Как покорить герцога

Меган Фрэмптон, 2016

Леди Маргарет Соуфорд жаждет приключений и бурных отношений – и таинственный красавец герцог Лашем с пиратской повязкой, прикрывающей один глаз, кажется ей поначалу идеальным кандидатом в поклонники. Однако каково разочарование эксцентричной молодой дамы, когда выясняется, что на самом деле ее избранник – скучнейший джентльмен, образцовый герцог до кончиков пальцев, живущий лишь чувством долга и озабоченный лишь управлением фамильными имениями! Но Маргарет не сдается: она выбрала своего «пирата», и если Лашем не соответствует образу, который она себе нарисовала, – значит, надо слегка «подтолкнуть» его к страстным безумствам и романтическим подвигам…

Глава 2

Черт, он выглядел вовсе не таким опасным, каким показался на первый взгляд, более того, он чуть было не принялся читать ей лекцию о приличиях и даже опасливо встал у окна, чтобы успеть побыстрее удрать из комнаты, если ей вздумается на него броситься. Маргарет подумывала о том, а не броситься ли, в самом деле, к нему на грудь, ведь при ближайшем рассмотрении он оказался еще красивее, чем показался в бальном зале. Впрочем, у него был такой самовлюбленный вид, как будто он знал, что достоин того, чтобы его взяли приступом.

— Почему вы пришли сюда? — несколько раздраженным тоном спросил он, как будто полагая, что она не случайно здесь оказалась, а последовала за ним нарочно.

— Главным образом для того, чтобы тут спрятаться, — быстро ответила Маргарет, не открывая глаз. Она услышала, как он подошел и сел на диван с противоположной стороны. Диван был большой, их разделяло приличное расстояние, такое, что нельзя было броситься ему на грудь, но недостаточно для соблюдения приличий. И если бы в эту минуту сюда кто-нибудь вошел и увидел их почти рядом… Маргарет вдруг захотелось, чтобы их действительно застукали наедине, — ей стало любопытно, как бы он повел себя в такой ситуации.

— А зачем вам понадобилось прятаться?

У него был восхитительный голос, низкий с бархатистым оттенком, у нее даже мурашки побежали по спине. Он казался идеальным мужчиной без недостатков, за одним лишь исключением — ему явно не хватало ума. Жаль, конечно, хотя в мужчине ум не главное. Маргарет открыла глаза и посмотрела на него. Да, все такой же красавец. Глаз невозможно отвести! Если бы только он помалкивал! Так было бы лучше всего.

— Из-за людей.

Лашем сделал жест, как бы говоривший: продолжайте, поясните вашу мысль.

— Из-за тех, кто сплетничает, кто задает слишком много вопросов или вообще их не задает, а просто ждет от вас какой-нибудь выходки, потому что считает, что вы на это способны.

— Раньше ничего не слышал о том, чтобы о ком-нибудь говорили или ожидали от кого-нибудь какой-нибудь выходки просто потому, что считают его способным на такое. — В голосе Лашема явственно сквозила насмешка.

Маргарет, не в силах сдержаться, принялась хохотать. Он нес какую-то чушь, никогда раньше она не слышала ничего более смешного и нелепого. Конечно, он понимал, на что она намекала. Он сам, будучи герцогом, да еще с повязкой на глазу, попадал в категорию тех, от кого вечно что-нибудь ожидали. Едва он входил в зал, как перед ним все расступались, как утлые лодчонки перед огромной яхтой, смотря на него с открытым ртом.

— Рад, что мне удалось вас рассмешить, — деревянным голосом произнес Лашем дежурную фразу.

Боже, он вел себя до ужаса прилично! Это было невыносимо скучно. Маргарет начала разочаровываться в нем.

Но сказать ему об этом прямо она, конечно, не могла. Это прозвучало бы, как намек или пожелание ему вести себя неприлично — неприлично, разумеется, с ней, и Маргарет сдержалась, хотя ей и очень этого хотелось — он выглядел таким красавцем, а его повязка на глазу вообще приводила ее в восхищение.

— Прошу меня извинить. Просто мне в голову пришла одна мысль, вот я и жалуюсь на окружающих меня людей, которые все время перемывают мои косточки. Тогда как вам, герцогу, к которому, несомненно, приковано всеобщее внимание, на которого все смотрят и о котором часто говорят, мои сетования могли показаться легкомысленными и незначительными.

Лашем усмехнулся:

— Понимаю вас. Вы меня нисколько не обидели.

— Но ведь если вас обижают, то вы, конечно, обижаетесь, то есть если вы чувствуете себя оскорбленным, то вы вправе открыто выразить это чувство. К примеру, если вы действительно хотите, чтобы я ушла отсюда, просто скажите мне об этом прямо. Я подумаю и решу, как мне быть. Вероятно, в этом как раз и проявляется наше человеколюбие, не правда ли? В способности самостоятельно принимать решения?

Маргарет показалось, что он вздохнул, но по-особенному, вздох шел как бы из глубины души.

— Вам, миледи, судя по всему, никогда не приходилось примерять на себя роль герцога, — произнес Лашем.

Маргарет, не сдержавшись, снова рассмеялась:

— Нет, ради справедливости следует признаться — я ее не примеряла.

Возможно, в этом и заключалась его беда. Титул герцога придавил его сопутствующими ему обязательствами, он не мог выйти за пределы образа титулованной особы. С такой же проблемой столкнулась сестра Маргарет, и дело было не в роли герцогини, хотя она недавно ею стала, а в том, что она поступала только так, как от нее ожидали, и говорила лишь то, что ожидали услышать от герцогини. Интересно, как бы он вел себя, что бы говорил и делал, если бы он мог быть самим собой, вести себя свободно и непринужденно? Ничто не могло удержать Маргарет от вопроса, который напрашивался сам собой.

— Интересно, а что бы вы сделали в первую очередь, если бы не были герцогом?

Последовала долгая пауза, прерываемая тяжелыми вздохами, как будто мысли, пробужденные ее вопросом, были не слишком приятны.

— Что бы я сделал? Честно говоря… не знаю…

— В таком случае поищите, найдите и попытайтесь сделать.

Лашем презрительно фыркнул:

— Легко сказать, миледи. Не будучи герцогом, трудно судить об этом. Но для меня быть герцогом — это быть чем-то большим, чем просто мной, я понятно излагаю свою мысль? Для меня это значит быть тем, кто отвечает за жизни сотни людей, за их благосостояние, за их будущее и за будущее их детей. Я не могу забыть об этом, потому что устал от того, что окружающие меня люди все время ждут, что я буду все решать за них.

— В таком случае почему бы вам не принять несколько решений ради самого себя? — серьезно произнесла Маргарет, искренне считая свой вопрос и умным и уместным.

Лашем опять фыркнул, еще саркастичнее, чем раньше, явно не в тон ее вопросу.

— Легко сказать!

— Если вы считаете такое существование достойным — жить, никогда не обманывая ничьих ожиданий, — ну что ж, тогда поступайте так, как вы считаете верным. — Маргарет вызывающе взглянула на него. — Но если вы хотите делать то, что нравится вам, нравится только вам, то попробовав, вы, может быть, кое-что поймете. — Она пожала плечами. — Впрочем, если вам это не понравится, в любой момент можно остановиться. Во всяком случае, вы сделали попытку.

Лашем встал и поправил пиджак, который и так сидел на нем превосходно.

— Благодарю вас, леди Маргарет. Было приятно с вами познакомиться.

Хотя по его виду этого никак нельзя было сказать, а та быстрота, с которой он покинул библиотеку, лишь подтверждала возникшее впечатление.

Маргарет пожала плечами и снова откинула голову на спинку дивана. Как хорошо провести несколько минут без самого что ни на есть настоящего герцога! Да-да, очень хорошо, и она поспешила утвердиться в этой мысли.

«Если не понравится, в любой момент можно остановиться», — непрерывном эхом звучали в сознании Лашема ее слова. Все время, пока он танцевал со скучными девушками в белом, начавшими выезжать в свет, ехал в карете по темным лондонским улицам в свой особняк в Мейфэре, долго ворочался в своей огромной кровати среди множества подушек и одеял, соответствующих его положению герцога, эти слова неотступно его преследовали. Нет, скорее его преследовал ее образ.

Она уверяла, что это очень просто. Но так ли это было на самом деле? Однако желание попробовать, своего рода искушение, не давало ему покоя. Мысль вертелась и вертелась в его голове, но все время ускользала.

Итак, что бы он сделал, если бы позволил себе делать все, что хочет? Как ни странно, но он не знал. У него не было ответа на этот вопрос.

Ему вбивали в голову, можно сказать, со дня рождения, что он должен поступать правильно или согласно принятым правилам, а не следуя своим желаниям. Вот почему он растерялся и не знал, что сказать, когда она задала свой провокационный вопрос.

Все-таки он ответил ей «нет» или не ответил? Сначала он сказал, что не намерен уходить из комнаты, когда она намекнула на это. Прежде чем уйти, он недолго пробыл с ней наедине, сохранив весь запас безрассудства при себе и не поддавшись соблазну. Он вернулся в привычный мир, где он хорошо знал, что положено делать и что положено говорить, чтобы не обмануть ожидания окружавших его людей.

Но на один миг, только на один, когда они беззлобно подшучивали друг над другом, он втайне ощутил, что ему, возможно, хотелось бы кое-что сделать, хотя он не был вполне в этом уверен.

— Как это прелестно, — вслух заметила Маргарет, стоя перед картиной; она буквально впитывала в себя чудесные краски, испытывая неподдельное наслаждение. Примерно раз в неделю она посещала Национальную галерею, причем и здесь вызывала своим поведением осуждение. Дело в том, что Маргарет смотрела картины одна, Энни, ее камеристка, не сопровождала ее, так как однажды откровенно и несколько грубовато призналась хозяйке, что она посмотрела все, что хотела посмотреть, и с нее довольно, так что впредь она будет ждать хозяйку в карете. Маргарет позволила, так как не хотела заставлять Энни делать то, что той не нравилось.

Маргарет незаметно улыбнулась, искренность и прямота Энни были ей симпатичны. Когда она уезжала из Лондона, отказав Коллингвуду, — нет, она не бросала его, потому что раньше не дала согласия, — Энни настояла на том, что поедет вместе с ней, хотя никогда в жизни не покидала Лондон. Верная Энни твердо сказала: она всегда будет с хозяйкой, куда бы та ни поехала или ни направилась.

За одним исключением — только не в Национальную галерею.

Но тут кто-то кашлянул за ее спиной. Маргарет невольно оглянулась: сзади стоял хорошо ей знакомый одноглазый герцог-пират, хотя в нем мало было пиратского, он стоял так, как будто позировал для скульптора, — голова чуть откинута назад, плечи расправлены, руки сцеплены за спиной. Он выглядел бы еще лучше, если бы был полностью обнажен, как и полагалось греческой статуе.

— Извините меня, леди Маргарет. — По его виду было заметно, как ему неловко. «Может быть, он так же вообразил себя совершенно голым?» — хихикнула про себя Маргарет, тут же изобразив на лице невозмутимую серьезность.

Ей казалось, что она невозмутима и спокойна настолько, насколько это было возможно при условии, что она представляла его обнаженной статуей.

— Добрый день, ваша светлость. — Наклонив голову, она присела в реверансе, а затем, выпрямившись, посмотрела ему в лицо. Она умышленно молчала: либо он опять обратится к ней, либо оставит ее, как вчера.

Однако молчание затягивалось, и Маргарет уже собралась было открыть рот, чтобы прервать неловкую паузу: он смотрел то на нее, то отводил глаза в сторону, но затем его взгляд опять останавливался на ее лице.

Наконец, когда Маргарет показалось, что прошла целая вечность, он промолвил:

— Вам нравится живопись, миледи?

Его голос звучал так, как будто он учился говорить, каждое слово, слетавшее с его губ, давалось ему с трудом.

— Да, я люблю живопись, ваша светлость. — Маргарет указала на полотно за спиной. — Мне очень понравились краски на этой картине.

Кроме того, центром указанной картины была дама. Прежде чем продолжить, Маргарет немного помолчала.

— Даже если дама, похоже, намерена куда-то бежать.

— Мне кажется, было бы глупо стоять перед драконом, не так ли? — заметил Лашем, взмахом руки указывая на полотно. — Хотя святой Георгий уже, похоже, одержал победу.

Маргарет усмехнулась, было одинаково приятно слышать, что он, наконец, заговорил нормальным языком, как и то, что именно он сказал. Она не знала, хороший ли он собеседник, — как знать, может, он не все время был таким сдержанным и холодным, общаясь с людьми, просто она — особый случай.

Впрочем, что он знал о ней? Да ничего! Из вчерашнего столкновения он вряд ли вынес какое-нибудь хорошее впечатление о ней. Так с какой стати он должен был держаться с ней свободно?

— Как вы думаете, что было дальше? — Маргарет задумчиво постучала пальцами по подбородку. — Может, они пошли в пивную и выпили в честь победы над драконом пинту эля или еще что-нибудь?

Маргарет повернулась и взглянула герцогу в лицо.

— А кто потом должен был все убрать? Мертвого дракона и вообще?

Она хмыкнула:

— Мне кажется, что этим должна заняться дама, не поэтому ли она так стремится убежать? Хотя, скорее всего, она убегает от страха. Но это как-то нечестно.

Выражение лица Лашема стало грустным:

— Люди редко попадают в подобные ситуации.

Маргарет стало любопытно, что он за человек, возможно, она зря думала, что он самый скучный герцог в мире. Сейчас она была заинтригована.

— Мне как будто грех жаловаться на мою судьбу, — продолжал Лашем, от звука его низкого голоса у нее внутри что-то приятно задрожало. — Впрочем, я не встречался ни с драконами, ни с дамами, которых надо было спасать, слава богу; я не знаю, что бы мне хотелось изменить в моем положении, даже если бы я мог что-то изменить.

— Почему не знаете?

Лашем нахмурился. Ее вопрос его явно озадачил.

— Мне же неизвестно, будет ли тот, кто займет мое место, столь же ответственным, как и я. Будут ли правильными его действия?

Хм, так вот в чем дело.

— Неужели вы все время поступаете правильно? — с ударением на «все» спросила Маргарет.

Он был настолько самоуверен, что даже не смутился, ни на миг.

— Да, миледи, вы угадали.

— Очень жаль, — пробормотала Маргарет, снова поворачиваясь к картине.

Она молчала и просто стояла, рассеянно глядя на полотно, тогда как в ее голове вертелись вопросы, и ей хотелось продолжить разговор. Через несколько мучительных мгновений девушка услышала, как герцог, кашлянув, хрипло произнес:

— Всего доброго, миледи, — и пошел прочь, прежде чем она успела повернуться и что-то сказать в ответ.

О чем он думал, затевая с ней разговор? А что она подумала о нем?

Хотя разговор получился вполне обычный, так, ничего особенного. Вот только когда он ее увидел стоящей перед полотном Тинторетто, ему показалось, что он призвал ее силой своего воображения. Странно, он до сих пор даже не догадывался о том, что у него столь сильное воображение. По крайней мере, она не имела ничего общего с теми дамами, которых он встречал в залах Национальной галереи.

Это было удивительно, он увидел ее там, куда никто из лондонского света обычно не ходил, разве только для того, чтобы себя показать и на других посмотреть. Она явно пришла сюда ни для того и ни для другого. Он, конечно, тоже оказался здесь с другой целью: художественная галерея стала для него своеобразным убежищем, он приходил сюда наблюдать, как смотрят не только на него, но и на картины.

Лашему понравилось то, как она говорила о живописи, красках и о даме на картине, и даже о том, что будет дальше с тушей убитого дракона. Их разговор так отличался от других разговоров, которые он обычно вел с кем-нибудь еще!

— Ваша светлость, — вдруг раздался женский голос.

Лашем обернулся, так как знал, что в галерее в одно время с ним вряд ли будет прогуливаться другой герцог.

— Добрый день, — поклонился он нескольким дамам, стоявшим чуть вдали. Он их всех узнал, хотя их имена вспомнить не мог.

Вперед вышла дама очень высокого роста — если он не ошибался, ее звали леди Дирвуд, — и приторно ему улыбнулась.

— Как я погляжу, ваша светлость, вы тоже поклонник живописи. — Леди Дирвуд кивнула назад, в сторону других дам. — Мы регулярно посещаем галерею, наносим визит раз в месяц, — Лашема покоробило ее шаблонное выражение, — для того, чтобы полюбоваться красотой картин и вдохновиться волшебной силой искусства. — Она наклонилась вперед, как будто признаваясь в чем-то глубоко сокровенном, а ему захотелось развернуться и бежать прочь. — Как видите, ваша светлость, мы все истинные ценители и любители живописи.

— Приятно слышать, — вежливо ответил Лашем. Черт его дернул прийти сюда именно сегодня! Впрочем, встреча с юной леди, которая подбивала его на совершение неблаговидных поступков, каких именно, он даже себе не представлял, была приятной. Кроме того, он повстречал здесь еще нескольких леди, которые что-то рисовали, но из скромности считали себя не художниками, а также «любителями живописи».

Но если бы он не пришел, то не услышал бы ее спорных и остроумных высказываний по поводу картины Тинторетто. Как же ему хотелось прогуляться вместе с ней по залам галереи, чтобы узнать ее мнение по поводу картин других мастеров, таких как Тициан, Рубенс, Клод! Если бы не опасение, что их прогулка вызовет двусмысленную реакцию если не у самой леди, то у других посетителей музея, которые увидят их вместе…

— Ваша светлость, вы сами не рисуете? — Неприятный голос леди Дирвуд резанул ему слух, нарушив ход его мыслей. Это было весьма кстати, глупо было мечтать о том, что могло бы быть. Увы, он не рисовал, хотя при желании спокойно мог бы заняться живописью.

— Нет, я лишь… — Лашем запнулся, ему не хотелось высказываться напыщенно и возвышенно, это вызвало бы насмешку у леди Маргарет. Хотя леди, с которыми он сейчас беседовал, восприняли бы с одинаковым восторгом как его увлечение живописью, так и его отсутствие. — Я люблю и ценю живопись.

Слова как бы повисли в воздухе.

«Чудесно, Лашем», — похвалил он себя за немногословность. Обычно он предпочитал хранить молчание, поддерживая разговор лишь по необходимости. Честно говоря, он боялся сказать что-нибудь такое, что выходило за рамки образа резонера, сноба и, разумеется, роли герцога.

Он по привычке говорил то, что от него ожидали услышать, те самые вежливые, обтекаемые слова, которые всегда были у него наготове.

— Точно так же, как и мы! — Леди Дирвуд едва не задохнулась от восторга. Она похлопала его по руке, при этом ее необъятной ширины юбка коснулась его ног. Это было настолько неприятно, что Лашем едва удержался, чтобы не отойти на шаг или два назад.

— Пожалуйста, ваша светлость, сделайте нам одолжение, присоединитесь к нашей группе любителей и ценителей живописи. Это будет такая честь!

«Скорее кошмар», — подумал про себя Лашем, подавая руку леди Дирвуд. Черт, при этом он едва не споткнулся о ее широченную юбку.

Маргарет не собиралась следить за лордом Лашемом, но он был настолько высок и величествен, что его просто невозможно было упустить из виду. Хотя он уходил все дальше и дальше, она все равно видела его краем глаза и, как ни странно, почти физически ощущала его присутствие. Каждый раз, когда она украдкой и как бы невзначай смотрела в его сторону, она видела его широкую спину — он ни разу не оглянулся назад. Он смотрел перед собой и, видимо, думать забыл о ней.

Не заметить его было невозможно: теперь он стал центром, большим и черным, среди букета ярких платьев дам, окруживших его со всех сторон. Впереди группы шла какая-то леди, энергично размахивающая руками, и все благоговейно расступались перед герцогом.

— Вы только взгляните, — сказала дама, висевшая на левой руке герцога. — Какая прелесть!

Это был невыразительный пейзаж с ничего не говорящими красками.

— При взгляде на эту прелесть у меня сжимается сердце, — продолжала изливать душу леди слева, как вспомнила Маргарет, по имени мисс Эдвардс. Играя в карты, мисс Эдвардс любила делать рискованно большие ставки, а в случае выигрыша тут же становилась крайне осторожной. Бедняжка кокетливо взмахивала ресницами, поглядывая на герцога со стороны слепого глаза, видимо, забыв, что он никак не мог видеть ее заигрываний.

Маргарет захотелось уколоть мисс Эдвардс, указав ей на ее промах, хотя та вряд ли стала бы ее благодарить. Тем не менее эта мысль развеселила Маргарет.

— Согласен, мисс Эдвардс, она пробуждает тоску, — отозвался Лашем в своем привычном, крайне сдержанном тоне, каким обычно разговаривал с людьми, особенно с дамами. Интересно, он когда-нибудь говорит нормальным человеческим языком? Боже, а что, если вот это и есть его обычный язык?

Держащая герцога за правую руку леди Дирвуд — ее невозможно было не узнать по крайне широкой юбке и по высокому росту, благодаря которому она походила на амазонку, — чуть слышно фыркнула, тем самым показывая, что прекрасно видит уловку мисс Эдвардс, и повлекла Лашема прочь от никому не интересного пейзажа.

В этот миг он снова столкнулся с Маргарет.

— Ваша светлость!

Он сразу заметил ее, едва их группа вошла в большой зал. Нет, она привлекла его взгляд не своим нарядом, он был довольно скромен, а тем, что она молчала, и ничем другим.

Он вспомнил то, что подумал о ней вчера на балу. Что от нее шел какой-то странный блеск. Ему казалось, что над ее головой сияет нимб. Весьма забитое сравнение. Лашем с горечью подумал, что ему явно не хватает воображения. В этом был весь он — он воображал ее небесным созданием, спустившимся со звезды, тогда как она была обычной светской дамой, правда, с хорошо подвешенным языком, и, увы, он нисколько ее не интересовал. И вдруг она обратилась к нему с такой уверенностью и апломбом, как будто между ними было что-то общее.

Все в зале невольно притихли, не желая пропустить ни единого слова, в ожидании, что он скажет в ответ.

— Да, леди Маргарет?

Она подошла ближе, глядя прямо ему в лицо, а на ее губах играла еле заметная лукавая улыбка. Немногие осмеливались смотреть на него так прямо и, пожалуй, дерзко, большинство робко взирали на его целый глаз, затем поспешно переводили взор на черную повязку, затем снова на здоровый глаз — и так до тех пор, пока не терялись окончательно. Она же просто смотрела на него, причем так, как будто он был обычным человеком с двумя здоровыми глазами.

А между тем у него был один из самых громких во всей Англии титулов, черная повязка на глазу, и вокруг него суетилась компания по крайней мере из семи дам, строящих из себя любительниц живописи и даже художниц.

— Ваша светлость, я готова. Вы же обещали проводить меня до кареты. — Последние слова явно адресовались дамам-художницам: — Герцог любезно предложил мне свои услуги, поскольку моя камеристка внезапно заболела.

И тут Маргарет склонила голову и поникла, вид у нее стал несчастный и беспомощный, хотя Лашем прекрасно знал, что такой она никогда не был, да и не могла быть.

— Он велел мне найти его, как только закончу осматривать картины.

Маргарет сделала паузу, подняла голову и взглянула на него. Лашем мог поклясться, что она чуть заметно ему подмигнула. Они были как бы сыгранным дуэтом, разыгрывающим смешную сцену — слегка смущенный герцог и яркая, блестящая женщина, которая поспешила ему на помощь, увидев, в какое затруднительное положение он попал.

Да, она спасала его. Именно спасала, никак иначе это нельзя было назвать. Заметив его смущение и даже злость, она поспешила ему на помощь, применив хитрость, чтобы избавить его от долгого и нудного хождения по залам галереи в обществе дам, любительниц живописи. Нет, конечно, он не мог быть грубым даже с дамами, которые приходили сюда раз в месяц неизвестно для чего, но от их пустых и притворных восторгов у кого угодно могло испортиться настроение.

— Конечно, мисс Маргарет, буду рад оказать вам эту небольшую услугу.

Лашем сперва «стряхнул» даму с левой руки, затем леди Дирвуд — с правой, вежливо поклонившись каждой из них.

Лашем повернулся к Маргарет, его спасительнице. Ему даже захотелось поцеловать ее, так он ей был благодарен. Впрочем, ему хотелось поцеловать ее не только в знак благодарности, им просто овладело это желание, непонятно откуда возникшее и, тем не менее, явственное.

Но вместо того чтобы совершить на глазах у всех столь шокирующий поступок, он протянул ей руку и подождал, пока она не взяла его под локоть: теперь они могли спокойно уйти.

Ускользнуть отсюда. Какое же это было неожиданно свалившееся на него с неба счастье!

Они медленно направились к выходу. Спиной он чувствовал, как на них устремились взгляды всех дам, которых он так удачно оставил позади. Лашем скосил глаз на свою спутницу, но из-за ее широкой шляпки не мог разглядеть ее лица. У него промелькнула мысль о том, какое счастье, что мужчины не носят таких шляп, иначе он вообще ничего бы не видел.

Хотя тогда он не видел бы и льстецов, низко склонявшихся в поклоне, и перешептывающихся за его спиной, не видел бы изменяющихся при его появлении лиц. И все из-за его титула!

А не стоит ли ему в таком случае носить шляпку?!

Пока они шли к выходу, его рука была напряжена, и он сам был весь напряжен. То, что Маргарет сперва воспринимала как шутку, теперь приобрело более глубокий смысл. Заметив неловкость и смущение герцога, она смутно догадывалась о причине такого поведения, втайне надеясь, что причина — в ней.

— Я не ошиблась, вам ведь хотелось уйти, не так ли? — тихо спросила Маргарет. Ей вдруг стало страшно: а что, если она ошиблась? Лишь бы он ответил «да», в противном случае она попала бы в разряд женщин, имеющих склонность решать за других, таких еще иногда называли деловыми.

Заниматься делами ей нравилось, но на сегодня с нее было достаточно: она договорилась о сроке сдачи очередного продолжения романа, а также о некоторой сумме денег, которую она жертвовала бедным женщинам, нуждавшимся в помощи. Впрочем, Маргарет не знала, есть ли предел ее занятости, хотелось бы, чтобы он был, и тогда, возможно, завтра дел у нее будет поменьше.

Хотя на такую поблажку самой себе не приходилось рассчитывать.

— Да, благодарю вас. Вы пришли ко мне на помощь, словно святой Георгий, — отозвался Лашем, причем в его голосе звучала искренняя благодарность.

У Маргарет камень упал с души — значит, она не ошиблась.

— Вот и славно. Я ведь не очень хорошо вас знаю. Может быть, вам нравится быть центром внимания, я бы даже сказала — обожания. Только… — она сильнее оперлась на его руку, очень мускулистую, как она невольно заметила, — судя по тому, что вы говорили вчера, вам хочется, чтобы на вас обращали как можно меньше внимания.

Лашем распахнул перед ней двери, и они вышли на улицу. Здесь он опять взял ее под руку.

— Неужели я так и сказал: «как можно меньше внимания»? Хотя вы правы. Это желание точно входит в пятерку моих самых заветных.

— А какие же остальные четыре? — кокетливо спросила Маргарет. Он ей нравился, он был красив, и она не видела ничего плохого в небольшом флирте, даже если тот, с кем она собиралась флиртовать, был самым скучным герцогом из всех, с которыми она когда-либо встречалась.

Хотя если не считать его, она была знакома всего лишь с одним — с мужем своей сестры, так что сравнивать ей было почти не с кем.

Возможно, он был самым занудливым герцогом, но вместе с тем он был, не в обиду ее зятю, и самым красивым герцогом из ее знакомых.

— Спеть что-нибудь при людях, выпить какое-нибудь посредственное вино, рассказать анекдот, и чтобы при этом никто не рассмеялся, — бросив на нее быстрый взгляд, начал перечислять Лашем и насмешливо прибавил: — Надеть одну из ваших шляпок.

Затем уже совершенно другим, серьезным тоном продолжил:

— Нет-нет, я вовсе не хочу сказать, что ваша шляпка некрасива, напротив, она самая прелестная из всех, которые я когда-либо видел… только я не смог бы… то есть я не могу…

Он смешался. Маргарет стало его жалко и вместе с тем смешно, она даже тихо рассмеялась.

— Ваша светлость, я вас очень хорошо понимаю. Моя шляпка очень мне к лицу, но вам она совершенно не пойдет. Хорошо, я буду иметь это в виду, прежде чем осмелюсь попросить вас надеть одно из моих платьев.

И вдруг Маргарет поняла, что заливается краской от смущения. Если он наденет ее платье, в чем останется она сама? Потом промелькнула другая мысль: чтобы надеть ее платье, ему придется раздеться, то есть он будет голым. Она уже представляла его в таком виде. По ее мнению Лашем ни в чем не уступал обнаженным античным статуям в галерее. Маргарет смутилась еще сильнее и покраснела.

— Благодарю вас.

Ее волновал его бархатный голос, в нем было слишком много низких тонов, от которых по ее спине пробегала сладкая дрожь.

— Вы спасли меня. Позвольте еще раз вас поблагодарить.

— Пустяки, всегда рада помочь.

Они сошли вниз, и Маргарет принялась рассматривать вереницу карет, поджидавших своих хозяев. Заметив высунувшуюся наружу голову Энни, она воскликнула:

— Вон моя карета!

Лицо у Энни было недовольное, она никак не могла понять, какую пользу может принести рассматривание картин. Чашка чая и короткий сон — вот это да, и полезно, и приятно.

— Позвольте мне проводить вас до кареты. — Лашем не стал ждать ее разрешения, а просто взял ее под руку. Хотя Маргарет не любила, когда ею командуют, ей очень понравилось то, как умело и тактично он действовал.

Впрочем, задумываться о том, что, возможно, за этим скрывалось, Маргарет не стала.

— Благодарю вас, — замялась она. — Знаете, может вам стоит приходить в галерею пораньше с утра? Дело в том, что леди, разыгрывающие из себя любительниц живописи, встают довольно поздно, как правило, после полудня. Еще им нужно часа два, чтобы одеться и собраться…

— А во сколько вы обычно приходите? Тоже рано?

Маргарет опешила: она никак не ожидала, что он воспримет ее слова как намек. Неужели он считает ее одной из тех дам, которые стремятся привлечь к себе мужское внимание? Но он ждал ответа, и надо было отвечать.

— Ваша светлость, я посещаю галерею в разное время. Прихожу когда мне вздумается.

Это прозвучало явно легкомысленно, а она отнюдь не была легкомысленной. Скорее деловой и расчетливой.

— Угу.

Неужели он расстроился? Похоже, что так. Неужели он хотел снова с ней встретиться? Маргарет поймала себя на мысли, что ей хочется прямо спросить его об этом, но зачем было смущать его еще сильнее? Он был сама порядочность и, скорее всего, думал, что его предложение удивит или даже шокирует ее.

— Не хотите ли снова встретится в галерее?

Нисколько не смущаясь, Маргарет сама предложила то, что он никак не решался сказать. В конце концов, если он искал встречи с ней, то галерея — вполне подходящее место. Маргарет уже не раз шокировала свет своим поведением, еще один шокирующий поступок вряд ли ее погубит.

А может, и правда погубит? Девушка взглянула на Лашема. Все-таки он очень привлекателен!

— Весьма заманчивое предложение.

Его голос звучал ровно, хотя и несколько напряженно, в нем были те же интонации, что и вчера. Но сегодня Маргарет уверенно могла сказать, что герцог вовсе не такой уж зануда, что сейчас он, скорее всего, смущен и растерян. Может быть, за его внешней добропорядочностью все-таки скрывался одноглазый пират?

Маргарет была заинтригована. Это могло отвлечь ее от того, что составляло ее будничную жизнь, — от литературной поденщины и заботы о бедных, несчастных женщинах. Она уже хотела упрекнуть герцога за то, что он, будучи таким симпатичным, прячется за шелухой условностей, но тогда он окончательно бы смутился и, вероятно, постарался бы уклониться от общения с ней. А ей уже хотелось дальнейшего продолжения их отношений.

— Вот и прекрасно, ваша светлость. — Маргарет сказала это таким тоном, как будто пыталась уговорить медведя или другого не менее грозного и опасного зверя составить ей компанию.

Не то чтобы у нее вошло в привычку кокетничать с мужчинами. Вовсе нет. Но она никак не могла отделаться от первого впечатления, которое возникло у нее, когда она увидела его на балу, — огромной силы, которая способна передвигать горы, совершать немыслимое и невозможное.

Оставалось одно: проверить, похож ли настоящий герцог на того, который жил в ее слишком богатом воображении.

Маргарет настолько увлеклась этой идеей, что ей просто не терпелось убедиться в собственной правоте.

Джорджия и дракон

Роман Повелительницы Тайн

Кто-то стонал от боли, это было уже ясно, но кто именно, Джорджия пока не видела. Стон раздавался совсем рядом, и Джорджия замедлила шаги. Она шла очень осторожно, хотя уже догадалась, что опасность вряд ли ей грозит.

Во всяком случае, она очень на это надеялась.

Она шла теперь совсем медленно, почти крадучись, прислушиваясь к стонам, но они, к ее удивлению, начали даже ослабевать.

— Эй, держитесь! — крикнула Джорджия. — Помощь уже близка.

Может быть, она совершала глупость, но девушка уже не могла остановиться. Она уже поняла, что это стонет не человек, а скорее всего какой-то зверь, а поймет ли зверь, что ему хотят помочь? Может быть, он ранен и страдает, но это не исключает того, что, возможно, он также голоден, и тогда она может стать для него очень своевременно подоспевшим обедом.

Слишком много «может быть», и все они предполагали одно только плохое.

Тем не менее Джорджия упорно шла дальше, все ближе и ближе подходя к источнику жалобных стонов, так как была уверена, что если бы с ней что-нибудь случилось в лесу, ей тоже очень бы хотелось, чтобы кто-нибудь ее услышал и пришел на помощь.