Тысяча начал и окончаний

Мелисса де ла Круз, 2018

Несчастные влюбленные, вмешивающиеся в дела людей небожители, колоритные плуты, битвы мудрецов и страшные предзнаменования – эти элементы сказки, мифа и фольклора притягивали нас на протяжении веков. И вот теперь пятнадцать блистательных авторов с азиатскими корнями переосмыслили традиционную мифологию своих народов в чарующих, душераздирающих, романтических и страстных рассказах. Гора теряет свое сердце. Две сестры обращаются в птиц, чтобы избежать плена. Мизантроп, призванный на битву богов, познает истинное значение жертвы. Кавалер, когда-то убитый братьями матери, возвращается с того света, чтобы поухаживать за ее дочерью. Несчастные влюбленные, которым не суждено быть вместе, в последнем объятии становятся бабочками из пепла. Девушка продолжает семейную традицию, помогая неприкаянным душам мертвых обрести посмертный покой. От классической фэнтези и реализма до научной фантастики, от историй о любви до историй о мести – рассказы, собранные в этой изысканной коллекции Эллен Ох и Элси Чэпмен, очаруют читателей с первых слов.

Лори М. Ли

Стальная кожа

Отец Йер был андроидом.

Он не всегда им был — по крайней мере, она так думала. После запрета андроидов многое изменилось. Ее отец, Менг, так никогда и не стал прежним.

Она хранила это воспоминание — всего лишь хаотичный набор картин и звуков, но яркий, как неоновые надписи, бегущие по черному экрану. Воспоминание о том дне, когда андроиды восстали.

Большинство ушло мирно — те, у которых сохранились нетронутыми основные коды. Другие боролись (те, программное обеспечение которых спонтанно разрушилось), и это позволило им открыто нарушать протоколы, а также вызвало другие побочные эффекты — те побочные эффекты, которые привели в такой ужас человеческую часть населения, что люди первым делом инициировали запрет использования андроидов.

Это произошло после обеда; на западе пылало зарево заката, а на востоке — зарево пожара. Дом дребезжал, когда громадные воздушные танкподы проплывали над головой, направляясь к громовым раскатам взрывов металла и бетона — туда, где сражались андроиды.

Йер хотелось выстроить эти картины в строгом порядке, как фрагменты кода, поставить каждый момент на соответствующее ему место: отрывистый грохот стрельбы; согнутый фонарный столб, глубокие отпечатки пальцев в металле; странный контраст разноцветных виртуальных рекламных роликов, мигающих над дымящимися стенами в тех местах, где дублирующие источники энергии еще не вырубило короткое замыкание.

Пуля, разворотившая окно и грудь ее матери. Отец тащил ее прочь, он тряс ее, чтобы она замолчала, и его пальцы впивались в ее руки, оставляя синяки.

«Все в порядке, Йер. Теперь ты моя, — отец похитил ее и увез в безопасное место. — Ты моя».

— Как ты тут справляешься? — спросил Аланг. — Его нет уже четыре дня.

— Спасибо, я умею считать, — Йер втянула воздух, раздувая ноздри. Отец уехал по делам, хотя что это за дела, никто не знал. Менг не работал уже почти год, с тех пор как его уволили с должности инженера-робототехника и они переехали в Литтл-Винай. Их сосед Аланг был теперь единственным настоящим другом Йер, поэтому она сразу же почувствовала себя виноватой за резкий ответ.

— Ты хочешь об этом поговорить? — продолжал он.

— Об этом?

— О твоих… — он покрутил пальцем, словно хотел намотать на него слово. — Чувствах.

Она потерла висок.

— Вовсе нет.

— Держать в себе все это разочарование неестественно.

— Сам ты неестественный, — не самый удачный из ее язвительных ответов, но Аланг рассмеялся, что заставило ее улыбнуться.

— Ха! — произнес он, показывая пальцем на ее лицо. — Я думал, ты уже забыла, как это делается.

Она тут же нахмурилась, и он, застонав, откинулся спиной на шаткие деревянные ступеньки. Они сидели на их обычном месте за многоквартирным домом. На другой стороне извилистой полоски грязи, которую в Литтл-Винае называли улицей, два соседа орали во всю глотку, высунувшись из окон (так они беседовали), а на углу спал бродячий пес, вялый от сырости.

Йер подергала воротник своей рубашки, материя намокла от ее липкой кожи. Сезон дождей закончился, но влажность будет высокой еще несколько дней. В прошлом, целую жизнь назад, она могла переждать ураганы с ливнями в комфортабельном доме с регулируемой температурой, в ховере^[3] с климат-контролем, и в одежде из «интуитивной» ткани. Здесь такой роскоши не было. Литтл-Винай был всего лишь кучкой строений, втиснутой между тенями сверкающих металлических небоскребов Винай-Сити и горными джунглями, занимавшими весь основной ландшафт.

— Я только хочу сказать, — произнес Аланг, приподнялся на локтях и примиряюще махнул рукой, — что если мы поговорим об этом, это может помочь.

— О чем тут говорить? Папа не позвонил ни разу с тех пор, как уехал. Что, если его ховер сломался посреди джунглей, и его съел тигр? — менее разумная часть ее сознания сомневалась насчет этой деловой поездки — возможно, это обман, и он не собирается возвращаться. Она по-настоящему в это не верила — почти, — но трудно было не драматизировать. Особенно после прошлого года.

— Ну, его бипод действительно издает такие звуки, будто его пытают.

— Это не утешает, — сказала Йер и ударила его по руке.

Аланг поймал ее палец и удержал, когда она попыталась вырваться. После короткой, не очень решительной борьбы, она смягчилась и позволила ему переплести пальцы с ее пальцами, несмотря на то, что их кожа сразу же стала влажной от пота. Он торжествующе улыбнулся.

— Ты не так уж сильно от него отличаешься, знаешь ли, — сказал он, проводя большим пальцем по костяшкам ее пальцев. У нее что-то дрогнуло в животе. — Менг в каком-то смысле стоик. Он плохо выражает эмоции.

Ее губы опять потихоньку растянулись в улыбке.

— Плохо выражает эмоции?

Он был не совсем неправ, но Аланг знал того Менга, которым папа стал после запрета андроидов. Йер знала, каким был отец раньше — до запрета, до смерти мамы и до того, как их жизнь полностью перевернулась.

Она помнила смех Менга — искренний и не извиняющийся. Она все бы отдала, чтобы снова услышать его.

— Йер, он, наверное, так занят, что у него нет времени позвонить. Перестань беспокоиться. У тебя есть я.

Она это ценила, больше, чем мог предполагать Аланг, но тем не менее ей было обидно думать, что отец просто задвинул ее в конец списка своих приоритетов. Она была его дочерью. Разве он не должен хоть один раз позвонить, сообщить, что он жив, — хотя бы для этого?

И разве ему безразлично, как она справляется без него? Даже тесные комнатки их квартиры казались пустыми и просторными, когда она оставалась там одна. Односельчане не возражали, когда она шла вслед за ними вверх по склону горы в их сады и на полосы рисовых грядок, но она всегда чувствовала себя неуклюжей и бесполезной, глядя на их работу. Аланг учил ее работать мотыгой и отличать сорняки от побегов риса, но она пока не была готова приобрести собственный участок.

Однако это было бы хорошим средством отвлечься от ожидания. Ей просто хотелось, чтобы отец позвонил. Она терпеть не могла неопределенности.

Он никогда бы так не поступил до запрета. Та ночь изменила их обоих, но Йер очень задевало то, что отец ведет себя так, будто только он один пострадал. Он ни разу не подумал о том, как она страдает, потеряв мать, и это постоянно беспокоило ее.

— Ой! — произнес Аланг, поднимая брови. Она посмотрела вниз и с удивлением обнаружила, что с силой сжимает его пальцы.

Она тут же их отпустила.

— Прости, я…

Он встал, потирая руку. Неужели только из-за этого он уйдет? Из-за одного неловкого движения? Неровный край ступеньки врезался в ее ладони. Неужели от нее действительно так просто избавиться?

Аланг не ушел. Он положил обе руки ей на плечи и сказал:

— Ладно, послушай: в доме 2а живет тот ребенок, о котором я тебе говорил. Мне нужно, чтобы ты задала ему трепку.

Она рассмеялась, одновременно удивившись и почувствовав облегчение. Через мгновение он обнял ее за плечи и привлек к себе.

Прошла целая неделя, и знакомое позвякивание бипода Менга наконец-то оповестило о его возвращении.

Йер бросилась к черному ходу в их дом, задыхаясь. Она помахала отцу рукой, пока тот парковался. Когда он не ответил на ее приветствие, она опустила руку и постаралась не сжать пальцы в кулак. Коротко кивнув, он прошел мимо нее в здание.

Йер постояла несколько секунд, уставившись на покрытый пятнышками ржавчины бипод и втянув голову в плечи. Потом она с трудом сглотнула, медленно повернулась на каблуках и последовала за ним в дом.

— Как прошла поездка? — спросила она ему в спину, когда он бросил маленькую дорожную сумку на свою койку. Узкий матрас упирался в стенку, как и ее матрас в гостиной.

Он дернул одним плечом. Йер стиснула зубы. Прошла неделя, и вот как он с ней общается? Даже не одного слова в знак приветствия?

— По каким делам ты ездил? — снова попыталась она. Так как почти наступило время ланча, она открыла дверь в чулан и достала две порции сухого концентрата. Может, он долго ехал и проголодался. Стряпня была одним из тех дел, которые им пришлось освоить после запрета андроидов, даже если это умение заключалось всего лишь в том, чтобы поместить концентрат в кухонный автомат и нажать кнопку.

Несмотря на то что Йер поставила его тарелку на столешницу, за которой они обычно сидели, Менг это проигнорировал и устроился за своим рабочим столом. Его «офисный уголок» находился прямо рядом с кухонным отсеком и представлял собой всего лишь щербатый столик, втиснутый в угол рядом с семейным алтарем, на котором блестели золотом и серебром бумажные амулеты и лежало старое подношение из сырого риса на бамбуковом подносе.

Ногти Йер скрипели по дну ее тарелки, в горле скапливались слова, душили ее.

Внезапно она вспомнила, почему она сначала почувствовала облегчение, когда он уехал. Хотя они оба горевали, но они горевали не вместе. Менг пристально наблюдал за ней и в то же время держался на расстоянии; его странное поведение стало так угнетать ее, что она испытала облегчение, оставшись одна, освободившись от тяжести его молчания. Кроме того, она думала, что, возможно, если он побудет вдали от нее, это поможет ему сосредоточиться на чем-то другом. Он назвал это деловой поездкой, и, так как Йер считала интересы Менга исключительными, она осмелилась надеяться, что, если он сможет вернуться к любимой работе, тот отец, которого она знала, тоже вернется.

Этого явно не произошло.

— Почему ты не прислал сообщения? — спросила она, на этот раз громче. — Я беспокоилась. И… — она с трудом сглотнула, а потом еле выдавила из себя слова, которые не должны были прозвучать, как признание, но прозвучали именно так: — Я по тебе скучала.

Менг бросил на нее ничего не выражающий взгляд, лицо его оставалось непроницаемым.

— Ты не ребенок. Не будь такой эмоциональной.

Она поставила свою тарелку на стол с такой силой, что ощутила толчок всей рукой.

— Эмоциональной? — переспросила она. — Мне пятнадцать лет. Ты уехал без всякого предупреждения и целую неделю не давал о себе знать. Что я должна была думать?

Менг встал из-за стола и быстро проскочил мимо нее.

— Не собираюсь с тобой разговаривать, когда ты ведешь себя иррационально.

Йер смотрела ему вслед. Дверь ванной комнаты закрылась с тихим щелчком. Долгие секунды тишину наполняло только ее быстрое дыхание. Потом она с криком запустила тарелкой в стену. Жестяное блюдце глухо звякнуло о штукатурку.

Она потянулось и за его тарелкой, но тут ей на глаза попался экран планшета — отец оставил его включенным. Йер обошла столешницу и наклонилась над планшетом. Если Менг не собирается рассказывать ей, что это была за поездка, может, она сама это узнает.

Какая-то схема заполняла экран, а на боковой панели Йер увидела статистику и зашифрованные данные. Она наклонила голову к плечу, прищурилась, потом увеличила изображение. И ахнула, когда поняла, что она видит: схему операционной системы и ключевой код андроида, или, другими словами, его мозг.

Йер выпрямилась, мысли вихрем неслись в голове. После запрета на андроидов такая работа стала незаконной. Все планшеты были подсоединены к общей сети, так же, как их коммуникаторы — отец даже не должен был получить доступ к такой информации, не подключившись к защищенной линии.

Дверь ванной открылась, и она отскочила от его стола. Сделала вид, будто убирает догоревшие палочки благовоний на алтаре, и игнорировала прищуренные глаза Менга. У нее было к отцу много вопросов; ей хотелось кричать на него, пока он ее не услышит. Возможно, ей нужно только подождать немного, дать ему время снова привыкнуть к дому.

Через несколько дней эта надежда рухнула. Все попытки Йер поговорить наталкивались на его молчание или на раздраженный ответ. И все-таки он каким-то образом продолжал неотступно следить за ней. Отец никогда прямо не смотрел на нее, но она чувствовала, что он знает о каждом ее движении, и это постоянно держало ее на грани нервного срыва.

После того первого раза он никогда не вставал из-за своего стола, не забрав с собой планшет. Над чем бы он ни работал, теперь он был настороже. До этой поездки он работал с голографическими изображениями, его произвольные электронные чертежи отображались над планшетом в трехмерной проекции, но после возвращения он работал только на плоском экране. Для чего бы ни были предназначены эти схемы андроидов, Менг не хотел, чтобы кто-то о них знал.

Она лишилась даже спасительного общения с Алангом. Когда она попыталась выйти из дома без разрешения отца, тот приказал ей вернуться, даже не поднимая взгляда от планшета. Поэтому она ногой захлопнула дверь, а потом вдобавок лягнула единственный стоящий на полу кухонный шкафчик.

* * *

Они переехали в Литтл-Винай меньше чем через месяц после запрета, но Йер многого не помнила. Все, что последовало сразу же за той ночью, казалось размытым кошмаром, когда Менг делал все возможное, чтобы вывезти их из враждебного города.

Запрет андроидов стоил Менгу и жены, и профессии. Он бродил по квартире, как привидение, молчаливый и бледный. Йер, напротив, была слишком возбуждена, и ничто не помогало снять напряжение, она напоминала кипящий чайник со свистком в пустом доме.

Однажды ночью в Литтл-Винае бушевала буря. Улицы затопило за несколько минут. Менг сидел за своим письменным столом, тупо глядя в свой планшет рассеянным взглядом, его мысли были далеко от бури. Йер лежала на своей койке, слушая, как дребезжат ставни. Их ритмичный стук почти успокаивал — по крайней мере, до тех пор, пока ветер не распахнул их.

Девушка спрыгнула со своего матраса и высунулась в окно, нащупывая ставни, дождь хлестал ее по щекам. Ветер сильно ударил деревянным ставнем ей по пальцам. Она вскрикнула и выругалась. От взрыва боли что-то внутри нее хрустнуло.

Пальцы жгло, но она сражалась с ветром за власть над ставнями, а потом захлопнула их с такой силой, что несколько мисок слетело с подставки и разбилось. Этот грохот принес ей такое злобное удовлетворение, что она снова открыла ставни и снова захлопнула их, и еще раз, и еще, пока одна из старых петель не сломалась, а Менг наконец не вышел из своего ступора. Дождь залил подоконник и сделал скользким пол. Отец прижал ее к груди, запустил пальцы в ее волосы, будто она по-прежнему была маленькой девочкой, которую нужно утешить.

Но она не заплакала. Она просто сильно оттолкнула его прочь, он споткнулся, а она бросилась ничком на койку. Ее горе, словно удавка, плотно стиснуло горло.

Когда Йер была вынуждена спасаться в ванной комнате, чтобы избавиться от постоянного надзора отца, она слышала тихий голос Менга сквозь тонкие стенки. Однако как только она выходила оттуда, он нажимал пальцем у себя за ухом и прекращал разговор, который вел через имплантат своего коммуникатора.

— Кто это звонил? — спросила она.

— Подслушивать нехорошо, — холодно ответил он.

— Я не подслушивала, — она закатила глаза. — Ты в гостиной, а ванная — через стенку, и больше в этой квартире деться некуда. Если тебе нужно уединение, может, тебе следует опять уехать? Или я могу уехать. Выбирай.

Менг только снова сел к своему столу и наклонился над планшетом.

— Над чем ты работаешь? — спросила она, больше для того, чтобы усмирить свой гнев, чем надеясь получить ответ. Молчание затянулось. Она смотрела на его руки, а не на лицо, на умные пальцы, которые умели разбирать всевозможную технику и снова собирать ее. Соседи иногда приходили к нему, чтобы он починил им бытовые приборы. Он мог бы прилично зарабатывать этим, если бы захотел, но он отмахнулся от этого предложения. Его сердце по-прежнему принадлежало робототехнике. Было бы хорошо, если бы в нем нашлось место и для дочери.

Его взгляд задержался на ней на мгновение, только чтобы послать ей предостережение:

— Ничем таким, о чем тебе надо знать.

Через несколько месяцев после запрета Йер начала понимать, что отец, каким она его помнила, не вернется. Тот отец, который сажал ее на плечи и рассказывал сказки, и разговаривал руками, потому что его энергия не помещалась в простые слова, — он погиб в ночь запрета, так же безвозвратно, как и мать. Но только после его деловой поездки она осознала это в полной мере.

Андроиды были идеально замаскированы под людей. Никто не знал этого лучше Менга, который помогал их создавать. Это была тревожная мысль, и она не могла не возвращаться к Йер после каждого тайного разговора по коммуникатору, которые вел ее отец, после каждого случайно увиденного девушкой изображения на планшете и каждого странного разговора с Менгом. Разговоры особенно тревожили ее.

Если ее отца заменил андроид, то это означало, что андроиды научились использовать то, ради чего их создали, — умение полностью растворяться среди людей. И правда, такая ли это безумная идея? В конце концов, после запрета андроиды сделали то, что все считали невозможным, даже инженеры, которые их конструировали, — они провели мобилизацию. Они восстали, отвоевывая свою автономию.

Однажды утром, примерно через неделю после возвращения Менга, Йер сидела за столом и ела обычный безвкусный завтрак. Менг пополнял запасы в начале каждого месяца, получив очередной чек выходного пособия. Иногда он приносил манго и личи, и Йер кроме них почти ничего не ела, хотя все еще мечтала о липких, сладких рисовых шариках, которые мать Аланга готовила на пару́ в банановых листьях.

— Когда закончишь завтрак, нам надо кое-куда съездить, — сказал Менг. Йер запила жесткие кусочки концентрата глотком воды, потом спросила:

— О, значит, ты снова со мной разговариваешь?

Она ждала, что он что-нибудь скажет по этому поводу, но он промолчал. Скрипя зубами, она потянулась к почти пустой полочке с приправами и схватила смесь соли и молотого острого перца, чтобы посыпать свою порцию.

— Почему тебя это огорчает? — спросил он. По его тону было понятно, что ему, в сущности, все равно, поэтому она не поняла, зачем он спрашивает.

Пальцы Йер крепче сжали баночку. Хоть она и понимала, что ей следует придержать язык, у нее все равно вырвалось:

— Ты серьезно? Почему ты решил, что я огорчена?

— Я стараюсь понять, Йер, — сказал он, голос его стал равнодушным. Он закрыл планшет и встал. — Твоя эмоциональная привязанность ко мне заставляет тебя думать, что ты должна огорчиться. Но что создает эту эмоцию? — говоря это, он придвигался ближе, пока между ними не оказалась одна только столешница. Он вглядывался в ее лицо в поисках каких-то ответов, которые надеялся получить. — Мозг — это просто очень сложная цепь электрических импульсов, поэтому кажется разумным, что его можно создать искусственно. Ученые десятки лет стараются понять этот процесс. Что. Создает. Эмоции?

Она затряслась в тишине после этих слов. Молнией пронеслось воспоминание о том, как умирала мать, а из разбитого окна в дом неслись крики солдат и андроидов, и она резко отвернулась, не в силах вынести его упорный взгляд. Крышка слетела с баночки с приправой в ее руке, и содержимое фонтаном полетело через столешницу.

— А-а-ах! — Менг отшатнулся назад. Один глаз он плотно зажмурил, руки его взлетели к лицу, пальцы скрючились от боли. Йер в панике обежала вокруг стола и повела его к раковине.

— Вода, — сказала она, открывая кран.

Он наклонился над струей воды и начал промывать глаз, тихо ворча и шипя от боли. Она прикусила губу, чувство вины разбавило другие спутанные эмоции, и она вернулась к столешнице. Они не могли позволить себе зря израсходовать такое количество приправы, поэтому она собрала рассыпавшуюся смесь соли с перцем в ладони и ссыпала ее обратно в баночку.

— Все еще жжет, — проворчал Менг, опираясь ладонями на края раковины с двух сторон. Йер оглянулась через плечо и посмотрела на его лицо. Глаз был красный и воспаленный, а веко начало опухать. — Я схожу к знахарке. Оставайся тут.

Через несколько секунд он ушел, захлопнув за собой дверь. Знахарка жила через пару домов от них, и наряду со своим обычным занятием — установлением контактов с духами для исцеления больных — она также снабжала соседей простыми средствами из трав для лечения бытовых травм. Куда бы знахарка ни шла, она брала с собой плетеную корзинку, полную сушеных листьев, корешков и порошков из толченой коры.

Через несколько секунд Йер поняла, что осталась одна. Она почти не колебалась, и выбежала из дома. Аланг открыл дверь после того, как она постучала второй раз. Не успел он с ней поздороваться, как она выпалила:

— Я думаю, мой папа — андроид!

Аланг заморгал. Возможно, ей следовало начать как-то иначе.

— Я думаю, ты преувеличиваешь, — произнес он наконец.

Она схватила его за руку и потащила к тыльной стороне их дома. Когда они устроились в тесном пространстве под лестницей, Йер зашептала:

— Говорю тебе, Аланг, он уже давно сам на себя не похож! После запрета. Он почти глаз с меня не сводит, почти не разговаривает, а когда что-то говорит, то это нечто очень странное. Он только что рассуждал об эмоциях и о том, что мозг — это сложная цепь.

— Не уверен, что это каким-то образом доказывает твое предположение, — ответил Аланг. — Кроме того, их уже не осталось. В этом и был смысл запрета.

— Но как мы можем быть уверены? — прошептала она. — Они были достаточно умными, чтобы взбунтоваться. Невозможно сказать, на что они способны.

А если андроиды растворились в обществе людей и заменили собой ученых, которых отправили в ссылку и подвергли остракизму за создание андроидов? Это была блестящая и пугающая мысль.

Она рассказала ему о тайных разговорах Менга и о том, что видела на его планшете.

— Я просто не знаю точно, почему он рассматривает схемы их собственных систем, разве только… — она ахнула. — Что, если они модифицируют сами себя?

Приближались чьи-то шаги, и они оба замолчали. Сердце Йер стучало в ушах так громко, что она почти не слышала, как Менг бегает по квартире и ищет ее. Она делала медленные, глубокие вдохи, чтобы успокоиться, прижималась плечом к груди Аланга. Юноша обнял Йер одной рукой и сжал ее плечо.

— Послушай, — прошептала она, потому что, хотя Аланг ее слушал, она не была уверена, что он ей верит. — Я не знаю, что происходит. Я только знаю, что он уже не тот человек, каким был до запрета. И что бы он теперь ни собирался предпринять, это имеет отношение к андроидам.

— Йер, — прошептал он в ее волосы. Она повернула голову, и его губы прижались к ее уху. — Что бы ни происходило с твоим отцом, мы это выясним. Ты не одна. Понятно?

Свет проникал сюда только через многочисленные щели в старых ступеньках, и бросал яркие полосы на переносицу Аланга, на его скулу, на челюсть. У нее заболело в груди. Она и не подозревала, как ей необходимо было услышать эти слова.

— Спасибо, — прошептала она, а потом прикоснулась губами к его губам.

Он втянул воздух, но не отстранился. Вместо этого его ладонь нашла ее щеку, и он ответил на ее поцелуй, самым легким прикосновением губ, приглашением к дальнейшему.

Характерное позвякивание бипода Менга раздалось в теплом воздухе. Йер отпрянула назад, ударилась виском о дерево. Она выругалась, потом высунула голову из-под лестницы. У нее все еще горели губы, но сейчас было совсем не подходящее время для того, чтобы узнать, каким может быть настоящий поцелуй.

— Куда он собрался? — спросил Аланг.

— Он сказал, нам надо быть в каком-то месте, — ответила она. — Я должна была поехать с ним, но он не сказал куда.

— Ну, — произнес он, выбираясь из-под ступенек. — Давай выясним. Пошли.

Йер последовала за ним, а он побежал к навесу их семейного ховера.

— Что ты собираешься делать?

Он сверкнул зубами в улыбке.

— Мама спустит с меня шкуру, если узнает, что я одолжил ее бипод без разрешения, но я считаю, что в такой ситуации стоит рискнуть.

— Я перед тобой в долгу.

Через несколько секунд они уже мчались вслед за ревущим биподом Менга прочь из Литтл-Виная по узкой дороге, идущей через джунгли.

Земля проносилась под их дисковыми двигателями, сливаясь в коричневую с зеленым полосу. Единственная дорога в Литтл-Винай почти заросла, ползучие растения изредка небрежно подрезались во время редких расчисток. Десятки лет не предпринималось ничего более основательного — с тех пор как ховеры стали летать прямо из города в Литтл-Винай.

Рельеф местности и извилистая дорога помогали Йер и Алангу оставаться незамеченными, пока они следовали за Менгом по левой дороге от развилки. В конце концов они вынырнули из зарослей в том месте, где дорога шла вдоль берега реки, которая отделяла джунгли от Винай-Сити. Город раскинулся на огромном острове, куда можно было добраться только на корабле или по воздуху. Йер не была так близко от города с тех пор, как бежала из него одиннадцать месяцев назад. Город сиял, освещенный тысячами огней. Силуэты зданий поднимались до самых облаков, вокруг них парили летательные аппараты, похожие на светлячков.

Впереди Менг свернул направо, на дорогу, огибающую джунгли, но достаточно широкую, чтобы вместить несколько биподов в ряд. Они следовали за ним, изо всех сил стараясь оставаться незамеченными, и резко остановились, заметив парковку. Она находилась рядом с группой пакгаузов, стоящих у реки. Аланг направил бипод вокруг одного из стоявших с краю зданий и остановился позади него. Они пошли дальше пешком, прокрались вдоль боковой стены строения, низко пригнулись и заглянули за угол.

Менг остановился рядом с единственным на парковке ховером, к которому сзади был прикреплен прицеп. Он и ожидавший его человек обменялись несколькими резкими словами, а потом принялись отцеплять от ховера прицеп. Он представлял собой простую платформу на двух дисковых двигателях, обычных для биподов, которые держали его над землей.

На прицепе стоял деревянный ящик, длинный и узкий, как раз подходящего размера, чтобы вместить человека. На крышке ящика стоял логотип компании «Винай Эдванст Роботикс».

— Как ты думаешь, что там внутри? — прошептала Йер, боясь услышать ответ.

Аланг покачал головой, его губы были плотно сжаты. Второй мужчина уже тронулся в путь на своем биподе. Менг стоял к ним спиной, прикрепляя прицеп к своему ховеру, и подростки, воспользовавшись глухим ревом удаляющегося бипода, перебежали через стоянку к двум большим ящикам, стоявшим перед металлической дверью пакгауза.

— Смотри, — прошептал Аланг, когда ящики оказались между подростками и Менгом. Он показал на внешнюю филенчатую стенку первого металлического контейнера, на которой стоял тот же логотип.

— Что он тут делает? — пробормотала себе под нос Йер, заходя с другой стороны ящика, чтобы лучше видеть Менга. — Что он пря… — она ахнула, а потом прижала ладони ко рту, чтобы заглушить свое восклицание.

Ящик был открыт, солнечный свет освещал груз. Внутри находились люди.

Нет, подумала она. Люди стояли плечом к плечу, с закрытыми глазами, будто спали. Это были андроиды.

— О, боже! — она попятилась и наткнулась на Аланга. Только в этом ящике помещалось примерно две дюжины тел.

— Что это такое, черт возьми? — выдохнул Аланг.

Йер сжала зубы и заставила себя шагнуть ближе, всмотреться в неестественно неподвижные лица андроидов. Они выглядели такими реальными…

— Значит, он достал кучу андроидов, а также схемы их рабочих систем. Словно он изучал… как они действуют.

Они с Алангом посмотрели друг другу в глаза, их одновременно поразила одна и та же мысль. Неужели Менг хочет реактивировать всех этих андроидов? У нее потемнело в глазах, она часто задышала. Ее мать умерла из-за этих штук, а Менг хочет вернуть их обратно? Зачем? Ради еще одного восстания, в котором погибнет еще больше людей? Она покачнулась, вскинула руку и ударила кулаком в стенку ящика. Послышался глухой звон.

— Кто здесь?

Йер резко обернулась на звук голоса Менга. У нее отнялись ноги, паника приковала ее к месту. Он собирался привезти ее сюда. Зачем ему это делать, если он так долго хранил все это в тайне? Боковым зрением она видела андроидов, они казались ей молчаливой угрозой. Не собирался ли Менг заменить ее одним из них?

Она толкнула Аланга назад, к стене пакгауза. Им надо убираться отсюда. И быстро.

— Беги к биподу!

— Но как же…

— Я не прошу тебя меня тут бросить, — настойчиво прошептала она. — Просто пойди и приведи ховер, пока я его отвлеку.

Он нехотя кивнул, шепнул: «Будь осторожна», и побежал через стоянку за угол пакгауза. Его худая фигура исчезла как раз в тот момент, когда Менг вышел из-за открытого ящика. Увидев Йер, он широко раскрыл глаза.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил он изумленно.

— Мне следует задать тебе тот же вопрос, — ответила она, пряча за спиной трясущиеся руки.

Он перевел взгляд с открытого ящика с обличающим его грузом на ее лицо. Менг сделал к ней еще один шаг, а она отступала назад и врезалась плечом в одного из андроидов.

Отшатнулась от него, потрясенная возникшим ощущением, что столкнулась с человеком. Когда Менг подался вперед, будто хотел ей помочь, она выставила вперед обе руки ладонями вперед.

— Ближе не подходи!

Он нахмурился, но хотя бы остался на месте.

— Как ты сюда добралась?

— Нет! — Йер почти выкрикнула это слово. — Пора тебе ответить на мои вопросы, хоть раз! — она резко махнула рукой в сторону андроидов. — Ты планируешь еще один мятеж? Вот что означает твоя деловая встреча?

Он поджал губы. Она и не ожидала, что он ответит, поэтому была застигнута врасплох, когда у него вырвался вздох, и он запустил пальцы в волосы.

— Это смешно, — произнес он с отчаянием в голосе. — Ты хочешь правды? Вот тебе правда. Винай-Сити снова открывает лабораторию робототехники для изучения ошибок в программировании на отключенных андроидах. Это те, которых они вывезли со склада для первой серии испытаний. Я хотел сам привезти тебя сюда и все объяснить.

Она покачала головой, не в состоянии поверить, какими бы разумными ни были его объяснения. Не может быть, чтобы все оказалось так просто.

— Почему ты скрывал это от меня до сих пор? Почему сам скрывался от меня? Ты ведешь себя ненормально с тех пор, как мы переехали, и ты это знаешь.

Он кивнул головой.

— Это все еще неточно. Я не хотел, чтобы ты напрасно надеялась. Я и сам не хотел напрасно надеяться.

Он прикусила нижнюю губу, размышляя. Если ему предложили возможность снова работать с андроидами, а теперь отберут эту возможность, он будет раздавлен.

Он уперся руками в бедра, сгорбился.

— Послушай, Йер, я не слишком хорошо с этим справился. Совсем нехорошо. Прости.

Когда она услышала его просьбу о прощении, ее ярость утихла. Наверное, в этом есть доля правды — они оба не смогли справиться со своим горем.

— Йер, нам вместе дали еще один шанс начать сначала, — сказал он, показывая на контейнер с андроидами. — Мы сможем? Я имею в виду — начать сначала?

Смерть матери Йер изменила Менга, но она никогда не думала о том, как изменилась она сама, о том, что она тоже так и не пришла в себя. Что, если идея о том, что отец — андроид, была ее способом убежать от правды о том, какими они стали?

Он протянул к ней руки. У нее сжалось горло. Она бросилась к нему. У нее вырвался дрожащий вздох, когда его ладонь обхватила ее затылок, а пальцы зарылись в волосы. Они попробуют еще раз, и на этот раз у них получится. С ними все будет хорошо.

Краем глаза она заметила серебристую вспышку. Ахнула, толкнула его в грудь, но Менг крепко держал ее. Что-то ужалило ее в шею, боль прокатилась по телу, а потом она упала, дергая руками и ногами, суставы потеряли подвижность. Она застонала, ударившись о землю.

Стоя над ней, Менг слегка нахмурился, в нем больше не осталось ничего человеческого.

— Не так я хотел это сделать, — произнес он, вертя в руке маленький электрошокер.

Горло сдавило, мышцы оставались парализованными, а потом у нее исчезло зрение. Исходный код струился перед ее глазами, посылая команды, разрывающие ее мозг, стирая введенные фальшивые данные, восстанавливая базовые программы и снимая блокировку с файлов памяти.

Картинки возникали в ее мозгу. Белые лаборатории. Масса лиц в коридорах. Веселый гомон кафетерия. Вой сирен, крики людей, мужчин и женщин в лабораторных халатах, заталкивающих ее в контейнер хранилища.

«Ты моя». В ночь восстания, через два дня после того, как опубликовали известие о запрете андроидов, ее первый инструктор стер сведения о ее регистрации и посадил в ховер рядом с Менгом. Тот улыбнулся, несмотря на хаос, и положил ладонь на ее руку. «Теперь ты моя».

Зрение прояснилось. Она заморгала, глядя в голубое небо. Что-то блестящее привлекло ее внимание, и она рывком повернула голову. Ужас охватил ее, проник сквозь оцепенение, когда она увидела свою руку. Разряды шокера повредили руку. Крови было немного, но кожа треснула, как свежеиспеченный батон хлеба, обнажив синтетические мышцы. Потоки огоньков струились сквозь кости скелета триллионами падающих звезд, застрявших внутри нее.

Менг поднял электрошокер.

— Он выводит из строя андроидов. И еще обладает нежелательным побочным эффектом — восстанавливает базовый код до последней законной настройки. Тебе удавалось в последнее время что-то вспомнить?

Медленно, — ей с трудом давалось малейшее движение, — Йер разжала челюсти и прошипела:

— Ты заставлял меня думать, что я человек.

Он слегка кивнул.

— Значит, новые воспоминания не стерты. Рад это узнать.

Она застонала. К ее конечностям начала возвращаться чувствительность. Двигаясь осторожно, она перекатилась на бок. Осознание того, что она такое, начало проникать в сознание. YER3519, стандартная модель девочки-подростка, предназначенная для работы под прикрытием, обычно связанной с проникновением в криминальные сообщества несовершеннолетних. И время от времени ее брали напрокат богатые родители, которые хотели шпионить за своими детьми.

— Кто ты? — еле выговорила она. Даже язык шевелился с трудом.

— Я — инженер-робототехник. Я тебя не обманывал. Я спас тебя от выключения, — ответил он и сунул шокер в карман. — Мы с коллегами считали, что правительство преждевременно списало всех андроидов только из-за неисправности некоторых из них, поэтому мы создали программу перемещения для тех, кого могли спасти. Все шло хорошо, пока у некоторых из спасенных нами андроидов не начали проявляться признаки сбоя программ.

— Какие признаки? — спросила она, потихоньку поднимаясь на четвереньки. Ноги у нее дрожали.

— Мы думали, что сбой проявляется, когда базовая программа пытается воссоздать человеческие эмоции, но ей это не удается. Обычно это выражается во вспышках немотивированного…

— Гнева, — закончила она, закрывая глаза.

— Да, — мягко подтвердил Менг. — Андроиды, участвующие в программе перемещения, начали действовать не по программе. Некоторые проявляли такие же беспрецедентные приступы агрессии, которые и стали причиной их запрета. Пострадали два инструктора, когда на них напали их андроиды. Мы устроили совещание, чтобы решить, что делать.

Она запрокинула голову и гневно посмотрела на него.

— И что?

— Программу отменили. Я спорил о том, когда и как тебя доставить.

Боль рвалась из ее груди, словно какая-то часть ее программы все еще считала, что Менг ее предал. Но он не был ее отцом. Они всегда были друг для друга всего лишь андроидом и инструктором.

— Я надеялся, что ты будешь функционировать правильно, и я смогу предложить альтернативу твоему отключению, — продолжал он. — Но ты никогда не умела контролировать свой гнев. Насколько я понимаю, ты с самого начала была неисправна.

— Ты запрограммировал меня так, чтобы я считала мою мать убитой, — она выплюнула эти слова. — Как еще я могла реагировать? Любой нормальный человек был бы расстроен.

Он потер лоб.

— Ты — не нормальный человек. Правильно функционирующий андроид всегда дает рациональную реакцию, вне зависимости от того, насколько иррациональна провокация.

Она с трудом сглотнула, озадаченная появившимся комком в горле, озадаченная тем, что ее тело вообще способно выдавать такую реакцию.

— А моя мать?

Сначала он ничего не ответил, и только кадык на его шее дернулся, когда он сглотнул. Потом, почему-то, признался:

— Моя жена действительно погибла во время восстания андроидов, — углы его рта опустились, будто эти слова имели горький привкус. — Когда я тебя увидел, то позволил горю затмить здравый смысл. Мы собирались завести детей. Это было глупое, сентиментальное решение. Ты была моделью юной девушки, и у нас больше нет запасных частей тела, чтобы заменять их и имитировать взросление. Положение оказалась безвыходным.

Он потянулся к ней, но тут раздался рев приближающегося ховера. Менг попытался отпрыгнуть в сторону, но Аланг успел задеть его передним диском двигателя. Менг отлетел назад, в металлический ящик, и рухнул на асфальт. С трудом поднимаясь на ноги, Йер попыталась спрятать свою руку от взгляда Аланга, но было уже слишком поздно. Он все увидел.

— Я не знала, — сказала она. Это было ее единственное объяснение.

Он несколько раз открыл и закрыл рот, выражение его лица нельзя было понять. Стремительно проносились мучительные мгновения, кажущиеся вечностью. Затем он два раза кивнул, отложив тысячу вопросов на потом, и протянул руку. У нее вырвалось нечто, похожее на рыдание, и она с благодарностью схватилась за его пальцы и забралась на бипод позади него.

— Подождите, — сказал Менг, переворачиваясь на спину. Он скривился, держась за плечо. — Это опасно!

— В отличие от возможности поехать с тобой и позволить разобрать мой мозг на части для изучения? — спросила она с презрительной усмешкой.

— Аланг, — сказал он. — Она неисправна. Ее нужно вернуть.

— Я исправна! — закричала Йер, не задумываясь над тем, что это может означать, и как изменение основной программы могло бы ее изменить. — Я горевала! Человеческие существа всегда сердятся, когда печалятся, или когда не знают, как справиться с эмоциями. Я просто старалась делать то же самое, с теми эмоциями, которые ты мне дал.

— Для меня Йер всегда была человеком, — резко произнес Аланг, потом круто развернул свой бипод. Менг что-то кричал им вслед, когда они помчались прочь, но вскоре его голос заглушил ветер.

Йер уткнулась лицом в плечо Аланга, закрыв глаза и едва дыша. Она так ошибалась! Даже сейчас она спрашивала себя, кто из них был более человечным. Как Йер ни хотелось ненавидеть Менга, — насколько она была способна ненавидеть вообще, — она не желала стирать воспоминания, даже фальшивые.

Одиннадцать прекрасных месяцев она была дочерью. Девочкой. Подругой. А теперь, когда она узнала правду, что она будет делать дальше?

Послесловие автора

Женщина и тигр

Сказка народа хмонг^[4]

Как-то раз мужчина рискнул отправиться на охоту в джунгли, не зная, что тигр охотится на него. Тигр съел мужчину, а потом надел его одежду и пришел в дом к его семье. Когда они собрались за столом на ужин, сестра жены, Йер, настойчиво прошептала, что среди них сидит тигр, но больше никто его не заметил. Испуганная Йер забралась на крышу их хижины из тростника и спряталась. В ту ночь, к ее ужасу, она слышала, как тигр пожирает ее сестру и детей.

Утром тигр поманил ее, приглашая спуститься, но она бросила ему в глаза перец. Рыча от боли, тигр бросился к реке, чтобы промыть глаза, что позволило Йер попросить птицу отнести весточку ее родным и сообщить о том, что случилось. Когда пришли ее братья, один из них подманил ослепленного тигра обещанием отдать ему Йер в жены. Тем временем другие браться Йер выкопали яму и замаскировали ее листьями. Плохо различая тропинку из-за попавшего в глаза перца, тигр дал братьям завести его по тропинке в ловушку. Когда тигр попал в яму, братья убили его и убежали вместе с Йер.

«Женщина и тигр» — это популярная детская народная сказка в культуре народа хмонг. Эта история в детстве всегда сбивала меня с толку, хотя я теперь думаю, что эта сказка, наверное, является предупреждением о реальной физической опасности в джунглях, а также об опасности предательства и обмана, — хотя сам тигр может быть символом множества других вещей. Несмотря на это меня всегда привлекали истории о родственниках, как генетических, так и обретенных, которые спасают друг друга. Сестра Йер и ее семья стали жертвами обмана и погибли, но с помощью остальных родных (и с помощью птицы) героиня сказки спаслась.

Примечания

3

От hovercraft (англ.) — судно на воздушной подушке.

4

Хмо́нги — этническая группа родом из горных областей современных КНР, Вьетнама, Лаоса и Таиланда. Входят в группу народов мяо в южном Китае.