Физрук удальца на рундук мертвеца

МеРи Назари, 2020

История о том, как учитель физкультуры дал ученику странный совет: не отрываться от коллектива и ценить рундук мертвеца. Мальчик пренебрег советом и чуть не погиб, но зато получил жизненный урок.

"Физрук удальца на рундук мертвеца"

Скороговорка

Кличку «удав» придумал мне Дмитрий Александрович — сокращенно ДАЧ. Он преподавал у нас физкультуру и только после меня стал Директором нашей школы, которая к тому же имеет сейчас имя героя-космонавта Веретенникова.

ДАЧ обожал ставить эксперименты над учениками.

— Кто не хочет участвовать в опыте — пожалуйте в контрольную группу, — говорил он. — Там ничего такого делать не надо.

Слова «ничего такого» напрягали, но «контрольная» настораживала еще больше. Всех, но не меня. После контрольных не задавали уроков. Это дело я любил. И потому, в отличие от остальных, я не записался в опытную группу.

Но ДАЧ, узнав от Эдьки о моем рассуждении, сказал, что я нетипичный мальчик и в контрольную группу не гожусь. Типа он раскусил мою тактику и этот номер не пройдет. Затем дал команду «марш», щелкнул секундомером и сказал, чтоб я остановился через минуту.

Я начал ходьбу и закружил по спортзалу. А ДАЧ, между тем, этим тестом по заданию завуча проверял школьников на тревожность. Он остановил мою ходьбу, не дождавшись добровольной остановки, и сказал:

— Остальные сходили с дистанции и гораздо раньше. А чем ускоренней восприятие времени, тем больше тревоги. А у тебя она, как у удава, напрочь отсутствует. Но ты ж человек. Нарастить бы надо. А пока мой тебе совет: не отрываться от коллектива и ценить рундук мертвеца.

Странный его совет я понял слишком поздно, зато кликуха прикипела ко мне сразу и накрепко. Любой хулиган пасовал, когда узнавал, кто я такой. Что за толк приставать к тому, кто всегда спокоен? Удав и есть удав. С ним неинтересно.

Мне самому без конфликтов стало скучно. Так скучно, что хоть в школу не ходи. Ну, я и решил ее задвинуть.

Нагрел градусник растиранием до нужной температуры и улегся ждать маму с утренней пробежки. Слышал потом, что термометр можно было б просто сунуть под кран с горячей водой.

Ожидая маму, я лежал где-то час и мечтал. Вспоминал кого-нибудь — и «отпускал». Это выражение встретилось мне на Ю-тьюбе и полюбилось.

Кому девчонки теперь буду крутить пальцем у виска, а? Мне-то без разницы — я их «отпускаю». Ваську Филинова тоже «отпустил». Он мою стерку изжевал.

Когда «отпускать» стало некого, вошла мама.

— Сынуля. Вставай. Опоздаешь!

— Я заболел. Никуда не пойду. Вызывай врача. На, тебе термометр, погляди.

Мама глянула. Брови нахмурила. Губы поджала.

–Тридцать шесть и девять…На такую температуру врач не пойдет.

— Как это не пойдет?

— Да просто. Скажет: «не смешите мои носки» и — гуд бай. А что у тебя болит?

— Голова…и горло… — прохрипел я.

Хрипеть в последнее время мне здорово удавалось.

— Ладно, лежи, хиленький ты мой, — вздохнула мама. — Денек можно без справки поваляться.

— Спасибо, мама. Всю свою оставшуюся жизнь буду тебе благодарен до глубины души.

Я и не подозревал, что благодарить осталось недолго.

Мама положила на тумбочку аскорбинку, поставила стакан с клюквенным морсом, унесла шнур от компьютера — от меня подальше. А мне сказала:

–Я не могу остаться дома, так как комплектую восемнадцатую экспедицию на этот самый…ну, знаешь. Но ты уже совсем большой! До встречи. Хай.

— Хай.

Я и не подозревал, что нашей встречи могло бы в будущем и не быть вовсе…

Щелкнул дверной замок — и я вскочил. Походил на руках, сделал колесо…

Кто-то постучал во входную дверь. Не знаю, почему на цыпочках, но, будто от кого-то скрываясь, я вышел в коридор…

Заглянул в дверной глазок — и отпрянул. С той стороны в него тоже глядели, но вампирным таким глазом, то есть с вертикальным зрачком. И от него шел красный луч. Как от лазерной указки.

Первая мысль: сосед. Надел на глаз какую-то штуковину — и прикалывается.

— Эдуард! Ты? — спросил я в щелку.

— Нет! — с эхом гаркнули в подъезде, и я сразу понял: нет, не Эдик.

И присел, чтоб меня не было видно в скважину, и на корточках покултыхал к своей комнате. Я не мог видеть пляшущего красного пятнышка на клетчатых трусах, но по стрекочущему в моей груди, как пулемет, сердцу, не трудно было догадаться об этом.

Зарывшись с головой в подушки и одеяло, а также для маскировки натянув плед, я притих. В витражное стекло двери кто-то постучал. Я не ответил.

Дверные петли скрипнули, и НЕЧТО приблизилось к постели…

Запахло кладбищем — совсем рядом…

Вместе с друзьями я как раз посещал его накануне. Там мне всё казалось, что пахнет лекарством. Эдик сказал, что в том ничего нет странного: аспирин, который пьют перед смертью многие умирающие, не скоро выводится из организма.

Конец ознакомительного фрагмента.