Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья

Меир Ландау

В третьей части Виктору фон Готту придётся вновь вернуться на «Титаник», но не одному, чтобы встретиться с теми, кто озабочен судьбой его семьи вовсе не ради её спасения. Виктор должен распутать клубок загадки своего отца и наконец встретиться с ним. Убегая из Англии от нищеты и лишений, девятилетним ребёнком на «Титанике», Гарольд Виктор Гудвин возвращается на родину помощником лорда-председателя Почтеннейшего Тайного Совета. Это первая часть третьей книги трилогии.

Глава 5

НИАГАРА-ФОЛЛЗ; НАШИ ДНИ

Алекс уже допивал вторую бутылку пива сидя на диване посреди гаража, который служил ему домом. Время перевалило за полночь. Телевизор орал и надрывался. Алекса почти свалил с ног пьяный сон, когда в дверь заколотили.

— Идите к чертям! — не вставая с дивана посмотрел на двери Алекс.

В ответ заколотили ещё сильнее.

— Что за чёрт! — выругался Алекс и поднялся с дивана, — я у себя дома и делаю что хочу! — он встал напротив дверей и показал им средний палец.

Двери, словно в ответ с грохотом вылетели. В гараж зашли полицейские с оружием наготове.

— Мистер Гудвин? — зашёл последним седой офицер.

Он как-то по дежурному улыбался, поправляя очки и рассматривал бардак вокруг.

— Нехорошо, мистер Гудвин, — подошёл офицер к телевизору и выключил его.

— Ну ладно, откуда я знал, что мешаю соседям? Тут же нет окон! — развёл руками Алекс, — и ближайшие соседи только в соседнем квартале!

— Дело не в том, мистер Гудвин, — улыбнулся офицер, — боюсь, что Вам придётся проехать с нами.

Он глянул на Алекса не сводя улыбки с лица.

— В чём меня обвиняют? Я никуда не поеду! — закричал Алекс.

В ответ, один из полицейских ударил его прикладом по шее, а двое других скрутили Алексу руки нацепив на него наручники.

— Вы имеете право хранить молчание, — начал офицер, — на звонок адвокату, — офицер подумал, — хотя… сомневаюсь, что на сей раз он тебе поможет.

В полицейском участке было тихо. По крайней мере было тихо в той комнате где заперли Алекса. Он сидел за широким квадратным столом закрыв глаза и клял на чём свет стоит всех, кого подозревал и мог вспомнить. Алекс не мог понять одного: за что его вообще сюда приволокли и благодаря кому он сейчас в наручниках, в этой пустой комнате для допросов, и что у него будут спрашивать?

Напротив него было пустое место. Такой же стул, как тот на котором он сидел. Только пустой.

Алекс поймал себя на мысли, что всё вокруг ему кажется чёрно-белым, в каких-то серых тонах и решил, что ничего хорошего это не может предвещать.

Сколько прошло времени Алекс не помнил. Но едва открылись двери и вошёл, как он понял, тот кто его и заставил сюда притащить, Алекс хотел вскочить и задушить копа, но наручники были прикованы к столу.

— Не трудитесь, мистер Гудвин, — вежливо улыбнулся детектив присаживаясь напротив, — курите?

— Потерплю, — проворчал Алекс.

Детектив пожал плечами и снова улыбнулся.

— Сегодня вечером, на своём мотоцикле Вы чуть было не совершили наезд на пожилую мисс Паркл? Верно?

— Откуда мне знать кто была эта старая карга? — равнодушно отвернулся Алекс, — она перебегала дорогу в неположенном месте и я не успел затормозить и едва не разбил байк. Это я должен подавать на неё в суд! — он посмотрел на детектива.

— Возможно, — кивнул в ответ детектив, — но ведь Вы перевозили на нём партию героина? Под сиденьем, вспоминайте!

Детектив улыбнулся Алексу прищурив глаз.

— Это мне моё — мне подложили! — снова отвернулся Алекс.

— Ну конечно, а как же? Естественно! — рассмеялся детектив, — да и вообще, знаете, эти копы просто невыносимы!

Он открыл папку и нашёл нужную страницу дела.

— И ещё, в Вашем гараже… — детектив прокашлялся, — простите, в доме, около двух месяцев назад провела ночь Маргарет Ставински, которая сейчас беременная и утверждает что от Вас, — посмотрел на Алекса детектив.

— Что? — округлились глаза Алекса, он пристально, в недоумении глянул на детектива, — какая ещё Ставински? Не знаю я никакой Ставински!

— Уже знаете, — спокойно ответил ему детектив, — хотите сесть за изнасилование несовершеннолетней?

— Вот шалава, — выругался, посмотрев куда-то в сторону, Алекс.

— Вот видите? — улыбнулся детектив, — знаете! Ну так как? Хотите отправиться в тюрьму, или намерены ночевать у себя дома? Наезд на пешехода. Впрочем — не в первый раз. Торговля наркотиками. Но на этом Вас ловили ещё в школе. И девочка…

— Какая она девочка! — вскричал Алекс, — двадцатилетняя кобыла, которая переспала с половиной района!

Алекс рассмеялся.

— Что Вы мне тут пишите, детектив? Я не бандит и не уголовник! Люблю выпить и оторваться с девчонками. Ну шумный немного. Но с кем не бывает? Ну есть пара пакетов, чтобы самому нюхнуть. Но я же не езжу под кайфом по городу! Жить-то мне не надоело? Верно? А бабка эта, пусть на светофоре переходит, а не прыгает всем подряд под колёса!

— Ладно, ладно, — успокоил его детектив, — я же ведь спрашиваю Вашего желания, мистер Гудвин. Куда Вы хотите отправиться сегодня? Домой, или в тюрьму?

— Медведь что ли издох на водопаде? — пожал плечами Алекс посмотрев в сторону, — фараон спрашивает меня, хочу ли я в тюрьму или хочу домой после того, как навешал на меня все смертные грехи? Это что-то новенькое, сэр!

— Ничего нового, — продолжал смотреть на Алекса детектив, — если Вы хотите домой, то Вы честно ответите на все мои вопросы, мистер Гудвин. И отправитесь домой. Я могу Вам даже подарить эту шмару Ставински. Живите с ней сколько хотите, если конечно не боитесь венерических заболеваний. И хоть задавите эту старую дуру Паркл. Только потом привяжите её за ногу к своему байку и увезите куда подальше от города, потому что она уже достала всех нас своими кляузами. Ей осталось только Президенту писать! И нюхайте свой порошок хоть каждый день, если Вам надоело жить. Но Вы для этого ответите мне на несколько вопросов.

— Каких ещё вопросов? — удивился Алекс, — я ничего не знаю кроме пива, футбола и местных проституток. Ну, ещё знаю где героин на районе можно достать.

— Мне не нужен Ваш героин, — посмотрел на него детектив, — мы все Ваши точки знаем. И знаем даже те, о которых Вы и не догадываетесь. И все подпольные бордели, порностудии и проститутки-одиночки нам тоже известны.

— Тогда что Вы от меня хотите? Чего ради вообще Вы меня сюда приволокли? — растерялся Алекс, пытаясь показать детективу наручники, но те крепко удерживали его прикованным к столу.

— К Вам несколько лет назад приехал родственник из Британии. Это так? — спокойно спросил детектив.

— Ну так, — ещё больше округлились глаза у Алекса, когда он услышал вопрос, — а что он? Начудил чего-то? Да ну бросьте! Он нормальный мужик!

— Даже не сомневаюсь в этом! Можете не доказывать! Он абсолютно законопослушный гражданин! — ответил детектив и Алекс успокоился, — что Вы о нём знаете? — спросил детектив.

— Он ни причём к моему порошку, — ответил Алекс, — или он тоже приторговывает им?

— Нет, — покрутил головой детектив, — мы делаем свою работу и нам хотелось бы знать всё что возможно о человеке, который со своей семьёй недавно принял гражданство.

— А, вот оно что, — вздохнул облегчённо Алекс, — ну торгует мобилками, магазин у него свой, ремонтирует старую электронику неплохо. Мне вот недавно починил магнитофон старый, на двукассетник. Помните такие?

— Помню, — кивнул детектив, — это с которыми мы в школу на дискотеки ходили?

— Ну да! Из тех самых! — рассмеялся Алекс.

— Да, да, — усмехнулся детектив, — я свой на плече таскал, до того огромный он был! Все одноклассники завидовали. А когда его врубал, все соседи ругались и жаловались отцу. Он же гремел на весь район!

— Да ну вас! — улыбнулся Алекс, — никогда бы не подумал, что копы тоже были двинутыми на всю голову!

Детектив усмехнулся и вздохнул.

— Ну так что Ваш родственник? Говорите нормальный человек?

— Да с бабой живёт, — ответил Алекс и тут же осёкся, — но законно! Вы не подумайте! Её Мэри зовут, — он подумал, — Мэри Кравс. Эдакий гибрид домашней жены и монашки. Пацан у него первый класс заканчивает.

— А как зовут сына? — спросил детектив.

— Сид, — усмехнулся Алекс, — шустрый, быстрый, ходячие сто тысяч «почему?», не иначе.

— Нормальный ребёнок, — кивнул детектив, — Вы им продали свой дом?

— Да ну Вас! — улыбнулся Алекс, — он просил, чтобы я остался, не уходил. Заладил, что мол «Алекс! Оставайся! Пропадёшь ведь один! Я тебя в дело возьму!», — Алекс тяжело вздохнул, — только где он раньше был? Мне бы такого отца… Не могу я в том доме. Мне везде мерещится тень моего папочки, который ни дня не был трезвым и дубасил меня и руками и ногами, когда ему вправляли мозги на улице. А он отыгрывался на мне. И мама…

— Что мама? — кивнул детектив.

— А что мама? — отвернулся Алекс, — один раз уснула и не проснулась. А мне было пять лет. И я три дня просидел над ней, уже умершей. А папочка гулял где-то…

Алекс замолчал, потом посмотрел на детектива исподлобья и печально усмехнулся.

— Думаете, что я плохим стал потому что я плохой? В детстве я плакал над умирающими бабочками и без слёз не мог читать грустные стишки…

Алекс замолчал, посмотрел в потолок что-то вспоминая, потом вдруг глянул на детектива.

— Ладно, распустил я нюни! Старина Фред отличный малый! Не трогайте вы его. Он и себе, и людям. А в гараже мне даже лучше. Байк под боком, и соседи не ворчат, и кореша приходят чаще.

— Спасибо, мистер Гудвин, — вздохнул детектив, — не ругайтесь с ним и никому не говорите о нашей встрече.

— Да что я, дурак чтобы ругаться с человеком, который меня со дна вытащил? — усмехнулся Алекс, — без него я бы уже завонялся где-нибудь под забором! Смешные вы, копы! Лучше наручники с меня снимите. Не убью я тут никого.

Детектив кивнул Алексу и нажал на кнопку под столом, глядя куда-то в сторону.

— Мистер Гудвин может быть свободен.

Он снова посмотрел на Алекса.

— На выходе Вам дадут мою визитку. Сообщайте мне, будьте добры, обо всём что делает мистер Фред Гудвин. Я надеюсь на Ваше благоразумие.

Он помолчал.

— И ещё, мистер Гудвин, завязывайте с наркотиками. Они убивают. Медленно…

Детектив встал со стула, собрал бумаги и подойдя к выходу посмотрел на Алекса.

— Сейчас Вас освободят, — сказал он, — прошу Вас, не распространяйтесь о нашей встрече. Вы меня поняли?

— Да куда уж не понять, — ответил Алекс посмотрев на наручники, — а мне долго ждать?

— Подождите несколько минут, — ответил детектив, — у конвойных за дверями всё равно нет ключа от них, — и вышел.

Батт слышал весь разговор из соседней комнаты, через динамик. Сквозь тонированное стекло, замаскированное пластиком, можно было видеть Алекса в мрачном состоянии духа, сидящего за столом.

Вошёл детектив.

— Слышали, мистер Батт? — кивнул детектив на окно.

— Слышал, — кивнул детективу в ответ Батт, — Фред Гудвин… Фредерик Гудвин. И у него есть сын по имени Сид. То есть — Сидней. И если это тот самый Фредерик Гудвин, и тот самый Сидней Гудвин, то кого же тогда моряки похоронили в Галифаксе, в 1912-м году? Кто же умер в ту ночь на руках у Августы Гудвин?

Он, несколько раз усмехнувшись, кивнул детективу.

— Может всё-таки мы тогда ошиблись? — спросил детектив, — может там действительно похоронен русский мальчик Владимир Панула? Как тогда экспертиза показала, мальчик однозначно был родственником Гудвинов?

— Да ну бросьте, — махнул Батт, — экспертиза показала, что он вероятно родственник правнучатых племянников Августы Гудвин, Таллеров! Но не Гудвинов!

— Русский мальчик, родственник английской женщины? — переспросил детектив.

— Во-первых, он родственник шотландской женщины, — ответил Батт, — а во-вторых, английская семья это ничто иное как обыкновенный миф. Так было нужно, чтобы изгладить лишние национальные и религиозные следы во всей этой грязной истории.

— Грязной? — не понял детектив.

— Да, очень грязной, — ответил Батт, закуривая сигарету дрожащей рукой.

— Вы явно нервничаете, мистер Батт, — спросил у него детектив, — если мне копаться в этом всём грязном белье, то хотелось бы знать больше подробностей о том, какую вонь придётся понюхать.

— Англичане не любят вспоминать некоторые страницы своей истории, — ответил Батт, — Гудвины погибли очень не вовремя. В стране начиналась очередная религиозная возня между католиками и протестантами, сторонниками Билля о гомруле и его противниками. Которая, осмелюсь напомнить, завершилась гражданской войной и потерей Ирландии. И ирландцы напомнили англичанам о смерти своих на «Титанике». Мало кто говорил, что среди погибших в Третьем классе были и протестанты, и русские, и даже мусульмане. Много погибло и евреев. Ирландцы сказали, что англичане убили людей потому, что люди были католиками! Это сказали те, которые от «Титаника» были очень далеки, знали о происходившем в ту ночь не больше чем мы с вами знаем о погоде на Марсе сегодня, но очень хотели стать министрами и заседать в парламенте. А смерть семьи ещё и шотландских католиков, возможно никто и не заметил бы среди шотландцев. Но только если бы это не была семья, которую не пустили на другой пароход, на который они брали билеты! И на котором они несомненно доплыли бы до Америки! А не пустили их только по одной причине. По причине того, что они были теми самыми «второсортными подданными Его Величества», то есть католиками, а вовсе не потому что на пароходе не было угля, как потом объясняли в суде. И семье пришлось взять билеты на «Титаник». Но и там с ними поступили просто по-свински. Вот Вам и вся история. Поэтому, англичане и приложили максимум усилий, чтобы никто и никогда не узнал о том, что Гудвины, Сейджи, ещё куча погибший семей, англичанами не были. И сейчас, спроси даже у дальних потомков той семьи, если таковые найдутся, кто были их рдственники, Гудвины севшие на «Титаник», они без малейшего сомнения искренне ответят: «Простая английская семья!» Их даже не смутят гэльские имена детей Фредерика и Августы. Американцы просто в этом не разбираются, а британцам сейчас всё равно…

— Политическая целесообразность, другими словами? — спросил детектив внимательно выслушав Батта.

— Я бы не называл это политической целесообразностью, — ответил Батт, — любая политическая целесообразность есть ничто иное, как заметание следов обыкновенных уголовных преступлений. Но каждое преступление имеет не только классификацию, но ещё и конкретные имя и фамилию.

Батт посмотрел на окно, через которое было видно как Алекс безуспешно пытается снять с себя наручники.

— Как Вы думаете, — глянул Батт на детектива, — он доложит о случившемся своему родственнику?

— Естественно, — так же глянул на Алекса детектив, — именно поэтому я дважды попросил его не трепаться о нашем разговоре, — он улыбнулся, — по крайней мере мы будем знать реакцию мистера Гудвина.

— Вы этого называете мистером? — рассмеялся Батт глядя на безуспешные старания Алекса.

Наручники ещё сильнее сжимались, явно причиняя Алексу боль.

Батт не выдержал.

— Освободите Вы уже эту обезьяну! — нажал он на кнопку селектора.

В комнату за окном вошли двое полицейских, сняли с Алекса наручники и вытолкали его в коридор.

— Нет, — усмехнулся детектив, — мистер Гудвин, это упоминаемый им Фред, явно положительный парень воспитывающий сына и живущий с тихой и порядочной женщиной по имени Мэри. А что до Алекса, то вряд ли он дальше может нам быть интересен.

— Его прадедушка оказался порядочным негодяем, — обернулся к детективу Батт, — едва убедился в том что его брат со своей семьёй погиб, как сразу же прибрал к рукам дом в котором сейчас живёт тот самый Фред Гудвин со своим ребёнком и женщиной.

— А что дом? — посмотрел на Батта детектив.

— А дом был куплен Николой Теслой, на деньги Фредерика Гудвина. И обставлен за счёт Николы Теслы, — ответил Батт.

— Самого Николы Теслы? — удивился детектив, — Филадельфийский эксперимент?

— Да, — кивнул Батт, — мистер Гудвин был не так прост как кажется в истории «Титаника». Если бы он остался жив, то Филадельфийский эксперимент был бы успешным. Но только провели бы его не в 1942-м, а например в 1922 году.

Он подумал.

— И я вообще не понимаю, как, и самое главное зачем, эта семья оказалась в Третьем классе. Их место было рядом, по меньшей мере с каютой Эндрюса.