Флешка с путешествиями. Травелог постсоветского человека

Маша Эм

Травелог провинциальной журналистки, написанный задолго до эпохи травелогов. Рассказы о путешествиях в Америку и Англию, эссе о людях, встретившихся в пути.

Как я открывала Америку

Меры безопасности

Вместе с группой российских журналистов я оказалась в Соединенных Штатах Америки через месяц после страшных событий 11 сентября 2001 года. Первое, с чем я столкнулась еще даже не в самой Америке, а только по дороге к ней — это пресловутые меры безопасности.

Во Фракнкфурте, где мы пересаживались на самолет авиакомпании «Юнайтед эйрлайнз», со всеми пассажирами специальные сотрудники проводили весьма странные интервью.

— Кто паковал ваш багаж? — строгим голосом спросила меня женщина в форме.

–???

— Вы говорите по-английски?

— Да.

— Тогда ответьте, кто паковал ваш багаж, прежде чем на него приклеили эту табличку, — она показала на дубликат багажной квитанции «Пулково», приклеенной к билету.

— Как кто? Конечно, я сама.

— А кто-нибудь приближался к вашему багажу, прежде чем его забрали?

— Нет.

— В каком транспорте вы везли ваш багаж: в такси или автобусе?

— В автобусе.

— И никто в автобусе не мог что-либо положить в сумку?

— Я думаю, что нет…

— А пока вы находились в аэропорту, вы уверены, что к сумке никто не подходил?

— Уверена.

Бросив на меня еще один строгий взгляд, дама наконец отправила меня на регистрацию. А уже перед посадкой нас тщательно просвечивали, прозванивали, прощупывали подкладки, карманы… В общем, рейс задержали больше, чем на час.

Оказывается, такие меры безопасности внове даже для самих американцев. Обычно они прибегали к самолету за полчаса, на международные рейсы — за час. А теперь должны приехать к внутреннему рейсу за два часа, к международному — аж за три. Но с этим смирились, потому что действительно напуганы. Но особенно испуганными себя чувствуют люди восточной наружности. Ловя на себе подозрительные взгляды, они озираются по сторонам, нервничают, отчего подозрительности вокруг них становится еще больше.

Хотя по нашему российскому телевидению и говорили о том, что никто в Америку сейчас лететь не хочет, самолет был полон. В основном немцы, еще французы и итальянцы — в огромном «Боинге» ни одного свободного места.

На внутренних рейсах меры безопасности оказались еще строже. Большие сумки там просвечивали мощным рентгеном, а маленькие не только просвечивали, но и проверяли вручную: доставали из них каждую бумажку, листали каждую книжку, заглядывали во все карманы, расстегивали все молнии. На мое несчастье, во время перелета внутри страны я не сдала в багаж пакет с папками и книгами. Поэтому со мной занимались минут десять — тщательно листали многочисленные бумаги. А поскольку у сумки слегка оторвалась подкладка, то долго изучали ее внутренности.

— Сумка старая, — смущенно сказала я.

— Да, она вам хорошо послужила, — невозмутимо ответила женщина, тщательно перебирая подкладку руками в резиновых перчатках.

Самих американцев не всех проверяют так тщательно, некоторых пропускают без досмотра, а вот на билетах иностранцев сразу же ставят букву «S» — «search» — обыск, поиск.

Поэтому особенно странной показалась регистрация перед вылетом обратно в Россию. В аэропорту Кеннеди в Нью-Йорке багаж, как и в старые добрые времена, просто поставили на движущуюся ленту и приклеили к нему бирку. Правда, на всякий случай я спросила:

— И это все?

— Конечно.

— То есть я могу идти?

— Идите, идите, — удивилась моей дикости сотрудница аэропорта.

«Близнецы»

До 11 сентября все экскурсии по Нью-Йорку начинались с посещения Мирового торгового центра, чтобы сразить наповал приехавших в мировую столицу туристов.

Теперь экскурсоводы в полном замешательстве — с чего начать. Остров Манхэттен без «близнецов» опустел. Даунтаун (нижняя часть города, или просто центр) полностью перегорожен до 14-й улицы, и проехать туда можно только на метро, поэтому туристам показывают лишь средний и верхний Манхэттен.

Впрочем, наша экскурсовод согласилась поехать с нами и на метро. На станции выходит сразу огромная толпа. Разрушенные «близнецы» привлекают множество зевак, хотя всем известно, что дышать там нечем (об этом говорят по телевизору). Развалины до сих пор дымятся, распространяя вокруг себя зловоние от тлеющей синтетики. Продавцы сувениров стоят в начале Бродвея в респираторах, иначе отравления не избежать.

Конечно, сами развалины оцеплены, к ним любителей зрелищ не подпускают, поэтому толпы собираются на маленьких улочках, с которых развалины видны. С камерами и с фотоаппаратами, народ стремится запечатлеть исторический момент. Еще несколько месяцев — и развалины будут разобраны окончательно, а там уж и новые здания начнут строить.

Родственники погибших и многие жители Нью-Йорка возмущаются тем, что это страшное место превратилось в место для туристического паломничества. Смотреть на дымящиеся развалины — очень больно. Но человеческому любопытству нет предела, поэтому здесь всегда многолюдно.

Предприимчивые нью-йоркские издатели сразу смекнули, что из трагедии можно извлечь некоторую прибыль. Вскоре после событий появилась красочно иллюстрированная книга — «История Мирового торгового центра», начинающаяся со строительства «близнецов» в начале 1970-х и заканчивающаяся страшными кадрами: врезающийся самолет, рушащиеся стены из стекла и бетона, бегущие люди, дым, дым… По качеству понятно, что сделаны кадры с видеопленок. Цинично все это или нет — судить не будем. Но книга идет нарасхват, хотя и стоит недешево.

По ТВ постоянно показывают передачи, посвященные торговому центру. Знаменитый телеведущий Ларри Кинг тоже обратился к истории — организовал встречу с двумя смельчаками-скалолазами, не побоявшимися в 1970-е годы забраться по отвесной стене на немыслимую высоту.

Пятая авеню

Впрочем, такая достопримечательность Нью-Йорка как Пятая авеню, стоит и по-прежнему поражает своей роскошью приезжих. Здесь — самые дорогие дома и отели, самые дорогие ювелирные магазины. По словам экскурсовода, в отеле около Центрального Парка из русских может себе позволить остановиться только… Алла Пугачева. Здесь — известный небоскреб миллиардера Трампа, где живут только немыслимо богатые люди, такие, как Майкл Джексон, Софи Лорен и менее известные миллионеры. Шесть первых этажей отданы под торговый центр, в котором все должно поражать воображение покупателей (в том числе и цены). Прямо на стене — водопад, брызги от которого падают в тарелку, если присядешь в кафе перекусить.

Интересно, что сам Трамп в этом небоскребе не живет. Его первая жена после развода из-за неудачно составленного брачного контракта отсудила весь дом, поэтому бедному миллиардеру пришлось строить себе новый небоскреб, недалеко от старого.

До и после

Большинство американцев теперь делят свою жизнь на две части: до и после событий. Они считают, что нация стала меняться после того, как самолеты врезались в Мировой торговый центр и Пентагон. Если раньше большинство было далеко от жизни всего мира и интересовалось исключительно только американскими проблемами, то после событий все вдруг поняли, что есть и другие страны, в частности, Афганистан. Если до событий главным предметом для обсуждения по телевидению были… акулы, то теперь только две центральные новости — война в Афганистане и сибирская язва. Прямые репортажи из Афганистана и с мест, где получали почту с белым порошком, продолжались по CNN целый день, сменяя друг друга.

Наконец-то американцы вспомнили и про Россию. Если десять лет назад новости из Москвы, где тогда происходила перестройка, печатались на первой полосе и каждый день, то накануне событий, раз или два в неделю, где-то в глубине газет появлялись небольшие заметки про русскую мафию, которую американцы панически боятся. Но стоило Путину встретиться с Бушем, как о России стали писать как о новом политическом союзнике.

Антракс

Это слово из медицинского лексикона мы выучили в первый же день и слышали все две недели. Так по-английски называется сибирская язва. Как раз в те дни письма с белым порошком стали получать многие редакции, а потом — и Сенат, который тут же закрыли. Вскоре в столице умерли двое почтальонов, и почта была практически парализована. Я отправила деловое письмо из Вашингтона в Вашингтон, и оно пришло только через полторы недели вместо полутора дней! Для Америки это что-то экстраординарное. Зато мы поразились тому, как быстро стали приниматься меры: почтальонам раздали перчатки, ученые начали работать над специальными сортировочными аппаратами и тестами для работников почты.

СССР жив?

Большинство моих коллег получили паспорта в 2001 году, поэтому на обложке у них было написано — «Российская Федерация». Я же получила год назад, когда не было новых бланков, поэтому у меня на обложке значилось — «Союз Советских социалистических республик».

В принципе это проблем не вызывало, хотя так называемый ID (то есть удостоверение личности) спрашивают во многих местах, даже вечером в барах, чтобы не просочились несовершеннолетние. Но когда мы пришли в Госдепартамент США, там тщательно регистрировали всех посетителей, записывая их фамилии и страну, из которой они прибыли, в специальный журнал. Охранник взял мой паспорт и удивленно уставился на обложку.

— Из какой вы страны? — строго спросил он.

— Из России.

Тогда охранник стал мне говорить, что мои коллеги — тоже из России, но у них паспорта другие, на них и написано — «Российская Федерация».

Я ему объяснила, что страна та же, что и у коллег, но паспорт был получен раньше, когда не было бланков. Но охранник смотрел недоверчиво то на меня, то на паспорт. Потом, горестно вздохнув, в книге регистраций написал против моей фамилии — USSR.

Наверно, все-таки трудно понять, как такое возможно: страна есть, а бланков — нет.

Книги

Когда-то наша страна была самой читающей в мире. Однако в Америке мне показалось, что страсть к чтению у американцев несоизмеримо выше, чем у нас. Книжные магазины огромные, там всегда очень много и покупателей, и просто читателей. Если денег на книгу нет (а печатная продукция довольно дорогая), то можешь взять книжку с собой в магазинное кафе и читать там за чашкой кофе хоть целый день.

Есть и вообще круглосуточные книжные магазины. Там, как правило, стоит компьютер с бесплатным интернетом, но пользоваться им можно только 15 минут — желающих много. Такой магазинчик на площади Дюпонт в Вашингтоне был полон всегда, особенно ночью. Там не просто смотрели книги и залезали в интернет, там назначали встречи и просто общались. Этакий книжный ночной клуб.

Переполнены и библиотеки, в которые попасть очень просто, если у тебя с собой нет бомбы, пистолета и книг. В них не надо записываться, просто покажи сумку и заходи прямо с улицы, что я и сделала в Публичной библиотеке Нью-Йорка. Все библиотечные ресурсы давно уже в компьютерной сети, никаких карточек. Садишься к монитору и быстро находишь все, что тебе надо. В библиотеке тоже есть бесплатный интернет, на который, правда, надо записываться заранее, за час или два — очередь.

Хотя если понять важность образования в Америке, то поймешь и страсть американцев к книгам. Образование стоит очень дорого и очень высоко оценивается при устройстве на работу.

Движение

Столицы Америки с точки зрения пешехода и человека за рулем — это два совершенно разных мира. Первое, что поражает русского человека на улицах Вашингтона или Нью-Йорка, — то, что пешеходов там пропускают. Даже если ты не успел до появления красного сигнала вступить на пешеходный переход, то поток машин все равно подождет, пока ты перейдешь. Если машина поворачивает прямо на пешехода, то русский человек, как правило, замирает как вкопанный, а американец невозмутимо идет вперед. И он прав — машина тут же тормозит. Такое внимательное отношение со стороны водителей делает прогулки по городу довольно приятными.

Однако проехать по тем же самым улицам оказывается гораздо сложнее. Движение почти везде одностороннее, а это значит, что машина будет долго кружить, прежде чем выедет на нужную улицу. Вашингтон — город небольшой, поэтому пробок там не очень много и круги не столь велики. Зато в Нью-Йорке при том же одностороннем движении кружить можно очень долго, подолгу простаивая в пробках. Так что никто никогда не может толком договориться — во сколько встретиться. Говорят так: «Мы выезжаем во столько-то, а когда приедем — не знаем». Кстати, мы и сами, когда ехали на автобусе в Колумбийский университет, опоздали туда на 40 (!) минут. Еще и дороги в Нью-Йорке плохие и разбитые, хоть и не до такой, конечно, степени, как в нашем городе.

Чтобы хоть немного сократить поток машин, мэр Нью-Йорка принял необычное решение — на остров Манхэттен через мосты пропускают только те машины, в которых сидит не меньше двух человек. Если ты один, то в центр уже не въедешь.

Поэтому самым надежным видом транспорта считается метро. В Нью-Йорке оно старое, грязное, и когда спускаешься в сабвэй, тебя обдает весьма специфическим запахом. На центральных улицах на мостовой везде решетки, из которых слышен шум движущихся поездов — метро пролегает не очень глубоко.

По столичным улицам курсируют и обычные автобусы, оборудованные специальными подъемниками для инвалидов. Если водитель видит на остановке человека в коляске, то выходит из кабины и поднимает его в автобус.

Загородная жизнь

Многие американцы предпочитают жить за городом. С одной стороны, это удобнее — свой дом, более просторный, чем квартира в самом городе, свежий воздух. Но с другой стороны, это создает и лишние проблемы — например, добраться до дома после работы. В Вашингтоне мы возвращались с загородного мероприятия в вечерний час пик. Весь трафик на противоположной стороне представлял собой огромную многокилометровую пробку, которая периодически слегка продвигалась вперед.

— Так они расплачиваются за свое стремление жить подальше от города, — грустно прокомментировала наша переводчица.

Еда

Еды в Америке не просто много, а очень много. Говорят, что только два процента американцев занимаются сельским хозяйством, но при этом производят столько всего, что еще несколько лет назад им даже доплачивали за то, чтобы они производили поменьше.

Ресторанов и закусочных просто не счесть. Представлены самые разнообразнейшие кухни — от китайской и мексиканской до французской и прочей европейской. Очень много разных салатов и овощей. В некоторых закусочных цена определяется по весу — бери, что угодно. Больше всего поражают иностранцев в Америке огромные порции еды. Один большой контейнер салата с кусочками мяса, рыбы или курицы, может заменить целый обед. А если в тебя уже не «лезет», можешь взять остатки еды с собой в контейнере из пенопласта, чтобы потом не ходить в магазин. Поскольку еда практически на каждом шагу, то конечно, вряд ли захочется что-то готовить дома. Поэтому на кухне хлопочут только очень уж привередливые хозяйки, ждущие дорогих гостей, изобретая разные деликатесы.

Магазины

Первое, что поразило в магазинах одежды — это полный бардак. Одежда лежит прямо на полу, или валяется сверху на вешалках. Если покупатель уронил вещь, он ее никогда не поднимет. Русский эмигрант, живущий в Америке шесть лет, объяснил, в чем дело: «Пусть продавцы работают!». Обычно в магазинах малолюдно, но если какая-то распродажа, то народу довольно много, а одежду берут целыми корзинами на колесиках. В Нью-Йорке в любом магазине, который славится большими скидками, можно услышать русскую речь.

Жители Вашингтона предпочитают большой загородный магазин, находящийся в 40 минутах езды от города. Но это уже не магазин, а целый торгово-культурный центр с пятнадцатью кинотеатрами, множеством кафе и, конечно, с невероятным количеством товаров. Сюда надо приезжать как минимум на целый день.

Вежливость

В первые дни в Вашингтоне изощренная вежливость жителей просто пугала. Например, в магазине, когда я стояла в глубокой задумчивости, рассматривая какую-то вещь, я услышала громкое: «I’m sorry». Подняла голову и увидела, что женщина, проходящая на расстоянии больше метра от меня, извиняется именно передо мной. «А, это мое „персональное пространство“ так далеко простирается», — подумала я. Второй раз, услышав слова извинения, я снова вздрогнула. Потом очень быстро перестала обращать внимания. Однако к хорошему быстро привыкаешь. Поэтому в Нью-Йорке некоторые вещи стали, мягко говоря, шокировать. В магазинах, грубо пихнув локтем, проходящие мимо дамы и не думали извиняться. А однажды на центральной улице на меня со всей силы налетел молодой человек латиноамериканской наружности. Он не только не извинился, а вообще не повернул головы, хотя я от удара чуть не упала. Портье ближайшей гостиницы выразил мне очень большое сочувствие, реабилитировав жителей Нью-Йорка в моих глазах. Но зато когда мы с коллегами друг друга фотографировали, все проходящие мимо были настолько любезны, что предлагали сфотографировать нас вместе. Если мы отказывались, любезные нью-йоркцы просто думали, что мы не поняли их предложение и упорно пытались отобрать у нас фотоаппарат, чтобы запечатлеть нас именно вдвоем или втроем.

Бродвей

Бродвей — это, конечно. целый мир. Когда говорят, что Нью-Йорк никогда не спит, имеют в виду, конечно, Бродвей, вернее, его центральную часть, так как сама эта улица страшно длинная и тянется через весь Манхэттен. Ночью там светлее, чем днем. Реклама, огромные экраны, транслирующие разные телеканалы одновременно, театры с рекламой мюзиклов, магазины с сувенирами, огромные лимузины, студии разных телеканалов, выходящие огромными окнами прямо на улицу, рестораны, кафе… Здесь всегда многолюдно. Но уже в пяти минутах ходьбы от Бродвея тихо и безжизненно. Нам показалось, что город, которые никогда не спит — это скорее Вашингтон, где после 10 вечера спиртное в магазинах не продается. Именно поэтому народ устремляется в бары. Там всегда по вечерам огромные очереди. В центре города — всегда шумно: народ веселится и отдыхает, особенно в начале уик-енда.

За что нас не любят?

Этот вопрос нам задавали самые разные люди, на самых разных уровнях. Американцы считают, что их страна очень много делает для всего мира: помогает бедным странам, решает какие-то важные вопросы, до которых у других стран руки не доходят (например, вопрос с Югославией). Поэтому они искренне недоумевают, за что же их не любят.

Мы каждый раз затруднялись с ответом, потому что в принципе особой нелюбви к Америке никто из нас лично не испытывал, хотя трагизм происходящего сейчас в Афганистане ощущается всеми очень остро.

Американская лихорадка

Над Америкой будто нависла волна всяческих неприятностей. Даже природа на страну обиделась, наслала на нее непривычные холода.

В Вашингтоне при температуре минус 2—3 градуса люди сходили с ума от холода. Нам, конечно, это смешно, но там дуют сильные ветры, иногда весьма пронизывающие. К тому же у большинства людей просто нет теплой одежды, а покупать ее кажется бессмысленным, ведь холод для них — это легкое недоразумение, которое должно скоро закончиться, но почему-то не заканчивается.

На улицах американской столицы в январе можно было встретить людей в экзотических нарядах: элегантных дам в летних шлепанцах, надетых поверх толстых шерстяных носков, женщин в модельных туфлях, а поверх тонких колготок — нечто вроде мужских кальсон. Особо зябкие кутались в шарфы так, что видны одни только глаза. Большинство вашингтонцев в своих обычных тонких куртках и пальто пытались делать вид, что ничего особенного не происходит, но плечи у них невольно вжимались в воротники.

Но, похоже, погода — это не единственная беда, постигшая Америку.

Вашингтон лихорадило как никогда. Практически каждый день — огромные демонстрации: то против войны, то против абортов.

Но главным проклятием страны стал терроризм. Его призрак мелькает везде, начиная от международных аэропортов.

Ожидая на таможне всего, чего угодно, мы были ошарашены тем, что нас заставили… снять обувь. Мы еще не знали, что как раз накануне незадачливый террорист попытался пронести на самолет взрывчатку в каблуке. Удовольствие стоять босиком на цементном полу, пока твои ботинки едут в просвечивающую машину, невелико. Босиком предлагается пройти через ворота, в которых что-нибудь на тебе обязательно зазвенит: часы, пуговица на штанах, очки, забытая в карманах монетка. Тогда тебя любезно усаживают на стул и просят поднимать ноги. Потом приглашают встать, ноги на ширину плеч, руки в сторону, и водят специальной палкой вдоль и поперек тебя, пока не покажешь ту самую злополучную пуговицу или монетку. Тогда только вежливо говорят «Спасибо» и отправляют дальше.

Напряжение в обществе за тот месяц, что мы провели в Америке, с каждым днем не только не уменьшалось, но даже усиливалось.

После пресловутой речи Буша, где он говорил обо всем, начиная с сокращения налогов и заканчивая водородными машинами и помощью Южной Африке, и в которой только намекнул на то, что Ирак — не очень хороший, включилась пропагандистская машина. Каждый день с утра до вечера в новостях стали говорить о найденных доказательствах существования оружия в Ираке, убеждая американцев в необходимости войны.

Обсуждение речи среди обычных американцев было бурное, но продолжалось недолго — через несколько дней рухнул шаттл «Колумбия».

А еще через несколько дней, сразу после того, как закончился национальный траур, правительство объявило в стране «оранжевый уровень» опасности. В общем, ни минуты покоя.

Стало модным много говорить о плохом состоянии экономики (хотя на наш российский взгляд, их кризис выглядит раз в сто благополучнее нашей стабильности). Чтобы стимулировать покупательский спрос, правительство вводит разные меры: например, отменило налог на покупку машин — только покупай. В магазинах — распродажи, и дорогие вещи продаются почти за бесценок.

Но люди напуганы. Чувства стабильности и «уверенности в завтрашнем дне» нет ни у кого. Многие жалуются, что теряют пенсионные сбережения и теперь придется работать и работать. Буша ругают, войны не хотят даже по экономическим причинам: понимают, что будет еще хуже.