Парни из преисподней
В месте падения Тунгусского метеорита пропадают люди. В самый пик "свалочных" протестов туда выезжает депутат Госдумы В. В. Урановский, харизматичный политик и дипломат, известный оригинальными идеями. Его цель – найти место для захоронения мусора. Сибирь большая, она все схавает и в нефть преобразует. Однако пропадает и народный избранник. Разбираясь в этом запутанном деле московский следователь сходит с ума. Эстафету изысканий подхватывают простые парни. По наводке местных преданий они проникают в чрево Нижнего мира… Любимец народа спасён, но оказывается вовсе не Урановским… Кто же он? Читатель глубоко ошибается, если полагает, что догадался!..
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Парни из преисподней предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
2.
Итак, оперативные материалы просмотрены. Память обновлена. А «друзей» всё нету…
…Пока суть да дело, заглянул Илья в карты Гугл. Не мешает познакомиться с театром розыскных действий.
Изучая карту, Илья стал потихоньку понимать Урановского. Чего только стоят невозможные, на взгляд обывателя, размеры! Весь этот пространственный размах сейчас под снегом, но круглый год заполнен сопками, буреломом, безлесной каменистой пустошью или болотистой топью…
И почему, собственно, нет? Почему не впрячь матушку-Сибирь в естественную переработку городских отходов? В конце концов, все сгниет. Останутся удобрения. От мутаций вырастут новые породы деревьев. Вдали от людей. Это безопасно, в глобальном смысле даже полезно.
Так что надо верить в удачу — в то, что он, Илья, скоро встретит пропавшего проектанта-новатора, который осчастливит Россию видением новых горизонтов. Почему нет. Флаг в руки. Пусть делает в плато Путорана мусорозавод.
*
Господин Жеребов прибыл из подшефного хозяйства, под самую завязку дня. Он вошел вместе со знакомым Илье низкорослым проводником — шумный, пахнущий морозом, тайгой и оленями.
— Аум сваале.
Обнялись, похлопали друг друга по плечам, как положено братьям по крови — служилым людям.
Жеребов подтвердил прибытие Урановского в Ванувару два-три дня назад — запамятовал, правда, точно, когда. Очень уж много дел свалилось на голову: зима — период оленеводческой страды. Оглядев ворсинку, сказал, что черно-бурые лисы здесь не водятся, да и зачем? Если на все про все оленьих мехов по горло хватает.
— Олень — безотходное и экологически чистое животное, — сказал он. — А шуба у вашего беглеца была из белого каракуля. Я видел и посмеялся. Шапки, правда, не помню. При мне был без нее. — Он раскатисто рассмеялся. — А че на мелкомасштабное дело аж из Москвы прислали? Своих, красноярских, не хватает?
— Люди пропадают, как вы пишете, массами. Это не мелочь, Теодор Иванович.
— Илья Семенович, поймите, перестраховщики они. Я имею в виду здешний народец. Да, пара-тройка пропащих зафиксирована, може, с женами поссорились и сбежали…но если вывести среднее арифметическое за несколько лет, то разницы с соседним регионом не увидишь. Один и тот же уровень держится, как ни странно, со времен царской России. Ей богу.
Илья почувствовал неувязочку. Припомнились слова Христины: «Это меня Жеребов попросил». Но Жеребов об этом ни слова, только переиначил известную поговорку на свой лад, не заметив, что не в свою пользу, да это ему, видимо, было все равно:
— Есть, как говорится, правда, и есть статистика. В общем, советую вам, юноша, отдохнуть у нас тут по полной. А возможности есть. Воздух чистый, пища экологическая. А вы на охоту сходите. Вот, Алешка, места знает, где глухари водятся, подледный лов опять же. Эндемиков уйма. Сюда москвичи приезжают нервишки подлечить. Чего еще-то?.. Хошь, к самому Олей-ны свожу на Карское море. На вертолете казенном — ух! — прокатимся с ветерком. Это наша достопримечательность. Гордость. Настоящий шаман у нас родился. Отшаманит что угодно, перешаманит кого хошь. Ему почти сто двадцать. Падение метеорита захватил. А с пропажами я сам разберусь.
Он похлопал Илью по плечу, окликнул Алешку-проводника, и собирался уж исчезнуть за пологом в темноте, когда Илья спросил:
— А как быть с показаниями Христины? Она утверждает, что вчера в библиотеке произошло хищение.
Илья вкратце рассказал о сегодняшнем эпизоде.
— Атлас Криволапкина? — поморщился Жеребов. — Он противоречит науке и результатам современных изысканий. Лженаучно утверждает, что никакого метеорита не было! В то время как весь мир знает обратное и шлет сюда экспедицию за экспедицией. Итальянцы были, китайцы были. Уже и французы с японцами собираются. Весь мир ошибаться не может. Плевать на этот атлас! Пропал — туда ему и дорога.
— Есть ли у вас второй экземпляр в наличии?
Но полог уже закрылся за Жеребовым.
Илья сплюнул. Похоже, в этой точке земного шара все прошито метеоритом. Даже мозги. Возможно, навылет.
Одно ясно: веры в слова представителя местной администрации у него не было. Прикрывает что-то. Ведет свою игру и Москву в нее принимать не собирается.
Митя Каменный появился, когда уже село солнце — и то правда, что солнце тут зимой садится в три-четыре часа. В одной руке он держал черный чемоданчик, другой стаскивал на ходу рюкзак. В чемодане оказалась НСУ — наземная станция управления. В вещмешке находился сам дрон. Илья удивился: беспилотник был, как птица — оперенный и с клювом, и с когтями.
— Я не так представлял его себе.
— Дык это под гагару, оперение — натуральное, — сказал молодой человек. — Эта птица — национальный символ эвенков. Нельзя, чтобы цивилизация нарушала гармонию здешней природы, иначе она отомстит.
— Больше на ворону смахивает.
— Не важно, как устройство выглядит снаружи, главное, чтоб решало поставленную задачу. Летные характеристики отменные. Дальность полета 100км. Время в полете 2 часа. Средняя скорость — 50км в час. Надежность начинки 99 против 100. Что еще надо?
В ожидании завтрашнего утра, решили отдохнуть — поиграть в нарды, которые соблазнительно лежали на тумбочке.
— Час, не больше, — добавил Илья. — Потом наша задача — посмотреть телевизор и выспаться. Вот и все. Собраться, так сказать, с физическими и моральными силами.
— Не волнуйся, — успокоил Митя. — Все будет тип-топ. Если Уран тут, то от нас не уйдет.
В паузу активного отдыха Митя рассказывал о беспилотниках и своей семье. Он любовно гладил свое детище и приговаривал:
— Это наш семейный питомец. Я его «Гагарой М» назвал. М — это начальная буква моего имени. Помнишь, классик писал: «Им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни…» Дык и правда, кому она нужна сейчас — эта беспрестанная борьба?..По мне так, главное, прогресс. Научно-технический.
Усыпал Илья с наушниками в ушах — хотел дослушать-таки найденный диск. Из чувства долга. А вдруг там в тексте код зашифрован. Сейчас частенько такое бывает. Пропущу — коллеги съедят. Со свету ядовитыми насмешками сведут.
«–Бессмертие! Бессмертие! — проскандировал основной пул Хоруса.
Кланиред Пятый поднял руку, взывая к тишине.
–Несмотря на известные минусы, — продолжил он, — вряд ли кто добровольно откажется от бессмертия. Мы не можем примириться также с отказом добровольцев…
На экранах появляется безволосая голова нибируанина, только что прибывшего на Хорус в составе официальной миссии. Это Кростуатару, Главный Генетик Солнечной системы.
— Нибиру приветствует вас! — обращается Кростуатару к Хорусу. — Поддерживаю озабоченность светозарного Кланиреда Пятого. Разумеется, мы не сможем отказаться от бессмертия — главного детища совместного прогресса».
— Че ты там слушаешь? — услышал Илья сквозь наушники голос Мити. — Сюда прорывается. Дал бы послушать. А то под вещание твоего лысого сон не идет.
Илья кинул ему один наушник — «и то будет повеселее», — решил он.
— Держи, ты молодой, пока тебе аплодисменты еще не надоели!
« — Конечно, вместе с этим мы рискуем остановить свою эволюцию, но развитие искусственное, благодаря поставленной на поток экстракции генетического материала земных гибридов и клонов, поможет нам. Вторым минусом идеи бессмертия, как вы знаете, является ограничение размножения, благодаря которому мы крепче спаиваемся друг с другом. Физическое напряжение не для нашей стати и, в любом случае, работу по добыче золота должны производить не мы и не наши дети.
Его речь прервалась бурными продолжительными аплодисментами.
— Я берусь, — продолжил Кростуатару, — подтвердить готовность генетического корпуса к работе по созданию специальной рабсилы.»
Отметив сонным мозгом, что в тексте говорится о рабах далекого будущего, Илья отключился от повествования и чувством выполненного долга уснул.
Когда проснулись, было темно. Светать зимой здесь начинает ближе к обеду. Позавтракали и стали ждать просветления природы. А пока штудировали географическую карту местности и намечали маршруты облетов.
Наконец ГагараМ взмыла в небо.
Оба следили за полетом: Митя руководил в специальных очках, а Илья сидел с ноутом. Видеокамера по GPS сообщала об обстановке. Снежная пустыня расстилалась перед глазами…Сначала несходство со вчерашними картами ошарашило Илью, но потом он привык к белизне и стал выделять по едва уловимым штрихам низины и возвышенности, заснеженный хвойный лес и ягельные делянки. Потом пошло-поехало: помчались низом сосняки, кедровики, заснеженные скалы с болотами и речушками между ними…заимки, ноябрьские ледоставы, лесная живность…
Не бездушной пустыней оказалась тайга.
Когда беспилотник получал команду от оператора идти на снижение, он залихватски сбивал снег с верхушек елей, обнажая зеленый их остов. И тогда белки, хорьки и другая мелкота, что, притаившись под ветвями, выжидала, когда улетит это страшное — и похожее на птицу, и жужжащее, как жук, чудо. Почуяв его совсем уж вблизи, лесное сообщество прыгало или разлеталось врассыпную во все стороны.
— В прошлом году, ближе к весне, я видел, как медведи вылезают из берлог, — хвастался Митя. — Так забавно. Сначала высунут нос и ждут — типа, не каплет ли. А когда медвежата появляются — вот умора! — они клубками начинают по снегу кататься, проталины с гонобобелем разорять, на эвкалипты за орехами лазить. Ну, кино лучше мультяшек.
Дикие олени, оленьи стойбища, каюры на санях в упряжках, волчьи стаи, припавшие к снегу лисы — всё проносилось перед глазами наблюдателей. Только не то, что искали.
Два раза отправляли дрон в небо, два раза он возвращался ни с чем.
С третьего раза нашли! Среди снегов размеренно двигалась серая точка.
Митя присвистнул.
— Это из-за серого цвета мы ее не замечали!
— Серый цвет получался от смешения почти черной шапки путника с его не совсем белоснежной шубой, — сказал Илья, зная, во что был одет Урановский. — Экипировка славно продумана.
Наблюдатели некоторое время молчали, впившись в едва заметную «серую блошку». Они, хоть и верили в свой проект, но теперь не верили собственным глазам. Да и кто поверил бы в подобный сюр?
Серая блошка уверенно бороздила Среднесибирское плоскогорье в северо-западном направлении, когда ГагараМ сблизилась с фигурой.
— Так это он?
— Да, это он.
— Дык шустер шибко. Сколько ему полных будет?..
— Да лет семьдесят.
— Верится с трудом. Да…блин!
От произошедшего впору было б и покруче выразится…С разгона и под уклон — и, как бы между прочим, сановитый лыжник буквально перелетел небольшую балку, сняв снег с верхушек багульника по краям.
Бодро и уверенно размахивая руками, некто стремительно преодолевал бескрайнюю снежную равнину. И лишь они, одни на всей земле, знали: никто иной как бессменный мэтр и прорицатель земли русской шествует по Сибири. Кто еще способен на такое!
Илья сверился с картой.
— Слушай, брат…блин…Это ведь…Подкаменная Тунгуска?! В один момент, блин, он уже там!
Наблюдатели переглянулись.
А мудрый, прямой и справедливый патриот, преодолев пойму замерзшей реки ни за понюшку табака, скользил по равнине со все большим ускорением.
Илья с Митей продолжали бездействовать, изумленно следуя взглядами за движущейся точкой… но нужно было что-то делать.
Митя нажал кнопку снижения беспилотного устройства…
— Он идет так быстро, что «Гагара» едва поспевает — как это может быть? — сказал он через минуту. — Скорость под 50 км. Я соглашусь, если б это было под уклон…Но уклона нет! Разбудите меня, пожалуйста!
И в тот же миг фигура остановилась. Как вкопанная.
— Провалился! — ахнул Митя.
— Проваливается… — уточнил Илья.
По мере приближения беспилотника все яснее становилось, что отслеживаемый объект погружается в снег, как в зыбучий песок. Лыжник беспорядочно махал руками, отталкивался палками от поднимающихся краев ямы, в которую так бесславно угодил. Беспилотник подлетел уже достаточно близко, чтобы видеть его одежду и слышать голос.
— Аум…Аум сваале!.. — передала камера крик.
Урановский несся на наблюдателей. Вернее, не он, а его изображение на дисплее. Увеличиваясь по закону перспективы, он как бы вращался против своей оси. Вот вид спереди. Прямо в упор, вот вид справа, при котором он слегка приподнятым капюшоном смахивает на какаду. А сзади…На шубе — какой-то знак красного цвета…не разглядеть…
Вот цикл начинается снова. Все ясно. Это дрон, как шмель, кружит над народным любимцем…Жужжание не осталось не замеченным. Гений дипломатии крутится во все стороны, пытаясь разглядеть помеху… — да не тут — то было! Дрон близок, как насекомое, желающее вонзить жало…
На миг камера дрона направляется прямо в лицо отважного прорицателя современности. На дисплее отчетливо видно страх, переходящий в ужас…
Что видел перед собой почетный провидец будущего, этот непревзойденный футуролог настоящего? Одному богу известно…Но только перед наблюдателями его лицо сменилось геометрической фигурой, что на спине…Краснее еще краснее…Вот уже красный фон залил весь дисплей…он становится багровым, бардовым, фиолетовым, черным…И вот темнота накрыла дисплей, раздалось характерное пи-пи-пи…
— Батарейка сдохла, — сказал Митя так просто, будто предшествующие обстоятельства не значили ничего.
Илья схватил новоиспеченного товарища за грудки. Сам удивлялся, откуда брались вылетающие изо рта слова. Наверное, память предков проснулась.
— Оживляй, контра, своего ворона! Не то ответишь. Перед лицом народа будешь ответ держать за действия своего ворона!
— ГагарыМ… — хрипло вставил Митин голосок.
Илья отнял руки, сунул в расстройстве в карманы и нащупал пачку сигарет, которую обещал жене целой и невредимой привезти обратно в столицу. Пачка лопнула под жесткими пальцами. Сигареты рассыпались по линолеуму.
— Ты…ты хоть понимаешь, что произошло? А ну оживляй своего дрона ползучего.
«Может быть, еще не все потеряно», — мелькала докучливая мысль. Потерпев несколько минут, пока товарищ мучается с прогой, другими словами, страдает ерундой, Илья смял сигарету и скомандовал по-армейски привычное:
— Рота! Зарядить батареи! Ноги в лыжи — и айда!
Илья не узнавал сам себя. Всю дорогу такой предусмотрительный в своих инициативах, верящий в трансёрфинг и курс единороссов, любящий жену, сына и соседей, а главное, уважающий Владлена Витальевича Урановского — допустил чудовищный промах — связался с новаторской технологией, которая не прошла испытания практикой еще ни одного поколения!
Как бы то там ни было, а наши герои стояли на лыжах, застегнуты на все пуговицы и с нахлобученными капюшонами.
С опаской глянув в сторону покрасневшего солнечного диска и произведя крестообразное движение рукой, плавно переходящее в проверку крепления лыж, Илья дал низкий старт. Митя последовал за ним…
Наст тихо потрескивал под ударами лыжных палок, посвистывал под широкими эвенкийскими лыжами, колючие кристаллы, сдуваемые с него, кололи незащищенные участки лица. Особенно доставалось второму лыжнику, так как ему дополнительно приходилось претерпевать воздействие со стороны колючек, рождаемых взвихриванием снега первым путником. Но Митя — а это был он — мелочи пускал побоку. Все это ничтожно по сравнению со сверхсжатием подкрашенного спирта в термометре, которое не зависело от воли ни одного из гомо-сапиенс на земле.
Каждый из лыжников прекрасно понимал, какому риску подвергались они, отправившись в поход по Среднесибирскому плоскогорью непосредственно перед декабрьской ночью без GPS-навигатора и без запасного аккумулятора в кармане. Клондайк отдыхает! Здесь вам не Аляска, здесь климат иной.
Пока шли, и хаотические мыслишки чертили нейротреки в мозгах «спасателей» — по крайней мере, они себя таковыми считали — руки и ноги входили в ритм, грудь расширялась, наполнялась вторым дыханием…
Глобальное потепление не зацепило этот уголок планеты, не нанесло неизгладимый отпечаток на здешние широты. Практически ничего не изменилось. Народу на пути разве стало поменьше. То есть, вообще никого.
Ночь неумолимо падала на сверкающие сугробы. Послышался волчий вой, и Илья вспомнил, что они не захватили с собой ничего, что берут с собой самые непредусмотрительные путешественники. Ни зажигалки, ни корочки хлеба, ни глотка жидкости. Впрочем, насчет воды, можно было б не заморачиваться — протяни руку и обязательно нащупаешь ее кристаллы. Единственно, протягивать не хотелось — ни рук, ни ног — они сразу бы отмерзли. Оставалась одна надежда на спасение Урановского — сам Урановский. Он депутат Госдумы — и обязан был быть готовым ко всему, иначе какой из него слуга народа?..
Путники не заметили, как на противоположной стороне неба взошла луна и успешно конкурировала с красной половиной внезапно большого солнечного диска, тонущего в снежном море.
Разворачивалось явление, описанное одним из сподвижников Ермака. Так называемое «Лунно-солнечное скрещение», видеть которое довелось немногим счастливцам — землепроходцам Сибири. Вот и сейчас скрещение почтило собой землю тунгусскую. Лунная дорожка, идущая по насту с севера на юг, пересеклась со световой дорожкой — с запада на восток.
Крик, не похожий не на один ранее слышимый, прорезал темнеющий воздух.
Митя присвистнул:
— Стоп! Сдается мне, хозяин тайги голос подает!
— Медведь?
Илья попробовал тормознуть — осторожно, чтобы Митя не сшибся с ним.
— Алмасты2! Аум сваале!
— Что-о?
— Чучуна!
Илья прекрасно слышал имя того, кого Митя назвал «хозяином тайги». Отчетливо прозвучало и нездешнее «ругательство».
Но сознание не успевало за деформацией реальности. Да и тормознуть не удалось. Лыжи сами по себе скользили вперед.
С каких пор они попали во власть гравитационной воронки, трудно было сказать. Слишком торопились они прибыть к событиям до темноты и могли пропустить начало «разгона».
Лыжники не прилагали никаких усилий, но их несло в направлении, заданном при старте. Илья выставлял палки вперед, сопротивляясь движению, однако, не в полную силу, рискуя потерять равновесие. В итоге результате с нулевым эффектом.
Каждый из путников по своему опыту знал: если программа дает сбой, надо, первым делом, остановиться. Но именно этого теперь не получалось.
Тогда мышлению необходимо ускориться, чтобы остаться в адеквате…
Вот с этим-то получше.
— Приказываю роте залечь, — крикнул Илья, — до четкого выявления угрозы!
И грохнулся в снег.
Митя, гражданский, мгновенно подчинился…
Лыжников накрыл шквал. Плотностью тверже асфальтового катка, а диаметром больше радиуса выбоины, в которой очутились лыжники — он пронесся, утрамбовав их в снег, как две ольховые колоды.
Там они и пребыли до наступления утра, время от времени вскрикивая, словно будоражимые сходными сновидениями.
« — Я берусь, — продолжил Кростуатару, — подтвердить готовность генетического корпуса к работе по созданию специальной рабсилы. Предлагаю, в частности, рассмотреть проект зауральского подземного реактора в жерле спящего 50 миллионов лет вулкана. Мы выведем высокоинтеллектуальный сорт рабов под подходящим названием «сихитря». Элитный клан их будет заниматься изобретением эффективных вариантов синтеза золота. Назовем изобретателей «алхимиками». Остальные примитивные гоминиды, под общим названием «неандертальцы», будут отличными охранниками, надсмотрщиками и логистиками золота, стекающего из реакторов, расположенных в разных точках Геи.
Кростуатару сделал паузу перед тем, как сказать самое главное.
–Проблема заключается в том, что любые генетические эксперименты имеют своим пределом генетическую матрицу планеты…Кроманьонцы — это венец эволюции».
— Что он хотел этим сказать? — спросил Митя, просыпаясь. — Что мы все недоделы?..и такими останемся?..
Увидев вокруг снег, спросонья пришел в негодование и в возмущении принялся «выгребать» из снежной могилы. Это было не просто. Верхний слой снега уже смерзся и стал непробиваемым. Так что по пути на поверхность вспомнились и мама с папой, и бабушкина быль о происхождении фамилии Каменный, и исповедь шамана Виктор3, о котором оператор дронов не раз слышал от своей жены Иниры.
Этот известный и сильный магическими возможностями шаман, отходя в мир иной, заклинал племя эвенков никогда не преступать трех заповедей, соблюдение которых спасет «детей Сибири». Те, забывая об инстинкте самосохранения, продолжали выживать в Сибири иногда очень высокой ценой. Сам Виктор в полной мере относился к ним: он был инвалид — и он был шаманом.
Первая заповедь повелевала всегда и везде, при всех лунах и расстояниях от своего чума идти на помощь сАмому ближнему своему, и только потом — остальным. «За-ради ближнего не пожалей двух дальних или мизинца своего».
Вторая заповедь Сибири гласила: «Когда кончатся дальние или мизинцы ног, переходи к рукам».
Третья заповедь касалась неукоснительного соблюдения первых двух, пока не будет разрушен некий Нижний Мир…
Не фиксируясь на третьей заповеди, Митя решил, что пока все мизинцы целы, надо использовать их на всю баранку. С трудом отцепив лыжи, ногами и руками Митя разгребал снег с силой землепроходческой машины.
Вот он на поверхности сугроба. Сияние лунно-солнечного перекреста слепило глаза, и Митя закрыл их. Рычание заставило разлепить их снова…чтобы увидеть перед собой расплывчатую в очертаниях лохматую фигуру.
Этот чучуна, вне сомнения, и — это просто взрывало мозг — держал в лапах цилиндр, похожий на человека. Другими словами, йети держал в руках кокон — скрученные кожаной лентой широкие эвенкийские лыжи, формирующие нечто…в белой шубе, прикрытое с одного торца шапкой из чернобурки, а с другого — валенками…
Похоже, в подобный цилиндр пытался смять шквал поздно вечером и спасателей — да помешал Илья с дикими приказами да широкая выбоина.
— Неужели… — прошептал Митя. — Аум сваале…
Митя не был в курсе, что краткой репликой запустил телепатический диалог.
«Бальбука4, это сделал Бальбука», — проникло ему в мозг.
При звуке этого имени, в памяти Мити колыхнулось давнее, очень давнее воспоминание из детства.
Он сидит на постели, а кругом темнота. А рядом рычание. Кто-то — холодный и твердый, не похожий на Серко — сидит рядом с ним и рычит, и страшно клацает, и неприятно дышит… И в следующее мгновение каменная доска-дирэ5 наваливается на ребенка, прижимая его к матрасу. Ни одним пальчиком, ни одной фалангой не может шевельнуть Митя. Не может призвать взрослых на помощь, потому что для этого нужно вздохнуть, а он сжат так сильно, что и на самую малость не расширяется грудь. Победив волю мальчика, свирепая сила начинает крутить его, как отец плоским камнем-дартом* скручивает оленину, чтоб сделать из нее сушеную куркию* — сытную мясную палочку…Неожиданно в печке ломается едва краснеющий чурбак и вновь вспыхивает пламя — и черная доска, становясь видимой, испаряется, будто боясь света. Воздух входит в грудь…На крик внука вбегает старая Сита и разминает мальчишечьи, слепленные с телом руки. «Бальбука, — повторяет она, плюясь, — злой Баалбей шибко замотал тебя в мертвую пряжу…»
— Баалбей?! — вскрикивает Митя.
С этим именем пришла к нему память о сказании, которым «угостил» обретенного друга на добрый сон Илья в день приезда в Ванавуру:
« — Поприветствуем же дорогого Баалбея, прибывшего к нам из созвездия Орион звездной общины Нога!
На экранах появилось изображение существа, явно не относящегося к подтипу позвоночных, да и вообще к типу хордовые. В нем едва просматривались признаки членистоногого в личиночной стадии развития. Короче, он имел вид навозного червя.
Восходящие кольца утолщались и увеличивались в диаметре, венчаясь бугорчатым набалдашником, на котором болтались выпуклости чувственных анализаторов. Особенно пуклились обонятельные. Они обладали восприятием через экран и могли заменять глаза. Для общения с этой внесолнечной расой гуманоидов специально были разработаны телепатические ретрансляторы».
— Я отдам все свои мизинцы! — кричит Митя. — Ближние и дальние…Берите, пожалуйста! Только отпустите…
В этот миг прессованный снег рядом вспучивается, и из-под него высовывается рука в оленьей рукавице, затем знакомая рыжая шапка, отороченная свисающими хвостами хорьков. Ее Митя за вечерний поход во всех подробностях изучил с затылка.
Еще миг — и из сугроба показывается целиком все тело Ильи.
— Минуточку, — говорит следователь, с места в карьер обращаясь к незнакомой фигуре. — Предъявите документики, будьте добры.
— Это же… — шепчет Митя. — совсем не гражданин… Прошу тебя, Илья, не порть мне дело! Я обо всем с ним договорюсь.
Илья, однако, не вменяем: ужас предков молчит в этом европейском человеке. А может, что-то произошло в его голове в результате приготовления Бальбукой рулета.
— Я разговариваю не с вами, — Илья разворачивается всем корпусом к чучуне. — Гражданин, предъявите документы, удостоверяющие вашу личность, иначе я буду вынужден задержать вас до выяснения…
Внезапно чучуна, настолько большой, что заслоняет от путников весь горизонт, кладет перед собой кокон, отдаленно напоминающий человека. Можно видеть, что тело это вытянуто по струнке и ограничено вдоль лыжами, как шинами. Громадный чучуна протягивает лапу и вплющивает хорьковую шапку в голову Ильи. Придавливает ее так, что, кажется, и губы, и щеки вместе с шапкой уходят в плечи… И только черные хвосты хорьков, словно воротник, топорщатся наружу.
Илья смолкает и с той минуты производит впечатление безмозглого истукана, с изредка подрагивающими заснеженными ресницами.
Голос, временами переходя, в быстрый птичий щебет, продолжает диалог с Митей.
–Только один, только один из этих людей спасется именем Закона Сибири…
Что делать Мите? Мозг зашкаливает, а помощь не приходит. Даже привычные светила в небе отвалили в сторону.
Для выбора, который должен сделать молодой красноярец, не хватает сил.
Человек падает между коконом и истуканом. Руки его пластаются так, что правая указывает на спеленатого «Урановского», а левая — на другого «ближнего», парализованного прикосновением чучуна.
Никто тогда не сказал Мите, что он может больше…куда больше!
Так или иначе, но он Митя долго оставался немым и неподвижным. Да и чучуна не отличался терпением, таким же большим, как его тело. Он устал ждать и ушел. Просто пошел по своим делам. Напоследок оглушительно свистнул, как делал исстари — разбойничьим посвистом.
Свист казался роковым — он отнял слух у Мити.
…Спустя некоторое время истукан дрогнул и зашевелился.
Поднял голову и распластавшийся на снегу человек.
Встав на четвереньки, он долго мотал головой из стороны в сторону, пока не сказал:
— Раз, два, три. Ох. Кажется, я оглох.
Недвижимым остался лишь «кокон». Второй спутник протянул к нему руку и она, будто отдельная сущность, двигая пальцами, как крохотными ножками, принесла ладонь к лицу спеленатого человека.
— Нет-нет…Он спит…
Но бывший прежде истуканом, вскочил на ноги. Не разбирая пути, он бросился в сторону. Забыв про лыжи, сковавшие ноги, застопорился на месте. Упал с размаху на снег. Перевернулся, встал, кряхтя, и пошел прочь, но уже старчески согнувшись и едва передвигая ноги.
Оставшийся не смотрел вслед товарищу, с которым только вчера подружился. Он то скидывал, то снова одевал шапку, шепча: «Раз, два, три — проверка слуха…» Затем махнул рукой, вздохнул и опустил взгляд на «кокон». Обошел его со спины и рассмотрел торчащие из спины остатки ГагарыМ.
–Не гагара ты, а ворон. Прав был мой друг Илья.
Создатель дрона даже не старался высвободить то, что осталось от его технического детища, просто выломал деталь и стал этим копать снег. После часа напряженной работы он произнес:
— Молодец же я, что сделал крылья из легированной стали, а не из карбона, как советовали.
Втащил кокон в вырытый ров и зашвырял снегом с землей, затем по вчерашней лыжне отправился обратно. Думал, что не вырваться из гравитационной воронки. Но она пропала. Исчерпала энергию своего воздействия. Все равно ноги, будто пудовые, двигались замедленно… просто от усталости.
К полудню Митя прибыл в Ванувару и сразу сообщил администрации поселка о необходимости вызова спасателей для поиска пропавшего человека.
*
Совсем по-иному развивались события по другую сторону от воронки Суслова.
Зарядившись программой от длани снежного человека, следак и спасатель шел, все больше удаляясь от поселка. Мозг не отвечал на вопрос «зачем». И не смог бы. Именно это почуял Митя интуитивно, назвав друга «бывшим».
Шаг за шагом пересекал новоявленный зомби пустошь, приближаясь к неизвестной конечной точке. «Видео-карта» мозга в режиме слайд-шоу демонстрировала одну фантастическую картину за другой, все путаней и бессвязней…
Вот Урановский выступает с речью в Ватикане с призывами совершить Крестовый поход на Нибиру…
Вот «Гагара М» превращается в пассажирский «Боинг 737»…
Вот гремящая железом мусорка на первой космической скорости выходит на орбиту Земли и, рассеивая содержимое над странами и континентами, стыкуется с обвешенной водорослями Международной Космической Станцией…
«Аплодисменты. Откуда-то выныривает Баалбей, дожидается тишины в эфире и продолжает:
— Я одобряю средне дробную схему использования порожденного Геей человечества. Это всего лишь развитие идеи Кростуатару. Пальму первенства уступаю. Итак, в популяции гоминид создаем четыре расы, с различными цветами кожи и глаз, а также пропорций тела. Оставляем возможность скрещивания. Это создаст долгосрочную напряжённость, которая даст богатый инструментарий для манипуляций.
Аплодисменты».
Картины исходили из разных точек пустоты, как Баалбей, как МКС со дна океана, но Илье удалось вычленить сущность, жестко сводя глаза в одну точку пространства, где изображение не тасовалось с другими, а было стабильным. Как лошадь с шорами у глаз, он двигался по прямой, прокладывая идеально ровную лыжню.
И под влиянием одного лишь из видений он вдруг взял и изменил ей!
Трудно найти слова, чтобы отразить кошмар проснувшегося в холодном поту человека. Так и сейчас. Увиденное неожиданно пробудило спящее сознание: цепочка странных силуэтов ковыляла по его путаной лыжне среди темного леса. Произошло это единожды и потому не является достаточно достоверным.
Страшные органические творения преисподней из легенд о вампирах и упырях — без красоты, света и радости, с единственно неизбывной тоской в глубоких глазницах — они влачили тела под лунным светом. И лишь когда вдруг поднялись опущенные головы, то в глазницах несчастных исчадий отразился свет. Он был всего лишь тусклым светом луны. Если б не этот случайный блик, то головы этих феерических созданий верней было б назвать черепами, а тела — скелетами; их в целом — живыми мертвецами-навьими.
И кто знает, коли б не этот проблеск, то и в остывающем сердце зомби не всколыхнулась бы ни одна человеческая струнка…
Миражное видение заставило Илью остановиться. Это было нелегко. Обмороженные губы не работали.
Команда «Рота, стой!» сработала лишь с третьего раза.
Обхватившему дерево руками человеку, удалось-таки согнуть ноги и прошептать секретный пси-код. Всех курсантов на курсах по слому матрицы заставляли их выучить наизусть в прямом и обратном порядке.
«Семь-раз-образ-раз».
Код запустил процесс синтеза пси-фракталов.
«Половцы держали на цепи»…«нижний лимит гипноза»…«играть в биты все равно»…«младенцу боксировать с Хабибом»…
Лишенных смысла, их выделили как способных реструктурировать сознание.
…Невидимые путы слетели, как струпья с тела больного при выздоровлении. Ноги двинулись с места, да и сразу в карьер.
Ледяные розги ветвей хлестали по щекам. Ноги мчались вперед так, что туловище отставало. Обледеневшую голову закручивало вбок на девяносто, сто градусов. Глаза вспучивало. Язык выдирало.
Рукава цеплялись за сучья, раздиравшие одежду. Одной рукой то и дело приходилось вышибать другую, застрявшую в ловушках…
Расщепленное восприятие лишь спустя некоторое время разродилось элементами реальности в виде тощих елок.
Еловый лес сначала казался бороной, брошенной гигантом на сопку. Борона причесывала звездное небо.
Илья лежал на спине, уже контролируя процесс.
Он понял: был день, но кончился, и наступила ночь, и он отбился от холодного духа Сибири.
Илья встал, выпрямился и пошел дальше в поисках людей с их теплыми очагами и сердцами.
Огибая метлой торчащих из одного буерака елей, Илья поднял голову, и его взору предстала страшная когда-то, но сейчас милая до слез, знакомая с детства, картинка.
Окруженная безмолвным лесом среди залитой лунным светом поляны стояла избушка на курьих лапках.
Илья осел в сугроб, зачерпнул пригоршней снег и с блаженным чувством ощутил вкус воды, за которым пришло чувство голода.
Присмотрелся. Не лапки это вовсе. Сваи. Трехметровые. Для тайги — обычное дело. Делают так по двум причинам. Чтобы избежать затопления в период половодья и чтобы спасти от разорения медведями.
Ни одна тропка, ни один след не вели к избе. Труба не дымила. Лишь стекла малюсеньких окон вспыхнули неожиданно ярким светом…
Он вздрогнул: избушка показалась обитаемой.
Сделал несколько шагов. Блестящий огонь передвинулся вместе с ним и исчез. Это было всего лишь отражение луны и звезд…
— Избушка-избушка, стань к лесу задом!
Он произнес эту фразу вслух, и лес поглотил ее жадным молчанием, будто изголодавшийся малыш — сдобный пряник.
Отцепив лыжи, он поднимался по лесенке на порог, будто в старый забытый столетие назад отчий дом.
«Командорская изба» — гласила надпись над входом.
Дернул за узкую скобу — дверь отворилась. И сразу зашуршало в дальнем верхнем углу сеней. С царапаньем и писком, да осыпанием трухи завозился комок переплетенных нетопырей и выпорхнул наружу, исчез в прямоугольнике дверного проема.
«Летучая мышь или сова», — решил Илья и повернулся к внутренней двери.
Не заморачиваясь правильным произношением, повторил усердно три раза заговорные слова, и прямо и обратно.
С каждым разом из избы вылетал темный дым, и, обдавая Илью потоком воздуха, таял в звездном небе.
Продолжая по инерции шевелить губами, вошел Илья на кухню, отделенную от другой части избы печкой и тесовой перегородкой. При лунном сиянии нашлись спички, разожглась керосиновая лампа — и набитая дровами печь затрещала, загудела, готовая варить, тушить и жарить.
Илья вытряс в казанок с водой целую пачку с надписью «Макароны, 1ст. Гост. П1720, СССР».
После насыщения сон свалил Илью на дощатое ложе, прислоненное к бревенчатой стене…И приснились ему
«…аплодисменты.
–Наряду с живыми, будем использовать мертвых, и чем дальше, тем больше. В этом моё ноу-хау.
аплодисменты…аплодисменты…»
Проснулся, когда солнце достигло высоты двух елей над горизонтом. Утлое одеяло держало тепло, хоть и засыпал он дрожа. Дыхнул — изо рта валит густой пар.
Испуганный человеком зверек с черными полосками на гибкой спине выпрыгнул из-под лоскутного комья на полатях. Вот уж он на рукомойнике, далее — на иконке с потухшей свечой.
Молнией замелькал бурундук, прыгая из угла в угол. С колченогого табурета — по занавеске — под потолок. Вот на полатях — и вот под лоскутным одеялом. Взлохматив ворох, вылез с другого конца. Цепляясь за свободный конец бечевы от занавесок, раскачивается — и выдирает паклю из стены. Повисает вертикально вниз — и вот снова наверху. С выбитой из пола половицы сигает на щербатый подоконник. Прячется в горшках зеленого сухоцвета.
Видно, что зверек занимается этим изо дня в день, считая избу своим жильем.
Илья бездумно следил за прыгуном. Траектории бурундука шнуровали темные события вчерашнего дня, будто одноразовый ботинок, которого уже завтра не будет ни на ноге, ни в памяти.
На душе делается спокойней и ясней. Илья устал быть сжатой пружиной.
Надписи на стене — а-ля народные частушки. Сделаны ножом и заретушированы чем-то синим; проросшие то ли мхом, то ли плесенью.
…говорили деды: встарь
здесь была большая гарь.
Мы приходим — гари нет.
В чем же дело, в чем секрет…
Это одна, а во всю печку — вторая:
Никаких следов посланцев из космических глубин.
Обманул нас А. Казанцев, стоеросовых дубин.
«Все ясно. Здесь жила веселая, романтически настроенная молодежь, любители фантастической литературы. Приперлись на край земли, а тут облом. Космос кончился. Бывает».
Губы растягивались с трудом, будто атрофировались для улыбки.
Не хватает репудину6.
Съел продукты бурундук.
Превратила нас в скотину
Академия наук.
Илья произвел звук, в которых сам с трудом, но узнал собственный смех. А вот бурундук вполне узнаваем. И надпись на флаконе «Репудин» Илья реально где-то видел…
Любопытство заставило подняться и обойти избу. По углам вперемешку с другим хламом валялись пустые флаконы из-под этого противокомариного средства.
«Какая удача, — отметил Илья, — комары к приходу зимы тоже кончились».
Устало улегся на скамейке, чтобы порадоваться лежа. Надпись под потолком тут же вопросила:
— «В чем же дело, в чем секрет?..»
Но… дремота сковала тело.
Вечерело. Илья открыл глаза и почувствовал себя вполне в норме. Оконное стекло прорастало синеватыми «пальмами и папоротниками». Схожая картинка из недавнего прошлого всколыхнула память…
Перед ним аквариум. А вот провал, в котором исчезла рыбка…
Илья поднялся и сел на грани нави и яви. Голова кружилась…Но загадка «провала» манила требовательнее протестов тела.
Боясь, что от движения ресниц картинка сморгнется, Илья, вытаращив глаза, двинулся к окну. Миг — и совсем рядом…
Перед глазами — береза, но не целиком. Сначала ствол — просто участок, покрытый берестой, где среди черных пятен на белом фоне ясно виделось дупло с торчащим уголком рукотворного предмета.
Когда Илья приблизился к окну ближе, береза вырисовалась в полный рост, во всей красе, окруженная «орнаментом» из зеленых листьев, цветов и оконных узоров.
Илья в носках выскочил из избы и помчался к краю поляны. Обхватил холодный ствол руками, долез до дупла и, сунув в него руку, извлек пожелтевший от времени блокнот. На обложке красовалась каллиграфическая надпись: «Л. А. Кулик. Дневник 4-ой метеоритной экспедиции в Подкаменную Тунгуску к месту падения Тунгусского метеорита. Дата заполнения 12.07.1939 — 30.08.1939г.»
Илья открыл рукопись.
«…Были гул и канонада, налет сильнейшего ветра, порывом опрокинуло чум, сорвало с него покрышку, олени разбежались, а людей ветром подкидывало в воздух и валило на землю. Некоторые чувствовали жар, как будто их обожгло. Это гористая местность, и искать в ней было очень трудно. Помогла аэрофотосъемка, карт этой местности еще не было, была составлена карта и моделирование местности по направлению упавших деревьев. В центре предполагаемой воронки производили бурение местности, однако, никаких признаков падения метеорита обнаружено не было».
— Обнаружено не было… — эхом повторил Илья и вспомнил, что только вчера встретился с описанием чего-то подобного…Ах да, когда слушал диск:
«С приближением виртуальной камеры зрители увидели исступленное лицо черноволосого дикаря, украшенного разноцветными перьями. Ко рту он прижимал узкий конец рожка и производил горловые звуки, показывая пальцем собравшимся вокруг него дикарям в небо. На лицах его соплеменников отпечатался ужас. Побросав домашнюю утварь, они бросились кто куда, а небо после многократных сполохов осветилось в оранжевый, как при солнечном затмении цвет, затем желто-зеленый и синий.
Огненная стрела прорезала небо у самого солнца и, увеличиваясь в размерах, приблизившись со страшным грохотом, впилась в человеческие конусы. Когда отгорел пожар, уничтоживший в месте падения всю растительность, в центре оказалось оплавленное отверстие с туннелем, идущим вертикально вниз.
— Вход в Ад! — прокомментировал Баалбей».
— Другими словами, «обнаружено не было», потому что провалилось в Ад…Весьма продумано свидетели дополняют друг друга, прямо как евангелисты — явление Христа.
Илья пролистнул несколько страниц.
«…Человек одновременно приемник и передатчик волн определенной частоты, — прочел он дальше. — Волны определенной частоты 6-7 гц могут не только вызвать панический ужас, но и остановить работу внутренних органов. Реликтовый гуманоид посылает лучи смерти. Нам кажется, что он существо не биологической, а аномальной природы, как гость другого измерения, которого нам ни подстрелить, ни догнать, ни связать…В реальности дела обстоят противоположным образом».
— «Противоположным образом…» — эхом повторил Илья.
«Шаманы знают, но их знание окутано тайной. Чучуны не хотят идти на прямой контакт, так как думают, что мы еще не достигли нужного уровня. Да разве можно идти на контакт с людьми, которые…»
— Которые… — повторил Илья и продолжил: — …не соблюдают законы — ни свои собственные, ни природные…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Парни из преисподней предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
