Профессор на Луне

Мелисса Юрьевна Алькова, 2022

Клариса просто очень хочет вернуться на Землю, но это оказывается не так-то просто. И не только из-за родителей, которые думают лишь о себе и своём комфорте, но и из-за правительства Луны. Всё меняется, когда она встречает потерянных мальчишек, которые попали на Луну по чистой случайности… Или нет?

Глава 1. Профессор

Мама, папа и дочь остановились перед красивым светлым помпезным зданием с колоннами, окружённым фонтанами и садами. На всех троих были специальные солнечные очки, которые они не сняли, даже поднимаясь по мраморной лестнице. Прямо с чемоданами в руках они зашли в здание, и прошлись по прохладному тёмному коридору, чтобы остановиться у двери, которая была приоткрыта. Из-за двери пахло мандаринами и елью. Довольно приятный запах. У отца семейства, похоже, этот запах пробудил приятные воспоминания, потому что на его лице появилась лёгкая улыбка.

Пока отец предавался грёзам и витал в облаках, мать девочки постучала об дверной косяк и, осторожно заглянув за дверь, спросила:

— Можно?

Здесь она впервые увидела Профессора, и, наверное, читателю будет интересно, как он выглядит. Однако в этом профессоре ничего не было отличительного от всех остальных профессоров. Та же длинная борода, серьёзное лицо, морщины (скорее от постоянного стресса, чем от старости), усталый вид, добрые голубые глаза и «профессорские» очки. «Слишком обычно» — подумаете вы, но что, если я скажу читателю, что это был на тот момент единственный профессор на всей солнечной стороне Луны?

Да-да, представьте себе, единственный профессор! Ведь Луна ещё не была так густо населена. Возможно, именно поэтому все его звали просто Профессор, позабыв его имя. Некоторые утверждают также, что он и сам забыл своё собственное имя, но, я уверена, что это всё враньё. Такому человеку, как он, забыть что-то было бы крайне затруднительно.

Итак, Профессор кивнул, и мать зашла в кабинет, а за ней робко вошла дочь. Отец же остался караулить в коридоре чемоданы, доверяя переговоры женщине, которая, по его мнению, была больше способна на это, чем он (вообще-то он обобщал и говорил «чем мужчины», однако, сам-то он прекрасно знал, что за всех мужчин на свете отвечать не может).

Поэтому матери предстояла сейчас важная миссия — определить ребёнка в школу и поселиться в доме, который они купили месяц назад (с подведённым азотным воздухом и затемнением помещения до естественного света — всё по последнему писку моды). Она даже уже купила в этот дом красивые шторы василькового цвета, и было, открыла рот, чтобы убедить в необходимости васильковых штор и Профессора (у неё был дар убеждения в полезности абсолютно бесполезных вещей), но тот её опередил, каким-то непостижимым образом успев открыть и сказать одно слово раньше её ста двадцати:

— Нет!

Мать опешила. Девочку, похоже, это вообще не волновало. Ей было четырнадцать. Её волновало только то, что родители зачем-то увезли её с Земли, где остались все её друзья, и привезли на Луну, на которой и общаться-то толком не с кем и не о чем, ведь переселение на Луну, как мы помним, только тогда началось.

Пока мать таращила на Профессора глаза, он взял стакан воды со стола и принялся поливать стоявшее в горшочке крохотное растение, попутно его внимательно рассматривая и начиная неслышно для посторонних бубнить себе под нос: «Только месяц на Луне, а уже пятая такая, их что, клонируют? Но клонирование запрещено…».

— Как это «нет»?! — возмутилась мать.

Профессор пожал плечами.

— «Нет» это значит «нет», — спокойно пояснил он, даже не отвлекаясь от рассматривания растения.

— Но почему?

Постепенно пунцовое от негодования лицо матери стало сильно контрастировать с её белыми, красиво уложенными волосами. От загара не осталось и следа — кожа становилась ярко-красной от злости.

— Я её не возьму, потому что у нас в школе нет мест.

— Как это нет?! Мы одни из первых, кто вообще на Луну прилетел!

Профессор пожал плечами и подумал: «Вообще-то, первыми прибыли МЫ», но вслух ничего не сказал. Так как его назначили в этой школе (первой на Луне!) главным, он мог придумывать свои правила. Хотя бы и сегодня его левая пятка зачесалась — он не был обязан даже сообщать, почему вдруг он принял решение принимать или не принимать в школу того или иного ученика. Однако этот профессор отличался проницательностью и спокойствием, и без причины бы никого не стал выгонять из школы. Не без причины он и не хотел вести сейчас спор с матерью, всячески её игнорируя.

Как ни странно, его тактика подействовала, и мать, обиженная и оскорблённая, ушла жаловаться во все земные и лунные инстанции, хлопнув дверью.

Она была так увлечена своим оскорблением и осознанием себя как жертвы беспредела, что забыла в кабинете дочь. А та просто осталась стоять посреди кабинета. Её глаза не выражали заинтересованности или желания сделать что-либо. Они были просто зелёные, и всё. Никаких эмоций и чувств. Вполне возможно, что Профессор потому и отказался её принимать. «Мотивация — это главное условие того, что человек может считаться живым» — сказал он однажды. Возможно, не хотел принимать в школу труп и плодить мёртвые души.

Тогда вдруг её прекрасные зелёные глаза остановились на игрунке, которая бегала по огромной клетке в углу кабинета. Она заинтересованно посмотрела на обезьянку, и осторожно, робко спросила:

— Можно посмотреть?

Профессор удивлённо повернулся в её сторону и кивнул. Он внимательно следил, как она идёт к клетке и как заворожённо наблюдает за обезьянкой, которая тоже вдруг остановилась и стала на неё смотреть.

Тут в комнату ворвалась мать, которая, спускаясь по лестнице здания, стала проверять, ничего ли она не забыла. Вновь хлопнув дверью, но уже с другой стороны, она хотела вновь начать возмущаться, сделала глубокий вдох, но ей вновь не дали, и она поперхнулась этим порывом возмущения.

— Я беру её, — сказал Профессор. — Завтра принесёте документы.

Мать, ошарашенная, смогла лишь всплеснуть руками, позвать дочь и уйти, на этот раз не хлопнув дверью. В коридоре она смогла дать волю слезам от переизбытка нахлынувших чувств. Отец, уже расслабленный запахами кабинета, принялся её успокаивать. Они все втроём, надев солнцезащитные очки, погрузили себя и чемоданы в машину, и укатили навстречу переезду.

Профессор вздохнул, подошёл к обезьянке и посмотрел на неё, разглядывая каждую шерстинку. «Ну, как они тебе? Ах да, ты пока ещё не разговариваешь. Очень жаль, очень жаль. Иногда мне думается, что ты умнее некоторых людей, и смогла бы это доказать, было б чем» — сказал он ей. Затем он выглянул в окно, проводил взглядом уезжающую машину, цокнул языком и прошептал «Мдааа….». Он очень устал. И если бы не эксперименты в условиях Луны с не самыми плохими апартаментами, он бы ни за что не согласился сюда лететь, и считал глупцами всех, кто на это соглашался. По крайней мере, их родителей, дети были не особо причём, и по большей части просто делали, что им скажут.

В кабинет Профессора снова постучали. На этот раз это была учительница, которую он принял на работу двумя часами ранее.

Учительнице было слегка за 30. Огненно рыжие волосы отлично сочетались с голубыми, как небо, глазами. Она вбежала в кабинет, и, не успев отдышаться, тут же стала тараторить:

— Я написала индивидуальную программу для каждого ученика, сделала отчёты, выполнила классификацию учеников, проверила мотивирующие письма и сочинения на тему «Почему моя семья решила поселиться на Луне», а также…

Но тут Профессор остановил её движением ладони.

— Летти, ты сделала так много! Я поражаюсь твоей активности! А теперь иди и сделай что-то приятное для себя, только не пей кофе.

Летти улыбнулась, и её без того острый нос задрался ещё выше, но на ней это выглядело не просто естественно, но и красиво. Она положила на стол Профессора внушительную стопку бумаг и, пробормотав «Ну, я тогда пошла» и взмахнув шлейфом небесно голубого платья, удалилась из кабинета.

Но Профессора мало интересовала Летти и её бумажки. Он хотел, чтобы люди были обеспечены всем, тем более, здесь, на Луне. Тяжёлый вздох свидетельствовал о том, что он устал, и казалось, старел с каждой минутой.

Профессор взглянул на часы, стоявшие в углу комнаты. Затем сверил их с теми, которые были у него на руке. Точно — секунда в секунду. В ящиках стола в кабинете Профессора можно было найти много всего интересного. Например, сейчас он полез туда за кормом для черепашек, которые вылезли погреться на камушки под ультрафиолетовой лампой. Этот же корм он насыпал улиткам, затем набрал из крана фосфориетаносодержащей воды и полил цветы. Тоже своего рода эксперимент. Где на Земле возьмёшь фосфориетаносодержащую воду?

Кроме Летти в этой, только что открывшейся школе, работали всего три учителя: математик Артур, только что закончивший университет, старый друг Профессора художник Майкл и преподавательница географии Катрин. Летти же вела мировую литературу и историю, а также была главным творческим двигателем коллектива. Её энергии хватало на четверых учителей, всех тридцати учеников и даже на самого директора школы. Возможно, что из-за этого её и взяли (а вовсе не за красивые глаза — хотя и они были очень красивы, с этим мало кто мог спорить).

Катрин, брюнетка, больше всего в жизни полюбившая серый цвет, выполняла всегда свои обязанности очень чётко и больше всего общалась с Профессором, а с остальными общалась мало и исключительно по делу. Возможно, дело в том, что она вообще не любила общение, и лучшее общение для неё заключалось в том, что она садилась в своё серое кресло дома, заворачивалась в серый плед, открывала книгу и общалась с её героями в одностороннем порядке. Но вот о книгах она поговорить могла и очень любила.

С ней и столкнулся в коридоре Профессор, который как раз выходил из своего кабинета и повернулся, чтобы найти в кармане ключ. Но вместо этого он сбил с ног Катрин, и стопка книг, которые она несла в свой класс, чтобы поселить там, с глухим грохотом упала на пол и разлетелась по всему коридору. Сама Катрин было пошатнулась, но удержалась на месте.

— Извините, я вовсе не хотел… — начал было извиняться Профессор, но Катрин опередила его.

— Ничего, — ответила она. — Всё в полном порядке.

«Надеюсь, что этот порядок не как в тех романах. Хорошо, что он не начал собирать мои книги»

Катрин улыбнулась смущённо и начала собирать рассыпанные книги. Профессор же зашагал по коридору, по дороге зайдя в класс Майкла и доверив ему ключ от школы.

Когда Профессор, наконец, вышел из здания, он зажмурил глаза от яркого света. Хотя здесь стояли затемнители солнца, оно светило очень ярко и непривычно для того, кто провёл всё утро в душном, полутёмном кабинете.

Удивительно всё-таки, до чего дошёл прогресс! На одном участке Луны не только создали атмосферу, сделали затемнители солнца, чтобы светило не так ярко, но и построили дома, посадили деревья (для чего завезли почву с Земли) — и всё это в самый короткий срок, которого даже никто не ожидал. За какие-то два месяца после открытия искусственной атмосферы люди начали толпами скупать билеты на Луну, а власти начали думать над тем, кто будет президентом Луны, какие там будут школы, институты, какая работа. Работы по строительству и налаживанию всех коммуникаций — от кислорода до электричества шли полтора года, и вот, наконец, спустя два года после открытия атмосферы, Профессор может выйти из здания школы на Луне и насладиться прекрасным лунным кислородом в своих лёгких.

Вовсе не многие, только самые богатые (а билет на проживание на Луне стоил совсем не дёшево) смогли отправиться сюда. На Земле их прозвали лунной элитой. Некоторым (как Профессору) повезло прилететь сюда бесплатно в качестве специалистов, но и они считались лучшими из лучших (хотя отчасти они не были таковыми).

Может быть, и к лучшему, что так вот всё вышло. Для очень многих вообще ничего в жизни, честно говоря, не поменялось. Да, на Луне. Но такие же дома, такие же улицы, такие же деревья, такой же кислород. Те же люди рядом, те же школы и институты, та же работа. Каждый взял себя с собой. Это была Земля, дубль два.

Клариса, четырнадцатилетняя девочка, которая интересовалась животными намного больше, чем людьми, меняться не хотела. Ей нравилось заботиться о животных, и она была вполне самодостаточна в своём безразличии к тому, что почувствует она или другой человек. У Кларисы было множество животных на построенном в доме специально для неё чердаке. С ними она и сидела в своей комнате, обдумывая план побега с Луны. Ей не очень-то нравилась её школа на Земле, и она полагала, что здесь не будет лучше.

В голову ничего не приходило. Черепаха медленно и размеренно жевала лист салата. Часы тикали, отбивая секунды и минуты. В полутёмной комнате, освещённой только ультрафиолетовыми лампами, тикание часов звучало для Кларисы как приговор. А может, всему виной были её мрачные мысли о своей нелёгкой судьбе четырнадцатилетнего подростка, которому зачем-то надо было ходить в школу. Зачем? Никто не объяснил ей этого до сих пор.

Она дала черепахе ещё салата и обречённо вздохнула. Нет у неё на Луне ни единой родной души.

«Хочу хоть с кем-то поговорить» — подумала она и снова вздохнула. Не суждено было этой мечте сбыться, пока она живёт с родителями.

Послышался стук в дверь. Клариса оглянулась.

— Да-да, войдите, — торопливо пробормотала она.

В комнату вошёл папа. Ему было на тот момент ровно 44 года, и он уже начинал седеть. Но положение его седины спасали живые, жизнерадостные голубые глаза. Одеваться Дэвид (так его звали) предпочитал в джинсы и майки.

Но сегодня почему-то его не спасали даже прекрасные голубые глаза и лёгкое отношение к жизни. Он тихонечко закрыл за собой дверь и, приняв максимально серьёзное выражение лица (которое было ему несвойственно, и от которого каждый мускул на его лице пребывал в небывалом напряжении), сел на матерчатый коврик рядом с Кларисой.

— Мы с мамой очень беспокоимся за тебя, пойми… — начал было он, но Клариса его перебила.

— Я знаю, — сказала она. — Для меня это не новость.

— Да послушай! — Дэвид явно не был в настроении для того, чтобы его перебивали. Клариса, услышав этот несвойственный папе тон, внутренне напряглась и замолчала, приготовившись слушать.

— Мы с мамой очень беспокоимся за твоё будущее, Клариса. Ты поступаешь в выпускной класс, и то, кем ты станешь, зависит от тебя. Мы беспокоимся, что ты ничем не интересуешься! Ни программированием, ни исследованием дальних планет, ни рисованием. Подумать только! Ты весь день просто сидишь со своими черепахами и рыбками! Кем ты будешь работать, Клариса?

Клариса недовольно сморщила нос. Она слышала эту шарманку столько раз, что пару раз эти слова ей снились. Но ей нечего было ответить.

— Я хочу быть ветеринаром, — честно ответила она.

— Но послушай, Клариса, — папа явно боялся ранить Кларису, и понимал, что сильно рискует. — Ветеринар — это не та профессия, к которой мы готовили тебя.

Клариса давно выработала стратегию для таких случаев. Она высыпала в кормушку к черепахе остатки салата, молча встала и пошла гулять. Но, остановившись ненадолго, она бросила: «Когда у тебя всё-таки появится лунный пёс, ты ведь придёшь ко мне». Отвернувшись, она не увидела, как лёгкая улыбка коснулась папиного лица. Вышла из дома проветриться, отправив маме сообщение, что она пошла прогуляться по городу с подругой. Только вот подруги у неё не было. Поэтому она отправила обычное короткое сообщение «Ушла гулять», и вышла за порог.

На Луне, несмотря на яркое солнце, становилось холоднее. Клариса закуталась поплотнее в кофту и натянула на нос очки. Солнце клонилось к закату. Она ещё не привыкла к здешней обстановке. Вокруг были новенькие домики, красивые сады, аллеи, парки, магазины, но было всё равно не то. Время здесь как будто остановилось. Путешественник во времени, если бы он существовал, сказал бы, что это явно американские шестидесятые, но, подняв голову, он бы увидел свидетельство того, что не всё здесь так просто, и солнце слишком ярко для Америки светит.

На улице было совершенно пусто — люди спали или просто отдыхали. Она знала, что на Луне есть край земли. И он находится там, где заканчивается цивилизация и начинается голый камень.

Туда она и пошла. Выйти за край было нельзя (там не было атмосферы, и стоял пятидесятиметровый забор без единого зазора), но посмотреть-то можно.

Местность становилась всё пустыннее — меньше домов и магазинов. В конце концов, Клариса наткнулась на ярко-красную живую изгородь. Плющ чувствовал себя на Луне, словно для него наступила осень. Туда ей и надо было. Она нашла место, которое было обвито плющом меньше всего, и, будучи довольно худенькой и ловкой, пролезла в образовавшийся проход. Она увидела каменную площадку, которая заканчивалась глухой стеной.

Клариса посмотрела вверх. Полоса голубая и полоса чёрная.

«Папа, почему небо голубое?» — вдруг вспомнилось ей и застыло в звенящей тишине. Кларисе вдруг стало очень одиноко и как-то зябко. Осознание того, что от Земли её отделяют сотни тысяч километров, породило в Кларисе необъяснимое чувство пустоты и тревоги. Её большие голубые глаза были распахнуты навстречу чёрному космосу. Луна показалась ей тюрьмой.

Она села прямо на каменный пол. Изгородь была больше неё, стена была больше, Луна была больше и космос был больше, чем она. Это то и пугало как раз Кларису больше всего. Она уже было задумалась о том, как велик космос и сколько всего интересного в нём есть, как вдруг услышала в оглушающей тишине хруст ветки.

Клариса немедленно повернулась на этот неожиданный для неё звук, и никого не увидела там, откуда (как она думала) он раздавался.

— А ты чего тут? — услышала она голос позади себя и резко обернулась.

Клариса вздрогнула. Перед ней стоял худощавый парнишка лет пятнадцати. Он слегка испуганно и удивлённо смотрел на непрошенную гостью своими карими глазами и всё время убирал со лба прядь каштановых волос. Клариса не растерялась.

— А ты чего?

Парнишка тут же вылупил на неё глаза. Такого ответа он явно не ожидал.

— Ну, сюда вроде не заходят «богатики», которые на шаттлах летели.

Клариса посмотрела вдруг на своё платье, и поняла, о чём тот говорит. Она даже выглядела «аристократично» (мама всегда старалась её одевать по последней моде). Потом она смерила взглядом парнишку и нашла, что даже её папа (который к моде имел весьма косвенное отношение) одевается более стильно и дорого, чем он. Протёртые, пузырящиеся джинсы в пятнах и майка в мелкую дырочку говорили о крайней бедности или даже бедственности его положения.

— А ты как сюда попал?

Хотя Клариса и не сказала прямо «на Луну», они оба поняли, о чём речь. Парнишка замялся и нервно начала кусать губу.

— Я, кстати, Майкл, — он протянул руку.

— Приятно познакомиться, — ответила Клариса. — Ну, наверное… — добавила она.

— Красивая, правда? — Майкл показал на стену.

Клариса вновь посмотрела на стену, и мечтательно протянула «Дааа….». Когда она снова оглянулась, парнишки уже не было.

Она и сама не знала, что испытала в этот момент — облегчение или грусть. Какое-то смешанное было чувство. У Кларисы заурчало в животе. «Пора и домой» — подумала она, и, пробравшись через красные заросли, отправилась по направлению к дому.

«Завтра в школу» — уже точно с грустью подумала она, и вдруг вспомнила о Профессоре.

— Хотя, может, всё не так уж и плохо, — сказала она себе, открывая дверь в дом.

Глава 2. Потерянные мальчики

Удивительно. Люди уже могут жить на Луне, а школа всё равно похожа на завод, где из уникальных личностей делают инструменты для того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ими воспользовался.

Примерно таков был ход мысли четырнадцатилетней Кларисы, когда она сидела в классе и хлопала красивыми зелёными глазами в попытках понять хоть слово из объяснений математика Артура Келли. Он допускал, что можно звать его просто Артур, поэтому именно так без всяких зазрений совести о нём думала Клариса. В своих попытках понять математику она неизменно возвращалась к наблюдению за торчащим локоном рыжих волос Артура.

Клариса находила Артура привлекательным молодым учителем, но недостаточно, чтобы влюбиться в него."Как глупой девчонке" — думала она. И"не в моём вкусе". Кроме неё в классе было всего девять человек, и все они упорно пытались понять математику.

"Можно ли понять математику, если ты её никогда в жизни не понимал?" — подумала Клариса. Артур рассказывал крайне интересно, но она почти ничего не могла понять из-за пробелов в математике, которые она нахватала ранее.

На втором уроке (который вела Катрин) её вызвали к Профессору.

— Клариса, — обратился ней Профессор. — Мы здесь никого не заставляем учиться. Мы здесь трудимся, чтобы ты и другие ученики приобрели необходимые для жизни знания, умения и навыки и раскрыли свои способности и потенциал. Я вижу, что тебе тяжело. Могу предложить перевести тебя на курс раньше или индивидуальный план обучения, чтобы ты смогла нагнать программу.

— А биологии тут нет? — смущённо спросила Клариса. — Всё это чудесно, но мне непонятны большинство предметов, а вот биология кажется мне очень интересной. Жаль, что её нет.

Профессор внимательно посмотрел на неё.

— Я и сам думал об этом, — сказал Профессор. Он задумался на секунду. — Пожалуй, я мог бы вести биологию. В конце концов, это мой профиль.

Клариса пришла домой в приподнятом настроении как раз к блинчикам. Её мама следила за её фигурой, но раз в месяц, в особенно стрессовые для Кларисы дни, могла приготовить блинчики с творогом. Для неё это означало особый жест заботы. Специально для таких моментов у неё были замороженные блинчики в холодильнике, которые имели загадочное название «Фаст кейк» и продавались во всех супермаркетах Луны.

— Как первый день в школе? — спросила она, будто сегодня утром репетировала роль матери перед зеркалом. Про себя Клариса фыркнула, но затем только пожала плечами.

— Никак, — честно ответила она.

— Ну ничего, Профессор сделает что-нибудь для тебя. В конце концов, это лучшая школа на Луне.

— Мам, она единственная.

Какая-то непонятная, необъяснимая обида у неё затаилась на родителей.

И тут она поняла: её забыли спросить.

Просто забыли спросить, а нужно ли ей вообще всё это: Луна, новая школа — просто за неё уже всё решили.

Когда вокруг никого нет, как-то легче себя начинаешь понимать. С этой мыслью она вышла из-за стола и холодно поблагодарила за блинчики. Через десять минут она уже отправляла маме сообщение «Я гулять», поплотнее закутываясь в кофту. Около стены не холодно, но как-то неуютно.

— Ты себя жалеешь? — спросил Майкл.

На этот раз Клариса даже не вздрогнула.

— Что за дурацкая привычка подкрадываться сзади? — спросила она абсолютно спокойно.

Майкл встал напротив неё.

— Теперь ты можешь меня видеть, — гордо заявил он, скрестив руки на груди.

— А ты где живёшь? — с интересом спросила Клариса, которая вообще обиды долго помнить не могла.

Майкл с тревогой взглянул на красную живую изгородь.

— Тебе знать не надо, — ответил он с некоторым недоверием в голосе.

— Как это — не надо? — удивилась Клариса. — Ты прямо там чтоли живёшь?

–Может, там, а может, и нет, тебе-то какое дело? — ответил Майкл, делая загадочное выражение лица. — И вообще, ты можешь принести беду, — сказал он, переходя на шёпот. В оглушительной тишине между живой изгородью и стеной даже этот шепот звучал довольно громко.

Клариса ничего не ответила. Она снова посмотрела вверх. Кусочек чёрного космоса напоминал ей постоянно, что она вовсе не дома, и заставлял её неосознанно насторожиться.

— Красиво, правда? — сказал Майкл.

Клариса кивнула.

— Мне пора, — сказала она и встала с каменного пола.

— Так ты себя жалеешь?

Она пожала плечами. И сама бы Клариса не смогла ответить на этот вопрос. По дороге домой она думала о том, что она ничего такого не хотела — не хотела на Луну, не хотела в школу. Но жалеть она себя не хотела, нет. Скорее, было бы замечательно придумать план побега. «А вдруг Майкл что-то об этом знает?» — подумала она. И с чувством удовлетворённости и определённых планов на завтрашний день зашла в дом.

Мама и папа Кларисы ругались. Папа, как обычно, оправдывался. Мама, как обычно, нападала. Ругались, как слышала Клариса, из-за неё и её школы, так что она просто максимально тихонько закрыла входную дверь и прокралась в свою комнату по коридору. Она не хотела быть свидетелем этого представления, а уж тем более в нём участвовать. Пускай разбираются сами.

Она взяла книжку и легла на кровать. За чтением она обычно быстро засыпала, но не в этот раз. Клариса постоянно отвлекалась на свои собственные мысли. Слишком уж насыщенный и непонятный был день. С этим же ощущением она и уснула. Ей снилось, как она отталкивается от каменного пола за живой изгородью, и летит вверх, вверх и вверх — в космос, к звёздам. Это был очень приятный сон.

Приятный сон прервал будильник. Кто вообще придумал школу в 9 утра?

Обычный день в школе. Профессор, похоже, забыл о ней. Или и не собирался облегчать ей учёбу в школе. Похоже, его вообще никто не волновал, даже он сам. Летти Уилсон погрузилась в свои размышления о мыслях автора, и можно было бы подумать, что они принадлежат ей самой. В конце концов, Кларисе стало казаться, что Летти, как её морская свинка, перебирает лапками в колесе и никак не может остановиться.

Но не только из-за Летти день в школе тянулся так долго. У неё были неотложные дела после уроков.

Клариса остановилась около живой изгороди. Абсолютная тишина ударила в уши. Она вдруг поняла, почему всё ощущается так искусственно — на Луне ветер дул равномерными потоками. Но здесь, за живой изгородью, ветра не было вовсе. На живой изгороди не шевелится ни единый листочек, как будто она была не живая, а мёртвая. Красные листья, казалось, были сделаны не то из воска, не то из пластика.

Кларисе вдруг невыносимо захотелось кричать. Но вместо этого она прошептала:"Я так устала". И вошла в тёмную тишину живой изгороди. Клариса села на привычное место. Она хотела остаться одна, но уже знала, что придёт Майкл. Она даже его ждала.

Минут через десять у неё заболела спина, и она просто легла на холодный каменный пол. Где-то на самом краю мира, за стеной, виднелся холодный, неприветливый космос. Где-то там был её родной дом, но отсюда не было видно Землю. Может быть, так было сделано специально — чтобы не скучать. Чтобы разорвать связь навсегда. Но это казалось Кларисе жестоким и неправильным. Ведь она-то всё равно скучала.

— Не хочешь прогуляться? — Майкл как всегда появился позади, только теперь Клариса увидела его сразу.

— Куда? — она недоверчиво сощурила глаза.

— Увидишь, — уклончиво ответил Майкл.

— Что-то не хочется, — Клариса закрыла глаза.

Майкл вздохнул.

— Я хочу показать тебя ОСТАЛЬНЫМ, — сказал он, и в голосе его прозвучали волнение и страх.

Клариса приоткрыла один глаз.

— А вас много? — она недоверчиво посмотрела на Майкла.

Тот пожал плечами.

— Нас девять, — просто ответил он.

Клариса закрыла глаз и открыла другой.

— Чем клянёшься?

Майкл задумался.

— Клянусь всеми пальцами правой руки.

Клариса снова недоверчиво сощурилась.

— А вы мне ничего плохого сделать не собираетесь?

— Клянусь всеми пальцами левой руки, — Майкл уверенно закачал головой.

— А среди вас есть взрослые? — на этот раз Клариса смотрела во все глаза.

— Нет. Клянусь всеми пальцами.… Слушай, у меня так и пальцев-то не останется…

— Лааадно… — протянула Клариса, и встала с каменного пола.

Они вместе шли вдоль живой изгороди. В голове у Кларисы, несмотря на клятву Майкла на пальцах, дребезжало волнение. Она перебирала все приёмы самообороны и на всякий случай набрала номер папы на своём телефоне. Он среагирует раньше, чем мама.

— А разве стена не охраняется? — Клариса впервые, на самом деле, задумалась об этом. А вдруг все уже в курсе, где она бывает?

Майкл коротко кивнул.

— Да, но мы их почти не видим, — прошептал Майкл.

Кларисе тут же стало намного легче, но осадок тревожности всё же остался. Она в любой момент готова была бежать, если что-то вдруг пойдёт не так.

Вдруг Майкл остановился, поглядел вправо-влево и нырнул прямо в заросли. Кларисе было жутко любопытно, как же так случилось, что девять человек умещаются на таком узком участке, как живая изгородь. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как нырнуть за Майклом.

Это была любовь с первого взгляда. Кусочек рая, который перенесли прямо сюда, на такую ненавистную ей Луну. Лучи солнца едва пробивались тут через широкие и густые кроны деревьев. Пахло листьями и корой, слышалось журчание ручейка и пение птиц. Клариса в тот же самый миг захотела остаться там. Она была готова пожертвовать даже друзьями на Земле. Она поняла, по чему так скучала — по ощущению чего-то настоящего, а не вылизанных газонов и пестреющих на каждом шагу цветов.

Привыкнув к полумраку, Клариса вдруг осознала, что она нигде не видит Майкла. А ещё она заметила, что за деревьями происходит какое-то шевеление. Ей стало не по себе, и каждый её мускул готов был к тому, чтобы сорваться с места и бежать так быстро, как только Клариса сможет.

Тем временем, из-за деревьев начали постепенно показываться лица — смуглые и бледные, разрисованные и не очень, но все, как один — детские и напуганные. За ними постепенно, совсем бесшумно появились тела, облаченные в рваные майки и не менее рваные штаны или даже джинсы. Мальчишки были вооружены копьями и стрелами, но как будто бы и не собирались ими пользоваться, просто держа на всякий случай возле себя. Это заставило Кларису тревожиться чуть меньше и немного расслабиться.

— Что вам от меня нужно? — спросила вдруг она, начав постепенно подозревать, что она тут не просто так.

— Это Джон, Эдвард, Стив, Кайл и Дейв, Соло, Митти и Рон, — Майкл снова подкрался сзади. На этот раз Клариса подпрыгнула от неожиданности, чем, в свою очередь, напугала всех остальных мальчишек, которые тут же отпрянули назад, за деревья, из-за которых вышли.

— Вы кто такие? — Клариса считала свой вопрос чрезвычайно глупым в этой ситуации, но обязана была спросить, чтобы разобраться в ситуации чуть больше.

— Считай, что мы — потерянные мальчишки, — ответил Майкл даже как-то слегка торжественно.

Глава 3. Сделка

Вскоре все уже сидели около вечернего костра. Кларису не волновало, что её будут искать, а завтра в школу. Она убедилась, что здесь, среди потерянных мальчиков — безопасно. Майкл рассказал о том, как они с ней познакомились, остальным, и теперь пришла пора остальных рассказывать о том, что вообще произошло и при чём тут Клариса.

— Мы все с Земли, не инопланетяне какие-то, — начал Митти. — Однажды мы собрались и решили, что хотим на Луну. Что нам тут будет интереснее. Приключений хотели, вот. Пробрались в шаттлы к богатеньким… — тут он запнулся и посмотрел на Кларису, которую это нисколько, похоже, не оскорбило, — …и проехали на них «зайцем». Плана-то у нас не было.

— Да, нам показалось, что здесь будет что-то интересное, — заметил Стив, который в это время грыз какую-то палочку. — На деле же, богатенькие, навроде тебя, живут, как жили, а мы тут.… Эх, сами виноваты — надо было план продумать, а мы просто так.… Эх… — он снова вздохнул и перестал грызть палочку, грустно опустив голову.

Он явно хотел пожаловаться на жизнь, а выслушать все боли потерянных мальчишек было некому — кроме Кларисы.

— Нет, тут тоже, конечно, интересно, — добавил Дейв. — Но мы же не можем в этих зарослях жить вечно. Когда-нибудь у нас закончатся запасы воды и еды, придётся искать убежище.

Кайл, который был его братом и внимательно его слушал (как и все остальные), продолжил:

— Мы не хотим становиться ворами и преступниками. С нас достаточно того, что мы живём тут.

Все эти намёки, вероятно, должны были что-то значить и к чему-то вести. Клариса подняла одну бровь вверх и оглядела мальчишек. Грязные, оборванные, потные, они предстали перед ней людьми. Реальными людьми, у которых есть проблемы. Она вдруг поняла, как соскучилась по этому. Все люди, которые окружали её, были искусственными: с ненастоящими частями тела, ненастоящими проблемами и ненастоящими методами общения. Клариса вдруг осознала, что не просто может сдружиться с этими мальчишками, они могут быть друг другу полезны.

— Так вы хотите остаться здесь, учиться в школе, есть и пить, ходить в магазины, как я?

Мальчишки завороженно смотрели на неё. Их глаза вспыхнули озорным огоньком надежды.

— А как же Земля?

— Ну, мы не можем вернуться. Нас уже ищут повсюду. Если они узнают, где мы, наших родителей накажут. Пусть думают, что мы мертвы или типа того, — ответил Соло. У него был низкий, сиплый голос. Если бы не Майкл, Клариса бы подумала, что Соло и есть их"вожак".

Клариса кивнула и нервно облизнула губы.

— Вот что, — сказала она. — Я не знаю, смогу ли вам помочь. Но мне кажется, что мы сможем помочь друг другу. Слушайте… — и она рассказала о том, чего больше всего хотела и чем не смогла бы ни с кем поделиться.

В тот же вечер она сидела в гостиной вместе с папой и мамой и делала вид, что читала книгу. На самом деле, бабочки в животе порхали, а слабый огонёк надежды перерастал в костёр с планами и целями. С одной стороны, радостное ожидание, а с другой — страх, что она ничего не сможет придумать, и что-то пойдёт не так. Да и вообще — что предпринять? Потерянные мальчишки задали ей задачку не из лёгких.

Её размышления прервала мама:

— Дорогая, ты пойдёшь со мной завтра по магазинам?

Клариса, которая сначала вообще не поняла, кого и что спрашивают, закатила глаза. Она не любила ходить по магазинам. Она не знала брендов (хотя мама упорно ей их навязывала) и не хотела в них разбираться, считая это полной ерундой. Слушать от мамы очередную восторженную лекцию о том, как и за что она любит Диор, она не собиралась. Папа в это время предусмотрительно вышел из комнаты. Он не любил, когда кто-то ссорится.

— Ну, маааам, — попыталась она взять мать нытьём.

— Никаких"ну мам", — отрезала та. — Завтра же идём по магазинам, иначе домашний арест на неделю тебе обеспечен.

Тяжело вздохнув, Клариса замолчала. Придётся слушать лекцию о Диорах, всё-таки.

И тут её осенило.

Её глаза ярко вспыхнули, и она, очнувшись, оглянулась на мать. Та отвернулась, листая новый выпуск Vogue. Кларису обычно это раздражало, но сейчас ей это помогло, и она выдохнула с облегчением. Вернувшись в свою комнату, она начала обдумывать свой незатейливый, но очень опасный план. Как ей тогда казалось, ничто не могло пойти не так. Бабочки в животе снова начали порхать. С ними она и уснула.

Глава 4. Диоры и прочие туфли

Когда Клариса проснулась, ей показалось, что она всё выдумала. И вчерашний день, и самих потерянных мальчишек, и даже живую изгородь и стену.

В это время в тёмной прохладе живой изгороди шептались мальчишки. Клариса оставила их в полном замешательстве, и им нужно было срочно придумать, как именно отправить её на Землю. Кроме того, им было вовсе непонятно, что Клариса собирается делать, вернувшись. Об этом они тоже тихонько переговаривались.

— Сумасшедшая! — выдохнул Соло. — Какой нормальный человек согласится лететь обратно, если знает, что никто и ничего его там не ждёт?

— А я её понимаю, — отозвался Майкл. — Наверное, тут её ждёт ещё меньше.

Они замолчали.

— Можно ли использовать для этого старые капсулы, на которых мы и они прилетели? — тихо спросил Рон.

Ответом ему было гробовое молчание. Они не знали ровным счётом ничего. Они вообще не знали, как работают эти капсулы и где они сейчас находятся. Все их зацепки были основаны на том, что они знали, когда прилетели на Луну. А знали они, признаться, очень мало. Все капсулы, в которые они забрались, да и вообще все остальные куда-то делись. Не было их на посадочной площадке, да и посадочной площадки тоже не было — по крайней мере, там, где она была раньше. Поначалу потерянным мальчишкам и дела до неё не было, а теперь даже следы, если когда-нибудь они и были, потерялись.

Конец ознакомительного фрагмента.