды и зачерпываю ложкой неопределенную жижу. Но стоит мне впихнуть это себе в рот, как еда моментально начинает лезть обратно, но я всё же проглатываю её. И меня словно обжигает огнём. Я не чувствую вкуса. Вообще никакого. Соскакиваю с кровати, тарелка падает на пол и разбивается. Осколки и бобы летят мне на ноги, я же несусь к судну. Падаю на колени и меня начинает нещадно рвать. Слезы выступают на глазах. Всё моё существо противится одной единственной ложке бобов. Утираю рот тыльной стороной ладони, смаргиваю слезы и вижу на руке кровь. Бордовые полосы. Смотрю в судно и содрогаюсь. Кровь.

Быстро, как только могу, возвращаюсь к кровати, пару раз наступаю на осколки тарелки, но не обращаю на это внимания. Забираюсь на кровать и прижимаю к себе колени. Сжимаюсь в маленький комок, смотрю на разбитую тарелку и понимаю, меня по-прежнему мучает голод. Он такой сильный и безжалостный. Голод заставляет меня посмотреть на дверь. Желание покинуть запертую комнату велико. Я знаю, что где-то там есть… еда. Незнакомец это знает и обещает показать мне дорогу. Скидываю с себя наваждение, ложусь лицом к стене и укрываюсь пропахшим плесенью одеялом. Меня начинает колотить. То ли от голода, то ли от холода.

Мысли терзают уставший разум, но всё же удаётся заснуть. Мне снится мама, не тогда, когда она пыталась убить меня. Вовсе нет. Мне снится сладкий и манящий сон. Мама стоит на кухне и разговаривает по рации с папой. Я сижу на диване и наблюдаю, как её лицо озаряется очередной улыбкой. В итоге она откладывает аппарат на стол и подходит ко мне, садится рядом, и мы разговаривает. Ни о чём и обо всём на свете. Неожиданно мама прислушивается к звукам за входной дверью. Берет меня за руку и говорит:"Пора". Мама тянет меня к выходу, а на вопросы мои никак не реагирует. Открывает дверь, и я вижу тьму мутантов за порогом. Пытаюсь отнять у мамы свою ладонь, но не выходит. Мама поворачивается ко мне и говорит:"Это теперь твоя новая семья". Я вскрикиваю, а мама толкает меня за дверь.

Открываю глаза и откидываю остатки сна.

Не знаю, сколько проходит времени, но дверь открывается и входит Майкл. Быстро оказывается у кровати и заглядывает мне в глаза:

— Что случилось? — требовательно спрашивает он.

Отворачиваюсь от него и желаю сейчас только одного. Чтобы Майкл ушёл. Не хочу, чтобы он видел меня такой. А я уверена, что выгляжу сейчас намного хуже, чем пару часов назад.

— Джил? Что произошло? У тебя на лице кровь.

Я не отвечаю, а задаю встречный вопрос:

— Почему ты запер меня?

— Для безопасности.

Вскидываю на него взгляд.

— Для чьей безопасности? Мишель? — не знаю, почему веду себя как последняя сука. Майкл переживает, я знаю, но ищу любой предлог, чтобы уйти от разговора о еде, что раскидана по полу.

— И не только, — отвечает Майкл.

Я начинаю злиться. У меня совершенно нет сил, но злость толкает меня на глупости. Причем я понимаю всю праведность его слов, но они изрядно раздражают меня.

— И не только, — фыркаю я.

— Для твоей безопасности тоже.

— Для моей?

— Не все рады тебя здесь видеть. Когда мы приехали, Мишель была против того, чтобы я принёс тебя в это здание. Я не знал, какой ты очнешься и очнешься ли вообще. Это опасно. И для них, и для тебя.

— Очнулась. Но я не знаю, что во мне изменилось, — в глазах собираются слёзы. — Майкл, я хочу есть, — пищу я.

Мне так плохо, что единственное желание — пусть всё закончится. Неважно как. Пусть боль и полумертвое состояние тела прекратится.

Он бросает взгляд на пол и снова возвращает его ко мне.

— Что с этой едой было не так? — осторожно спрашивает он.

— Не знаю. Всё не так… Меня вырвало.

Майкл хмурит брови, и это пугает меня. Я сама знаю, о чём он думает, но не хочу слышать этого вслух. Не хочу даже думать об этом, но одна и та же мысль бьется в закрытую дверь разума.

Обычная еда меня не устроит. Она не по нраву незнакомцу.

Майкл сжимает мою трясущуюся руку и, смотря мне в глаза, говорит:

— Мы что-нибудь придумаем. Я принесу другую еду.

Киваю в ответ, и он снова уходит. Запирает меня, но возвращается достаточно быстро. На этот раз в его руках хлеб и банка консервов. Сажусь и протягиваю трясущиеся руки к еде и не испытываю от увиденного никакого восторга. Стоит мне откусить небольшой кусочек хлеба, как тошнота тут же возвращается. Майкл помогает мне добраться до судна, и меня выворачивает вновь. Слезы градом текут по щекам, упираюсь лбом в стену и начинаю выть. Не понимаю, как оказываюсь на кровати. Майкл помогает попить мне воды. Пребываю в какой-то прострации, все органы горят огнём. Мне больно. Я плачу.

Спустя какое-то время я чувствую, как Майкл ложится рядом со мной и обнимает меня. Я постепенно успокаиваюсь, и уже засыпая, слышу слова Майкла:

— Я что-нибудь придумаю. Всё будет в порядке.

И это первые слова Майкла за много-много лет, в которые я совершенно не верю.

В течение двух отвратительно длинных дней я тихо ненавижу весь мир. Невиданная мне ранее злость просачивается под кожу и съедает меня изнутри. А я в это время не могу есть. Абсолютно ничего. Майкл приносит мне совершенно разную еду, но итог всегда один и тот же. Я пытаюсь съесть что-то, но весь рот, горло и желудок обжигает огнём, а потом меня рвёт. Кровью. Ночи я провожу в одиночестве, я знаю, что Майкл находится за дверью, от этого спокойно и ненавистно. Я сама попросила его, чтобы он не приходил по ночам. Я не желаю, чтобы Майкл продолжал нянчиться с практически мертвой девушкой. А я уверена — мой конец близок.

Я очень похудела, практически не сплю, не ем, но могу пить воду. Ноги уже не держат меня, превозмогая боль и усталость плетусь до чёртовой утки, чтобы сходить по нужде. И даже не хочу знать, хотя знаю, кто ходил за мной семь дней, пока я была без сознания. Лучше бы так и осталось. Ведь если верить словам Майкла, то все были уверены, что я не приду в себя. Выходит, что в какой-то степени они смирились с потерей. А тут я дала ложную надежду близким мне людям и снова отнимаю её.

Я вижу, как взгляд Майкла меняется с каждым приходом в комнату. Думаю, его надежда уже раздавлена.

Осколок зеркала лежит у меня под подушкой, и вы не поверите, но я уже трижды хотела им воспользоваться. Сжимая в ослабевшей ладони осколок, я останавливаю себя тем, что это грех. Практически во всех возможных религиях это грех. Я думаю о папе, как он отреагирует на мою смерть. Он недавно потерял маму и скоро потеряет меня. Это неизбежно. Без еды я рано или поздно умру. Об альтернативе я даже стараюсь не думать, но незнакомец не дремлет. Он уже не просто подсказывает мне выход, а приказывает сделать это. Спасти себя и его. Незнакомец хочет жить…

На следующее утро открыв глаза, я встречаюсь взглядом с Майклом. В его руках стакан воды и миска. Морщусь и прикрываю глаза.

— Я больше не могу, — произношу я хрипло, потресканными губами.

Майкл твёрдо смотрит на меня, сглатывает и садится на край кровати.

— Нужно ещё раз попробовать, — говорит он.

А я вспоминаю, что мы пытались сделать накануне. Майкл решил попробовать перелить свою кровь мне. Мы надеялись, что это может сработать. Он не обычный человек. И была призрачная надежда на то, что его кровь станет целебной, как кровь моего папы для мамы. Майкл соорудил самодельную капельницу, но от его крови мне стало только хуже. Меня снова начало лихорадить.

Я больше не хочу пытаться. Не хочу делать себе больнее, чем есть на самом деле. Остался один день, и Майкл уедет в Коалицию. Я знаю, что он уедет, даже когда мы были детьми, Майкл не раз говорил о словах мистера Хантера, что он всегда должен защищать Хелл. Всегда. А сейчас настал момент, когда Майкл необходим своему городу. Да он всегда был ему необходим. И зная Майкла, он отдаст жизнь за Хелл и его жителей.

— Нет, — прошу его я и с трудом поднимаю бледную руку, опускаю её на запястье Майкла.

Мужчина твёрдо смотрит на меня и говорит:

— Джил, ты не можешь сдаться.

— Могу.

— Но я не сдамся.

Поднимаю на него взгляд и печально улыбаюсь.

— Скажи папе, чтобы он…

— Ты сама ему скажешь, — отрезает Майкл, так и не дав мне договорить.

Не спорю, потому что не могу. Кажется, что с момента пробуждения мне стало сложнее дышать, моргать. Движения и мысли заторможенные. Сердце бьется ещё медленнее, чем раньше. Не понимаю я смысла гена мутанта, почему он позволил мне выжить там, возле леса, чтобы я умерла тут?

Наблюдаю, как Майкл втыкает вилку в тарелку, медленно поднимаю руку к лицу и прикрываю ладонью рот. Мне больно даже от мысли, что сейчас будет. Я не хочу. Я больше не могу.

— Джил, ты должна попробовать ещё раз.

— Нет, пожалуйста, — прошу его я.

— Последний раз. Это последний шанс, — заканчивает Майкл, но я не до конца понимаю, что происходит.

Майкл поджимает губы, убирает мою руку, которая прятала рот, и подносит кусочек чего-то ко рту. Сжимаю губы.

— Джил, не сопротивляйся, — в глазах Майкла сожаление.

Он нажимает мне на щеки, и рот сам открывается. Из глаз тут же брызгают слезы. Пытаюсь отпихнуть его руку, но я слаба, как котёнок. Майклу удаётся впихнуть в меня кусочек еды. Собираюсь выплюнуть его, но Майкл, строго смотря на меня, говорит:

— Прости.

Он зажимает мне рот ладонью. Выпучиваю глаза и начинаю вяло брыкаться. Хочу заплакать, но слёз больше нет. Закричать, голоса тоже нет.

Я ненавижу Майкла. Я ненавижу его за то, что он не может смириться с моим выбором, это причиняет мне боль физическую и моральную.

Глотаю и готовлюсь к очередной агонии. Майкл отнимает руку от моего лица и внимательно вглядывается в глаза.

— Твою мать, — шепчет он и взъерошивает себе волосы, я же с первобытным голодом смотрю на миску, что осталась на кровати.

Меня не рвёт. Мне не больно. И я чувствую, как небольшой кусочек еды наполняет меня силой. Опираюсь руками о кровать и сажусь. Заглядываю в миску и быстро перевожу взгляд на Майкла. Он стоит с противоположной стороны комнаты, я шумно сглатываю, облизываю губы и снова смотрю на миску.

— Что это? — в страхе и желании спрашиваю я.

Майкл не отвечает, и я бросаю на него испуганный взгляд, а рот наполняется слюной. Меня должно тошнить от мыслей, что роятся в моей голове, но этого не происходит. Мне страшно. Мне противно от себя же самой.

— Это чело… — начинаю я, но Майкл перебивает.

— Нет. Мутант. Это мясо мутанта.