Что скрывает прилив

Мелинда Солсбери, 2020

Несколько правил для тех, кто живет под одной крышей с врагом. Первое: не привлекай внимания. Второе: если не можешь быть невидимкой, стань полезной. Третье: если не можешь победить злодея, присоединись к нему. Четвертое: не зли его. Альва убеждена в том, что несколько лет назад ее мать пропала не просто так. И теперь она вынуждена остерегаться собственного отца. Но когда в деревне из недр земли восстанет древнее зло, Альве придется столкнуться с неизведанным и подвергнуть сомнению все, в чем она была так уверена. Ведь теперь она сама может стать жертвой.

Глава третья

— Скажи, ради всего святого, что ты тут делаешь? — Я бросаю ручки тележки, смахиваю с лица волосы и упираю руки в боки. — Ты с ума сошел?

— Ты не пришла. Я думал, мы договорились о встрече.

Он рывком отталкивается от дерева и направляется в мою сторону. Несмотря на свою хромоту, парень довольно быстро приближается ко мне. И вот он уже стоит прямо передо мной, и я заглядываю в его веселое лицо.

— Я же сказала: приду, если смогу.

Рен вскидывает бровь.

— То есть я впустую потратил утро, дожидаясь тебя в условленном тайном месте? Мне казалось, что у нас были определенные обязательства друг перед другом.

— Я бы не сказала, что таверна Мака — тайное место. И официально заявляю, что скорее утоплюсь в озере, чем обзаведусь обязательствами перед тобой, Маррен Росс.

— Ах! — хватается он за сердце.

Я закатываю глаза.

— Серьезно, что ты здесь делаешь? Я просила тебя не подниматься на гору. Обещала же, что сама к тебе спущусь.

Он окидывает меня оценивающим взглядом.

— Все так. А потом ты не пришла. Может, и не давала железных гарантий, но раньше ты всегда приходила, если был уговор. Поэтому я начал беспокоиться. — Он кисло улыбается мне. — Могла бы постараться и изобразить хоть немного благодарности. Я тут почти километр в гору взбирался, а потом еще шесть намотал вокруг озера, чтобы убедиться, что ты жива.

Помимо воли я бросаю взгляд на его больную ногу, и он это замечает. Мы оба краснеем.

— Ну… спасибо тебе, — бормочу себе под нос, пряча глаза. — Я в порядке. Просто нужно заменить одну из сетей. — Я медлю. — Тебе лучше уйти. Ты же знаешь, что мой отец не любит, когда деревенские поднимаются сюда и суют нос в его дела.

Рен смеется.

— Мне совершенно неинтересны дела твоего па. Я пришел к тебе. К тому же, знаешь, как я тебя нашел? Он сам подсказал мне, где тебя искать.

На секунду я теряю дар речи. Тревога сжимает пальцы на моем горле.

— Ты ходил в дом? В мой дом? Ты с ним разговаривал? — с трудом выдавливаю из себя. — Рен, ты вообще слушаешь, что я тебе говорю?

— Да, каждое слово. Но иногда я предпочитаю игнорировать услышанное. Я называю это свободой выбора.

— Серьезно…

Рен протягивает навстречу руки, чтобы успокоить меня.

— Кажется, он не был против. И предложил мне чаю.

У меня отвисает челюсть.

— Я ответил, что тороплюсь и, может, в следующий раз, — ухмыляется Рен, демонстрируя заостренные резцы, из-за которых становится немного похожим на волка. Я же просто отворачиваюсь, пытаясь совладать с собой.

У Рена есть и другие волчьи черты: острые скулы, настороженный взгляд. Он поджарый, осторожный и всегда немного растрепанный. И, главное, к нему нельзя поворачиваться спиной, потому что ты и глазом моргнуть не успеешь, как этот парень уже будет дышать тебе в затылок. Словно доказывая правоту подобных наблюдений, рука Рена ложится ко мне на плечо. Стоило мне отвлечься, и он подобрался ближе.

— Не злись, — заискивающе уговаривает он, притягивая меня к себе. Его слишком длинные волосы щекочут мне ухо. — Он и вправду не показался мне рассерженным.

Я отталкиваю парня и скрещиваю руки на груди.

— Как ты это понял?

— Я знаю, как выглядят рассерженные мужики. Ты же видела, какие типы ухлестывают за моей ма.

Его голос дрогнул, но выражение лица все такое же веселое: уголки губ приподняты вверх, вокруг глаз собрались морщинки, из-за которых он выглядит старше своих семнадцати лет.

— Давай помогу? — Он кивком указывает на тележку за моей спиной. — Заглажу свою вину за то, что потревожил тебя.

— Ты разве не должен быть на работе? — спрашиваю я.

— Ночная смена. До конца дня я в твоем распоряжении. — Он двусмысленно ухмыляется.

— Прекрати.

Рен лениво пожимает плечами.

— Я серьезно. Позволь мне помочь.

Я нехотя киваю. Вдвоем мы справимся быстрее, да и мой па все равно уже знает, что он здесь. Так что можно извлечь из этого пользу.

— Ладно. Видишь там, у берега, столбы? — Я показываю на них пальцем. — Сверху и снизу сети есть петли. Оба края нужно закрепить на столбах. Положим сеть на берег, пока будем этим заниматься. Ты начинай отсюда, а я пойду в другой конец. Встретимся посередине.

Парень скидывает с плеча свою сумку и аккуратно пристраивает ее под деревом, пока я складываю арисэд и развешиваю его на ручках тележки. Рен помогает мне донести сеть до берега и развернуть ее. Мы начинаем закреплять ее на столбах. Занимаемся мы этим молча, споро поднимая и привязывая, потом снова. Работая синхронно, вскоре мы уже подтягиваем центральную часть сети к последнему столбу.

Рен все это время не отстает от меня, работает с той же скоростью, и — что меня немного раздражает — он, кажется, даже не устал. На моей блузе под мышками и на спине расползлись пятна пота, и не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, что лицо у меня ярко-красного цвета. А парень выглядит так, будто только что проснулся от освежающего дневного сна; на его щеках нет ни капли румянца. Видимо, работа на лесопилке помогает оставаться в хорошей физической форме.

Рен выпрямляется и смахивает волосы с глаз.

— Тебе нужно подстричься, — замечаю я.

— Предлагаешь свои услуги?

— Ага, иди сюда, — соглашаюсь, доставая из кармана небольшой складной ножик.

Парень смеется, зачесывает волосы назад рукой и кивает в сторону сети.

— Теперь в воду? — интересуется он.

Мы подтаскиваем ее за нижнюю часть к озеру, и я замечаю ухмылку Рена.

— Трус, — ворчу себе под нос. На воде появляются пузыри из-за того, что сеть начинает тонуть. Когда ее верхняя часть все еще лежит на поверхности, они исчезают.

Несколько секунд мы тяжело дышим и смотрим на озеро.

— Тут мелко, — говорит Рен, указывая на уровень воды. — Смотри, по этой мели можно дойти до самой горы.

Он кивает вправо, где среди болотистой почвы проглядывает дно озера, образуя топкую тропинку, ведущую к горе. Вдоль тропинки тянется темная полоса, отмечающая прежний уровень воды. Теперь граница озера располагается намного ниже, и от этого парень хмурится.

— Ты говорила своему па… — начинает он.

— Конечно, говорила, — перебиваю Рена. Я сообщила отцу еще до того, как уровень воды упал до верхней отметки на столбах. Они как раз служат для измерения глубины. — К тому же он не слепой. — Я подбородком указываю на ближайший столб. На нем виднеются три зарубки, демонстрируя, насколько обмелело озеро. — Он и сам это видит.

Я смотрю на эти отметки, и у меня что-то сжимается в животе. Отец видит, что происходит, я это знаю, но он ничего с этим не делает. А ему следовало бы. Это его работа. Это единственная причина, почему нас еще не выгнали из деревни.

Мой отец — наевфуиль, или смотритель озера. Представители семьи Дуглас присматривали за озером еще с тех пор, как Ормскола представляла собой четыре тростниковые хижины, обмазанные глиной и имеющие претензии на величие. Это было за несколько сотен лет до землетрясения и слияния озер. Для отца это не просто работа, это его призвание, его священный долг — следить за озером, понимать его состояние, заботиться о нем, оберегать его. Предупреждать жителей деревни, когда что-то идет не так. Но, как мне кажется, предупреждать родитель никого не собирается.

И это большая проблема, потому что в последнее время все в Ормсколе вращается вокруг одного — бумажной лесопилки Стюартов. А она работает за счет воды, которая поступает из нашего озера.

— Твой отец не беспокоится по этому поводу? — интересуется Рен, словно читая мои мысли. — Очевидно же, что это не сулит ничего хорошего для лесопилки. И ты знаешь, что Джайлзу это не понравится.

Я отвечаю парню сердитым взглядом, потому что мне прекрасно известно, что бывает, когда Джайлзу Стюарту что-то не нравится. Перейди дорогу этому человеку и вдруг обнаружишь, что у тебя или у твоих родственников сократились часы работы на лесопилке, или что люди престали покупать молоко и яйца на твоей ферме, или что посетители прекратили заглядывать в твою таверну. Куда бы он ни пошел, все следуют за ним с единственной целью — оставаться на его стороне. В Ормсколе становится очень неуютно, если ты в плохих отношениях с Джайлзом Стюартом. Я сужу по собственному опыту. И ни я, ни кто-либо другой ничего не может с этим поделать.

Ормскола — небольшое поселение, и тут не нужен мэр. Мы даже священника и почтальона раз или два за год видим. Однако это не остановило Джайлза в его намерении стать здесь властителем и хозяином. И кто осмелится пойти против человека, который владеет лесопилкой и платит всем за работу на ней?

Разве что я и мой па. Отец и Джайлз издавна друг друга недолюбливают. Так что если Стюарт выяснит, что от него скрывают такую серьезную проблему, он придет за нами. Небо мне свидетель, он уже давно ждет повода.

— Летом он планирует расширять производство. Если уровень воды в озере опустится ниже… — Рен смотрит на меня вопросительно.

— С каких это пор ты печешься о Джайлзе Стюарте? — быстро спрашиваю я. Рен не болтлив, но если он при ком-то упомянет, даже мимоходом, об уровне воды и это дойдет до Джайлза, тот тут же примчится сюда, чтобы самому убедиться. А я не могу этого позволить. Не сейчас. — Вот уж не думала, что тебе нравится работать. Уверена, ты будешь только счастлив, если лесопилка ненадолго закроется.

Лицо Рена мрачнеет.

— Да, хорошо же ты меня знаешь, — произносит он с надрывом в голосе. — Мне лишь бы целый день дурака валять. Я лентяй и работы боюсь, как и все, подобные мне.

— Что? Я не это имела в виду… Рен…

Парень отходит к дереву, аккуратно присаживается рядом со своей сумкой и открывает ее. Его губы сжаты в нитку, а я стою и смотрю на него в недоумении.

Дело в том, что я действительно хорошо знаю Рена. И прекрасно понимаю, каково это, когда у каждого есть предвзятое мнение на твой счет. Я дочь Лаклана Дугласа, человека, которого все презирают, потому что так сказал Джайлз Стюарт. Меня же не любят и не доверяют мне за компанию. А Рен, также известный как Маррен Росс, — падкий на женщин сакс, не признающий авторитетов.

Я и Рен, мы как гнилые яблоки, упавшие прямо к корням дерева, на котором выросли.

До сих пор я даже не подозревала, что его это беспокоит.

— Я просто пошутила, — мягко проговариваю. — Я знаю, что ты не… я знаю тебя.

Парень достает из сумки фляжку с водой и делает долгий глоток, потом протягивает ее мне, избегая смотреть в глаза.

Я расцениваю это как знак того, что он меня простил, усаживаюсь рядом и беру фляжку, радуясь холодной и чистой воде. Когда он достает сверток с сэндвичами и молча протягивает один, мне хочется обнять Рена.

Несмотря на ужасное чувство голода, я стараюсь как следует распробовать угощение. Тонкие кусочки мяса ягненка с соусом из красной смородины лежат меж двух увесистых ломтей хрустящего хлеба, намазанных таким толстым слоем соленого масла, что на нем остаются отпечатки моих зубов. Я радостно жую, и мы с Реном передаем друг другу его фляжку, запивая куски хлеба, пока вода не заканчивается, а от сэндвичей не остаются одни крошки.

— Это было прекрасно, — замечаю я, когда мы заканчиваем трапезу. — Спасибо, что поделился.

Рен улыбается.

— Не за что. Я специально их приготовил.

Ну-ну. Скорее всего, он стащил их у какого-нибудь зеваки.

Я смотрю на сумку, в которую Рен снова запускает руку и достает оттуда кусок фруктового пирога. Он разламывает его надвое и большую часть предлагает мне.

— Ты принес мне мои вещи? — спрашиваю, принимая пирог.

Парень смотрит вдаль на озеро и задумчиво жует свой кусок.

— Я не смог, — проглотив, отвечает он, искоса поглядывая на меня. — Видимо, тебе придется прийти завтра в деревню.

На секунду мне кажется, что Рен снова шутит, ведь зачем-то он полез на гору со своей больной ногой. Какой в этом смысл, если не взял то, о чем я просила? Однако он не улыбается, не подмигивает, а просто продолжает смотреть на тихую гладь воды. И я понимаю, что парень говорит серьезно.

— Понятно. — Пытаясь скрыть недоумение и разочарование, я быстро обдумываю, что нужно будет сделать в течение следующей пары дней, прежде чем приедет почтовая телега. — Ничего страшного. Правда, не уверена насчет завтра. Посмотрим. — Посмотрим на настроение моего отца. — Ты можешь подержать их у себя, пока я не приду за ними?

Он улыбается.

— Если только кто-то другой первым их не заберет. Я шучу! — добавляет он, заметив выражение моего лица. — Они твои. Я достал их специально для тебя. Думаю, будет справедливо, если ты расскажешь, зачем они тебе.

Я пожимаю плечами.

— Я думала, это и так понятно.

— Конечно. Но для чего они?

Я устала от этого разговора, потому что мы ведем его уже далеко не в первый раз.

— Рен, я тебе не скажу. Ни сегодня, ни завтра. Никогда. Так что перестань спрашивать.

Он смотрит на меня испепеляющим взглядом, но я не сдаюсь. Я прекрасно умею хранить секреты. Рен моргает и снова переводит взор на озеро.

— Собирается туман, — сообщает он, и я вижу, что парень прав.

Клубы тумана оседают у прибрежных зарослей камыша, отчего те приобретают немного размытые очертания. Рыба плещется у поверхности, и по воде идет рябь. В то же время температура будто бы падает, и я потираю руки, внезапно ощутив холод.

— Знаешь, могла бы мне и рассказать. — Рен не сводит глаз с воды, его голос звучит беззаботно. Однако меня не проведешь. А он продолжает: — Ты можешь мне доверять.

— Проблема не в доверии. Просто это не твое дело, — спокойно отвечаю я, поднимаясь на ноги. — Вставай, тебе еще нужно на работу. И нам лучше не оставаться на горе после того, как стемнеет. Мы с па думаем, что сеть порвала бешеная луга. Не стоит нам здесь задерживаться.

Я подаю парню руку, но он не обращает на мой жест никакого внимания и неуклюже поднимается, опираясь всем весом на левую ногу.

Прежде чем уйти, я еще раз проверяю уровень воды и с ужасом отмечаю, что за те несколько часов, что мы были здесь, он снова упал на целых два с половиной сантиметра. Я поворачиваюсь на восток, в сторону деревни. И хоть ее и не видно отсюда, я живо представляю себе лесопилку у реки, ее без устали крутящееся колесо, которое засасывает озерную воду. Бревна размалывают в волокнистую массу, и целые бочки воды во время этого процесса превращаются в пар. Озеро становится облаком.

Я решаю, что мне придется снова поговорить с отцом. Нужно что-то делать.

— Смотри, — Рен указывает на виднеющееся сквозь дымку тумана место у склона горы, до которого обычно нельзя дойти, — видишь дыру? Готов поспорить, она ведет к хаткам выдр.

— Норам, — шепотом поправляю я, — выдры живут в норах.

Я смотрю в точку, куда указывает его палец, и щурю глаза, пытаясь лучше рассмотреть. Прямо над поверхностью озера виднеется темное отверстие в горном склоне.

— Она слишком большая для норы, — говорю я.

— Из-за того, что уровень воды упал, теперь ее размывают волны. Выдрам это не нравится. Скорее всего, они испортили вашу сеть. В знак протеста.

Я издаю смешок, а потом замолкаю и замираю. Выдры — пугливые создания. Всю свою жизнь я прожила у озера и не видела ни одной выдры, хотя несколько раз натыкалась на их следы. И я точно никогда не видела, чтобы вода опускалась так низко и открывала вход в их нору, если это действительно она.

— Или… — голос Рена становится напряженным и зловещим, — возможно, сеть порвал обитающий в озере монстр. Ужасное, древнее чудище, восставшее из глубин, чтобы обрушить свою месть на Ормсколу.

— Может, — соглашаюсь я, не сдерживая улыбки. Здесь есть только один монстр, и живет он вовсе не в озере. Однако я молчу, и Рен тоже молчит.

Туман сгущается, солнце опускается ниже по небосводу.

— Пойдем, — командую я.

Снова надеваю арисэд и отправляюсь в путь, волоча за собой тележку.

На обратной дороге мы почти не разговариваем, каждый погрузившись в свои мысли. Время от времени кто-то из нас замечает и показывает другому сокола или рыбу. До самого подножия горы за нами по пятам движется туман.

— Ты сможешь дойти до деревни в одиночку? — интересуюсь я, когда мы подходим к развилке. Одна дорога приведет его в Ормсколу, а другая, идущая в противоположном направлении, доставит меня домой.

Рен выразительно смотрит на меня.

— Если я скажу «нет», ты предложишь проводить меня? Или пригласишь в гости? — Я никак не реагирую, и он улыбается. — Со мной все будет в порядке. А как насчет тебя?

В ответ я приподнимаю подол верхней юбки и демонстрирую кобуру. В ней один из парных кремниевых пистолетов моего отца. Еще у него есть ружья, которые мне брать запрещено. Пистолет заряжен, остается только взвести курок. Мне не хотелось бы возиться с порохом и пулями, если бы на меня нападала луга. К счастью, я хороший стрелок. И на всякий случай в кармане у меня лежит складной нож.

Рен не удивляется, увидев пистолет. Да и с чего бы ему удивляться, учитывая, что я попросила его достать для меня.

— Значит, для этого тебе нужны были пули? — интересуется он, прищурив глаза. — Они будут для него слишком маленькими.

Кажется, мы стали называть вещи своими именами. Я медленно расправляю блузу.

— Это не твоя забота.

Кажется, Рен хочет сказать что-то еще, но только разводит руками в стороны, отворачивается и медленно шагает вниз по тропе, ведущей в Ормсколу. Я наблюдаю за парнем, пока тот не скрывается за поворотом. Последнее, что вижу, — это его волосы, лучами заходящего солнца окрашенные в красный. Затем я отправляюсь к сараям, одной рукой таща за собой тележку, а другую держа на пистолете. Чуть позже я возвращаюсь домой.