Моя по контракту

Маша Малиновская, 2022

– Вы нарушили условия контракта, Пётр Викторович. Это неприемлемо. – Что ты, Стас, всё выполнено. Теперь завод весь твой. – Завод – да. Но вы сами поставили условие – жениться на вашей дочери. А Алиса, насколько я понял, помолвлена, и вы подсовываете мне непонятно кого. Мы так не договаривались. – Ася тоже моя дочь. В каком пункте ты прочитал, что жениться должен на Алисе? Всё честно, Стас. И ты уже подписал. У бизнеса свои правила. Любовь и желание в них не прописаны. Я заключил выгодный для меня контракт, но должен был жениться на дочери партнёра. Но вместо яркой светской львицы мне подсунули её сестру – ещё совсем девчонку. Совсем юная, пугливая, дикая. Раньше такие меня никогда не интересовали. Раньше… В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 2

Ася

Я сбрасываю кеды и подбираю ноги под себя, уставившись в окно. Бабушка всё время ругается, когда я так сижу, говорит, ноги кривыми будут. Но мне удобно, тем более что связи с кривостью ног вовсе нет.

Деревья и электропроводные столбы мелькают быстро, машина мчит по загородной трассе, увозя меня от привычной жизни.

Приехали за мной неожиданно, без звонка и предупреждения. Бабушка долго хмурилась, звонила папе, но о чём они говорили, мне не сказала. Раскраснелась вся, разозлилась, а потом долго обнимала меня у машины, сказала, что теперь нескоро увидимся.

Мне это совсем не понравилось, но уж если так решил отец, то ничего не поделать. Это я в мечтах такая свободная и независимая, а на деле делаю всё, что он скажет. Или бабушка.

Вообще, с отцом у меня отношения не очень. Я для него лишняя. Ребёнок, убивший его любимую женщину. Да, так, к сожалению, бывает и в современном мире. Женщины умирают при родах. Вот и мама моя умерла. Бабушка говорит, что врачи могли успеть спасти только одну из нас, и мама заставила их сделать выбор в мою пользу.

А отец так и не простил. Понимал, что я не виновата, но так и не смог. Поэтому Алиса, моя старшая сестра, живёт в городе с ним, а я в посёлке в области с бабушкой. Она забрала меня, когда мне исполнился год, понимая, что няня и глаза отца, в которых стоит обвинение, мне не дадут любви. А она воспитывала меня в любви, но и в строгости.

— Эх, Аська, — не раз вздыхала, — сирота при живом отце ты.

С папой мы виделись очень редко. Он присылал подарки на праздники, иногда приезжал, но о чём мы могли общаться? Однажды только, когда он приехал слегка под градусом, долго разговаривал с бабушкой в кабинете за закрытыми дверьми, а потом, когда вышел, уставился на меня и долго смотрел. Лет двенадцать мне было тогда. И вдруг неожиданно подошёл и погладил по голове.

— Так похожа на неё, — сказал странным голосом, будто не своим. — Зря я тогда настоял.

А потом его лицо напряглось, будто он крепко-крепко сжал зубы, и папа быстро вышел, сел в машину, где его ждал водитель, и уехал. Не приезжал потом целых два года.

В отцовском доме в городе я была только дважды на моей памяти, познакомилась с родной сестрой, но с ней общего языка найти тоже не получилось. Она иногда приезжала к бабушке, но вела себя так, будто она принцесса, а я её чумазая прислужница. Но в очередной раз, года три назад, в ответ на требование заварить ей чаю, я не сдержалась. Алиса удивлённо похлопала глазами на выставленный ей под нос мой средний палец и больше меня не трогала. Только лицо кривила, будто лимон целиком в рот затолкала.

Сегодня утром, когда я уже собиралась в колледж, приехал человек от отца и сказал бабушке, что мне нужно уехать с ним. Бабуля перезвонила папе, но тот ограничился только распоряжением и сказал, что так надо.

Кто-то может сказать, что я уже взрослая, чтобы решать самой, ехать мне или нет. Да и вообще, давно можно жить отдельно. Но как-то уж так вышло в нашей семье, что ты сам себе не хозяин. Год назад, когда мне исполнилось восемнадцать, я решила жить в общежитии и даже переехала. Но через неделю туда явился какой-то мужчина, сказал, что от отца, и настоятельно попросил вернуться в дом бабушки. На резонный отказ я получила завуалированную угрозу не только себе, но и бабушке.

Я ведь не в лесу родилась, слышала, что за человек мой отец. Плюс ко всему я совершенно неконфликтный человек, иногда мне проще сделать как говорят, чем сопротивляться. Да и очевидно же, толку от моих возмущений в этом случае было бы ноль.

Как и сегодня, когда мне без объяснений велели приехать к отцу.

Странно всё это. Что ему так срочно могло понадобиться?

Когда спустя три часа машина въезжает во двор, отец встречает меня лично. Даже улыбается, а потом просит пройти с ним в кабинет.

— Присаживайся, Ася, — кивает на кресло напротив своего. — Сейчас принесут кофе.

— Я люблю чай.

— Как скажешь, — пожимает плечами.

Мне неуютно под его взглядом. И предчувствие какое-то нехорошее. Этот человек чужой для меня, но по иронии судьбы контролирует мою жизнь.

— Не буду долго ходить вокруг да около, Ася. Ты в курсе, что твой дед оставил тебе кое-что.

— Какие-то ценные бумаги, бабушка говорила.

— Да. Это акции завода, точнее его четвёртой части. Но распоряжаться ты ими не можешь. Дед отписал их в качестве приданого.

Что-то мне кажется, отец лукавит. Как это, принадлежит мне, но распоряжаться не могу? Хотя о чём это я, если они в руках отца, то пытаться заявлять о своих правах бесполезно. Мне с ним не тягаться. Да и что я буду делать с какими-то там акциями?

— Я так понимаю, ими сейчас распоряжаешься ты. Но не волнуйся, папа, замуж я пока не собираюсь.

— Как раз об этом речь и пойдёт. Видишь ли, меня больше данные акции не интересуют, ими лучше заняться человеку, который в них смыслит и желает. Но завещание твоего деда ставит неудобные преграды осуществлению данного решения.

— И ты хочешь, чтобы я отказалась от наследства?

— Нет. Конечно, нет. Во-первых, ты моя дочь и подобное совсем неприемлемо. Во-вторых, слишком много юридической волокиты. Мы сделаем проще: ты выйдешь замуж за человека, к которому перейдут акции.

О!

Я не ослышалась? Мы что, в средних веках?

Меня даже на смех пробивает. Особенно веселит вот это «перейдут». Понятное дело, он их продать решил. И меня заодно. Так ведь удобнее.

— Нет, папа. Если ты не заметил, то на дворе двадцать первый век. Женщины имеют право сами выбрать себе мужа.

На мой смелый выпад отец молча смотрит в ответ. Его взгляд тяжёлый и неприятный.

— Брачный контракт уже составлен и подписан твоим будущим мужем, — говорит он негромко, но от скрытой угрозы в голосе у меня мурашки бегут по спине. — Сейчас ты поставишь свою подпись и пойдёшь в выделенную тебе комнату готовиться к встрече с женихом, которая состоится завтра в два часа.

Я замираю в кресле, вцепившись в подлокотники и ощущая, как леденеют ноги. Внутри клокочет возмущение, а в груди становится мало воздуха. Клетка. Приходит понимание, что, сколько ни дёргайся, выпутаться не получится. Мы с отцом общались мало, но я знаю, что он за человек. Если что решил, так и будет.

— Поверь, Ася. Стас Грачёв, конечно, выскочка и засранец, но это ещё не худший вариант для тебя.

* * *

— Вот, — Алиса небрежно кладёт на кровать длинный чехол и пакет с коробкой, — приличная одежда. Отец просил помочь привести тебя в порядок.

— Я и так в полном порядке. — Скашиваю глаза на запечатанные обновки.

— Ну да, — сестра скептически выгибает идеальную бровь, — твои драные джинсы и фиолетовая толстовка должны очень впечатлить такого мужчину, как Стас Грачёв.

Алиса хмыкает и поджимает губы. А я вдруг внутри вся холодею. Мужчину. Я так была шокирована решением папы, что упустила из виду тот момент, что обычно молодые парни не покупают заводы. А значит, этот Стас Грачёв меня, скорее всего, намного старше. А может, ему лет пятьдесят или даже больше.

Желудок скручивает в приступе отвращения. Хочется в окно выпрыгнуть от одной только вспыхнувшей картинки в голове, как ко мне прикасается мужчина, годящийся в отцы или даже в деды.

— Знаешь, это даже обидно, — продолжает брызгать ядом Алиса, — что таким стрёмным дурочкам, как ты, достаются такие мужики.

— Себе забирай, — бурчу в ответ, пытаясь подавить всё ещё не прошедший рвотный порыв.

— Я бы с удовольствием, вот только наш шизанутый дед оставил этот чёртов кусок завода тебе, а мне болт.

Алиса, когда злится, теряет весь свой гламурный лоск. Правильно говорят, некоторые женщины прекрасны лишь до момента, когда откроют рот.

— Может, тебе тогда не стоило называть его старым, выжившим из ума козлом? Глядишь, и тебе бы досталось.

Мне кажется, я даже слышу, как у сестры скрипнули зубы от злости и досады. Вот-вот — и высунется раздвоенный язык.

— А ты особо не обольщайся на счёт Грачёва, он птица высокого полёта, на таких плешивых дурочек, как ты, и не смотрит. Сидеть тебе одной, хоть и жена законная. Неинтересна ты ему будешь, вот помяни моё слово. У него такие любовницы, что ты и ногтя их не стоишь.

— Алиса, — говорю я со вздохом, дико желая сейчас остаться в одиночестве. — У тебя тушь потекла, поторопись привести себя в порядок.

Сестра понимает, что это троллинг, она лиса и стерва, но не дура. И, презрев меня высокомерным взглядом, наконец убирается из комнаты.

Пытаясь меня зацепить, Алиса, кажется, невольно сделала мне одолжение словами о том, что я буду неинтересна своему будущему мужу. Я даже немного выдыхаю.

Откинув в сторону запечатанные в чехлы наряды, я усаживаюсь на кровать с ногами и достаю из рюкзака телефон. Забиваю в поисковике: «Стас Грачёв бизнесмен» — и наблюдаю целую ленту выданных ответов.

Владелец контрольного пакета акций «ПроМетТехно»…

Перспективный молодой бизнесмен года по версии делового журнала региона «Бизнес-будущее»…

Всё ещё неженат, но уже несвободен…

И фото с красивой фактурной брюнеткой.

И ещё фото с другими женщинами. Серьёзными, ухоженными, уверенными в себе. Рядом с такой, как я, он и стоять не станет.

Вот и прекрасно. Может, этот Грачёв воспринимает всё как обычную бизнес-сделку, получит свои акции, а я снова уеду к бабушке. У меня колледж, курсы и Леди.

Ну буду Грачёва, господь с ним.

И он не старый, Станиславу Грачёву через месяц исполнится тридцать. Десять с половиной лет разницы между супругами — это не двадцать пять — тридцать.

Рассматривать фото своего будущего мужа я не стала. Для чего?

Ночью мне долго не спится. Ворочаюсь с боку на бок часов до трёх. Утром меня будит домработница, около восьми, а мне кажется, что я едва перед этим закрыла глаза.

Она сообщает, что отец с утра уехал по делам, Алиса на укладке, и я, если пожелаю, могу позавтракать в комнате.

Я соглашаюсь, хотя аппетита особо и нет. А ещё прошу работницу не называть меня Асией Петровной. К тому же моё имя не Асия, а Ася. Так по паспорту, никакое не производное от Анастасии, Асии, Агнессы, Анны и прочих. Просто Ася, как у Толстого.

Я нервничаю. А вдруг этот Грачёв окажется каким-то ненормальным? Бывает же такое: внешне успешный, приличный человек, а оказывается садистом или семейным тираном.

Чтобы отвлечься, переписываюсь в мессенджере с одногруппницей, потом с бабушкой, прошу её не забывать кормить Леди. Стоило взять её с собой, но они с Алисой как-то не сошлись в прошлый раз, и моя девочка получила стресс от этой вольтанутой.

Потом слушаю лекцию в записи, выложенной преподавателем в группе в соцсети. Но время подходит, мне пора собираться. Я принимаю душ, сушу волосы и распаковываю чехол, что вчера принесла Алиса.

Ну уж нет. Я такое не надену! Длинное платье песочного цвета с вырезом на спине и золотистые босоножки на шпильке. Сама такое пусть носит. Я это если и надену, шею на первой же ступеньке сверну.

И с размером беда. Алиса принесла тридцать седьмой, а у меня едва ли до тридцать шестого дотягивает.

Поэтому я достаю своё любимое сиреневое платье из тонкой шерсти. Вполне нарядное, кстати. И кеды. Во-первых, туфли у меня зелёные, смотреться не будут, ботинки тоже грубо, а вот кеды вполне. Модно, интересно и стыдно для папеньки. Отлично то есть.

Ровно в два слышу за окном шум шин по подъездной дорожке, и спустя пару минут раздаётся звонок в дверь. Я замираю и слышу, как по коридору навстречу гостю торопится сестра. Сама же стою, не решаясь выйти и познакомиться с человеком, который в моей жизни теперь будет занимать не последнее место.

Но приходит домработница, напоминает, что меня ждут.

Вздохнув, я прячу леденеющие пальцы в рукава и выхожу.