Парни из преисподней

МеРи Назари, 2021

В месте падения Тунгусского метеорита пропадают люди. В самый пик "свалочных" протестов туда выезжает депутат Госдумы В. В. Урановский, харизматичный политик и дипломат, известный оригинальными идеями. Его цель – найти место для захоронения мусора. Сибирь большая, она все схавает и в нефть преобразует. Однако пропадает и народный избранник. Разбираясь в этом запутанном деле московский следователь сходит с ума. Эстафету изысканий подхватывают простые парни. По наводке местных преданий они проникают в чрево Нижнего мира… Любимец народа спасён, но оказывается вовсе не Урановским… Кто же он? Читатель глубоко ошибается, если полагает, что догадался!..

1.

“Главному Прокурору Красноярского края Господину И.В.Пояркову.

Уважаемый господин Поярков Иван Васильевич!

Жители села Ванувара Эвенкийского муниципального района Красноярского края вынуждены обратиться к Вам, так как в селе сложилась крайне опасная криминогенная обстановка. На этом фоне подданные других стран, имеющие лесообрабатывающий промысел в нашей округе, стали активно его продавать.

С 2016 года мы информируем руководство МВД о недостаточности принимаемых ими действий по недопущению преступлений, из которых еще ни одно не раскрыто.

На все наши жалобы — один ответ: недостаточное финансирование полиции.

К концу текущего года немотивированные пропажи участились, что говорит о создании уже организованной преступной группировки.

С каждым разом преступления становятся более дерзкими и открытыми, так как преступники чувствуют свою безнаказанность.

Жители села просят Вас провести проверку хода расследования уголовных дел, возбужденных по фактам пропаж неповинных граждан с полной отработкой всех версий совершенных преступлений.

Просим принять все меры к раскрытию и выработке профилактических мер в целях снижения числа преступлений.

Просим Вас взять под контроль ход расследования уголовных дел по нашему району. Дата: 22.12.2018г.

Приложение: копии писем в МВД и копия листа подписей граждан.”

Дубликат этого тревожного письма лежал в кармане молодого человека, одетого в короткую доху из шкуры белого оленя. Решительными шагами на коротких широких лыжах двигался он по мелколесью, которое едва угадывалось под крепким настом.

Отороченные оленьим мехом лыжи приостановились. Мужчина огляделся.

Сердце столичного жителя дрогнуло.

Молчаливо стояли елки, одетые в снежные шубы. Скорее, это были уж не елки совсем, а фигуры огромных животных, слепленных между собой по двое и по трое с грозной целью — похоронить любого смельчака под многотонным грузом снега со своих ветвей.

— Эх ма, тру-ля-ля, — только и проговорил молодой человек, да и пошел дальше.

Рядом семенила не менее чуждая городу «бесшеяя» фигура. Свойственную национальной сибирской одежде иллюзию давали меховые ее части, слившиеся друг с другом. Этот скафандр изготовляется по целиковой выкройке, включающей в себя все: тулуп, шапку, штаны, унты, рукавицы. Лишь в этаком облачении человек может выжить в тайге при экстремально низких сибирских температурах.

Юркий низкорослый «тайгонавт», окруженный выдыхаемым паром, причитал:

— Это ничего странного, что мертвецы. Ну и ничего. У нас тайга, тундра. Здесь много смерти. Под каждой ногой трупы. Из них растет наша жизнь. Так говорят шаманы. Только если недавно или если мы похоронили родственника, то обходим стороной.

Они пересекли белую пустошь с торчащими прутьями мелколиственника и приблизились к бревенчатому нагромождению, состоящему из «сросшихся» двух изб. Тот, что в белой дохе, сбросил лыжи и шагнул на ближнее крыльцо…

— Погоди, — заорал проводник, так что первый резко остановился. — Опасно! Надо нужные слова сказать!

Тот, что в дохе, оглянулся.

Шевелюра с иссиня-черным блеском показалась ему сверху вороньим крылом. Глаза-щелочки глядели неодобрительно, без маломальского желания сделать скидку на европейское невежество.

Мужчина почувствовал, как заряжается от провожатого непонятным недружелюбием. Это привносило лишнего перчику в его, хоть и рабочую, но довольно экзотическую поездку.

— Мели, емеля — твоя неделя… — буркнул он.

В который раз по приезду сюда, внутри напряглась невидимая жилка. Невольно подчиняясь, он застыл в нетерпении.

— Говори ж! — поторопил он. Досадно, что ему, настроенному главенствовать, чему обязывает положение, приходится сообразовывать свои действия с местным «тормозом». Он добавил тихо, в расчете, что «абориген» его расслышит: — Ох уж эти мне жители тундры!

Хотелось бы употребить модное словечко «народонаселение» — да внутри что-то дрогнуло, будто воспротивилось. И нехотя он снова подчинился, употребив старообразное слово «жители».

Вслед за короткой паузой он толкнул дверь…

— Аум сваале! — услышал сзади.

— Аум сваале, — ответили встречно странным приветствием.

За стандартной деревянной стойкой с поднимающимся почти до потолка оргстеклом в форменной одежде Почты России сидела круглолицая черноволосая смуглянка.

— Здравствуйте. Ручейников Илья Семенович, — представился мужчина. — работник Следственного комитета города Москвы. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь с удостоверением.

— Здравствуйте. Нет нужды… Я вам верю. Очень приятно. Христина Анатольевна Золотарева, заведующая почтовым отделением.

Илья протянул ей письмо.

— Я прибыл по этому заявлению — по факту пропаж людей в селе.

По опущенному взгляду следователь заметил смущение хозяйки заведения.

— Я лишь распечатала письмо на почтовом принтере и собрала подписи, — стала оправдываться она. — Все по просьбе господина Жеребова. Потому что он за главного сейчас. А я..я сейчас, пожалуй, единственный оседлый житель в селе.

— Вот как?..Хм… Ну, неважно. В любом случае сначала я должен переговорить с администрацией. Я правильно понял, что господин Роберт Алексеевич болен, а господин Теодор Иванович замещает его?

— Да. Глава администрации Жернов болеет с 2016 года, и он…очень добр.

— Покуда господин Жеребов не вернулся со стойбища, — сказал следователь, — я решил зайти к вам на огонек.

— Добро пожаловать, — поспешила ответить начальница. — Пожалуйста, располагайтесь!

Гость скинул доху и присел за журнальный столик с самоваром. Скоро он отхлебывал пахучий, заваренный лесной земляникой, чай.

В перерывах между глотками Илья достал из мешка пачку документов, покопался в них, достал фотографию и, обращаясь Христине Анатольевне официально, спросил:

— Итак, госпожа Золоторева, пока отсутствует господин Жеребов, до рассмотрения общего вопроса могу ли я переговорить с вами как со свидетельницей по делу, из-за которого, собственно, я и преодолел немалое расстояние?

Госпожа Золотарева с трудом удержалась от реверанса в ответ на столь церемонное обращение.

— Разумеется. Я в вашем распоряжении.

— Известен вам этот человек?

Следователь показал фото.

— Кто ж его не знает? Это ж…

— Гражданка Золотарева, — сухо предостерег собеседник, — давайте с вами условимся не говорить о том, что вам не известно наверняка, а будем говорить о том, что доподлинно известно. Понимаете разницу?

Гражданка кивнула, сделав такое движение головой, словно ей пришлось проглотить язык.

— Я так понимаю, вы встречали здесь этого человека? Будем называть его «приезжим».

— Пожалуйста, как вам будет угодно, — молодая женщина не смогла сдержать улыбки, несмотря на старание. — У нас всех неместных так называют.

— Так вы его встречали?

— Да. Он заходил на почту.

— Были ль приезжему письма из Москвы?

— Вчера одно было.

— Заказное?. Он получил его под расписку?

— Как же иначе? На то есть почтовый регламент.

— Покажите, если не затруднительно, формуляр с подписью.

— Пожалуйста.

Заведующая подала следователю учетную книгу.

— Вам запомнилось что-то при общении?.. Удивил ли чем приезжий?

— Да он весь удивительный! — живо отреагировала молодая женщина, которой, видимо, в тягость была официальная рутина. — У него любое слово не такое, как у всех. Мнение обо всем свое, а не как в телевизоре… — она виновато взглянула в строгие глаза следователя и резко «скукожила» ответ. — Ой, простите…Сама не знаю, какие такие особенные…особенности. Ну, валенки у него вместо унт. Да-да. Я, представляете, первый раз видела валенки не на картинке из детских сказок, а прямо на ногах! Ещё…ещё он задавал странные вопросы.

— Какие?

— Ну…спросил меня, как устроен мозг…например.

— Ваш?

— Вот и я спрашиваю. — Лицо девушки беспрестанно по поводу и без повода озарялось белозубой улыбкой. — «Мой?» А он отвечает: «Нет, вообще. Человеческий». Я удивилась. Мне казалось, что в Кремле… простите больше не буду… всё, что надо, о человеке знают, а не то чтоб сюда прямо ехать. Он сказал, что нет. «Нельзя, — сказал, — сидеть в Кремле и знать все на три тысячи километров. Великие эмиры Востока, — сказал, — и русский царь Александр l в их числе, в первую очередь, — переодевались в лохмотья и скитались каждый по своей стране. Только при таком отношении к своим обязанностям возможен порядок. Ничего тут такого нет. Александр Македонский, не стесняясь, разговаривал с бомжом Диогеном. Вот как я сейчас с вами разговариваю». «Но я не бомж», — возразила я. Он посмотрел на меня так…ну…внимательно. «Бомж или нет — это состояние духа, — ответил он, — а «Диоген» тем более. Я хотел бы быть Диогеном. Вот потому я и здесь. Я хотел бы быть эмиром. Но страна, как древний и неповоротливый ящер. Мы с вами знаем эту песню. И я вместе с ней заявляю: тупик. А все оттого, что превратила она себя в свалку. Точней, мы ее превратили. А тут у нас в Сибири масса возможностей, и есть место, чтобы произвести очистку…и…» — приезжий не договорил, а я спросила: «Вы хотите у нас устроить здесь свалку? Но разве людям и зверям, которые здесь живут, безразлична чистота?» Он посмотрел снова на меня так…и сказал: «Вот почему я интересуюсь устройством человеческого мозга. Почему он заводит самого себя в тупик, вместо очевидного выхода? Ответ где-то рядом».

Пока вошедшая в раж свидетельница частила, не переводя дух, следователь кинул взгляд на помрачневшие окна. Неужели уже закат? Значит, скоро должен возвратиться в село Жеребов — ВРИО Главного Администратора Ванувары.

Взглянув на стенные часы, которые показывали всего четыре пополудни, он понял, что спешить пока некуда: просто закат здесь наступал раньше, чем в Москве.

— То есть этот особенный человек приходил на почту исключительно за письмом? — уточнил он во время паузы.

— Не только, — с новой силой затараторила Христина Анатольевна. — Сейчас я вам все подробно расскажу. «Милая девушка», — сказал приезжий мне, — я здесь втайне от всех, в секрете от всей страны. До сих пор я надеялся, что и моя жена не в курсе — но вот, пожалуйста, пришло извещение о письме. Вздыхай или не вздыхай (он вздохнул) — результат один. Вижу, что от нее не скрыться. Хорошо ли, плохо ли — только Богу известно, но женщинам все надо, чтоб муж был у нее на ладо…» «Что вы? — воскликнула я, не дослушав. — Как вы могли ей не сказать? Не предупредить детей? Они же переживают!» Он снова так посмотрел на меня и сказал печально: «Не одна она страдает. Не один я ухожу из дому в никуда…Чехов уехал на Сахалин, Толстой убежал из Ясной поляны, царь-Александр прибыл в Сибирь из Таганрога, где имитировал свою смерть. Сюда, в Енисейскую тайгу, он явился в образе скитальца Федора Кузьмича. Знаете это? В прошлом все об этом знали, даже Николай I, а нам нужно догадываться. Нашего Герасимова не пустили к могиле. Томскому священнику до сих пор не дают сделать ДНК-анализ мощей Федора Кузьмича. Я в растерянности замигала, а он и говорит: — Вижу, что вы, милая девушка, тоже не понимаете, что происходит. Это нормально». Я успокоилась и уточнила: «Так мне за анатомическим атласом в подвал лезть? Архив у нас в подвале» «Нет, — сказал он. — Не лезьте в подпол за обычным атласом, а лезьте за атласом Криволапкина».

Христина Анатольевна подняла блестящие глаза на Илью, как бы приглашая посмеяться вместе, но тот сохранял серьезность и только внимательно слушал. Наверное, поэтому она робко сказала:

— Меня это рассмешило.

— Почему же?

— Потому что «Географический атлас Криволапкина» — несерьезный! Его раскритиковал главный исследователь тунгусского метеорита — Леонид Кулик.

— Вот как?.. — усмехнулся ее собеседник.

— Атлас всегда у нас в свободном доступе, — продолжала библиотекарь. Зачем ему — в архив? Но вот не знаю почему, он очень востребованный. По этой причине я направила приезжего в читальный зал.

— А где у вас библиотека?..

— Тут. Я библиотекарь — по совместительству. Библиотека в другой половине дома. Слева от двери — почта, а в правой библиотека.

— Вот как? Да вы очень важный тут человек, я вижу, Христина Анатольевна, — сказал Илья.

— В тайге все люди наперечет, Илья Семенович, — в тон ему ответила та не сморгнув. — И мы все уважаем друг друга. Но нам… — тут она помедлила немного, — мы привыкли общаться по именам. А вы слышали, что ученые-этнографы прошлого называли эвенков «французами Сибири»?

— Должно быть, у вас и в списке литературы что-нибудь редкое имеется? — спросил Илья вместо ответа.

— Как же. Наш район по специальной квоте для нацменьшинств в советское время по первому классу обслуживался. К нам именитые профессора валом валили, за рукописями по геологическим изысканиям Леонида Кулика в очереди строились. Его весь мир знает…Вы ведь не исключение? Помните? — Христина продекламировала:

— «Снова явилися гордые россы,

Снова костер на поляне горит,

Снова пытливые слышны вопросы:

«Где наш Тунгусский метеорит?»

Илья пожал плечами, но промолчал.

— Тунгусский метеорит, итальянцы называли «ударом необъяснимой природы», — говорила словоохотливая госслужащая. — Кроме них, у нас были космонавт Гречко и Эдвард Теллер — ровесник метеорита, создатель американской водородной бомбы…

— Можно на зал взглянуть? — спросил, еще раз глянув на часы, Илья.

— Берите ключи. Вы при исполнении. Я обязана помогать.

Илья прошел по указке, открыл дверь толстым бородчатым ключом. В сухом, прохладном помещении множество стеллажей. «Бальзам на душу любому библиофилу, — подумал Илья. — Но что это?..»

Он резко остановился.

Христина выглянула из-за плеча и вскрикнула раненой птицей. Через приоткрытое слева окно через щель на пол намело целый сугроб.

— Видно он растворил окно… — пробормотала библиотекарь и, переведя глаза на стеллаж, побледнела и пошатнулась.

— Ох, уж эти мне французы, — проговорил Илья и, отведя женщину в вестибюль, препоручил девушке-помощнице, сам же возвратился в читальный зал.

«Удар неизвестной природы» поразил целый стеллаж.

Нагроможденные хаотично книги напоминали картину Брюллова «Последний день Помпеи», если только вместо людей представить книги. И на соседних полках стеллажа книги лежали в беспорядке, а не стояли в ряд, готовыми к бою солдатами. Фанерки с буквами алфавита и обозначениями тем упали на пол, что подтверждало мысль о хищении.

Не исключено, что кто-то искал ценную книгу и умыкнул ее через окно.

Илья отцепил от зазора косяка ворсинку шерсти, похожую на мех чёрно-бурой лисицы.

— Водятся ли у вас чёрно-бурые лисы? — спросил следователь у Далбё — так звали помощницу библиотекаря—и, получив вместо ответа неопределенное пожатие плечами, поместил вещдок в отдельный файлик визитки.

Когда он возвратился в прихожую-вестибюль, общий для почты с библиотекой, Христина очнулась и сидела на скамье около раздевалки.

— Он похитил атлас, — уверенно прошептала она. — Географический.

Она закрыла лицо руками.

*

Илье пришлось на лыжах преодолеть сугроб, подступающий с задней стороны дома к самым окнам. Подобравшись к приоткрытому окну, он понял, что снега намело целую гору, и следов не осталось. Единственно, что он смог сейчас сделать — это проехаться вдоль предполагаемой траектории «похитителя», которая далее угадывалась по легка заметным вмятинам. Она вела к занесенным снегом кустарникам и далее не прослеживалась.

Илья собрался уж было повернуть назад, как вдруг нечто, блестящее на солнечном свету, привлекло внимание. Это оказался запакованный в коробочку диск. «Sic!» значилось на коробке, ничего более…

На тайгу быстро падали сумерки и, решив обследовать данное место в более светлое время суток, Илья повернул назад.

Ему предстояло еще искать свой гостиничный номер, и в темноте это было бы затруднительно. Оказалось, что тот располагается в гостевом чуме, так как в 1991 году строительство современной гостиницы здесь заморозили.

Чум располагался на западном краю поселка, где сходятся сразу четыре улицы. Илья справился с запиской, данной в подразделении полиции. Все было четко. Навигатор не потребовался. Маршрут шел мимо схождения улиц Метеоритной, Шишкина и Советской. Потом — по улице Уварова. Она загибает направо и в конце концов выводит на Нефтеразведочную. Там ориентир дом 5а — отдел судебных приставов, после него десять минут хода.

Запах готового мяса защекотал ноздри. Эх, ма — холодный и голодный…и, эх, где ж тот знаменитый гуманный обычай тундры — обкладывать дорогого гостя женами и дочерями?

Но уют, какой бы он ни был, переключил мысли Ильи на новый лад. «Гостиница» — конус из шестов, обтянутых, как водится, не менее чем двадцатью шкурами оленя — в принципе была оснащена всем необходимым для временного пребывания: освещение, постель, печь для готовки…

Имелся даже аквариум, что было совершенно неожиданным. Он стоял посередине чума. Да не просто аквариум, а настоящее диво для беспробудной тундры. Илья, освобождаясь от меховой одежды, сразу почувствовал, что уже давно соскучился по цветам, отличимым от белого.

Тут было все, что необходимо для того, чтобы ввести в ступор ослепленному снегами сибирской зимы. Разнообразие водорослей сообщало комфорт для обитателей тропиков.

Подогрев, компрессор и подсветка — все это, очевидно, обеспечивалось электричеством, подведенным к чуму.

Незамысловатые юркие рыбешки — вуалехвостые гуппи и неончики разных пород — трепыхались хвостиками и плавниками в изумрудной взвеси. Пестрота и блеск чешуи придавала шестигранному кристаллу феерический вид. Внимание привлекала рыбка, которая плавала в центральной части трепетно дрожащего мирка и зависала там, где толща воды особенно плотно затенялась густой флорой.

Илья некоторое время следил за рыбкой. В какой-то момент показалось, что и рыбка смотрит на него. Но потом убедился, что это иллюзия. Рыбка не «прирастала» к стеклу живым отростком-шипом перпендикулярно вовнутрь и не пускала пузыри, и не таращила линзы глаз, как это делали ее сородичи, а просто медленно вращалась в отдалении вокруг невидимой оси, подобно водяному флюгеру.

Шаловливая память подкинула рассказ о последних днях Теслы, которые скрасила голубка, любимая гением, по его выражению, как женщина. Наблюдая за рыбкой, Илья подумал, что это, наверно, возможно при одиночестве, посочувствовал изобретателю и мысленно перенесся в Москву. Как там Ирина? Через два месяца их сыну стукнет годик…

В думах о семье Илья не сразу заметил, что в чуме более чем прохладно.

Справа от тумбы с аквариумом стояла газовая печка с тремя конвекционными экранами. На ней лежала зажигалка. При разжигании газовое пламя от холода сделалось хрупким, разорвалось и кусками рассыпалось по линолеуму. И пришлось слегка «потанцевать», его затаптывая, и это, похоже, развеселило не только Илью. Рыбка, наблюдая за «ритуальными плясками вокруг костра», тоже оживилась. «А ведь никто в мире еще не додумался вмонтировать видеокамеру в аквариумную рыбку!» — мелькнула озорная мысль.

От печки понесло теплом.

Рыбка неторопливо развернулась и боком «впечаталась» в темную дыру между водорослями. Словно темнота вошла в тельце — всего на одно мгновенье — и рыбки не стало. Илья несколько раз сморгнул глазами — она не появлялась. Тогда он вынул из мешка фонарик и приставил к стеклу. Внутреннее освещение аквариума перебивало свет фонарика. Лишь несколько зеленых листиков какой-то узорчатой водоросли высветилось на заднем плане. Зеленый сумрак оставался. Можно попробовать отключить освещение…

«Чем это я занимаюсь? — возникла вдруг мысль. — Становиться Теслой в мои планы не входит. Пора заняться делами, хоть это и классный предрождественский подарок на Рождество по европейскому стилю.

*

Сначала Илья рассмотрел снимок подписи приезжего и отправил его по е-мейл на почерковедческую экспертизу. Второе фото — найденной в библиотеке ворсинки — отправил в Московский институт шерсти. И фотографию красного шарфа, одиноко висящего на крюке в пустой раздевалке, не забыл. Он незаметно выстриг его краешек ножницами при выходе из библиотеко-почты. Пусть эксперты разбираются. Илье же и так на все четыре девятки — 99, 99% — известен хозяин артефактов.

Пора разобраться с диском. Вставил его в дисковод. И услышал размеренный голос:

«Двести миллионов лет назад, когда динозавры бродили по Южной Америке, в Гондване и Арктее, а в предгорьях Урала появились мамонты и активно принялись за освоение северной части Азии и Северной Америки, в центральном хорусе Медведицкой гряды собралось много почтенных марсиан, фаэтонян и других представителей солнечной расы».

— Вот те раз! Какая-то фантастика, — решил Илья и, не останавливая запись, принялся за готовку картошки на оленьем сале.

«Ожидались фаэтоняне, прибывшие ещё вчера в Шамбалу. На подлёте с плато Наска — представители планеты Нибиру.

Слово взял Главный Зодчий Солнечной системы Кланиред Пятый».

«Кланиред. Имечко, — подумал Илья. — Сколько еще дивных имен в головах народонаселения припрятано! Эх ма. Сегодня произошло так много событий, что заоблачная информация не лезет в душу. Из памяти не вылезает разговор с Христиной:

« — Но почему…он…похитил? — спросил ее он.

По отношению к столь высокопоставленному лицу данное предложение выговаривалось трудно и как-то куце.

— А я его ему не дала с собой, хотя он просил, — девушка улыбнулась. — ВИП-персоны тоже ведь люди и могут повредить экземпляр.

— Но что в нем особенного, чтобы — прям-таки взять и украсть?

— Там о месте падения метеорита и как туда пройти…

Глаза ее покраснели, и она, всхлипывая, уткнула нос в платок.

« — Содружество лучеподобных естинов! — обратился Кланиред Пятый к собравшимся. — Не подвластное нам время приготовило для нас очередное испытание. Вы примерно знаете, о чем я. Солнце перешло в фазу сжигания накопленного водорода, и нас ожидает дополнительный разогрев в двадцать градусов. Системы термостатирования не рассчитаны на это. Нас ожидают трудные времена. Растения наших планет быстро приспособятся и дадут бурный рост, состав атмосферы переполнится кислородом, начнутся глобальные окислительные процессы с открытым горением в наивысшей точке, то есть, пожары. Что может предложить Кабинет Созидателей Тройственной Солнечной Лиги, который в этом тысячелетии возглавляю я?

Во-первых, он призывает всех набраться мужества и не впадать в отчаяние. Во-вторых, приступить к срочному возведению системы термостойкой защиты. Для этого нам необходимо ускорить в разы добычу золота на Гее».

На этот раз, слушая текст, Илья не без некого удовлетворения отметил, что в некотором смысле, вполне сносно разбирается в футуристической терминологии. «Естин», насколько он помнит, обозначает естественный интеллект, а «Гея», к примеру, эта та же «Земля», только с изыском.

«Возник дефицит золота для решения задач бессмертия, для достижения которого оно применяется в виде моноатомной модификации. Перед нами встаёт дилемма: либо снова стать смертными, либо увеличить число рабов, занятых его добычей.

–Бессмертие! Бессмертие! — проскандировал основной пул Хоруса».

«Пул Хоруса», — повторил Илья, это «Это заседание Совфеда — у них будет? Ну, разве чуток покрасивше. «Бессмертие!» Нам бы их проблемы, одним словом».

На этом эпизоде он решил-таки вырубить воспроизведение диска, дабы не портить себе аппетит.

После ужина намечен обязательный ныне анализ аудиозаписей допросов свидетелей. Времена Шерлока Холмса миновали. Прослушивание проведенных накануне допросов обязательно в работе следователей. Все нюансы непосредственно в ходе беседы не улавливаются.

Внимательно изучил последнюю запись, где Христина говорила о географическом атласе. Погуглил. Криволапкин, как оказалось, это писатель, пишущий на эвенкийском языке. «Географического атласа» его авторства в интернете не оказалось, но имелось фото одной из страниц. На ней представлена диаграмма с синими и красными флажками. В одном месте плотность красных флажков сгущена почти до большого красного пятна. Подписано: «Динамика распределения копальхенов¹ в месте падения Тунгусского метеорита в течение XX века (синие флажки — до и красные флажки — после падения, по Л.А Кулику)».

Как к диаграмме относиться, Илья не знал, но… опять метеорит…опять Кулик… опять копальхены…Весь этот информационный мусор «в топку».

Посмотрел на часы: до прихода Мити Каменного и господина Жеребова остается достаточно времени, чтобы разобрать остальные документы и системно объединить старую информацию с новой.

Он открыл в ноутбуке папку с надписью «Следственные материалы».

Заголовок файла: «Допросы свидетелей». Пробежал глазами по диагонали.

При допросах вначале, как водится, показывали фотографию пропавшего Урановского. Народного слугу узнавали сразу. Ясно, что его знают и любят. И переживают, что пропал. Искренне желают помочь следствию, не забывая вставлять едкие шпильки.

— «Великий человек. С ним уйдет эпоха». — «Такой же фашист, как и американские хозяева». — «Урановского в президенты». — «Абсолютный шизофреник, от фамилии Уран». — «Ё маё. Шикарный политико». — «Очередной параноик». — «Прав почти всегда — он историк и политик, гений». — «Кремлевский клоун для выпуска пара». — «Красавчик, не даст страну в обиду». — «Доктор около всяческих наук»…

Остроты так и сыпались. В меткости суждений народонаселению ума не занимать. Особенно если есть чего покритиковать из своего родного и близкого.

Папка с материалами шоу «Кто хочет стать миллионером». Видеофильм.

Урановский вальяжно восседает во вращающемся кресле. Иногда блестящим носком ботинка делает полную прокрутку. Он не волнуется. Знает, что минимум выигрыша на поход с близкими в ресторан ему обеспечен. Молодчина Дибров: выхватил из думской рутины и вовлек в сферу каверзных вопросов, что, пусть не чревато деньгами, но поднимает рейтинг.

— «Хотелось бы побольше отсюда унести, — кокетничал герой шоу, — да в школьном возрасте вместо того, чтобы зубрить, гонял по крышам голубей. В мои годы среди сверстников это дело считалось престижным, и я отдал ему досуг. А теперь эти медианы, биссектрисы…Кто их выдумал? Для чего? Думал ли я, что когда-нибудь это может понадобиться? Нет. В самых страшных снах — нет».

Талантливо упустив миллион, с сотней тысяч в кармане Урановский едет в Совфед. Там отчет по работе правительства.

Материалы по нему — в папке следственных материалов, датированной 11.04.2018.

«Расшифровка стенограммы из выступления лидера НДФЛ (Народно-Демократического Фронта Либерализма) в Совфеде» в Управление по угрозыску свидетельствует следующий спич, согласно которому, выступая в прениях Совета федераций, Урановский делает неожиданное заявление: предлагает сваливать мусор в тундру:

— «Мы со свалками разобраться не можем. Кстати, свалки тоже от советской власти идут. Все строят мусороперерабатывающие заводы. Швейцария ждет мусор из других стран. Все перерабатывают — а у нас он валяется. Это же видно! В этом же можно что-то наладить. Что, мы заводы сделать не можем, где шла бы переработка? Такая огромная страна! Давайте увозить туда, где никто не живет, давайте тундру засыпать этим мусором! Там некому, так сказать, проводить эти митинги. Туда не поедет московская оппозиция. Не доберутся ни на оленях, ни пешком…В тундру направьте весь мусор! В нашей стране — и вдруг некуда положить мусор? Это же наивность такая! Это чиновники сидят в кабинетах и не могут спуститься. Это же нельзя, чтобы люди выходили на улицу или открывали окна — и нечем дышать».

После сенсации, произведенной в Сов Феде, спецслужбы засекают Владлена Витальевича поочередно — в сауне, в парикмахерской и в ресторане на встрече с соратниками. Всюду, даже в предбаннике сауны, он не устает повторять версии своей неожиданной идеи.

Вот одна из них:

«Со свалкой вопрос решается предельно просто. В Красноярском крае расположены сразу два объекта возможных мусорных захоронений: плато Путорана и Тунгусское плато. Все это на Среднесибирском плоскогорье. Там географический центр России, озеро Виви 200 м глубиной. Там живут российские тунгусы с самоназванием «эвенки». Рядом — место падения Тунгусского метеорита. Первый исследователь — Леонид Кулик. Может, и не было метеорита, но Кулик был. Всякий кулик свое болото славит. Нашли поваленные деревья, раскопали яму, обнаружили на дне пень лиственницы. Показалось, что он обуглен. Может, обуглен он молнией — через два десятка лет после «падения» метеорита какая достоверность?. Никто в болоте, так сказать со свечкой не сидел. Подшили в папочку небылицы про чум, который снесло и оленевода зашибло, что один олень зажарился… Где не бывает?. В дореволюционной России одних только баек про самовозгорание алкашей сотни записаны. А тут и деньги на шесть экспедиций с молодого советского правительства срубили. Стране подниматься после братоубийственной войны — а они ее под корень рубят. В этом еще разобраться надо. Поволжье голодает, а кто-то на казенные метеорит изучает. Изучают то, чему следов не обнаружили. Это все не просто так. В этом большая наивность, которой воспользовались международные интриганы. Рекламу сделали на весь мир — и поехали! Японцы едут. Итальянцы едут. Пора прекращать это дело. Неизвестно, до чего они доищутся. Это называется «пойди туда, не знаю куда, найди то — не знаю что». Так вот я вам говорю: пусть еще приезжают — а тут мусорная свалка».

«Силен Уран, силен чувак, — отмечает Илья. — На лету переобулся. Новый поход к проблеме. И для свалки, и для поездки. Браво».

Но в подсознание, как иглами: метеорит…Кулик…

Вот еще стенограмма внутреннего изготовления [12. 11.18; 9:00]. Следователь с улыбкой вспоминает беседу с женой Урановского. Она рассказывает:

— «После того убогого шоу «Выиграть миллион» Владлен ходил сам не свой. Ведущий Дибров задает вопрос: что в начале ХХ века ели жители тундры: эмбрионы в яйцах, пенис собаки, копальхен, личинки шелкопряда — на выбор. Мой муж не смог ответить даже с помощью зала. Пошутил, что гонял в детстве голубей, но жизнь устроена так, что за все приходится расплачиваться. Вот так и сейчас.

Сдается мне, что с тех самых пор Владлен и стал рюкзак собирать. Шубу каракулевую купил. Невозможную ушанку из чернобурки (Вот оно!!!—NB! — отмечает латинским значком расшифровку Илья). притащил, уверена, из комиссионки. Я — выкидывать, а он — «Не сметь!» Он вообще стал в семье автократом. Я подала на развод. А он связал бабушкиным красным кашне вещички в узел и исчез. Мне знакомые-доброжелатели прислали его фотку в валенках. Вот был «звоночек» так «звоночек»! Жаль я той громогласной сирены не услыхала. Пишу СМС: «зачем?» А он стрелки переводит и всякие глупости в ответ. «Чтоб не замерзнуть, когда минус шестьдесят будет». Но мне было не до смеху. Я ему написала: — «Весь мир глобального потепления боится, а ты к оледенению готовишься».

— А он что?

–Он: «Мне мир не указ. На карту поставлена судьба страны и моя честь».

Я его спрашиваю: «Ты не к единороссам ли, дорогой, примкнул — так пышно выражаешься?»

— А он?

— Он в ответ — одну пропаганду и агитацию. Разве у членов нашего фронта, мол, родины нет? Ну и про отечество в опасности?

— А вы?

— Старалась колоть принципами и бить идеями. Обозвала «либерально-демократическим лобби».

— А он?

— Стал от любимых блюд отказываться. Перепелиные яйца отвергать. Красную икру не уважать. К креветкам не прикасался, пока я не поклянусь на уставе партии, что это не личинки шелкопряда. На увещевания не реагировал, словно родная жена провокатор или коллаборационист. Без капризов ел только щи. Зеленые.

Илья (в замешательстве):

— Не стал ли он зеленым? Вегетарианцем, я имею в виду?

— Да он давно веган. А вы не знали?.. Но только тогда, когда горничная под пылесосом обнаружила его смартфон и платиновую карту «Жене на булавки», мое сердце забило тревогу. Было уже поздно, на связь он уже не вышел, — с надрывом сказала бедная женщина и, всхлипывая, произнесла: — Вы не поверите, больше всего я боюсь, что он прыгнул в мусорный контейнер, и мусоровоз увез его…

— Куда?

— В тундру, — сказала она (рыдает)".

Жене Урановского — подательнице заявления о пропаже мужа, Илья дал рекомендацию не потворствовать слухам, в обществе делать вид, что все нормально; от лица мужа соглашаться с предложениями о снятии рекламных роликов и приглашениями на дебаты с разными фронтами, а там, как бог положит. И снимать с сайта реквизиты личного банковского счета мужа не советовал. Вдруг кто пополнит?. Лишние денежки сейчас ой как не помешают.

По его совету она разослала почтовые письма на имя мужа во все почтовые отделения муниципальных единиц Сибири, в каждый вложила по тысяче рублей на всякий не предвиденный, но вполне реальный случай. Например, при отсутствии банкоматов в радиусе пятисот километров. И все это в тайной надежде, что случай поможет мужу в нужный момент воспользоваться этакой «подачкой с неба».

*

Оторвавшись от изучения сыскных материалов, Илья поднял голову и вспомнил про рыбку. Взглянул на аквариум, он не увидел рыбки. Уйдя в водоросли, рыбка так из них и не возвратилась.

Илья отвел глаза. И тут же вспомнил, как дня два назад, нежданно-негаданно напал на «кончик ниточки». Соседи на общественном балконе курили, а он с лифтовой площадки услышал:

— Скоро мусорная куча повыше мусорных контейнеров будет.

— Урановский предлагал мусор в тундре хоронить.

— И эвенков не боится?

— А че их бояться? Они оленеводы.

— Я раз видел эвенкийский нож в действии. В общем, с тех пор решил: в Сибирь не ногой!

Все засмеялись. А один-таки сказал:

— Ураник похерил свою жизнь, высказавшись. Конечно, разве пройдет полноценный эвенк или тунгус любой мимо такого унижения? Тундру под дерьмо?.. Ну-ну…

Они-то просто посмеялись, а Илья через час стал счастливым обладателем билета до Красноярска.

Слова пацана: «Похерил свою жизнь», как пепел Клааса, стучали в сердце. Ведь речь шла не простом обывателе, а выдающемся политике — символе свободы слова и правды в стране.

В Управлении без вопросов дали добро и оформили командировку.

— «По свежим следам, говорите»? — спросила секретарь Таня, заказывая авиабилет в Красноярск.

— Так точно.

— Вы только побыстрей, действуйте, старший лейтенант.

— Почему? — спросил Илья, пытаясь разглядеть глаза, прикрытые накладными ресницами.

— Потому что ваш конкурент по этому розыску, Влад Корябников, вчера «по свежим следам» вылетел в Перу.

— Отлично, — сострил Илья. — Мне остается меньше мест для поисков.

Аэропорт Красноярска выглядел, как все аэропорты мира, но трескучие морозы и снежные сугробы вдоль дорог выделяли его от остальных, виденных Ильей прежде. Сразу же завернул к другу Николке Ёлкину. Вместе служили они на норвежской границе и уж с тех пор знали, что согреться на спасительные чуть-чуть можно, обнимая ствол дерева.

Но не до воспоминаний было сейчас. Пропал человек. Выдающийся политик, русский нострадамус, любимец народа. Когда Илья рассказал Николаю подоплеку приезда, тот предложил ему воспользоваться дроном, прежде чем отправляться в тайгу без известного азимута.

— Надо пользоваться современными технологиями, — сказал, — А не искать магнитом иголку в стогу сена. Тайга большая. А зимой — еще и холодная. Минус шестьдесят — это не шутка. Даже известный романтик и певец суровых будней Клондайка, когда его героев по прихоти повествования заносило сюда, в Сибирь, терялся. Сминал парой фраз весь сюжет — и опять в дом какой-нибудь Мапуи в Индонезию. А для дрона минусы — бальзам.

Илья слушал. Николай и в армии отличался начитанностью. И совет дает сейчас неплохой.

— Кроме того, эвенки, эвены и ненцы — совсем не то, что североамериканские индейцы… — продолжал друг.

— А в чем разница, не просветишь? — спросил Илья. — Я всегда считал, что сибирские племена менее воинственны, чем родственные им могикане с чероки, вместе с их луками и на мустангах…

— Не буду спорить… — сказал Николай. — Индейцы более воинственны. Они охотники. Наши же кочевники-оленеводы миролюбивы, крепче срослись с природой. За то и природа поверяет им свои недетские секреты — ну, совсем не детские. Такие способы выживания, что о-ёй! Выходцу из Европы их не то чтоб понять, иной раз представить невозможно. Один копальхен чего стоит.

Так во второй раз Илья услышал про копальхен…

Копальхен — это сакральная еда сибирских народов, — уяснил он себе из объяснения Николая. Если еды появляется много, то ее закапывают в болото, ставят метку — лиственничный кол с красной тряпкой, а через год или два съедают. Если долго нет стихийных бедствий, то их имитируют: не кормят оленя, гоняют его и убивают без кровопускания. А дальше все то же.

В общем, согласился Илья на беспилотник.

Сказано-сделано, связал Николай друга со специалистами. И с одним из операторов дронов Илья договорился встретиться в Вануваре, куда единственно на чем добраться можно — так только на вертолете. Уговаривать долго не пришлось. Здесь мало что по бумагам делается, посмотрели в глаза друг другу — да и стукнули по рукам.

Примечания

1

Копальхен(эвенк.) — забальзамированное в болоте тело оленя, лося, моржа, чайки и пр.