Как приручить герцогиню

Меган Фрэмптон, 2015

Прелестная Изабелл, леди Соуфорд, не ожидала ничего хорошего от брака по расчету с Николасом, герцогом Гейджем, – а уж первой брачной ночи вообще ждала словно казни. Однако, к ее огромному изумлению, молодой супруг оказался истинным джентльменом, не помышляющим заставлять ее исполнять супружеский долг и вполне довольным положением доброго друга. Бедняжка Изабелл и не подозревала, что необычайно искушенный в отношениях с женщинами повеса Николас, втайне влюбившийся в свою жену с первого взгляда, просто претворяет в жизнь свой хитроумный план вкрасться к ней в доверие, соблазнить и добиться от нее ответного чувства. Однако приручить герцогиню не так легко, как кажется!

Глава 6

— Иззи!

Услышав голос сестры, Изабелл поспешно вытерла слезы, откашлялась и постаралась, чтобы ее голос звучал нормально. Настолько нормально, насколько это возможно, с учетом того, что у нее завтра свадьба. Две недели пролетели незаметно, каждый день приближал ее к новому герцогу Гейджу. Уже завтра она станет его женой, покинет отчий дом и будет оттачивать свое совершенство на новом месте. Вот так.

— Входи! — сказала Изабелл и начала поправлять прическу, которая была приведена в беспорядок, когда она — совершенно недостойно герцогини — бросилась на кровать и разрыдалась.

Открылась дверь. Вошедшая сестра внимательно осмотрела комнату.

— Твой герцогский темперамент дал сбой, или случилось что-то непредвиденное? — осведомилась она. Изабелл виновато огляделась и убедилась, что за несколько минут ей удалось создать в комнате настоящий хаос. Заколки разбросаны по полу, подушки перевернуты, под туалетным столиком валяется ненавистная щетка для волос, которой каждый вечер следовало проводить по волосам ровно сто раз, не больше и не меньше.

В общем, все на своих местах.

Маргарет наклонилась и принялась собирать заколки, приговаривая:

— Миледи ничего не должна делать сама, о чем только она думала? — Маргарет, как всегда, удивительно точно удавалось подражать голосу горничной графини.

Она бросила булавки в кубок, стоящий на туалетном столике Изабелл, и с тревогой покосилась на сестру.

— Ты в порядке?

Ответить Изабелл не могла. Ее душили слезы. Но ведь с ней была Маргарет, которая единственная во всем мире могла понять, что она не может говорить, что она не в силах быть идеальной каждое мгновение.

— О, Иззи! — Голос Маргарет был полон искренней симпатии. Она села на кровать и крепко обняла сестру. Маргарет была маленькой и хрупкой, а Изабелл — высокой, так что поза была не слишком комфортной, по крайней мере физически, но будущая герцогиня сразу почувствовала себя лучше.

— Ты же можешь убежать, и тебе это известно. — Судя по тону Маргарет, идея вовсе не казалась ей безумной.

Изабелл издала звук, который, исходи он от другой, менее совершенной женщины, можно было бы счесть фырканьем или даже хрюканьем.

— Как же я убегу? — Она подняла голову, которую перед этим склонила на плечо сестры, для чего ей пришлось скрючиться. — Я же ничего не умею — только быть красивой, элегантной и совершенной. У меня нет никаких навыков и опыта. Ведь главное не убежать — надо еще выжить при этом.

Маргарет открыла рот, явно намереваясь запротестовать, но сразу закрыла его.

— Вот видишь. — А ей так хотелось, чтобы сестра нашла аргументы в споре и попыталась убедить ее, что все получится! Возможно, тогда Изабелл бы не чувствовала себя такой бесполезной. Если даже Маргарет, сестра, любившая ее больше всех на свете, не может придумать, как ей выжить, сбежав из дома, значит, она уж точно ни на что не пригодна.

— Он довольно-таки красив, — пробормотала Маргарет, не скрывая скептицизма. — По крайней мере, завтракая, ты сможешь смотреть на что-то приятное.

— Всю оставшуюся жизнь, — буркнула Изабелл и поморщилась.

— Ну, может быть, он устанет от тебя и оставит с детьми в деревне.

Изабелл выпрямилась и зыркнула на сестру.

— Утешила, называется.

— Что, по-твоему, я должна сделать?

Ничего. Теперь уже никто ничего не сможет сделать, даже сама Изабелл. Нет, в первую очередь, сама Изабелл.

Проблема не имела решения. Она мечтала хотя бы однажды возразить против того, что спланировали для нее родители и что они с ней сделали, осознав, что их дочь вырастет красавицей.

Если бы только ей позволили быть несовершенной хотя бы разок, возможно, мысль о том, что она может попробовать быть таковой в этом браке, которого она ни капли не желала, не пугала бы ее так сильно.

А она желала быть настолько неидеальной, чтобы от нее можно было отказаться.

Однако Изабелл оставалась воплощением совершенства, а ситуация, в которой она находилась, — нет. И завтра она станет женой новоиспеченного герцога, о котором знала только два факта: он очень красив и у него нет герцогского опыта.

Она тоже очень красива (отрицать очевидное не имело смысла), и ее уже много лет учили быть герцогиней.

Все сказанное означает, что у них с ее будущим супругом есть только одна общая черта — внешняя привлекательность. Едва ли это может стать прочным фундаментом для совместной жизни.

— Иззи? — Сестра тронула ее за плечо. — Если ты несчастна, если считаешь, что жизнь в доме герцога будет еще хуже, чем здесь, скажи мне. Уверена, мы найдем выход.

Изабелл невесело хмыкнула.

— Единственное избавление от нежелательного брака, насколько мне известно, смерть. Лично я умирать не хочу. — Она сделала паузу. — И, возможно, я не хочу выходить за герцога, равно как и за кого-либо другого, но я не желаю ему смерти. Во всяком случае, пока я не узнала его поближе.

— Похоже, у тебя есть план, — встрепенулась Маргарет. — Тогда, может быть…

Договорить Маргарет не успела. Распахнулась дверь, и на пороге возникла графиня в вечернем платье, как обычно, с выражением недовольства на лице.

— Хорошо, что ты здесь, — сказала она, захлопнув за собой дверь. Неодобрение на ее физиономии сменилось твердой решимостью.

Изабелл почувствовала, как все внутри сжалось в тугой комок. Так всегда бывало, когда на лице матери появлялось подобное выражение, поскольку всегда оказывалось, что она, Изабелл, в чем-то виновата.

— Маргарет, ты можешь идти. — «Убирайся отсюда, Маргарет», — вот как это звучало.

— Нет, останься, Маргарет. — Изабелл никак не могла поверить, что посмела возразить матери.

Судя по выражению лица той, ей тоже было трудно в это поверить.

— Если желаешь. Хотя то, что я намерена сказать, не предназначено для ушей незамужних девушек, — заявила графиня, поджав губы.

— Тогда я тем более останусь, — заявила Маргарет, устраиваясь на кровати поудобнее.

Неожиданно Изабелл поняла, что это ее последняя ночь вместе с сестрой. Нет, они, конечно, будут видеться и в будущем, но только больше никогда не будут лежать в одной кровати, шепотом делясь самым сокровенным.

Маргарет, должно быть, почувствовала страдание сестры. Она всегда чувствовала ее настроение. А графиня уверенно расположилась в кресле рядом с кроватью и начала вещать:

— Есть кое-что, что тебе следует знать, Изабелл, выходя замуж, — провозгласила она, а Изабелл почувствовала, как все ее внутренности сжались еще сильнее. Что ж, утешила она себя, если внутри все будет сжиматься так сильно и дальше, ей определенно не понадобится корсет.

Завтра все же наступило, хотя Изабелл всем сердцем желала, чтобы этого никогда не произошло. Она ничего не смогла съесть — только выпила чашку чая (приготовленного так, как велела графиня), и некоторое время гоняла вилкой по тарелке кусочки яйца. Хорошо хоть родители были слишком заняты, чтобы следить за ней. Ах, если бы только их невнимание было вызвано чем-то другим, а не днем свадьбы!

Ей позволили выйти к завтраку в пеньюаре — единственный раз, когда родители допустили несовершенство в ее одежде. Но дело в том, что ее свадебное платье было идеально белым — спасибо королеве Виктории, которая, очевидно, была уверена, что невеста ничего не прольет на платье в день своей свадьбы.

Мать Изабелл была женщиной осмотрительной, поэтому невеста и оказалась за завтраком в пеньюаре.

— Ты готова? — спросила Маргарет, прикоснувшись к изысканной прическе сестры. Горничная графини издала тяжелый вздох и что-то поправила в том месте, которого коснулись пальцы Маргарет.

— Думаю, что да. — Изабелл разгладила и без того лишенное каких-либо морщинок платье. Ей так хотелось провести еще хотя бы одну ночь дома с Маргарет — только с ней она могла быть несовершенной. Ах, если бы только ее миновало проклятие красоты!

Изабелл мысленно усмехнулась. Дурнушки мечтают стать красивыми, но у красавиц жизнь тоже не сахар.

— Экипаж ждет. Герцог тоже. — Голос графини опередил ее саму. Услышав его, Изабелл машинально выпрямилась и расправила плечи.

По крайней мере, этот герцог едва ли будет постоянно критиковать ее осанку. Значит, хотя бы один положительный момент в этом браке есть. Можно будет позволить себе ссутулиться… изредка.

— Иду, мама, — сказала Изабелл и в последний раз обняла сестру.

— Помни, — шепнула ей на ухо Маргарет, — если ты будешь несчастна, мы обязательно что-нибудь придумаем. — Изабелл поняла, что вот-вот расплачется, кивнула и отстранилась. Пусть ничего нельзя сделать, однако было приятно осознавать, что кому-то она небезразлична.

— Пора, девочки, — скомандовала графиня.

Изабелл вздохнула и переступила порог своей спальни.

Поездка до церкви оказалась мучительно короткой. Судя по количеству стоящих вокруг экипажей, сюда съехался весь цвет лондонского высшего общества, чтобы поглазеть на новоиспеченного герцога и на бракосочетание самой красивой лондонской пары.

Она вошла в церковь с отчаянно бьющимся сердцем, но, идя по проходу, не забывала держать спину прямой, а голову — высоко поднятой. Она направлялась к алтарю, где ее ждал человек, которому предстояло заботиться о ней всю жизнь.

Из неопубликованного романа с продолжением

Повелительницы Тайн

— Войдите. — Джейн повернулась в кресле, надеясь увидеть белого рыцаря, коня или по крайней мере посыльного, который доставит весть, что ей не придется пройти через все это.

— Добрый вечер, Джейн. — Он вошел в комнату, словно крадущийся хищник, его черные глаза, устремленные на нее, горели. Ей показалось, что она понимает, что он видит и о чем думает, и она вздрогнула.

— Я хотел отдать тебе это. — Он достал из кармана бархатный футляр, подошел к ней и открыл его. В футляре оказалось самое прекрасное украшение, какое ей доводилось видеть. Он достал вещицу из коробки и, сделав два шага, остановился у Джейн за спиной.

— Это ожерелье моей матери, — сказал он, обвивая нитью ее шею. Она почувствовала холод драгоценности. Его пальцы, застегнувшие ожерелье, тоже были холодными. — Оно будет на тебе на первом официальном мероприятии, в котором мы примем участие как муж и жена.

Она судорожно сглотнула и погладила ожерелье кончиком пальца.

— Спасибо, — едва слышно проговорила девушка.

Изысканное ожерелье показалось ей ошейником, за который он станет водить ее всегда.

Сможет ли она когда-нибудь его снять?

Принцесса и негодяй