Девушки с проблемами

Маша Царева, 2006

Шоу-бизнес – это не только большие деньги и красивая жизнь, но и подстерегающие на каждом шагу предательство и обман. Банальная формула девичьей поп-группы: одна – хороша собою, другая – спит с продюсером, третья – начинающая алкоголичка, но умеет петь. Вынужденные подруги, которые большую часть жизни проводят вместе – в тесных, пропахших потом гримерках, в тряских гастрольных автобусах, в дешевых гостиницах чужих городов. Каждая из них как умеет пытается выжить в столице. Их объединяет лишь одно: стремление к устройству своей личной жизни, но лишь одна из них готова пожертвовать всем ради пяти минут триумфа на сцене… Ранее это произведение выходило под названием «Дневник безумного трио, или Девушки с проблемами».

Глава 4

Он появился на пороге ее квартиры через двадцать минут — раздражающе свежий и румяный, хоть сейчас отправляй в рекламу семейной зубной пасты! За его спиной маячила незнакомая хмурая женщина средних лет. Неужели Мамонтов притащил с собой свою мамашу?! Вот еще не хватало…

— Привет! — Его прохладные губы запечатлели на ее щеке смачный поцелуй. — Познакомьтесь: Женя, Марина. Марина — наша домработница. Я подумал, что, пока мы завтракаем, она у тебя немного приберется и проветрит. Ну все, идем!

Она и рта раскрыть не успела, как Мамонтов вытянул ее на лестничную клетку. А в квартире осталась хозяйничать незнакомая Марина. С одной стороны, поведение Мамонтова показалось ей возмутительным. Ничего себе — да они и в школе почти не общались, а он уже позволяет притаскивать в ее дом каких-то теток! С другой стороны, она не могла не согласиться, что идея с уборкой просто замечательна. Женина-то домработница отпросилась в новогодний отпуск и появится не раньше четырнадцатого числа. До этого времени ее квартира превратится в настоящий притон.

У подъезда была припаркована мамонтовская «девятка».

— Ты за рулем? — удивилась она. — Трезвенник, что ли?

— Мало пью, — смутился он. — Как ты относишься к итальянской кухне?

— Хорошо, но мы же только позавтракать собирались…

— Судя по твоему виду, тарелочка спагетти будет нелишней, — подмигнул он, галантно распахивая перед ней дверцу машины.

— А что не так с моим видом? — проворчала Женя, забираясь внутрь.

У нее было всего двадцать минут, чтобы из потасканной похмельной неудачницы превратиться в свежую принцессу. Женя постаралась на славу. Она вымыла голову и наскоро высушила волосы феном — так что пахло от них не табаком и блевотиной, а мятным шампунчиком. Она почистила зубы, протерла кубиком льда лицо и подрумянила щеки. Она надела свежую белую блузку, которая, согласно рекомендациям глянцевых журналов, призвана освежать цвет лица.

— Все в порядке, — рассмеялся Миша, заводя мотор, — ты красавица.

Она подозрительно на него покосилась — издевается, что ли? Но нет — лицо Миши Мамонтова оставалось серьезным. Он внимательно наблюдал за убегающей под колеса дорогой. А из автомагнитолы раздавалось: «Мой мармела-а-адный, я не права!!»

Высунув кончик языка, Даша склонилась над криво оборванным тетрадным листком. Без косметики, с гладко зачесанными назад волосами, в сиреневой махровой пижаме она была похожа на прилежную школьницу.

«Новогодние обещания», — круглым детским почерком было выведено на листке. Даша, как истинная идеалистка, каждый Новый год торжественно клялась самой себе стать серьезнее и лучше. Вот и в этот раз список ее обещаний перевалил за сотый пункт, а она все никак не могла остановиться — слишком уж много накопилось претензий к самой себе. Почти каждая фраза начиналась с частицы «не».

Например:

не знакомиться на улице

не есть больше трех десертов в неделю

не пить газировку

не пропускать спортзал

Или:

не соглашаться на секс после первого свидания

по возможности не соглашаться на секс после второго, третьего и четвертого свиданий

не влюбляться, но влюблять

Она как раз дописывала пункт: «Не фотографироваться обнаженной», когда в одной из ее сумочек весело зачирикал мобильный телефон.

Даша радостно понеслась в прихожую — она обожала телефонные звонки, с каждым из них упрямо связывая надежду на маленькое чудо. А вдруг, например, это звонит тот роскошный блондин, с которым она познакомилась на презентации нового аромата на прошлой неделе? Или тот известный актер, с которым у нее был мимолетный, но такой волнующий роман (классика жанра — Даша влюбилась, а он перестал отвечать на ее звонки), вдруг он наконец-таки опомнился и понял, что она и есть женщина из его сладких снов?! Бывает же такое — правда, преимущественно в романтическом кино, но все-таки…

Номер, высветившийся в телефонном окошечке, был ей не знаком.

— Алло! — Даша всегда старалась, чтобы ее голос звучал максимально эротично — никогда ведь не знаешь заранее, кто звонит, и надо на всякий случай произвести на невидимого собеседника неизгладимое впечатление.

— Даша Мерзлякова? — вежливо уточнил — черт бы его побрал! — женский голос, который звучал дружелюбно, но по-деловому.

— Да, — уныло согласилась она. — Кто это?

— Меня зовут Марина Ежова, я главный редактор журнала «Мачо».

— Да? — немного оживилась Даша. Журнал «Мачо» был одним из самых популярных изданий для мужчин. Неужели они хотят пригласить ее позировать для обложки?

— Я уже давно пытаюсь до вас дозвониться. Даша, недавно мы проводили социологический опрос, и пятнадцать процентов респондентов признались, что считают вас самой сексуальной женщиной России.

— Только пятнадцать? — немного разочарованно воскликнула она.

Марина Ежова глухо рассмеялась:

— Это очень много. И по этому поводу у нас есть к вам предложение…

— Я согласна, — перебила Даша, — а что за предложение?

— Какая вы очаровательная, — немного опешила Марина, — мы хотели бы пригласить вас позировать для разворота.

— Что, правда? — затаила дыхание Даша. Неужели это не розыгрыш? Ей и раньше приходилось позировать для журналов, но только в составе «Паприки». Она не была солисткой, поэтому никогда журналисты и фотографы не интересовались лично ею.

— Правда, — снисходительно усмехнулась Марина, — если вы не против, мы могли бы встретиться и подписать контракт. Съемки состоятся на следующей неделе, мы можем предложить вам гонорар в тысячу долларов.

— Здорово! — Даша нервно провела ладонью по раскрасневшемуся лицу. Мало того что она снимется для одного из самых известных журналов, так еще и деньги за это получит. — А вы будете снимать только меня? — подозрительно уточнила она. — Или всю «Паприку»?

— Только вас, — пообещала Марина. — Так когда вы сможете к нам подъехать?

«Да хоть сейчас!» — хотела ляпнуть Даша, но вовремя вспомнила, что она все-таки является звездой, а звездам негоже проявлять повышенный энтузиазм в общении с журналистами.

— Ну-у… — задумчиво протянула она, — даже не знаю… У меня вся неделя расписана. Сплошные интервью… Может быть, в начале следующей созвонимся?

— Дашенька, контракт надо подписать сегодня или завтра, — мягко возразила редакторша, — иначе ничего не получится.

— Что ж, — Даша все еще пыталась сделать хорошую мину при плохой игре, — тогда боюсь, что завтра…

— Но лучше сегодня, — невежливо настаивала Ежова, — чем раньше, тем лучше.

— Сегодня так сегодня, — покладисто вздохнула Даша. — Во сколько мне приехать?

— До четырех. Дашенька, вы ведь видели наш журнал?

— Конечно! — воскликнула она. — Иногда покупаю.

— Вот и здорово! — умилилась Марина. — Значит, вы в курсе, что это будет за съемка.

— В каком смысле? — немного насторожилась Даша.

— Наш журнал — эротический, — терпеливо объяснила собеседница, — так что это съемка будет топлес. Но уверена, что такую красивую и храбрую девушку это не может смутить…

— Топлес? — задумчиво переспросила Даша.

— Ну да, — ласково подтвердила Ежова, — топлес — это значит, что на вас будет…

— Да знаю я, что это значит, — отмахнулась Даша, — да только вот…

— Какие-то проблемы? — удивилась Марина.

— Да нет, просто… — Даша лихорадочно соображала. С одной стороны, ей безумно, до зубовного скрежета мечталось «прозвездить» в таком знаменитом издании, как «Мачо». Да еще и в гордом одиночестве, без Инки и Жени. Это же первый шаг к лидерству в группе! С другой… Что скажет на это Артем? Однажды она позволила себе сфотографироваться в полупрозрачном белье для какой-то третьеразрядной газеты. Белье казалось Даше вполне целомудренным, пока она не увидела сами фотографии. Артем тогда кричал так, что она едва не лишилась как минимум пятидесяти процентов слуха. — Послушайте, а вот в декабрьском номере у вас на развороте Камилла Кедрова… так вот, на ней боди. Она не голая, так, может быть, и я…

— Камилла Кедрова — суперзвезда, — устало вздохнула Марина, — ее лицо и так привлечет к нам читателей.

— А я? — жалобно спросила Даша. — Как же пятнадцать процентов ваших респондентов, которые считают, что я…

— Дашенька, простите, мне надо убегать на совещание, — перебила Марина. — У вас есть еще несколько часиков, чтобы все хорошо обдумать. К сожалению, с вами вариант с боди не пройдет. Читатели хотят видеть ваше тело. Так что, если надумаете… Кстати, а вы случайно не могли бы дать мне телефон вашей солистки Инны?

— Это еще зачем? — вполголоса пробормотала Даша. Не хватало, чтобы Инна увела у нее из-под носа такую «вкусную» съемку. И так она всегда первая, и в клипах ее лицо держится на экране на несколько секунд дольше, чем физиономии Жени и Даши. — Знаете что? Я согласна! — выпалила она.

— Вот и замечательно, — обрадовалась Ежова. — Тогда мы вас сегодня ждем.

— Договорились.

Даша отсоединилась и вернулась к столу, на котором все еще лежал список новогодних обещаний. «Не фотографироваться обнаженной», — прочитала она. Даша показала списку обещаний язык, а потом скомкала бумажку и изящным метким броском отправила ее в мусорное ведро.

— Однажды я вышел на улицу мусор выносить, а дело зимой было. И вот топаю к помойке в дубленке и тапочках. И вдруг мне дорогу перебегает хомяк. Представляешь, хомяк! — округлил глаза Миша Мамонтов.

— И что? — засмеялась Женя.

— Видимо, кто-то выбросил бедолагу на помойку. Ну что мне оставалось делать? Я, конечно, хомку подобрал. Принес домой, посадил в банку и назвал Федотом. А на следующий день выяснилась душераздирающая подробность. Федот оказался не мужчиной в самом расцвете сил, как я наивно полагал, а… глубоко беременной самкой!

Женя прыснула, и темное пиво, которое она пила, оказалось на белой скатерти. Когда Мамонтов пригласил ее отобедать в бельгийском ресторанчике, она поначалу долго отнекивалась, ссылаясь то на головную боль, то на внезапно поступивший неотложный звонок. К ее оправданиям он, как всегда, отнесся с равнодушным холодком. Просто перебил ее: «Ну, я через сорок минут у тебя буду, Балашова, так что на твоем месте я бы успел хотя бы одеться. Ресницы можешь не красить, так уж и быть!» — и бросил трубку. Сначала она опешила от такой наглости и хотела вообще сбежать из дома — пусть потом ищет ее где хочет. В следующий раз не будет таким самонадеянным. Но потом рукой махнула — да ладно, зачем она так? Все равно делать тем бездонным вечером ей было нечего, а инквизиторской пыткой времени с целью последующего убиения оного она может заняться и в сомнительной компании Михаила Мамонтова.

Женя приготовилась к скучному потреблению калорий, но им еще и закусок не принесли, а она уже успела понять, что Мамонтов на самом деле не такой уж простой паинька, каким может показаться на первый взгляд. Поверить невозможно, но с ним было интересно!

— И вот разродился мой Федот, — с трагическим вздохом поведал Михаил, — и с тех пор начался кошмар, правильнее даже сказать — ад. Сначала у меня было семь хомяков. Это было даже весело, я купил для них аквариумы и клетки. Ветеринара пригласил, жутко опытного, который определил пол малышей. Так я и рассадил их по клеткам — мальчиков с мальчиками, а девочек с девочками. Но то ли ветеринар был шарлатаном, то ли я что-то напутал… Короче, каждый раз в результате роковой случайности кто-то из хомяков «залетал». Через год их было уже больше пятидесяти.

— Да ты что?!

— Честное слово! Я и друзьям их дарил, и продавать пробовал.

— Стоял у метро с коробкой хомяков и выкрикивал: «Отдам в добрые руки грызуна, возможно, беременного»? — хихикнула Женя.

— А что ты смеешься? Примерно так все и было. И знаешь, иногда у меня покупали хомяков, вот! Я даже таким образом однажды с девушкой познакомился!

Женя и сама удивилась, отчего информация о мамонтовской пассии, неравнодушной к хомякам, острой иголкой ощутимо царапнула ее сердце, которое в иных случаях могло встрепенуться лишь от выпитой залпом рюмки абсента. Что это, ревность? Какие глупости, они ведь просто друзья. Хотя даже дружбой их отношения не назовешь. Так, приятельский треп со знакомым из давно забытого прошлого за кружечкой темного нефильтрованного пива.

— Ну и как? — невпопад спросила она. — Красивая девушка, что ли, была?

— Ничего не скажешь, красивая, — вполне серьезно ответил Мамонтов. — Я в нее умудрился влюбиться по самые уши. Она актриса, «Щуку» закончила. Но сейчас это совсем не важно.

— Ну и почему же вы расстались?

Женя даже от пива отвлеклась. Она взглянула на Мамонтова совершенно другими глазами. Надо же, она его чуть было в девственники-неудачники не записала, а у него, оказывается, был роман с красивой — фу-ты ну-ты — актрисой! Хотя, может быть, он все врет, чтобы произвести на нее впечатление. Да и красота — понятие ну очень относительное. И на самом деле никакого романа у него и в помине не было. Или был, но — ха-ха-ха — сугубо платонический. Или был, и не платонический, но с толстозадой актрисулькой-второсорточкой, которая «звездит» исключительно в массовых сценах, в крайнем случае исполняет хрестоматийный душещипательный монолог: «Кушать подано!»

Стоп. О чем это она тут призадумалась? Смешно даже — это же типичные мысли стервозно настроенных дамочек, которые ненавидят всех представительниц собственного пола без исключения. И строят друг другу сложносочиненные козни, и плетут чудовищной изобретательности интриги, и сочиняют друг про друга такие небылицы, что Айзек Азимов отдыхает. И уводят друг у друга кавалеров, которые подчас им совершенно не нужны.

— А кто тебе сказал, что мы расстались? — пожал плечами Миша.

Она чуть не поперхнулась. Так у него еще и девушка есть? Час от часу не легче. А что же тогда он делает в бельгийском ресторане субботним вечером с ней, с Женей?

— Мы не расставались, она меня бросила, — невозмутимо продолжил он, — и завела интрижку с режиссером, который потом снял ее в парочке эпизодов.

— Хм… — Женя обрадовалась, во-первых, тому, что Миша Мамонтов все же имеет статус одиночки, а во-вторых, пассия его оказалась-таки не подающей надежды молодой звездой, а неприметной эпизодницей (ха! Восторжествовала все-таки в Жене так называемая бабская дрянь!). Хотя сама она — ну вот честное слово — не имела на него никаких видов. Он был совершенно не в ее вкусе. Слишком уж холеный, да и молоденький совсем. Трогательная рыжая щетинка на подбородке, а ведь он наверняка хотел отпустить роковую небритость, как у Владимира Машкова… — Да, актрисы все такие. Знаешь поговорочку: путь на экран лежит через диван.

Он не улыбнулся. Из чего Женя сделала вывод, что Мамонтов до сих пор грустит по своей хомяковладелице. Ну и пожалуйста. Пусть тоскует по кому хочет, хоть по звезде Голливуда Шарон Стоун. Ей-то что?

— А на сцене? — спросил вдруг Мамонтов.

— Что?

— А на эстраде разве все не так? Я-то вообще далек от этого мира. Но сама знаешь, что в газетах пишут…

— Еще скажи, что ты веришь газетам, — фыркнула Женя.

— Нет, я верю тебе, — мягко улыбнулся Мамонтов. — Вот ты как попала на сцену?

— Подожди, дай-ка вспомню, — наигранно нахмурилась она. — Ах да, мне пришлось сначала переспать со звукорежиссером, тот познакомил меня с продюсером, которого я тоже удовлетворила. Да вот беда, оказалось, что продюсер не тот, что был мне нужен. Тогда я самостоятельно нашла следующего и напросилась в его постель. Ну и в его группу заодно. — После паузы она мрачно добавила: — Шутка.

— Ну и шуточки у тебя… — Мамонтов распустил галстук.

— На самом деле Иртенев, наш продюсер, подошел ко мне в караоке-клубе. Все банально.

— Так ты любишь караоке? — удивился Миша. — Странно, на тебя не похоже.

— Да не люблю я караоке! — Женя раздраженно отставила в сторону пивной бокал и вкратце рассказала ему историю своего появления в «Паприке», не утаив и предшествующие этому событию факты, которые большинству людей показались бы несовместимыми с репутацией порядочной девушки. Но Женя никогда за репутацией не гналась.

— Да уж… — покачал головой Мамонтов, когда она замолчала. Он даже не приступил к салату, который поставил перед ним официант, — видимо, Женина «правда жизни» отбила у него зверский аппетит, на который он жаловался, затаскивая ее в этот ресторан. — А я помню ту историю в школе… Когда ты рассказала журналистам о сексе в жизни восьмиклассниц, а тебя потом выгнали… — Он смущенно потупился: — О тебе вся школа говорила тогда.

— Могу вообразить. Но мне было как-то все равно. Кстати, те журналисты мне деньги заплатили. Так что изливала я душу не из чувства противоречия. Я плеер японский купила. Что мне, жалко правду, что ли, рассказать?

— Ты всегда была такая… независимая. — Он поковырялся вилкой в салате, но тут же положил столовый прибор обратно на накрахмаленную салфеточку. — А ведь ты мне и тогда нравилась.

— Что-о? — протянула она. — Что ты мелешь?

Женя прекрасно помнила себя, школьную. К собственной персоне она относилась с нехарактерной для девушек нежного возраста трезвостью. Она прекрасно понимала, что плохо промытое существо неопределенного пола с торчащими во все стороны волосами вряд ли может вызвать в ком бы то ни было хоть отдаленно романтические мысли. Она была не из тех, кого застенчивые трепетные мальчики приглашают в кино.

— Правда! — горячо воскликнул он. — Ты выглядела такой взрослой. А я стеснялся к тебе подходить, потому что у меня были прыщи.

— У тебя и сейчас прыщи! — разошлась Женя.

Мамонтов растерянно заморгал, и ей пришлось нехотя добавить:

— Шутка. Что-то я сегодня расшутилась… Не обращай внимания, на самом деле ты тоже… — Подавившись окончанием фразы, она запила неловкость огромным глотком пива.

— Что — тоже? Тоже тебе нравлюсь?

— О господи, конечно же нет! Я хотела сказать, что ты мне уже не кажешься такой невозможной занудой, как раньше!

— Ну от тебя другого комплимента и не дождешься, — рассмеялся Мамонтов. — А что же во мне занудного?

— Все. — Женя показала ему кончик языка. — Ты выглядишь, как зануда, ведешь себя, как зануда. Приглашаешь меня в занудные места.

Он удивленно огляделся по сторонам. За соседним столиком трое подвыпивших немцев о чем-то громко спорили, один из них тыкал мясистым пальцем в меню. Кажется, они пытались по-русски прочитать слово «картошка».

— Обычно здесь куда веселее, — оправдался он. — А куда ты хочешь, чтобы я пригласил тебя в следующий раз? В театр оперетты, что ли?

На минуту задумавшись, Женя выдала:

— А в публичный дом!

— Шутишь?

— Ну почему же? — сузила глаза Женя. — Твой отец держит публичный дом, почему я не могу пойти посмотреть?

— Да что там интересного-то?

— Для тебя, может быть, и ничего. Ты, возможно, ко всему этому с детства привык. А я девушка неискушенная.

— Между прочим, меня воспитывала бабушка, а она учительница литературы, — оскорбился Мамонтов.

— Оно и видно. Если бы тебя папаша воспитывал, ты был бы куда веселее.

— И почему я еще не ушел? — развел руками Мамонтов.

— Влюбился, наверное, — полушутя предположила Женя, но Миша почему-то и не подумал рассмеяться.

— Ладно, — он набрал в легкие побольше воздуха, как будто собирался нырнуть с десятиметровой вышки в глубины бассейна, — договорились. Давай в ближайший четверг.

— Ты это серьезно? — опешила Женя.

— Ты же сама хотела. Я договорюсь с девчонками.

— А это точно удобно?

— Ну вот, напросилась и сама же даешь задний ход? — насмешливо спросил Миша. — Конечно, удобно! Посидим, чайку попьем, я скажу девчонкам, чтобы они ватрушек напекли!

— Они у вас на все руки от скуки, как я погляжу, — пробормотала Женя перед тем, как радостно воскликнуть: — Ура!! Мы поедем в бордель!!

Январь — время для артистов бесхлебное, гарантированный мертвый сезон. Инна обычно использовала эти ежегодные длинные каникулы для «чистки перышек».

В этот раз она не могла дождаться того дня, когда ей можно будет вырваться из клиники, носившей странное название «Мгновенная стройность». Ей было отчаянно скучно, нестерпимо одиноко и очень-очень грустно. Раз в три дня ее навещал Артем, и это было хоть каким-то подобием развлечения — выслушать свежие новости о перспективах «Паприки» и его продюсерских достижениях. Тем более что новости были хорошими — Артем нашел деньги на съемки клипа и подписал контракт с молодым, но уже засветившимся режиссером Романом Степановым.

Все же остальное время она валялась на кровати лицом вниз и пыталась провалиться в сжигающую время дрему.

Каждое утро Инна подолгу изучала в зеркале свое осунувшееся лицо. Весы свидетельствовали, что за неделю с лишним пребывания в клинике ей удалось скинуть четыре килограмма. Лечащий врач называл Инну ослепительной, а самой ей казалось, что она подурнела. Кожа стала глаже и лучше, зато глаза лишились того особенного блеска, который способен сделать из женщины красавицу вне зависимости от черт ее лица.

Конец ознакомительного фрагмента.